Армейский дзен. Или кто в армии главный.
Поспорил я тут с товарищем @AHTOH.KG, по поводу формы одежды в армии и вспомнилась мне одна история.
Дело происходило в отдельностоящей роте в конце восьмидесятых. Перестройка во всю шагала по СССР, хотя следов развала Союза еще не наблюдалось.
Из офицеров у нас был только командир роты, да замполит после института призванный на два года в звании лейтенанта. Такой же срочник как и мы, только немного постарше и офицер. Всем в роте заправляли прапорщики. Ротному было лет 25-26, замполиту чуть меньше. А вот среди прапорщиков возраст был другой. Самому молодому было 35, остальным всем было за сорок.
В общем, служили и служили. В меру раздолбайничали, в меру бегали в самоволки по девкам, бывало и побухивали, но редко и осторожно, чтобы не спалили отцы-командиры. По выходным ходили в увольнения, выбирались в город в кино, или опять же по девкам.
Квартиры офицеров и прапорщиков находились в шаговой доступности от казармы. Ну, то есть максимум в паре километров. По этой причине практически никогда ночью в роте никого из старшего командного состава не оставалось. Дежурный офицер или прапорщик командовал отбой, дожидался когда большинство солдат засопит в своих койках и отваливал домой, к семье. Следующий дежурный приходил перед подъемом на следующий день. Соответственно солдаты ночью были предоставлены сами себе. Что очень радовало местных одиноких дам. Ну, да ладно. Про что ни начну рассказывать, все разговор на баб переходит. Женщины простите, что так грубо вас называю, это оттого что я неотесанный болван и служил в стройбате.
В общем, худо-бедно отслужили мы год, привыкли уже к тяготам и лишениям воинской службы, научились ходить строем, петь армейские песни одновременно печатая шаг по плацу и застегивать верхнюю пуговицу воротника при приближении начальства. Когда на нашу голову свалилось несчастье. Слон сказал не разобрав - Видно быть потопу! В общем так один жираф... Ой, это не отсюда.
Не знаю, чем думали армейские боги, но в наше тихое, спокойное существование пришла беда. Бедой был лейтенант, только что окончивший училище.
Представьте себе парнишку, который добровольно в 16 лет поступил военное училище. Не в летное, не в космическое или какое-нибудь инженерное. В пехотное. Вот мне в 16 лет такая мысль никогда бы в голову не пришла. Но люди разные. И вот человек добровольно заперший себя на пять лет в казармах училища проходит учебу, где ему вдалбливают понятия о чести, долге, достоинстве. А главное, ему вдалбливают, что все в армии должно происходить по УСТАВУ. И никак иначе. И видимо ему это вдолбили настолько хорошо, что он стал требовать исполнения Устава до последней буквы и от нас.
Нет. Обязанности солдата и сержанта я знал наизусть (я хоть и был рядовым, но сержантов не хватало и я командовал отделением), да собственно все знали. И честь при встрече с офицером отдавал. И в увольнение ходил чисто выбритый и подшитый. Но в случае с нашим лейтенантом эти простые вещи превратились в кошмар.
Устав он требовал выучить ВЕСЬ. Учитывая, что существует устав боевой, строевой, Устав гарнизонной и караульной службы. И еще какие-то, я уж не помню. Несколько вот таких книжечек:
Ему так и не удалось заставить солдат его выучить, но он постоянно пытался это сделать.
Воинское приветствие необходимо было отдавать как положено по уставу. Переходя за 5-6 шагов на строевой шаг, принимать положение “смирно”, и подняв правую руку к козырьку шагать мимо, поедая глазами начальство. Если вы, по мнению лейтенанта недостаточно четко чеканили шаг, или не дай бог не так смотрели на него, то он заставлял все переделывать. То есть, бегом возвращаетесь на исходную позицию и все повторяете. Несколько раз, пока ему не надоест. Ну или пока он не сочтет, что вы все сделали правильно.
Уход в увольнение выглядел вообще издевательством.
Как это выглядело у других прапорщиков и офицеров. В 10 утра у канцелярии выстраивалась небольшая очередь из тех, кому по графику положено увольнение. По очереди заходили в кабинет, там дежурный офицер/прапорщик на вас смотрел, делал вывод, что вы чисто выбриты, прилично одеты и выписывал увольнительную. Если что-то не нравилось, то отправлял исправить недостатки, после чего опять же выписывал документ. Вся процедура занимала минут 10. Ну, если кто-то гладил штаны или перешивал подшиву, тот мог немного дольше задержаться, но остальные уходили сразу.
