Альберт Пирпойнт⁠⁠

Учитель написал на доске тему сочинения: «Кем я хочу стать, когда вырасту» и принялся расхаживать по классу. Заглянув через плечо маленького Альберта, он только улыбнулся. На листе прилежным и четким почерком прирожденного аккуратиста было выведено: «Когда я окончу школу, буду государственным палачом».

Улыбался школьный учитель напрасно. Детская мечта Альберта Пирпойнта сбылась – мальчик вырос и стал палачом. Палач… Тут же представляется здоровенный грубый детина в красных трико, кожаном фартуке и черной маске, вооруженный двуручным топором. Невысокий, круглолицый, лысоватый Альберт ничем не напоминал средневекового костолома. Он носил костюмы, курил сигары и слыл настоящим денди – ведь его никогда не видели без галстука. Еще он очень любил травить анекдоты, ходить с друзьями на футбол, катать детей на своем пони и распевать песенки в пабе. Одним словом, душа общества.

Как уживались в Альберте не знающий колебаний палач и милый соседский дядюшка с оттопыренными ушами, остается загадкой. Впрочем, история знала любителей канареек и кружевных салфеточек, чьи руки были по локоть обагрены кровью. Именно таких и вешал Пирпойнт. Хотя порой нет-нет да и думается, что жизнь его могла сложиться совсем иначе. Замкни природа какой-нибудь аминер­гический синапс – и был бы Альберт неприметным серийным убийцей…

Семейный бизнес

Семейственность, вот что смущает. Гены такие, что ли? Первым в «профессию», как ее называли, еще в 1901 году подался отец Альберта, бывший мясник Генри Пирпойнт. Генри любезно предложил свои услуги министерству внутренних дел. Вскоре он стал главным палачом Великобритании и уговорил своего брата Томаса присоединиться к семейному бизнесу.

Титулы Генри были неформальными – никаких должностей «главного» или «официального» палача не сущест-вовало. До начала ХХ века палачей назначали шерифы графств, где было совершено соответствующее прес- тупление. Позднее их выбирали из списка, одобренного Home Office, британским МВД.

Как свидетельствуют рассекреченные архивные документы 1930-х годов, в палачи назначали людей надежных, уравновешенных и умеющих хранить тайну. В большинстве своем они имели постоянную работу и вели счастливую семейную жизнь. Правила гласили, что палач не должен «привлекать к себе внимание, входя и выходя из тюрьмы; он должен ясно понимать, что его поведение и манеры должны оставаться респектабельными и сдержанными как на месте и во время казни, так и до и после нее; в особенности он не должен сообщать ни единому лицу для публикации какие-либо подробности о своих обязанностях».

Согласно документам, одного из кандидатов забраковали, потому что он решил похвастаться в пабе письмом из министерства. Другого, офицера полиции, отсеял на собеседовании начальник тюрьмы: этот полисмен, оказалось, проявлял «болезненный интерес к казням, пробужденный его другом, который участвовал во многих экзекуциях в Аравии». Отобранных кандидатов ждал шестидневный курс в лондонской Пентонвильской тюрьме и последние проверки, включая медицинские, после чего их включали в список помощников палачей.

Всего Генри успел казнить 105 осужденных преступников, но быстро начал терять квалификацию. «Профессия» преследовала его и вне стен тюрьмы… Он начал закладывать за воротник, в июле 1910 года явился на казнь пьяным и подрался со своим помощником. Генри освободили от должности. Палачей не увольняли – просто «приглашения на казнь» (совсем по Набокову) переставали приходить. Кстати, по официальным правилам палач должен был терпеливо дожидаться такого приглашения и мог поплатиться «профессией», если осмеливался вызваться добровольцем.

Профессиональная судьба Томаса Пирпойнта была счастливей. За сорок лет своей деятельности, с 1906 по 1946 год, он препроводил в лучший мир почти 300 человек. И пусть отдельно взятые чиновники высказывали кое-какие сомнения по поводу состояния его здоровья, Томас продолжал вешать и 70-летним стариком. И все-таки малышу Альберту предстояло затмить и отца, и дядю.

