Четвертый⁠⁠

Знаете, бывает так, что сидишь, думаешь над очередным абзацем какой-нибудь истории, а потом... по какому-то наитию открываешь новый файл... и начинаешь печатать. Выливаешь все,

что внезапно оказалось у тебя в голове. Откуда? Да черт его знает. Откуда-то. Итак, друзья.

Прошу к столу.

Четвертый.

Он нашел самую высокую скалу, которую только смог найти. Это было не очень просто. Ведь главное условие - чтобы внизу был какой-нибудь город. Ему всегда нравился вид лежащих у его ног маленьких светящихся домиков.

Но городок не должен быть очень большим, нет. Не пошлый Лос-Анджелес.

Нечто маленькое и уютное.

И, хотя он неплохо знал этот мир, все равно пришлось потрудиться, чтобы найти что-то новенькое.

Ведь, если чего-то очень сильно хочешь - то обязательно получишь.

Так было всегда.

Почему ему нравился такой вид? Он не мог сам себе объяснить одним словом. Просто любил наблюдать сверху за смешной людской суетой. Как вечерами загораются фонари вдоль дорог, за ними желтеют маленькие окошки в домах и вспыхивают неоном вывески магазинов. По улицам снуют красные стоп-сигналы автомобилей, торопясь по своим, несомненно, важным делам.

Потом опускалась ночь, город начинал потихоньку засыпать. Движение замирало, и он становился словно светящимся макетом.

Сильный порыв ветра принес из фьорда мелкую колючую морось с запахом моря. Он поежился и передернул серыми крыльями, стряхивая неприятную влагу.

Чертовски хотелось спуститься вниз и походить по пустым улицам. Заглядывать в манящие теплом окна, смотреть как они садятся обедать, а может быть уже смеются над каким-нибудь вечерним шоу или даже ссорятся. Как ложатся спать, или может даже уже спят, рефлекторно, во сне, укрываясь одеялом от его взгляда.

Как живут.

Он любил их, а они боялись его. И так было всегда.

Люди называли его Неизбежностью, Мрачным Вестником, Старухой с косой (что было особенно обидно), а ведь он просто делал свою работу.

Более того, если он где-то не успевал и оставленные беспризорные души загнивали, то потом, в тех местах происходило такое, о чем они очень любили снимать фильмы.

Чтобы затем всем вместе собраться вечером у своих экранов и ронять за диван попкорн, во время самых страшных моментов.

Ну, потому что - кто же смотрит такие фильмы в одиночестве?

Сколько раз он возвращал души обратно, потому что считал, что еще не время. Этот смешной, взбалмошный человечек еще столько всего не успел. Может залезть на самое высокое здание или встретить рассвет посреди могучего океана, или признаться кому-то в любви...

Он любил их. А они боялись его. И так будет всегда.

Наверное. Если только он справится. Если только сможет отговорить Отца.

Вчера ему было знамение, что они должны снова собраться вчетвером. Чтобы мир этот познал боль и опустошение. Чтобы начать все заново.

Опять.

Он очень устал.

Устал влюбляться и устал терять тех, кого полюбил.

Боль и опустошение.

Опять.

Глубоко вздохнул, будто прощаясь, затем поднялся на ноги, звякнув черным латным доспехом. Рядом тихо фыркнул и подошел застоявшийся бледный конь. Словно чувствуя настроение своего хозяина, ткнулся мокрым костлявым носом ему в ладонь, снова фыркнул и боднул головой в плечо.

Он улыбнулся и похлопал того по шее. Проведя с ним вечность, его верный друг точно знал, что он задумал. И готов был пойти за ним.

Конечно, он попробует отговорить Отца. Приложит все свое красноречие и дар убеждения, за который его так часто хвалили братья. Если потребуется - даже падет и будет умолять Отца дать им всем второй шанс. Что все еще может быть хорошо и они перестанут так сильно и часто его

разочаровывать.

Но...

Все знали его непреклонность. Знали его суровый нрав и категоричность. Шансов, что Отец прислушается, а не посмеется над его любовью и надеждами, почти не было.

И тогда, если только получится...

Если только он сможет...

Он убьет Бога.