Аркашка и монашка. Из серии "Девяностые в районной больнице"⁠⁠

В девяностые годы работал я санитаром в районной больнице.

Город, в котором стоит эта больница древний, по самым скромным подсчетам лет на 150 старше Москвы. А на его окраине возвышается известный женский монастырь, основанный ещё в начале 12 века. В советские времена монастырь опустел, но потом его восстановили. И среди белых монастырских стен появились женщины в черных одеяниях.

Возвращение к истокам и все такое, но наше отделение гинекологии поминало этих монашек нехорошим словом. Дело в том, что женщины стали заселять монастырь до его полной реконструкции. Жили в каких-то бараках без отопления и воды. Спали на железных койках, и раскладушках. А потому с наступлением холодов, попадали в нашу гинекологию с аднекситами, оофаритами и прочими пугающими неподготовленных людей диагнозами.

Проблема была ещё и в том, что эти женщины до последнего боялись обращаться к врачу. Ещё бы – монашка и вдруг к гинекологу! Поэтому привозили их на скорой, когда становилось уж совсем невмоготу.

Моего коллегу по приемному отделению звали Аркадий. Но вся больница называла его не иначе, как Аркашкой. Был это мелкий мужичок лет пятидесяти, хитрый и жадный. На своей даче он выращивал белых крыс, хомячков и всякую прочую мелочь и с успехом продавал эту живность на местном рынке. Кроме зверья, Аркашка промышлял продуктами. Каждый вечер, приходя на смену, он брал свой потасканный дипломат, набитый консервами, сухариками и Бог знает чем ещё и шел в обход по больнице – продавать пациентам и персоналу свой нехитрый товар. К слову, зарабатывал он на этом бизнесе весьма неплохо и санитаром числился только для того, чтобы ему шел рабочий стаж.

Санитар приемного отделения с большим стажем навидается всякого. Со временем перестаешь обращать внимание на голых, поломанных, пьяных, сумасшедших. Ну пациенты и пациенты. Скорее бы с ними разделаться и пойти в санитарскую в карты играть. Из-за этой привычки и случился с Аркашкой казус.

Как-то зимой привозят к нам в отделение двух монашек. Больную и сопровождающую. Больная – дородная женщина лет сорока, грозный взгляд, несмотря на боль – прямая спина, глаза молнии метают. Мы, почему-то решили, что это какое-то монастырское начальство. Ключница, или игуменья, короче, старшая по келье, я уж, простите, терминологией не владею. Рядом с ней – девчонка лет двадцати в очках с толстыми стеклами. Девчонка по сторонам не смотрит, уткнулась в Библию и молчит.

Приходит зав.гинекологии – Андрей Владимирович. Смотрит на игуменью, разворачивается и уходит, потому как с монашками уже сталкивался и все их пунктики знает. Вместо Андрея Владимировича через минуту приходит его заместительница Инна Петровна. Отводит игуменью за ширму, щупает живот, тихонько опрашивает. Монашка что-то глухо басит в ответ.

Инна Петровна выходит из-за ширмочки и обращается к дежурной медсестре:

- Ирочка, предварительно – аднексит, но надо ещё на кресле посмотреть. Вы переодевайте пациентку и поднимайте ко мне в отделение.

Ну, переодевайте, так переодевайте. Аркашка без задней мысли выбирает из вороха больничной одежды сорочку и халат соответствующего размера и ковыляет за ширмочку. Переодевать пациентов –работа санитаров. Через секунду из-за ширмочки раздается визг, звонкий удар и громкий крик. Аркашка в нокауте выпадает наружу. На его лице наливается краской отпечаток тяжелой пятерни.

- Отойди, окаянный! Убери свои грязные руки! – кричит старшая монашка. – Позовите мне женщину!

И тут до сонного, замученного тяжелым днем отделения доходит казус произошедшего. Медсестры начинают ржать. Врачи хохочут. Улыбается даже девочка-монашка, прикрывая лицо Библией. Аркашке не до смеха. Он с трудом поднимается на ноги, трогает щеку и материться сквозь зубы.

Монашку переодела санитарка тетя Валя. Игуменья провела в больнице несколько дней, командуя медсестрами и обличая пациенток с постыдными заболеваниями. Когда её выписывали, Аркашка прятался в мужском туалете.