Отцовское наследство

Летние каникулы Альберт часто проводил в дядюшкином доме. Болезнь рано унесла его отца в могилу. Альберт унаследовал отцовский дневник. Он хранил его как зеницу ока и изучал всякую свободную минуту. Минут таких выпадало немного – жили бедно, с 12 лет мальчику пришлось пойти работать на ткацкую фабрику. После он нанялся рассыльным, научился водить автомобиль и начал развозить на грузовичке бакалейные товары. Платили ему два фунта и пять шиллингов в неделю.

Семейные истории поведали Альберту, как гордились Томас и Генри своей настоящей «профессией». Он был твердо убежден, что в один прекрасный день тоже станет палачом. В апреле 1931 года он составил письмо в управление тюрем. Альберт писал, что готов работать помощником у своего дяди или любого другого палача. Ему было двадцать пять лет. Альберту отказали – вакансий не было. Но в конце года один из ассистентов решил оставить палачес­кую должность. Альберта пригласили на собеседование в манчестерскую тюрьму. Приметив знакомый конверт, мать лишь тяжело вздохнула: видеть сына палачом она вовсе не мечтала… В 1932 году Альберт с блеском окончил краткий курс заплечных дел и в декабре помог дядюшке Томасу вздернуть в Дублине Патрика МакДермота, фермера, который был осужден на смерть за убийство брата.

В те времена ассистентам палача платили достаточно мало – в лучшем случае три фунта за казнь. В 1930-е рекомендованный гонорар палача составлял 15 фунтов и оплату проезда в вагоне третьего класса, но окончательная сумма зависела от договора с местными властями. Ни палачам, ни их помощникам не удавалось зарабатывать на жизнь «профессией».

Альберт продолжал развозить товары на своем грузовичке. Начал ухаживать за Анни Флетчер – ее табачная лавка располагалась по соседству. В 1943 году они поженились. Анни подозревала, чем занимается суженый, но долгие годы ждала, пока он не расскажет все сам. Альберт и Анни крепко любили друг друга и лишь сетовали, что Господь не послал им детей. Все верно – Альберт Пирпойнт отличался своеобразной религиозностью. «Он был довольно-таки верующим человеком. Свою работу он считал предназначением. Думаю, это помогало ему найти оправдание для того, что он делал», – рассказывает приятель палача, Ян Хэнсон.

Работу Альберт довел до совершенства. В его времена многое изменилось. Ушли в прошлое публичные казни, часто сопровождавшиеся чудовищными пытками и призванные устрашить и развлечь кровожадную толпу. В 1868 году были отменены тради-ционные повешения на площадях.

А Уильям Марвуд, британский палач, действовавший в 1872-1883 годах, сумел «гуманизировать» сам процесс смертной казни. Прежде казнь через повешение представляла собой, по сути дела, медленное и мучительное удушение преступника в петле. Марвуд ввел в оборот люк, который раскрывался под ногами осужденного. Рывок веревки при резком падении тела ломал шейные позвонки, и смерть наступала практически мгновенно. Технику называли «сбрасыванием». Палачу требовалось точно определить длину веревки в зависимости от роста и веса тела осужденного, то есть глубину «сбрасывания» (все помнили, как викторианский палач Джеймс Берри однажды допустил ошибку, и петля оторвала преступнику голову). Альберт считал «сбрасывание» наиболее человечным и быстрым, в отличие от электрического стула или расстрела, способом казни. Уже в старости он во всех подробностях рассказал о том, как именно приводился в исполнение приговор.

Осужденного приводили в особую камеру смертников. Дверь, замаскированная под стенной шкаф, скрывала проход в помещение, где совершалась сама казнь. До рокового люка оставалось не более десяти шагов. В назначенный час дверь отъезжала в сторону – и в камеру смертников входили палач с помощником. Специальным ремешком помощник палача связывал руки осужденного. Преступника вели к меловой отметке на полу, связывали ноги. Палач надевал на голову осужденного капюшон, а на шею – веревку с покрытой кожей петлей на конце. Затем он дергал за рычаг – и дверцы люка под ногами осужденного распахивались…

Альберт гордился тем, что процесс казни, с момента его появления в камере смертников, занимал не более 15 секунд. В 1951 году он и вовсе умудрился казнить Джеймса Инглиса, задушившего пожилую проститутку, за рекордные семь секунд. Инглис был далеко не самым прославленным из «клиентов» Пирпойнта. Среди них был печально известный Джон Хейг, серийный убийца, который растворял тела жертв в ванне с серной кислотой, гангстер Тони Манчини, насильник Майкл Мэннинг и многие другие.

