Деревенские⁠⁠

Летом и осенью двенадцатого года лежал я в сосудистой хирургии. Чинили мне правую ногу. Нога была уже раз ремонтированная, в девятом. Тогда мне вместо артерии пластмассовую трубку поставили. А тут она забилась.

Сперва мне симпатэктомию сделали. Разрезали пузо и где-то за кишками перерезали симпатический нерв. Помню приходит тетка моя и с порога говорит - ты страшный какой стал после операции! Я аж обиделся. А она мне - тебе нерв симпатический убрали и вся твоя симпатичность пропала. Теперь урод - уродом. Ну что, посмеялись.

Выписали меня, а где-то через месяц ноге совсем поплохело. Тромбоэмболия бедренной артерии. Это больно. Очень больно. Чтобы ночью хоть немного поспал кололи какой-то серьезный наркотик.

Сделали операцию - неудачно. Завотделением подходит ко мне и говорит - по всем правилам не должны мы тебя больше оперировать, но хотим попробовать. Альтернатива - ампутация. Так что не удивляйся, если после наркоза без ноги проснешься. Будет означать, что не получилось у нас. Рискнешь? А что тут спрашивать? Или сразу отчекрыжат или хоть какой-то шанс. Рискнул. Все прошло удачно. Потом он ко мне приходил и говорил, что ногу свою я выиграл по трамвайному билету.

Но это все прелюдия. Перейду к главной части истории. Лежали со мной среди прочих семи сопалатников два деревенских. Андрюха и Николай. Оба жили в пригородных селах, а работали в городе. У Андрея было примерно то же, что и у меня, а у Николая была повреждена артерия где-то в брюшной полости после ножевого. Обоих прооперировали и теперь лечили. К Коле ходила только жена и то не слишком часто, а вот возле Андрюхи постоянно толокся народ, молодежь по большей части.

Выглядел он лет на сорок, да и то если бы не тотальная седина, можно было и сорока не дать. И как же я удивился, когда на вопрос - а что за молодняк возле тебя крутится? - он ответил - да это дети мои и внуки. Говорю - судя по их возрасту производством потомства ты начал заниматься лет с десяти - двенадцати. Андрей смеется - мне, говорит, почти полтинник. Спрашиваем - а сколько их у тебя? Семь - отвечает. Пятеро родных, а двое - нет. Жены моей второй дети.

У меня первая жена умерла, когда детей было четверо. Мне тридцати еще не было. Потосковал, покрутился один, а потом женился на разведенной однокласснице с двумя детьми. Одного общего сострогали. Детишки при деле, или получили уже образование или учатся. Попереженились почти все. У всех, кроме одного машины, одна из  дочерей и младший с нами живут, дом-то у меня - говорит - большой, двухэтажный. И действительно - в следующий выходной его орда сначала заняла чуть не пол-площадки под окнами отделения, а потом пришла к нему. Я когда-то с цыганом в палате лежал - ну очень похоже!

Но еще до этого по отделению прошел слух, что лежит здесь какой-то отец-героин. Сперва у меня медсестры стали домогаться - а правду ли говорят, что у Андрея семь взрослых детей? Нет, отвечаю, врут. У него их десять. Но он почему-то скрывает. Потом три тетеньки больные из другого отделения пришли - а кто это у вас такой многодетный? Ну я их в палату завожу и Андрюхе кричу с порога - я к тебе экскурсию привел, сколько с них за погляд брать будем? Ну - говорит - пусть как в зоопарке платят. Потом на палату пряников купим.

Перед самой выпиской пришли к нему какие-то люди в костюмах, официальные лица, так сказать. Я Андрея потом спрашиваю - это что за мужики в пиджаках к тебе приходили? А я - говорит - работаю здесь в городе в конторе по части связи. Меня в начальники выдвигают, а медицина хочет инвалидность дать, вот они и уговаривали, чтобы я не соглашался.

Николаю, второму деревенскому, ну тому, к которому только жена приходила, все эти пляски вокруг Андрея, думаю сильно по нервам били. У него-то детей было трое. Дочь за тридевять земель, сын на зоне, который не скоро еще выйдет и еще сын, который наверно скоро сядет, потому что ножевое из-за которого Коля в больнице оказался - это сын по пьянке саданул.

Такие дела.