Армейская летопись 58-65
58
Я побрит налысо. Вчера у меня началась стодневка. Конец года – отчетный период, который нужно пережить. Очень тяжелый, следовало бы сказать, период.
Есть способы снять стресс. Вчера мы с вирусом из РЛС сделали… Как бы это? Ну, в общем, грандж. Колбасило даже нас самих, энергично получилось. Музыка – это место, куда можно слить агрессию и любые другие эмоции, и чем их больше, тем мощнее получится запись.
Предыдущий призыв ушел в запас в полном составе. Сегодня привозят партию духов в расположение (и распоряжение). Нам, вирусам, подбирают стажеров. Из десяти человек – один толковый. Как обычно.
Я не могу никому позвонить – начальник приказал сменить сим-карту. Это – явление временное, просто никто еще не знает моего номера, вот и ушел я во «вне зоны действия сети».
Мне предстоит несколько авральных дней без выходных. Лучше думать не об этом.
59
Подарок судьбы. Начальство не приходило. Мегафон сдох, можно смело ставить билайн. Это означает, что мне могут звонить не только военные.
Сегодня – снова баня. Очередная. И песня родилась – тоже очередная. И я хочу ее записать. В штабе за офицерами ползет отчетливый алкогольный шлейф. Посмотрим, кто останется вечером. Прошел день вчерашний и сегодняшнее утро, да и болт бы с ними. Прощаюсь и еду дальше.
В моем плейлисте Кукрыниксы и 7б. Я думаю о том, что женщина должна быть красивой, а мужчина должен быть никому ничего не должен. Я отрываюсь, мне практически на все насрать, и если выпадает один-единственный вечер, свободный более или менее от забот (в лице лишних людей) – я иду в клуб. Там мы делаем звук.
Ах, да. Я люблю сигареты, горячий сладкий кофе и гитару, ненавижу все военное, черствею, роняю последние иллюзии и люблю девушку, которую трахнул кто-то третий.
Вы думаете, все хорошо? Или все плохо? Или все ненормально?
Чушь. И то, и другое, и третье. Нет правильных ярлыков под «всё». Ярлыков правильных вообще нет. Мораль закладывает воспитание. А стыд – стремное чувство, причем деструктивное. Говёное, в общем.
В армии нет места стыду.
60
Глядя на список телефонов, я честно задал себе вопрос: «Кому бы я хотел сейчас позвонить? Кто был бы рад моему звонку?»
30 человек, не считая родственников. Не так уж мало, почти треть списка. Почему же тогда я набираю здесь всего 3 номера? Дом, друг, девушка. Конечно, домой я звоню то маме, то отцу, но к чему считать это разными номерами? Все равно дом. Конечно, друг не один. Конечно, девушка на данный момент не совсем моя. И есть еще кто-то – но я не могу найти повод, чтобы набрать их телефон. В некоторых случаях просто не знаю номера. Если чуть раскритиковать список, останется человек 20-25. Кого-то я очень давно не видел, поэтому не знаю, о чем говорить, кроме как о прошлом. Кто-то недоступен для сотовой связи (либо в тюрьме, либо в армии, либо за границей).
Не стал ничего пытаться, не стал искать предлог: тупо позвонил и с удовольствием поболтал. Доволен.
61
Кто служил на срочке, тот знает, что такое «эээээ».
«Эээээ» произносится полугроулом и имеет конкретного адресата. Означает, в зависимости от интонации, разную степень недовольства. Слово «эээээ» используется при обращении старого призыва к молодому, «расслабленной» части к остальным, сержантами к личному составу и так далее. Через определенное время слово «эээээ» вызывает смех и/или раздражение. Это и есть момент, когда сам начинаешь использовать данный термин.
Имеются, кстати, и вариации: «э-э-э-э», «Ээээ!», «ээээээээ», «ЭЭЭЭЭ!»; отдельной статьей идут «Э-Э-Э-Э»+Слово и «э-э-э-эээннах».
«Эээээ» - это фирменное армейское слово. В гражданском мире его не используют.
Предлагаю провести чемпионат части по «эээээ». Критерии: продолжительность, громкость, степень угрозы.
Кто служил в армии, знают также, что такое «таски», «калич», «слабит», «попрет», «загас», «балабас», «шарить», «родить», «кипеть», «давить на массу» и «ты меня дрочишь». Совершенно ненужные в лексическом плане знания, если честно. И еще. Кто служил, тот ощущает дрожь в спине при фразах «в брониках по плацу» и «подъем – сбор».