«По своему характеру Альберт Пирпойнт идеально подходил на роль палача», – считает британский криминальный психолог д-р Дэвид Холмс. «Он был предан долгу, скрупулезен и точен с технической точки зрения. Он верил, что выполняет в обществе важную и нужную роль, даруя тем, кому в последний раз смотрел в глаза, гуманную смерть».

Знаменитость

Слава пришла к Альберту Пирпойнту после окончания Второй мировой войны. В декабре 1945 года он по просьбе британских властей отправился в Германию, где одного за другим повесил 13 нацистов, в том числе командиров и охранников из концлагеря Берген-Бельзен. Среди казненных в тот день был начальник лагеря Йозеф Крамер и 22-летняя садистка-надзи-рательница Ирма Грезе, прозванная Зверем Бельзена и Гиеной Освенцима.

На протяжении следующих четырех лет Пирпойнт 25 раз летал в Германию и Австрию. В общей сложности он казнил 202 нацистских преступника. Долго все это не могло оставаться секретом: о тайне палача узнали газетчики, и Альберт поневоле сделался знаменитостью.

Теперь в нем видели ангела мщения. Стоило ему отправиться в бар, как вокруг начинали толпой виться женщины. Они покупали палачу выпивку и умоляли его вспомнить во время казни об их погибших на войне друзьях и близких. Среди казненных им в те годы были и американские солдаты, осужденные за изнасилования и другие преступления, и видный британский сообщник нацистов Джон Эмери, сын министра по делам Индии (по словам Пирпойнта, «храбрейший» человек, с каким ему приходилось иметь дело), и печально знаменитый «лорд Гав-Гав», нацистский радиопропагандист Уильям Джойс. Большое количество казней в послевоенные годы принесло Альберту и кое-какие оборотные средства. Он наконец-то бросил баранку надоевшего грузовичка и открыл под Манчестером паб, названный «Помогите бедняге». Позже Альберт и Анни владели пабом «Роза и корона».

Дела шли отлично – всем хотелось взглянуть на знаменитого палача, и в пабе постоянно было не протолк­нуться. Пирпойнт охотно шутил и пел с гостями. Как-то субботним вечером в паб зашел постоянный посетитель, некий Джеймс Корбитт. Он исполнил дуэтом песенку с хозяином, поспешно распрощался и в тот же вечер прикончил из ревности свою подружку. Пирпойнт вздернул его в 1950 году. Откровенничать с посетителями, впрочем, Альберт не спешил. Только близким друзьям он позволял иногда заглянуть в свой мир – одному показал нехитрый инвентарь палача, другому набросил на шею веревку и заметил: «Теперь сможешь хвастаться, что тебе одному посчастливилось спастись из рук Пирпойнта». Но и такие признания были редкостью – как правило, Альберт держал язык за зубами. Все, что происходило в камере смертников, там и оставалось.

Дома или в пабе, с друзьями, племянницами и соседскими детьми Пирпойнт становился совсем другим человеком, веселым и жизнерадостным. «Похоже, во мне обитают две разные личности, – признавался он в одном из интервью. – В свое время я мог вернуться домой и полностью обо всем забыть».

Просто работа

На рубеже 1950-х Пирпойнт считался самым известным палачом Великобритании. Однако общественное мнение в стране медленно, но верно менялось. У зданий тюрем собирались демонстранты, и все громче звучали голоса тех, кто протестовал против самой идеи смертной казни.

