Тимур Шаов "Крысолов"
Я знаю, что скоро из мрака веков
Появится в нашей стране крысолов.
И, в дудочку дуя, пойдет пилигрим
И вся наша сволочь попрется за ним.
И выйдут в ряд за гадом гад под колдовские звуки,
Пойдет ворьё, жульё, хамьё, дубьё и прочие подлюки.
И, пальцы веером сложив, пойдет братва покорно.
Вот это кайф! Чтоб я так жил! Долой волков позорных!
А звук у дудочки таков:
В нем шепот снов и звон веков,
И песни Кельтских колдунов,
И зов седых преданий.
Под гипнотический мотив
Пойдут бандит и рэкетир,
Надеть свои трусы забыв,
Уйдет министр из бани.
Из разворованной страны, покинув свои дачи,
Уйдут бугры и паханы, ко всем чертям собачим.
И запоют сверчки во ржи, и журавлиным клином
Пойдут пахучие бомжи с курлыканьем тоскливым.
Через Брест и Калугу,
Москву и Тамбов,
За Урал на Восток
Побредет крысолов.
Его ноги натерты
И плащ запылен,
Санитарные цели
Преследует он.
И сутенеры встанут в строй под музыку такую,
Путаны шумною толпой за ними откочуют.
Уйдут вруны и болтуны и, кстати, для прикола,
Ушла бы сборная страны по стремному футболу.
И респектабельной гурьбой,
Пойдет истеблишмент родной,
Забыв, про бизнес теневой
И счет в Швейцарском банке.
Закружит в небе вороньё,
В лесах попрячется зверьё,
И будут на пути расти
Бледнейшие поганки.
Двинутся маньяки на хромой собаке,
А за ними - шлюшки на больной лягушке.
А за ними - урки, ой, да на сивке-бурке,
Едут и смеются, чуриков жуют.
К Охотскому морю придет крысолов,
В него окунет весь богатый улов.
И выпьет свой грог и расслабится он,
Мол, долбись с ними сам, старина Посейдон.
Я знаю, что скоро из мрака веков
Появится в нашей стране крысолов.
И, в дудочку дуя, пойдет пилигрим
И вся наша сволочь попрется за ним.
И выйдут в ряд за гадом гад под колдовские звуки,
Пойдет ворьё, жульё, хамьё, дубьё и прочие подлюки.
И, пальцы веером сложив, пойдет братва покорно.
Вот это кайф! Чтоб я так жил! Долой волков позорных!
А звук у дудочки таков:
В нем шепот снов и звон веков,
И песни Кельтских колдунов,
И зов седых преданий.
Под гипнотический мотив
Пойдут бандит и рэкетир,
Надеть свои трусы забыв,
Уйдет министр из бани.
Из разворованной страны, покинув свои дачи,
Уйдут бугры и паханы, ко всем чертям собачим.
И запоют сверчки во ржи, и журавлиным клином
Пойдут пахучие бомжи с курлыканьем тоскливым.
Через Брест и Калугу,
Москву и Тамбов,
За Урал на Восток
Побредет крысолов.
Его ноги натерты
И плащ запылен,
Санитарные цели
Преследует он.
И сутенеры встанут в строй под музыку такую,
Путаны шумною толпой за ними откочуют.
Уйдут вруны и болтуны и, кстати, для прикола,
Ушла бы сборная страны по стремному футболу.
И респектабельной гурьбой,
Пойдет истеблишмент родной,
Забыв, про бизнес теневой
И счет в Швейцарском банке.
Закружит в небе вороньё,
В лесах попрячется зверьё,
И будут на пути расти
Бледнейшие поганки.
Двинутся маньяки на хромой собаке,
А за ними - шлюшки на больной лягушке.
А за ними - урки, ой, да на сивке-бурке,
Едут и смеются, чуриков жуют.
К Охотскому морю придет крысолов,
В него окунет весь богатый улов.
И выпьет свой грог и расслабится он,
Мол, долбись с ними сам, старина Посейдон.
раскрыть ветку (1)
Птицу ЕМЪ — Крысоловы — Узкая тропа петляла гаражами. — Во избежание возможной угрозы мы бежали. — Наши сутаны похожи на пижамы, и ощущение, что мы только что друг друга ублажали. — Впечатление усиливали ласковые лица, но после наших ритуалов запрещают злиться. Ты помнишь предостережение на шестой странице? Не давайте злости... — Да, я помню, что там говорится. Тут мы столкнулись с солидными мужами. Один из них со шрамом на лице. — Не от ножа ли? — Эти два головореза к стенке нас прижали, и с угрозою нависли, будто кошки над мышами. — Мы остановились, прерывисто дыша, и стали грустно расставаться с личными вещами. Главное — не бейте нас, берите, что найдёте, братцы, так-то, есть, чем поживиться, если в сумках покопаться. — Вот наша книга мудрости, нелёгкая для восприятия. — Можете отнять, только не пробуйте понять её. — Вот необходимые для мессы флейты, а вот специальные пилюли. — Ой, тока их не пейте! — Это передний край подпольной фармацевтики. — У них своя неповторимая специфика. — Без нужных связей вы нигде такого не зацепите. — Не чета всяким дельфинам и пацификам. — Они раскроют двери вашего сознания. — Они стреляют прямо в центры удовольствия. — Они такие, ох, такие, блин, не знаю я! — Не, не, ребята! — Заглотили! — Ничего себе! — А вы борзые парни, на советы вам плевать, ага, но разве можно, парни, есть с ладони у врага? А если б в них бы был бы яд какой, что тогда? Бывают же злодеи. — Ну я такой. — Так-то да! Теперь у вас парализуется воля. — По-моему, уже пора, Санёк. — Я вижу, Коля. Ваше сознание — непаханное поле, мы вам его вспахаем и засеем. — И прополем. — Ребят, вы целиком попали под внушение. Ни почесаться, ни рыгнуть без разрешения. Сперва верните всё, что взяли из вещей. — И я хочу ещё, чтоб попросили у меня прощения. — А что, вообще-то, справедливо. На колени встаньте. — Фотографируй, Коля, разместим потом на сайте. Ну что, мужчины, кайтесь и ебашьте лбом об пол. — Зачем так сильно, Саш, один в небесный дом отбыл! — Покойся с миром, братюня. Ты — вставай, толстяк. Ну что, ведём его к учителю? — Ну да, а как. — Сейчас мы заиграем переливчатыми трелями, и ты, крепыш, пойдёшь на этот звук, куда б не захотели мы. — Санёк! — Ау? — Может, тело-то захватим тоже? Органы, считай, и кожа, его кореш нам поможет. — Ну, уверен, что мудрейший будет рад такому бонусу. — Ну, давай, крепыш, хватай его за напомаженные волосы. — Ну что, вперёд и с песней, заиграли в унисон. Прохожие глазам не верят. — Не, ребят, это не сон. — Двое ряженых на дудочках играют лихо очень, а за ними пересидок трупака волочит. Объективно не могу судить, ведь сам участвую в процессе я, хотя, уверен, хороша процессия. Пусть улов сегодня не велик, день на день не приходится. — Прямо в точку, Сашка. Заебись пословица!