Вот тут-то как раз меня не служившие не поймут, скорее всего.
62
А скоро – Новый Год; очень спокойно проходит его ожидание, когда не строишь планов. Даже самого ожидания-то и нет. Очередной отчетный месяц, январь. Всё.
Я помню свою жажду до всего. Где?
Если сильно радоваться – а по чуть-чуть я все равно не умею – то сильно переживаешь. Ну, вот и подсыхаешь местами да временами.
Надо будет завтра заварить нормальный (не «Нури») чай. Потихоньку делать какой-нибудь документ, посматривая в окно, за которым мороз, согревая внутренности стаканом горячего и крепкого, сладкого чая. Вот это кайф!
Наслаждаться и переживать нужно не до и не после, а только во время процесса. Остальное от лукавого и нарушает бдительность. Если не знаешь, как именно думать о чем-либо – не думай. Мысли должны приносить пользу. Ага?
Например, приятные мысли притягивают приятные частички эфира. Конструктивные настраивают на продуктивное действие. Абстрактные помогают заснуть. Самые навязчивые мысли – это грезы, планы и эротические видения. От них в рабочее время нужно избавляться. Конечно, очень хочется думать о прекрасных очертаниях женской груди в период ее расцвета, однако же снаружи, в реальном мире, в этот момент может что-нибудь да случиться, и тогда… тогда ментальным прессом тебе в задницу затолкают такую кучу морального говна, что достанет даже до мыслей о груди.
Позитив не обязательно должен распирать тебя изнутри. Иногда достаточно еле заметной полуулыбки.
63
Модемщик уехал домой по семейным. Напарник-контрактник тоже не вышел по семейным. Следовательно, я за троих. А по основному профилю деятельности у нас, блядь, проверка. Вчера занимался рукоделием – прошивал новые журналы. Изматерился. Спать пошел в полдвенадцатого. В 4 часа утра мне звонят и вызывают в штаб.
Хрен с ним. Собрал утренний доклад, отправил по модему. А еще – мыть чашки у командира в кабинете. А еще – после завтрака, на разводе, идти врубать гимн. Ээ-ээ-ээ, сукомать. Этот гимн я теперь буду еще очень долго ненавидеть. Про союз злоебучий республик свободных. Про то, как их случила великая Русь. Про какую-то «народную» мудрость, которая досталась нам, как хрустальный член, по Дарвину. О да, матерь божья, у нас неебически мудрый, чтоб его пополам, народ.
Славься Отечество. Чтоб ему от доблестной гордости ебальник поперек порвало. Мне три дня по-черному втухать. Хрен с ними, с документами – это моя работа, но подшивательство журналов, изобретение докладов, с которыми я хуе-как знаком, колебание из кабинета в кабинет – и это при том, что спал я от силы 4 часа.
Опять жрать утреннее говно на завтраке. А что делать, придется, иначе совсем ебанешься с голоду. Потом придет медленная смерть по имени «начальство», и наступит новая серия мыльной оперы под названием «365 дней за забором».
Потом жрать полуденное говно на обеде. После обеда будет, возможно, полчаса на то, чтобы успокоиться. И опять – журналы, бумажки, еще какая-нибудь хуйня. Абсолютно бюрократический строй и красный способ руководства. Создать видимость руководства, чтобы я создавал видимость работы – в итоге всеобщий кипиш и ни шиша не делается. Так 70 лет ебашил свои гребаные пятилетки красноперый совок. Так продолжает ебашить армия.
Двадцать, срать в его очи, первый, хуёв ему мешочек, век.
Стою в сортире, смотрю в узкую щель окна. Что там за умирающий лебедь? Что прошептал? Вот уже все стоят по стойке «смирно», а я слепошарый и ни черта не вижу. В общем, я проебал гимн на утреннем поднятии флага.
Кончилась пачка «парламента», которую притаранил вирус из рлс. Курево здесь – одна из немногих доступных радостей.
64
Туалет. Набираю воду. Кран протек, на полу образовалась лужа
- Боец, не мочи, - говорит мне СГ-шник из уборщиков (с ним мы вместе служили на КМБ).
- С тылу! – отвечаю в шутку.
- Есть! – прикладывает руку к башке, - Разрешите уебаться два раза!
Ржем оба. Душонок, стоящий рядом, ничего не понимает.