Как происходила отправка в увольнение, когда дежурил лейтенант. Он строил всех увольняемых на плацу и начинал осмотр по порядку. Если к примеру на третьем бойце он обнаруживал, что тот не брит, осмотр прекращался и боец отправлялся бриться. Мы же стояли на плацу и ждали. После того как боец возвращался, осмотр продолжался. Если еще кто-то оказывался небрит, то опять ожидание. Вторым кругом шел осмотр подшивки, потом осмотр чистоты сапог, потом наличие носового платка, потом наличие расчески. Каждый раз, когда у кого-то что-то было не так, осмотр прекращался и мы стояли и тупо ждали, когда недостаток будет исправлен. Уход в увольнение затягивался на пару-тройку часов, а ведь это наше законное время, когда мы должны строить глазки девчонкам на улице, а не стоять на плацу… И только когда все недостатки были устранены, он отправлялся в канцелярию где садился выписывать увольнительные для всех. А мы все стояли на плацу и ждали.
В общем, я наверное уже сумел донести до вас манеру поведения лейтенанта и уровень нашей “любви” к этому офицеру. Потому, перейду к самой истории.
Как-то ночью, часа в два, я возвращался из самоволки. Войдя на КПП, я понял что попал на гауптвахту, поскольку там сидел наш лейтенант и смотрел как я вхожу. Ну что ж. Мне не привыкать, вхожу и докладываю:
- Рядовой Бухов из самовольной отлучки прибыл! - лейтенант как-то печально посмотрел на меня и назвав по имени (чего за ним сроду не водилось, он с солдатами на “Вы” разговаривал) произнес:
- Бух, ты не знаешь, где можно водки взять? - У меня отвисла челюсть и я на пару секунд онемел, но потом все-таки сообразил что к чему и ответил:
- Водки ночью не купить, а вот где самогон продают, знаю. Тут есть недалеко.
Лейтенант полез в карман и достав смятую пятерку протянул мне:
- Слетай, а? - Потом пошарил в кармане брюк и вытащил оттуда огурец:
- У меня и закуска есть.
Для меня эта ситуация выглядела горячечным бредом. Чепухой. Чем-то невозможным. Все равно, что в полночь взошло солнце. Но я не стал задавать вопросов, взял пятерку и упылил к ближайшей бабке-самогонщице.
Вернулся я быстро, минут через десять. За это время лейтенант где-то нашел два граненых стакана и порезал огурец на кружочки.
Я отдал бутылку, он выдернул из нее бумажную пробку и разлил по полстакана в каждый. Один протянул мне:
- Давай.
В общем, чокнулись и вздрогнули. И тут я понял, что пора задавать вопросы:
- Товарищ лейтена… - Летеха взмахнул рукой прерывая мой вопрос и произнес:
- Витя. Я просто Витя. Конечно на плацу не надо меня так называть, но когда мы наедине, можешь обращаться ко мне по имени. Мы ведь ровесники. Ты даже старше на пару месяцев.
Я призывался в армию на полтора года позже, потому мне было уже почти 21.
- Хорошо Вить. Слушай, а что случилось-то? Ты чего такой странный?
Он опять печально посмотрел на меня и сказал:
- А…. Ну да. Ты же еще в казарме не был. Пойди, сходи. Когда вернешься, еще по стаканчику пропустим.
Казарма у нас была трехэтажная. На первом этаже раздевалка и сушилка. На втором каптерка, комната боевой подготовки, ленинская комната. В торце коридора, зарешеченная пирамида для автоматов. Но автоматов там не было, все оружие хранилось в батальоне, потому пирамида стояла пустая, хоть и запертая на замок. На третьем умывальник, канцелярия, тумбочка (та, на которой стоит дневальный), ну и собственно казарма, куча двухъярусных коек. В закутке были еще теннисный и бильярдный стол. По выходным, кто не попал в увольнение знатно резались в эти игры.
Когда я вошел на первый этаж, то почти сразу начал понимать, что случилось.
