Будни ветеринарного врача, глава 23
Перианальные свищи
(осторожно: трэш и куча заумных терминов)
Ищи свищи.
«Так, так… С чего начнём?» — я смотрю через камеру наблюдения на мужчину, который вошёл в холл, ведя за собой понурую собаку.
Овчарка. Эта порода когда-то была моей любимой. Сейчас овчарки обмельчали, и всё чаще стали проявляться болезни, вызванные породной предрасположенностью. Например, болезнь Виллебранда, для которой характерна повышенная кровоточивость дёсен, кровоизлияния под кожу, носовые и внутренние кровотечения, вплоть до фатальных, — и всё из-за… это… как его…
«…дефицита мультимерного гликопротеина, необходимого для адгезии (1) тромбоцитов (2) на нитях коллагена (3) в местах повреждения сосудистой стенки».
Ну да, да, спасибо. Литературки начиталась опять, да?
Эту болезнь находят ещё у пятидесяти пород собак. Но овчаркам этого мало. Гиперурикозурия — казалось бы, болезнь далматинов, но овчарки и тут вписались: соли мочевой кислоты из-за генетической мутации откладываются в тканях и образуют камни в мочевом пузыре.
«Однонуклеотидная замена в гене и вот тебе наследственная хрень, — получите, распишитесь. А ещё есть мутация в гене MDR1, отвечающая за чувствительность к медикаментам, — к противопаразитарным и противоопухолевым особенно».
О, да. «Счастливчиками» в этом случае оказались колли и иже с ними. И немецкие, конечно, овчарки, куда ж без них (4).
«Продукт гена — Р-гликопротеин — компонент гемато-энцефалического барьера. При его повреждениях лекарство беспрепятственно проникает в мозг собаки, вызывая усиленное слюнотечение, атаксию, слепоту, тремор, кому, а иногда и смерть».
Да ты сегодня в ударе, смотрю.
«Гликопротеин кроме того находится в печени, почках и желудочно-кишечном тракте, — органах, напрямую участвующих в дезактивации и выведении лекарств и токсинов. Это в норме. А с недостаточностью гликопротеина — из-за мутации гена — лекарства усваиваются легче, чем предусмотрено, и хуже выводятся из организма. Концентрация их в крови в разы возрастает, вызывая сильнейшую нервную симптоматику».
Ладно, закругляйся давай.
«А вот ещё дегенеративная миелопатия (5), — заболевание, которое раньше вообще считали преимущественно овчаркиным: потеря координации, атаксия, атрофия мышц. „Дегенеративная миелопатия овчарок“ — так и называлось. Теперь рядом с ними стоят йорки, а у йорков…»
Ой, стопэ-э-э, стопэ! Урикозурия тоже присуща йоркам, наминутчку! И прогрессирующая атрофия сетчатки (6).
«Атрофией сетчатки не только йорки страдают, но и ретриверы, и спаниели, и лабрадудли, и ксолоитцкуинтли, и энтлебухер зенненхунды…»
А хороший у нас тамада. И скороговорки занятные!
Может, овчарка пришла просто клещика снять? Или, там, наскрести.
Выпиваю остатки чая, последовательно пронаблюдав на экранах, как Света — админ — спускается и выясняет, с чем к нам пожаловала собака. Рассасываю печеньку, размякшую кашей на языке.
Света возвращается быстро, радостно сообщает:
— У неё под хвостом пахнет.
Пахнет под хвостом. Это всё? И даже не Виллебранда?
Света только пожимает плечами.
Воспаление параанальных желёз часто вызывает абсцессы, которые приходится вскрывать, и раньше считалось, что это может быть следствием пищевой аллергии. Да, такое может пахнуть.
— Сейчас, ещё три минутки, — и я заедаю чай мармеладкой.
В анатомичке мы часто ели «тошнотики» — пирожки с неизведанным мясом — прямо во время занятий, ковыряясь в склизких коровьих и лошадиных внутренностях, добытых из ванны с вонючим формалином. Эти обеды щедро разбавлялись едким запахом засохших мумифицированных экспонатов, и никого это сочетание не смущало.
— Принесите-ка нам орган любви, — сказал как-то препод перед началом занятий одной студентке, протягивая ей оцинкованный поднос. Шикарную грудь девушки от выпадения едва сдерживала пуговка на блузке, и профессор выбрал эту студентку не случайно.
Та, сморщив носик, продефилировала к ванне, выловила оттуда разнокалиберных коровьих, лошадиных и собачьих маток, сложила их кучкой на поднос и вернулась обратно. Когда она вошла в кабинет, профессор, не отрываясь от пуговки, задумчиво произнёс:
— …Итак, тема сегодняшнего занятия «Сердце», — после чего титаническим усилием воли перевёл взгляд на содержимое подноса и, выдержав многозначительную паузу, добавил: — Орган любви. Н-да…
Воспоминания о весёлых студенческих временах прерывает Света.
— Вообще-то, — говорит она, как бы оправдываясь, — под хвостом у собаки и должно пахнуть. Это нормально.
— Пойду понюхаю. Го со мной! — отвечаю я, ставя чашку на стол.
Отличное начало дня. Люблю свою работу.
Мужчина заводит овчарку в кабинет. Собака истощена, вяло передвигает ноги. Неплохо было бы взять анализы крови.
— Там под хвостом, — говорит мужчина, показывая скорее в воздух, чем на собаку.
Так-с, где тут у нас перчаточки…
Забираюсь под хвост. Запах — это ещё ладно. Но зрелище, которое открывается мне, тянет на двойную порцию нашатыря: похоже, только что накрылся мой иммунитет, выработанный «тошнотиками» в анатомичке.