Знамя полковое. Новое. Привезли. Комплект состоит из набора «золотых» гвоздей, сборного древка из, вроде бы, мореного бука и, собственно, плотной, с шитьем золотистыми нитками, тряпочки. Стоит это удовольствие 94 600 рублей.
В этой тряпочке честь наша и доблесть! Если мы ее проебем, полк расформируют (по крайней мере, так говорят). Теперь в вестибюле штаба стоит 2 новых элемента декора: знамя и дневальный к нему. А я эту тряпку в руках держал и помогал натягивать, испытывая благоговейный трепет и все такое.
- Боец, ты должен проявлять инициативу. Например, хочешь ты с тылу упасть. Подходишь ко мне или к сержанту, и говоришь: «Товарищ сержант (или там рядовой, ефрейтор), разрешите уебаться с тылу!»
65
Перепрошиваем журнал. Шило – прошлый век. Промышленного дырокола, достаточно мощного, у нас нет.
В общем-то, оригинальная картина: мой напарник стоит с дрелью и сверлит дырки в журнале. Нечто вроде «запаха безумия», как у Фрая, стоит здесь тягостным душком.
Гора документов. Склеиваю скотчем 3 плаката, каждый из 16-ти листов. Все чаще ловлю себя на мысли, что теряю рассудок.
Пришла посылка, очки починили. Все поправимо, все возможно.
Завтра – Новый Год. 31 декабря. Что мы здесь чувствуем? Ничего. Надевай скафандр и беги в лес, лучистая обезьяна, здесь тебе ничего не перепадет.
Потихоньку продвигаюсь в гитаре. Порой пишутся неплохие вещи. Иногда приходят посылки, в них много приятного. Я совсем изменился.
Встретишь, бывало, друга детства, и понимаешь – лучше бы его не встречать. Больно разговаривать с прошлым о прошлом, когда настоящее уже ничем не связывает тебя с ним. Интересное ощущение. Я – другой. Он – другой.
«Очень важно, чтобы каждый человек хорошо усвоил горькую истину: любое отступление от родовых добродетелей, любое преступление против своей собственной природы, любое злое деяние (все без исключения!) откладывается в нашем бессознательном и заставляет нас презирать самих себя», - Абраша Маслов, «Психология бытия». Почему вспомнилось?
Я побрит налысо. Вчера у меня началась стодневка. Конец года – отчетный период, который нужно пережить. Очень тяжелый, следовало бы сказать, период.
Есть способы снять стресс. Вчера мы с вирусом из РЛС сделали… Как бы это? Ну, в общем, грандж. Колбасило даже нас самих, энергично получилось. Музыка – это место, куда можно слить агрессию и любые другие эмоции, и чем их больше, тем мощнее получится запись.
Предыдущий призыв ушел в запас в полном составе. Сегодня привозят партию духов в расположение (и распоряжение). Нам, вирусам, подбирают стажеров. Из десяти человек – один толковый. Как обычно.
Я не могу никому позвонить – начальник приказал сменить сим-карту. Это – явление временное, просто никто еще не знает моего номера, вот и ушел я во «вне зоны действия сети».
Мне предстоит несколько авральных дней без выходных. Лучше думать не об этом.
59
Подарок судьбы. Начальство не приходило. Мегафон сдох, можно смело ставить билайн. Это означает, что мне могут звонить не только военные.
Сегодня – снова баня. Очередная. И песня родилась – тоже очередная. И я хочу ее записать. В штабе за офицерами ползет отчетливый алкогольный шлейф. Посмотрим, кто останется вечером. Прошел день вчерашний и сегодняшнее утро, да и болт бы с ними. Прощаюсь и еду дальше.
В моем плейлисте Кукрыниксы и 7б. Я думаю о том, что женщина должна быть красивой, а мужчина должен быть никому ничего не должен. Я отрываюсь, мне практически на все насрать, и если выпадает один-единственный вечер, свободный более или менее от забот (в лице лишних людей) – я иду в клуб. Там мы делаем звук.
Ах, да. Я люблю сигареты, горячий сладкий кофе и гитару, ненавижу все военное, черствею, роняю последние иллюзии и люблю девушку, которую трахнул кто-то третий.
Вы думаете, все хорошо? Или все плохо? Или все ненормально?
Чушь. И то, и другое, и третье. Нет правильных ярлыков под «всё». Ярлыков правильных вообще нет. Мораль закладывает воспитание. А стыд – стремное чувство, причем деструктивное. Говёное, в общем.
