Еврей в Стройбате (окончание)⁠⁠

Афганец

Советские войска вывели из Афганистана 15 февраля 1989 года, но до Киева эти войска дошли только через год: 9 марта 1990 года. Не все войска, разумеется, а только 5 человек: капитан Ерофеев и четыре сержанта. Сержантов напоить так и не удалось, капитан тоже ничего о своем прошлом не рассказывал. Ерофеева сделали командиром моей третьей роты, обещали через год, если выдержит, сделать командиром части. Очевидно, его предупредили, что власть в роте держится на сержантах, поэтому он привез своих дембелей: на переходный период. Ерофеев был идейным коммунистом и в первый же день захотел познакомиться с комсоргом роты. Пару дней меня дружно прикрывали и солдаты, и офицеры, но потом сдали. Духа, который должен был принести мне форму, перехватили, меня посадили в задержку при КПП части. Я потом расскажу про Фрица, который это КПП охранял, вы мне напомните, пожалуйста!

Новый командир роты сам принес мне форму и банку бензина: заставил сжечь гражданку, сволочь. Я классные штаны у друга одолжил, было очень стыдно. Капитан Ерофеев долго со мной беседовал: сделал попытки запугать меня, но никаких угроз кроме "пойдешь на дембель последним" у него не было. За самоволку менее трех суток в дисбат не отправляли, больше я ничего не боялся. На пятницу у меня был официальный документ, остались непокрытые двое суток. Ерофеев и его сержанты легко могли меня избить, но это было не по-понятиям, так что пришлось ему искать другие пути. Через три дня, перед строем роты, капитан объявил мне пять суток ареста (гауптвахты). Сам он не имел право выносить столь суровый приговор, сделал это от имени командира части. Оказалось, что вечно находящийся в запое командир батальона подполковник Гроб тоже служил в Афгане и заранее дал Ерофееву полную власть. На объявление ареста я ответил по уставу "Есть пять суток" и вместе с половиной роты захохотал.

Шинель

Посадить стройбатовца на губу было совсем непростым делом. Задержка при КПП служила для кратковременного содержания особо пьяных или обкурившихся воинов. Даже если бы Ерофеев приставил своих сержантов - для меня бы это был просто отдых.
Была полноценная тюрьма в гарнизоне, но стройбатовцев туда не брали ни в коем случае: боялись разложения коллектива и погромов. Как-то я провел там ночь, потом расскажу. Ближайшей гауптвахтой был штаб строительных войск в Чернигове. Посадить туда русского стоило несколько мешков цемента, чеченца - машина кирпичей. Какова была цена за еврея никто не знал. Ерофеева грубо послали, когда  он начал учить уставу дежурившего там прапорщика. Кацман, подслушавший разговор, передавал его очень весело. Тогда Ерофеев договорился за меня с каким-то бывшим сослуживцем в Киеве. Это уже было серьезно.
Повез меня на губу тот самый старшина третьей роты, которого я не помню. Поехали на газике командира части, со всеми удобствами. Меня не взяли: одет был не по-форме, в  бушлате, а не в шинели. Зав.складом Каганович выдавать мне шинель отказался, несмотря на все давление: не положено по сроку службы и все тут. На самом деле это был элемент борьбы нач.штаба майора  Бубенцова, который не хотел нового командира... Шинель нашел старшина четвертой роты Андрющенко - тоже бывший "афганец". Второй раз меня снова повез наш старшина на газике, но Ерофеев дал денег на бензин из своего кармана.
Меня опять не взяли: пуговицы шинели были не пришиты, как положено по уставу, а зажаты сзади спичками. Бензина на обратную дорогу не хватало, ни у кого из нас троих денег не было. Мы заехали в гости к моему дяде (брату деда) занять денег. Заодно хорошо посидели и выпили, в часть вернулись заполночь - водитель потребовал несколько часов сна. Старшина сказал, что больше меня на губу не повезет. Даже Андрющенко отказался, самому Ерофееву это было делать совсем не по-понятиям. Каким способом он уговорил/заставил это сделать одного из лейтенантов первой роты - не знаю. Тот повез меня на личной машине, что особо подло - в мой день рождения, 14 апреля.
Этот день в СССР ознаменовывал смену сезона: в домах отключали батареи отопления, а в воинских частях снимали шинели. Лейтенант привел меня на КПП губы, дал сопроводительные бумаги и получил их обратно с той же пометкой, что и предыдущие два раза: "Одет не по форме: в шинели". Лейтенант стал спорить, что переход на летнюю форму делается по приказу командира части, а наш командир не приказывал - его послали. Лейтенант предложил просто снять с меня шинель - сказали, что уже поздно: на документе есть пометка.  Самое удивительное в том, что мне хватило сил удержаться от смеха.
В последний раз Ерофеев махнул рукой на все приличия и повез меня сам (прихватив  старшину). Еще и договорился с киевским сослуживцем, что он нас встретит на КПП губы. Я был подстрижен и одет в новую форму. На этот раз отказали по политическим мотивам: через четыре дня были какие-то выборы, а на время выборов сажать было нельзя. Предложение  объявить мне новый арест на трое суток или забрать меня раньше встретили указанием вернуться в часть и переоформить документы. Первым хохотать стал водитель, потом старшина, тут уж и я не выдержал... Ерофеев остался в Киеве со своим сослуживцем, мы поехали в часть. Старшина пригласил меня к себе домой и мы хорошо посидели. Даже странно: почему я не запомнил его имя?

