Amore (из серии "Эхо войны")
25июня 1943 года фашистский лидер Италии Бенито Муссолини был арестован.
3-го сентября 1943 года новое правительство заключило мир с союзниками.
8-го сентября 1943 года Италия капитулировала. И нацистская Германия решила, что итальянцы, которые все эти годы воевали рядом с войсками вермахта, отныне являются врагами.
Осенью 1943 года в немецкий лагерь военнопленных Шталаг 352, который находился возле Минска и посёлка Масюковщина привезли первых итальянцев.
В сентябре Ане исполнилось пятнадцать лет. Но она была такая маленькая, худая, почти прозрачная, что выглядела едва на двенадцать. Отец Ани ушёл на фронт ещё в сорок первом, и с тех пор от него в самом начале войны пришло только три письма. Короткие сухие строчки. «Жив, здоров, отступаем…» А потом Минск накрыла оккупация, и от отца больше не было никаких вестей.
Жить в оккупации было очень страшно. Не было самого необходимого, еды, одежды, лекарств. Ночью немцы вломились к соседу, аптекарю Гольцману и увели всю семью. Зимой 42-го Аня чуть не умерла от голода. У неё кровоточили десны и выпадали зубы.
А потом матери повезло. Её и ещё несколько женщин заставили стирать одежду охранников лагеря для военнопленных в Масюковщине. Тяжёлая работа для бывшей учительницы русского языка. Но за неё давали какую-то еду. Весной сорок второго Аня с матерью ушли из городской квартиры и поселились в пустом доме дальнего родственника. От родственника давно не было ни слуху, ни духу. Неумело развели огород. Так и выживали.
Осенним вечером Аня шла вдоль проволочной ограды лагеря к матери, когда услышала, что её кто-то тихонько зовёт. Повертела головой. У самой колючки стоял молодой, очень красивый парень в остатках незнакомой формы и что-то говорил ей на непонятном языке. Аня сначала испугалась – немец! Чуть не убежала. Но от страха отнялись ноги. Пленный что-то быстро говорил ей, протягивал через проволоку худые руки и смотрел, смотрел пронзительными чёрными глазами. Он был такой худой, такой замученный, что Аня его пожалела. Нашарила в кармане половину черного сухаря и бросила через ограду. Пленный схватил кусочек хлеба, заулыбался, закивал. И улыбка у него была хорошая, добрая.
Следующим вечером Аня снова шла к матери. И пленный стоял на том же месте, у проволоки, за бараком, откуда его не могли видеть охранники с вышки. И Аня снова отдала ему свой хлеб. С тех пор так и повелось. Два-три раза в неделю Аня ходила по тропинке мимо барака и «своего» пленного. Узнала от соседей, что в лагерь привезли итальянцев, и решила, что черноглазый итальянец и есть. Он улыбался ей своей чудесной улыбкой, махал рукой, что-то говорил. Аня едва разобрала, что его зовут Джованни. А больше ничего узнать не получилось. Они совсем не понимали друг друга. На долгие разговоры не было времени. Даже просто стоять у проволоки было опасно. Могли заметить охранники и тогда обоим бы не поздоровилось. Аня проходила, торопливо бросала через ограду кусок хлеба или вареную картофелину. Итальянец говорил несколько фраз. Аня уже понимала «Грасие». А ещё часто повторял «Amore…amore». И Аня краснела, думая, что Джованни признаётся ей в любви.
Можно осудить, молодая дурочка связалась с врагом. Да её за подобные вещи расстрелять мало! Но не забывайте, что на момент происходящего героине едва исполнилось пятнадцать лет. Кроме того к итальянцам чувства у советского народа были несколько иные, чем к немцам. Не было такой всеобъемлющей ненависти. Их жалели, ведь с сорок третьего они оказались по ту же сторону проволоки, что и советские солдаты.
Кстати со своими бывшими союзниками немцы не церемонились. Из пяти тысяч военнопленных ко дню освобождения лагеря наступающими советскими войсками в живых осталось едва ли сто человек. И Джованни был среди них.
В тот день, когда пленных увозили на родину, он нашёл Аню, что-то много и долго говорил ей. Сжимал её руки в своих ладонях. Уже в сорок седьмом из Италии пришло письмо. Аня спрятала его и никому не показывала. Перевести письмо было некому, но слово «Amore», которое повторялось несколько раз, Аня разобрала. Значит любит и ждёт.
С грохотом закрылся «железный занавес». Аня вышла замуж, родила двух девочек. Джованни забылся. На месте Шталага 352 в Масюковщине построили мемориал.
Я познакомился с Аней, когда ей исполнилось 78 лет. Я тогда ухаживал за её внучкой Алиной, студенткой третьего курса лечфака. Пришёл в гости на чай. И за яблочным пирогом услышал от Анны Васильевны эту историю. Признаюсь, поначалу не поверил. Как-то всё это было не по-настоящему. Словно из мыльного сериала. Какая-то любовь, какой-то итальянец. Для меня война – это концлагеря, танки, окопы, смерть. А тут – любовь. Смешно. Но бабушка Аня в доказательство принесла из своей комнаты деревянную шкатулку, и оттуда, как самую большую драгоценность, достала пожелтевший листок бумаги, густо исписанный латиницей.
Смотрю, Алина с мамой что-то занервничали. Алина делает мне страшные глаза и кулаком грозит. Не понял?
- Вот письмо от него. То самое, - у бабушки чуть дрожат руки. – Вот здесь, смотри «amore». И вот здесь. Я-то письмо долго прятала. Даже маме не сказала. Боялась, что будут неприятности. Я ведь комсомолка, мать – учительница. А тут связь с иностранцем. Вы же понимаете, как мы тогда с Западом… Только в девяностые Настя, моя старшая дочь, отнесла письмо к переводчику. И он перевёл. Джованни писал, что помнит, любит, звал к себе. Я даже поехать хотела. Но куда уж на старости лет. Он и умер, наверное. Мне ведь пятнадцать было, а ему уже лет двадцать пять.
Бабушка Аня спрятала письмо в шкатулку и унесла обратно в комнату. Я допил чай. Алина вызвалась меня проводить. Пока шли по тёмной улице до остановки, она открыла мне ещё одну семейную тайну.
Оказывается, письмо, которое Анна Васильевна так долго хранила в шкатулке, было от жены синьора Джованни. В этом письме она благодарила незнакомую белорусскую девушку за то, что она спасла её мужа от голодной смерти. Рассказывала о том, что у них в Палермо двое детей, и они каждый день молят Бога о здоровье Ани.
- Но если ты бабушке сболтнёшь, что на самом деле в письме написано – я тебя убью! – пригрозила Алина. Тётя Настя с мамой ещё тогда решили её обмануть. Бабушка всю жизнь думала, что он её любил.
- Так может и на самом деле любил?
- Amore, - фыркнула Алина. – Все вы мужики одинаковые. Запомни – бабушке – ни слова.
В прошлом году Анна Васильевна умерла. Поэтому я и написал этот рассказ.