В армии нет места стыду.
60
Глядя на список телефонов, я честно задал себе вопрос: «Кому бы я хотел сейчас позвонить? Кто был бы рад моему звонку?»
30 человек, не считая родственников. Не так уж мало, почти треть списка. Почему же тогда я набираю здесь всего 3 номера? Дом, друг, девушка. Конечно, домой я звоню то маме, то отцу, но к чему считать это разными номерами? Все равно дом. Конечно, друг не один. Конечно, девушка на данный момент не совсем моя. И есть еще кто-то – но я не могу найти повод, чтобы набрать их телефон. В некоторых случаях просто не знаю номера. Если чуть раскритиковать список, останется человек 20-25. Кого-то я очень давно не видел, поэтому не знаю, о чем говорить, кроме как о прошлом. Кто-то недоступен для сотовой связи (либо в тюрьме, либо в армии, либо за границей).
Не стал ничего пытаться, не стал искать предлог: тупо позвонил и с удовольствием поболтал. Доволен.
61
Кто служил на срочке, тот знает, что такое «эээээ».
«Эээээ» произносится полугроулом и имеет конкретного адресата. Означает, в зависимости от интонации, разную степень недовольства. Слово «эээээ» используется при обращении старого призыва к молодому, «расслабленной» части к остальным, сержантами к личному составу и так далее. Через определенное время слово «эээээ» вызывает смех и/или раздражение. Это и есть момент, когда сам начинаешь использовать данный термин.
Имеются, кстати, и вариации: «э-э-э-э», «Ээээ!», «ээээээээ», «ЭЭЭЭЭ!»; отдельной статьей идут «Э-Э-Э-Э»+Слово и «э-э-э-эээннах».
«Эээээ» - это фирменное армейское слово. В гражданском мире его не используют.
Предлагаю провести чемпионат части по «эээээ». Критерии: продолжительность, громкость, степень угрозы.
Кто служил в армии, знают также, что такое «таски», «калич», «слабит», «попрет», «загас», «балабас», «шарить», «родить», «кипеть», «давить на массу» и «ты меня дрочишь». Совершенно ненужные в лексическом плане знания, если честно. И еще. Кто служил, тот ощущает дрожь в спине при фразах «в брониках по плацу» и «подъем – сбор».
Вот тут-то как раз меня не служившие не поймут, скорее всего.
62
А скоро – Новый Год; очень спокойно проходит его ожидание, когда не строишь планов. Даже самого ожидания-то и нет. Очередной отчетный месяц, январь. Всё.
Я помню свою жажду до всего. Где?
Если сильно радоваться – а по чуть-чуть я все равно не умею – то сильно переживаешь. Ну, вот и подсыхаешь местами да временами.
Надо будет завтра заварить нормальный (не «Нури») чай. Потихоньку делать какой-нибудь документ, посматривая в окно, за которым мороз, согревая внутренности стаканом горячего и крепкого, сладкого чая. Вот это кайф!
Наслаждаться и переживать нужно не до и не после, а только во время процесса. Остальное от лукавого и нарушает бдительность. Если не знаешь, как именно думать о чем-либо – не думай. Мысли должны приносить пользу. Ага?
Например, приятные мысли притягивают приятные частички эфира. Конструктивные настраивают на продуктивное действие. Абстрактные помогают заснуть. Самые навязчивые мысли – это грезы, планы и эротические видения. От них в рабочее время нужно избавляться. Конечно, очень хочется думать о прекрасных очертаниях женской груди в период ее расцвета, однако же снаружи, в реальном мире, в этот момент может что-нибудь да случиться, и тогда… тогда ментальным прессом тебе в задницу затолкают такую кучу морального говна, что достанет даже до мыслей о груди.
Позитив не обязательно должен распирать тебя изнутри. Иногда достаточно еле заметной полуулыбки.
63
Модемщик уехал домой по семейным. Напарник-контрактник тоже не вышел по семейным. Следовательно, я за троих. А по основному профилю деятельности у нас, блядь, проверка. Вчера занимался рукоделием – прошивал новые журналы. Изматерился. Спать пошел в полдвенадцатого. В 4 часа утра мне звонят и вызывают в штаб.