В 1950 году Пирпойнт казнил Тимоти Эванса, обвиненного в убийстве жены и дочери. Три года спустя детективам удалось установить, что за преступлением стоял серийный убийца Джон Реджинальд Кристи, задушивший в своей квартире восемь женщин, включая собственную жену. Ему вынесли смертный приговор, который привел в исполнение все тот же Пирпойнт. «Нельзя погружаться в их преступления, какими бы они ни были, – говорил впоследствии Альберт. – Осужденный должен умереть. Нужно относиться к нему со всем возможным уважением и благородством. Я должен подарить этим людям, кем бы они ни были и что бы ни сотворили, уважение и чувство человеческого достоинства в их последние минуты. Это моя работа, и я ею удовлетворен». Казнь 19-летнего Дерека Бентли в 1953 году вызвала бурю негодования. Бентли и его юного партнера Криса Крейга, вооруженного кольтом, окружили на крыше склада полицейские после неудачного ограбления. Крейг открыл стрельбу и убил одного из полисменов. Как несовершеннолетний, он избежал казни, но к смерти приговорили Бентли – полицейские уверяли, что он подстрекал своего напарника: «Задай им, Крис!» Пирпойнт без зазрения совести повесил Бентли (забегая вперед, скажем, что в 1998 году приговор в отношении Бентли был отменен). Палач предпочитал не вдаваться в подобные тонкости. «Он старался не читать в газетах отчеты о судебных процессах, так что у него не было определенного мнения, совершил ли обвиняемый преступление. Не думаю, что он когда-либо возвращался домой, сомневаясь, была ли казнь справедлива, оправдана и так далее», – рассказывал друг Альберта, Томми Манн.

Все изменило дело Рут Эллис. Эта хорошенькая блондинка вела бурную жизнь – позировала обнаженной, занималась проституцией, работала «хостес» в ночном клубе сомнительной репутации и крутила романы со светскими гуляками. В 1955 году она хладнокровно всадила четыре пули в своего сожителя-автогонщика. Смертный приговор отнял у присяжных всего 14 минут. Судья обратился к министру внутренних дел с просьбой смягчить приговор: убийство представлялось классическим преступлением на почве страсти. Последовал решительный отказ. Власти проигнорировали и прошение, которое подписали 50 000 человек. «Это какое-то средневековое варварство», – так прокомментировал смертный приговор писатель Рэймонд Чандлер. Казнив Эллис, Пирпойнт принялся забрасывать письмами ее сестру, попросил даже разрешения посетить могилу преступницы. Она стала последней женщиной, повешенной в Великобритании. Год спустя карьера палача резко оборвалась. Случилось это, когда Пирпойнт отправился в одну из ланкаширских тюрем и уже подготовил все необходимое для казни. В последний момент осужденный был помилован. Но заместитель шерифа отказался выплатить Пирпойнту, как того требовал палач, полный гонорар. Оскорбленный в лучших чувствах Альберт, не без оснований считавший себя лучшим палачом страны, тотчас потребовал, чтобы имя его вычеркнули из списка палачей…

Memento mori

Такова, во всяком случае, официальная версия. Ходят слухи, что Пирпойнт к тому времени сам решил уйти на покой и начал переговоры с газетчиками о публикации скандальных мемуаров, за которые ему обещали заплатить солидную сумму – 500 000 в нынешних фунтах. Под давлением властей публикация была отменена. Однако Альберт вновь заставил говорить о себе. В 1974 году вышла в свет его автобиография с кратким названием «Палач: Пирпойнт».

Неожиданно для всех бывший палач признался, что утратил веру в действенность смертной казни. «Я пришел к выводу, что казни ничего не решают и являются не более чем устаревшим пережитком примитивного стремления к мести, причем выбирается самый легкий путь и ответственность за мщение перекладывается на плечи других», – писал он. Пирпойнт мог спокойно рассуждать на эти темы – с 1964 года никого больше не вешали. К концу 1960-х в Англии, Шотландии и Уэльсе была окончательно отменена смертная казнь за убийство. До конца 1990-х продержались такие пункты обвинения, как шпионаж, мятеж в вооруженных силах, государственная измена и пиратство, но и за них смертная казнь грозила разве что на бумаге.

Был ли Пирпойнт до конца искренен? Биограф палача Стив Филдинг считает, что откровения Пирпойнта – всего-навсего ловкий рекламный трюк. Да и сам палач несколько лет спустя начал жаловаться, что насилия вокруг стало слишком много. «Когда я писал эту книгу, наша страна казалась приятной и спокойной. Но с тех пор уровень преступности сильно увеличился, и я никак не могу решить, что было бы правильным», – заявил он.