Благородство и низость - два сапога, пара⁠⁠

Представление об благородстве – моё. Представление о низости – моё.

И чем больше я вижу в чём-то благородство, тем больше я вижу где-то низость, без которой благородство представить невозможно. Благородство и низость – они всегда вместе. Они – сиамские близнецы. Они – две стороны одной медали.

По сути само благородство – это и есть низость. А всякая низость – это ни что иное, как благородство.

Отчего моё представление о низости я не побеждаю моим представлением о благородстве? Благородство может победить низость только своим самоубийством.

Достаточно отказаться от представления о благородстве, как представление о низости исчезнет без всякой борьбы. Борьба благородства с низостью – это живительный источник как низости, так и благородства. Они питают, кормят друг друга собой.

Причём и низость, и благородство - и то, и другое - мои. Я - создатель в себе и низости, и благородства. Создавая низость, я создаю благородство. Совершая благородство, я совершаю низость. Два сапога - пара. Если моя левая рука творит низость, то правая в этот же момент творит благородство.

Иначе говоря, низость и благородство - это всегда одно и то же. Это разное восприятие одного и того же. Или можно сказать и так, что нет ни в чём ни низости, ни благородства. Мы и то, и другое сочиняем из ничего - из праха.

Приятием нами праха мы делаем прах благородным. Неприятием праха мы делаем прах низким. Чередование приятия праха с его неприятием - это озабоченность, обеспокоенность нами прахом, страстная любовь к праху.

При этом прах, по сути, это мы сами и есть. Прах - это вездесущий (в том числе и в низости, и в благородстве) невидимый "бог", безусловная любовь.

Мы в безусловной любви как к низости, так и к благородству - всегда в равной мере! Только поэтому они и есть у нас - в нашем мире. Только поэтому мы обеспокоены как за низость, так и за благородство. Ведь если благородством не пытаться побеждать низость, то исчезнут без следа и низость, и благородство. А если у нас безусловная любовь и к благородству, и к низости, то позволить этому случиться мы не можем.

В этом смысле вся наша жизнь - донкихотство, борьба с ветряными мельницами, с самим собой - с прахом. Всё, чем мы занимаемся по жизни - это раскачиваем лодку.