Хрен с ним. Собрал утренний доклад, отправил по модему. А еще – мыть чашки у командира в кабинете. А еще – после завтрака, на разводе, идти врубать гимн. Ээ-ээ-ээ, сукомать. Этот гимн я теперь буду еще очень долго ненавидеть. Про союз злоебучий республик свободных. Про то, как их случила великая Русь. Про какую-то «народную» мудрость, которая досталась нам, как хрустальный член, по Дарвину. О да, матерь божья, у нас неебически мудрый, чтоб его пополам, народ.
Славься Отечество. Чтоб ему от доблестной гордости ебальник поперек порвало. Мне три дня по-черному втухать. Хрен с ними, с документами – это моя работа, но подшивательство журналов, изобретение докладов, с которыми я хуе-как знаком, колебание из кабинета в кабинет – и это при том, что спал я от силы 4 часа.
Опять жрать утреннее говно на завтраке. А что делать, придется, иначе совсем ебанешься с голоду. Потом придет медленная смерть по имени «начальство», и наступит новая серия мыльной оперы под названием «365 дней за забором».
Потом жрать полуденное говно на обеде. После обеда будет, возможно, полчаса на то, чтобы успокоиться. И опять – журналы, бумажки, еще какая-нибудь хуйня. Абсолютно бюрократический строй и красный способ руководства. Создать видимость руководства, чтобы я создавал видимость работы – в итоге всеобщий кипиш и ни шиша не делается. Так 70 лет ебашил свои гребаные пятилетки красноперый совок. Так продолжает ебашить армия.
Двадцать, срать в его очи, первый, хуёв ему мешочек, век.
Стою в сортире, смотрю в узкую щель окна. Что там за умирающий лебедь? Что прошептал? Вот уже все стоят по стойке «смирно», а я слепошарый и ни черта не вижу. В общем, я проебал гимн на утреннем поднятии флага.
Кончилась пачка «парламента», которую притаранил вирус из рлс. Курево здесь – одна из немногих доступных радостей.
64
Туалет. Набираю воду. Кран протек, на полу образовалась лужа
- Боец, не мочи, - говорит мне СГ-шник из уборщиков (с ним мы вместе служили на КМБ).
- С тылу! – отвечаю в шутку.
- Есть! – прикладывает руку к башке, - Разрешите уебаться два раза!
Ржем оба. Душонок, стоящий рядом, ничего не понимает.
Знамя полковое. Новое. Привезли. Комплект состоит из набора «золотых» гвоздей, сборного древка из, вроде бы, мореного бука и, собственно, плотной, с шитьем золотистыми нитками, тряпочки. Стоит это удовольствие 94 600 рублей.
В этой тряпочке честь наша и доблесть! Если мы ее проебем, полк расформируют (по крайней мере, так говорят). Теперь в вестибюле штаба стоит 2 новых элемента декора: знамя и дневальный к нему. А я эту тряпку в руках держал и помогал натягивать, испытывая благоговейный трепет и все такое.
- Боец, ты должен проявлять инициативу. Например, хочешь ты с тылу упасть. Подходишь ко мне или к сержанту, и говоришь: «Товарищ сержант (или там рядовой, ефрейтор), разрешите уебаться с тылу!»
65
Перепрошиваем журнал. Шило – прошлый век. Промышленного дырокола, достаточно мощного, у нас нет.
В общем-то, оригинальная картина: мой напарник стоит с дрелью и сверлит дырки в журнале. Нечто вроде «запаха безумия», как у Фрая, стоит здесь тягостным душком.
Гора документов. Склеиваю скотчем 3 плаката, каждый из 16-ти листов. Все чаще ловлю себя на мысли, что теряю рассудок.
Пришла посылка, очки починили. Все поправимо, все возможно.
Завтра – Новый Год. 31 декабря. Что мы здесь чувствуем? Ничего. Надевай скафандр и беги в лес, лучистая обезьяна, здесь тебе ничего не перепадет.
Потихоньку продвигаюсь в гитаре. Порой пишутся неплохие вещи. Иногда приходят посылки, в них много приятного. Я совсем изменился.
Встретишь, бывало, друга детства, и понимаешь – лучше бы его не встречать. Больно разговаривать с прошлым о прошлом, когда настоящее уже ничем не связывает тебя с ним. Интересное ощущение. Я – другой. Он – другой.
«Очень важно, чтобы каждый человек хорошо усвоил горькую истину: любое отступление от родовых добродетелей, любое преступление против своей собственной природы, любое злое деяние (все без исключения!) откладывается в нашем бессознательном и заставляет нас презирать самих себя», - Абраша Маслов, «Психология бытия». Почему вспомнилось?