Прямо перед входом, на полу, на грубой кафельной плитке красного цвета, сладко спал прапорщик. Слегка похрапывая, причмокивая губами и подложив под голову руку. И от него знатно несло алкоголем.
Второй прапорщик обнаружился на втором этаже у входа в ленинскую комнату. Он точно так же спал, с той только разницей, что не на плитке, а на линолеуме. А вот третий меня удивил. Он лежал на лестнице между вторым и третьим этажом. Тоже спал. Но лежал он головой вниз. То есть ноги на верхних ступенях, а голова почти на межэтажном перекрытии лестницы. И он обоссался. Струйка мочи стекала рядом с его головой и где-то в районе второго этажа заканчивалась небольшой лужицей на ступеньке.
Я поднялся в казарму и спросил у стоявшего на тумбочке дневального:
- Давно они так?
- С час наверное. Один в дупль был, идти не мог, они его повели типа домой, уронили, так и лежит на лестнице. Да и сами недалеко ушли.
- А откуда они тут взялись? Я в десять уходил, не было же никого.
- Где-то в одиннадцать пришли и сидели в канцелярии, вроде все тихо было, я даже не знал, что они там бухают. Все за тебя боялся, что пройдут по казарме и увидят, что тебя нет на месте. А потом приперся летеха, ругался с ними в канцелярии, но они его не послушали и сидели дальше. Потом лейтенант ушел на КПП, отправил дежурного по КПП спать и теперь там сам сидит. В общем, никто и не видел их такими бухими. Только я, ты и лейтенант.
- А сержант? Дежурный по роте.
- Не… Он спать лег когда еще летеха не пришел, велел его в три часа ночи разбудить, чтобы меня на тумбочке сменить.
Ситуация была аховая. Казарма спала. Молодым людям вообще свойственно дрыхнуть без задних ног, а уж в армии и подавно - сон солдата крепок как гранитная плита. Я подумал, что чем меньше народу будет знать о таком конфузе, тем будет лучше. И обратился к дневальному:
- Слушай. Ты не буди сержанта. Пусть спит. Я с ним утром поговорю, чтобы он тебе разрешил днем поспать. И это… Не рассказывай никому про прапоров. Мужики они нормальные, ну перепили, зачем об этом солдатам знать?
Вы же помните, что я хоть и рядовой, но занимал сержантскую должность?
- Хорошо.
После этого, я вернулся на КПП к Вите. К тому времени он уже разлил самогон, мы выпили и его понесло:
- Понимаешь, я пять лет в училище мечтал с друзьями, как мы станем образцовыми офицерами, как будем защищать Родину, как будем честно нести службу, как будем блюсти честь офицера…. А они меня на хуй послали. И я ведь им ничего сделать не смогу.
Он долго говорил. Рассказывал про учебу, про старушку мать, про девчонку, что где-то у него в родном городе есть… А я лишь кивал и периодически повторял:
- Это жизнь, Витя. Это жизнь…
Я хоть и был старше его на пару месяцев, все же у нас был слишком разный жизненный опыт. Мне тогда казалось, что я старше его лет на десять, потому, что видел гораздо больше дерьма, чем он в своей казарме училища.
-------------
В принципе, на этом можно рассказ и закончить. Я ушел спать, даже не допив с Витей бутылку. Когда раздалось громогласное “Рота подъем!”, прапорщиков уже не было. Правда на подъеме был командир роты, хоть и не его дежурство было. Видимо Витя позвонил ему под утро. А еще, наверняка ротный впоследствии вздрючил прапорщиков, возможно даже премии лишил, но до комбата сведения об инциденте не дошли. Да и вообще об этом случае знали единицы.
И еще. Не следует думать, что прапорщики были алкаши. За два года, можно по пальцам одной руки пересчитать случаи, когда я видел кого-то из них выпимши. Просто не рассчитали мужики. Кстати, четвертый прапорщик - старшина, в пьянке не участвовал.
А Витя… Витя, после того случая, стал нормальным офицером. В меру требовательным, в меру придирчивым. Но уже без дурацких закидонов по Уставу.
Кстати, говоря о том, что Витя учился пять лет, я возможно соврал. В то время разные были училища, где-то и четыре, и три года учились. Просто помню, что Витя был мой ровесник. А сколько он в училище учился, фиг его знает.
Морали нет. Просто случай из моей жизни.
Всем добра.