Собрание

Хочу рассказать о событии в моей жизни, которым я горжусь более всего. Прошло 30 лет: я был директором нескольких фирм, работал в крупнейших корпорациях, но никогда не был более горд своей скромной особой.
Как я уже говорил, капитан Ерофеев был Настоящим Коммунистом. История с губой еще не закончилась, когда он решил исключить меня из комсомола и лишить должности секретаря. Согласно принципам демократического централизма, исключить из комсомола может только первичная организация - солдаты роты. По уставу ВЛКСМ, коммунисты тоже имели право голоса. Командир собрал всех солдат, сержантов и офицеров. Никогда еще не было 100% явки на комсомольское собрание. Первым пунктом было мое исключение Ерофеев выступил сам, потом выступил замполит: хороший мужик, но слабовольный алкоголик. Как-нибудь расскажу за его жену...
Поставили вопрос на голосование. За мое исключение были Ерофеев, замполит и три сержанта. Под грозным взглядом командира четвертый сержант тоже поднял руку: и чего они его так боялись?
Прежде чем спросить "кто против" Ерофеев произнес еще одну грозную речь, посулив солдатам роты всевозможные кары за непослушание. В казарме было около 120 человек, на самом деле комсомольцами были далеко не все, но капитан этого не знал. Самые разные люди: кавказцы, украинцы, азиаты... По именам я знал всего пару десятков из них. Я никак не мог отомстить, никто меня не боялся, никакой подготовительной работы ни я, ни мои друзья не проводили: не слишком меня волновало членство в ВЛКСМ в 1990 году. До армии я работал в райкоме комсомола и не сомневался, что сделаю себе новый билет без проблем... Многие, особенно молодые солдаты, на самом деле боялись командира роты, могли получить неприятности. Но это были те "духи", которых я избавил от ночи "прописки", угощал сигаретами, всегда защищал от дедов... "Деды" - мой призыв. С некоторыми я враждовал, но меня уважали.
Ни один не проголосовал против меня. "Убил" Ерофеева командир моего взвода, коммунист лейтенант Гаврилов - он тоже голосовал против моего исключения.
Замполит предложил голосовать за второй вопрос повестки: избрание нового секретаря комсомольской организации роты. Я избавил Ерофеева от второго позора: напомнил, что являюсь секретарем комитета комсомола части, а не роты.
Для большинства читателей, у которых хватает терпения выдержать это произведение, бесконечное повторение слова "комсомол" может вызвать недоумение. Но это же все еще был Очень Советский Союз...

Команда КПП

Капитан Ерофеев сдался: пять суток ареста я отсидел в задержке при части, получив от этого массу удовольствия. Весь срок мы с Фрицем говорили за жизнь и строили наивные планы на будущее.
Охранник КПП Фриц был из поволжских немцев: степенный серьезный мужчина 18 лет. Его родственники как-то вышли на майора Бубенцова и договорились: Фрицу привезли огромную немецкую овчарку и поселили на КПП. Кавказцы и азиаты боялись той собаки страшно, только несколько человек с разрешения Фрица могли ее погладить.
Фриц убеждал меня в том, что ни в коем случае не уедет в Германию. Я говорил, что не уеду ни в Израиль, ни в США. Мы оба знали, что подобными беседами очень интересуется приставленный к части особист. И оба по должности должны были писать ему докладные записки. Хотели было написать совместный доклад о беседе, но решили не нарываться...

Напарником Фрица был Крокодил Гена. Огромный парень, выше двух метров, всю жизнь занимался У-Шу, умел вытворять немыслимые трюки. В ночь “прописки” его ударили сзади по голове табуреткой. Месяц в госпитале и вернулся совершенно другой человек, не способный ни на чем сконцентрироваться дольше, чем на несколько минут и еще много проблем...  Дополнительной работой Гены была постройка дома для майора Бубенцова: он охранял отправленных на объект строителей. Мог вдруг схватить лопату и выкопать яму. Мог просто так избить кого-то из рабочих.
Я имел неосторожность сказать Гене, что занимался каратэ и был удостоен чести стать спарринг партнером. Было очень больно.

Сержанты

Если вы помните, фактическим командиром третьей роты был чеченец Аслан. На его должность поставили одного из сержантов-афганцев, трое других стали зам.ком.взводами. Аслан разработал комбинацию для нейтрализации сержантов, которые не поддались ни на угрозы, ни на посулы.
Ерофееву доложили, что Аслан ушел в самоволку, стукач вызвался показать точное место куда. Капитан послал всех своих сержантов на задержание. Проводник честно привел их туда, где был Аслан: в общежитие техникума мясо-молочной промышленности. На следующий день Ерофеев забил тревогу: Аслан был на месте, "стукач" уехал в отпуск, а сержанты исчезли. В ответ он услышал только смех. Нет, он не обратился ко мне за помощью, он пошел сдаваться майору  Бубенцову, который приказал Аслану найти и привести сержантов. Сержанты отсидели по трое суток в нашей задержке. Никто на них зла не держал, дослужили они без проблем пару недель и пошли на дембель в первой команде.

Дембель

Уйти в первой команде, как мечтал каждый солдат (а вовсе о том, чтоб стать генералом) у меня не получилось: слишком много было желающих. На заводе дембельский аккорд я закончил в начале мая, врагов у меня не было. Командир роты Ерофеев смирился с тем, что творилось в части. Решил бороться с беспределом, но не с бардаком. Тут я с ним был полностью солидарен. По-моему, стройбаты и железнодорожные войска Советской Армии - плохая идея. Надеюсь, в Украинской и Российской армии такого сейчас нет.