— Открой-ка форточку, — прошу я Свету, не торопясь озвучивать диагноз, который при виде подобного зрелища ясно звучит в голове. Мне срочно нужен воздух, и это не из-за запаха заживо гниющей собаки, а из-за её вида.
— Она на коробках спит, — поясняет мужчина, — из-под телевизора.
Н-да, никакая подстилка не выдержит такого количества выделений.
Света с грохотом открывает форточку, и в помещение врывается свежий ветер.
Формулирую мысль, озвучивая диагноз:
— Перианальные свищи. Болезнь, свойственная немецким овчаркам. Лечение тяжёлое и часто пожизненное.
Владелец озабоченно кивает. Произнесение диагноза всегда успокаивает, потому что нет ничего хуже неопределённости.
Выглядит это как глубокие гниющие дыры, расположенные вокруг анального отверстия и уходящие вглубь собаки. Постоянная боль вынуждает её бесконечно тужиться, выдавливая полужидкие какашки. Весь зад пребывает в вонючей жиже, которая, попадая на язвы, вызывает дополнительное воспаление. Бока собаки, особенно в местах соприкосновения с подстилкой, а, вернее, с плотным картоном, — в пролежнях и тоже свищуют. Начнёшь тут пахнуть…
Расстилаю пелёнку.
— Кладите, будем выстригать, — говорю владельцу.
Пёс так истощен и ослаблен, что не сопротивляется, что редкость для овчарок и их темперамента. Он просто рычит неким жалобно-угрожающим голосом и периодически тужится.
На месте выстригания обнажаются язвы и свищи, из которых хлещет вонючий гной. Владелец собаки зеленеет. Да, открытая форточка — это прям хорошо. Под шерстью всё было скрыто, — ну, пахнет собака и пахнет, — а то, что в каждую из этих дыр можно уже кулак засунуть…
На её свищи уходит содержимое четырёх бутылочек с антисептиком и гора салфеток. Заглянувшая Света, которая крутила эти салфетки всю предыдущую смену, только вздыхает. Овчар терпеливо ругается, но это звучит крайне вежливо, если понимать, в какой чувствительной зоне творится весь этот ад.
— Нужно взять анализы крови, — говорю владельцу. — И назначить капельницы, курсом.
— Не, кровь не надо, — отказывается мужчина. — И капельницу только сегодня давайте и хватит.
В который раз я встаю перед выбором: настаивать на постановке диагноза и полном обследовании животного или лечить интуитивно?
«Эмпирически ничего назначать не надо, иначе владельцы подадут на тебя в суд и будут правы. Сначала диагноз. Потом — лечение», — голос коллеги, у которой я стажировалась, ясным текстом звучит в голове. В той клинике постановке диагноза и полному обследованию ставилось первоначальное значение.
— Но если у них нет денег? — парировала я, озвучивая самую частую причину отказа от банального взятия крови, не говоря уже о дополнительном обследовании.
— Сначала — диагноз. Потом — лечение, — повторяла коллега.
Так что я протягиваю мужчине журнал и беру расписку. «От взятия крови и обследования отказываюсь», — пишет он, а я читаю: «В суд на тебя подавать не стану».
Ставлю внутривенный катетер, подключаю к капельнице, прописываю препарат, назначаемый при лечении этого аутоиммунного заболевания. Лечение обычно пожизненное, но в первый месяц идёт максимальная доза — для заживления ран, а потом уже мы снижаем её до минимальной. У препарата есть сильная побочка, которая наступает позже. И лучше бы, конечно, поменять его на другой, более эффективный и без отсроченных осложнений, но и тут, как очевидно, всё упирается в деньги. Тем не менее, пишу в назначении оба названия.
Так, ещё: гипоаллергенная диета, антимикробные препараты курсом и обработка ран.
— Я буду сам обрабатывать, — говорит мужчина, так что, кажется, обратной связи тут тоже не будет.
* * *
Хозяин овчарки с перианальными свищами всё-таки позвонил на четвёртый день, - Света как раз крутила салфетки, а я пила чай и чуть не подавилась печенькой.
— Всё стало заживать! — радостно сообщил мужчина.
Что ж, это говорит в подтверждение поставленного диагноза.
- Это овчарка, которая пахнет! - прикрыв трубку ладонью, сказала я Свете и продолжила разговор: — Хорошо, пусть пока на этом препарате посидит, хотя бы «пещеры» затянутся. — А потом потихонечку дозу снижайте до минимально возможной.
— Обрабатываю на улице, после прогулки. Промываю, даю таблетки! - сказал мужчина.
- Если что - звоните, - ответила я, наблюдая, как Света лезет на табуретку открывать форточку.
Ишь ты, тоже впечатлилась, смотрю.
.....
(1) Адгезия — способность клеток слипаться.
(2) Тромбоциты — клетки крови, которые участвуют в остановке кровотечений.
(3) Коллаген — тонкие белковые нити, основа соединительной ткани.
(4) Помимо колли мутация MDR1 присуща следующим породам собак: австралийская овчарка, бордер-колли, английская овчарка, длинношерстный уиппет, длинношерстный и короткошерстный колли, бобтейл, шелти, шелковистый виндхаунд, немецкая овчарка, белая швейцарская овчарка, австралийская овчарка (аусси).
(5) Дегенеративная миелопатия собак (ДМ) — тяжёлое прогрессирующее нейродегенеративное заболевание, которое приводит к параличу.
(6) Прогрессирующая атрофия сетчатки - Canine Progressive Retinal Atrophy test (prcd-PRA).
....
Книга целиком: https://ridero.ru/books/budni_veterinarnogo_vracha/
