Двадцать лет спустя...
Это таинственный город. Вечно пасмурное небо, без единого просвета, будто давит всем весом своей свинцовости. Оно окрашивет всё вокруг в чёрно белые тона, придавая городу маску винтажности. Тихие, молчаливые улицы этого города нагоняют странное ощущение опустошенности, холодящей тоски... Время от времени по развороченному асфальту проносятся обрывки бумаги, нарушая статичность картины. Полуразрушенные, местами обугленные здания с безразличием смотрят пустыми глазницами окон. В глазницах этих плещется печаль, невысказанность. Когда то из них шёл свет, разрезая вечерний мрак и оставляя на асфальте светлые пятна. За окнами суетились люди, семьи... В этих окнах была жизнь... Немного побродив по улицам мёртвого города, между домами я нашёл детскую площадку. Два столба, что были раньше качелью, торчали из земли, опираясь друг на друга. У одного из столбов одиноко лежала старая детская кукла. Мистичеческим образом, эта кукла почти сохранила свой первозданный вид, только многолетний налёт пыли и потрескавашаяся краска на лице говорил о том, что она давно ждёт здесь свою хозяйку. Посередине площадки поскрипывала карусель. Небольшая, ржавая, с сильно искорёжеными поручнями, она всё ещё немного вращалась на ветру, отчего по спине пробегали мурашки. Сделав пару фотографий двора я зашёл в подъезд знакомого мне дома и дёрнул за ручку. Запах плесени, пыли и гари врезались мне в мозг. Каменная крошка под ногами хрустела, нарушая многолетнюю тишину. Поднявшись по полуразрушенной лестнице на второй этаж я оказался на лестничной клетке. На одной из железных дверей, закрывающих сразу две квартиры, висели цифры с давно знакомыми мне цифрами... Ну здравствуй, дом.