Ахиллес⁠⁠

Он назывался "Ахиллес".

Во всяком случае, это было написано здоровенными буквами на борту железяки высотой с пятиэтажку и длиной в несколько футбольных полей. Как и откуда она появилась, придавив гектары леса, я понятия не имел. Просто однажды мы проснулись, а за окнами ЭТО. Сначала думали, НЛО. Но огромная надпись на русском и какие-то номера на ржавых бортах, разубедили нас в этом. Наше, русское. Только вот что это, откуда и почему вдруг без какого-либо шума внезапно "прилегло" на лесополосу? Сначала батя пошёл в разведку. Взял ружьё, собак, а мы с мамкой остались дома.

Я боялся, что папка не вернётся. Ждал до ночи. Пялился в окно, пока не стемнело. А когда ночь пришла, тихо выбежал с большим походным фонарём. Я стоял час, может и все два, пока не услышал Замглая. Пёс едва не снёс меня с ног, но я не его ждал. Как же тогда было страшно. Я стоял на корточках, вцепившись в спутавшуюся шерсть, ревел, думая, что папа не вернётся.

Но он пришёл. Сказал, что они с Замглаем обошли железяку вокруг, но так и не нашли ни окон, ни дверей. Пёс не учуял ничего.

***

Спалось плохо. Раза три вскакивал.

Снилось, что со стороны леса к нам шли какие-то твари. Что отец отстреливался от них. Как Замглай кидался на одного, хватая за длинную лохматую руку и тянул вниз. Потом они стучали в окна и двери. Доски трещали под напором. Я слышал, как отец несколько раз стреляет сквозь дверь... Потом я проснулся и понял что всё в порядке. Пёс спал прямо возле кровати. Я спустил босые ноги на холодный пол. Погладил собаку... Меня трясло, как при лихорадке. Было страшно, но всё равно хотелось выглянуть в занавешенное окно, убедиться, что там, за забором никого нет. Что нам не грозит опасность. А если... Если грозит?

***

Наутро отец попытался по рации связаться с Сергеем Ефимычем из лесничества. Только связи почему-то не было.

— Сиди дома, — наказал мне батя, — а я в город сгоняю. Надо же доложить, что тут у нас творится.

Он выкатил из-под навеса видавшую виды «буханку», завёл. Машина поурчала, попыхтела, но таки не подвела.

— Пап… — я смотрел на отца, и изо всех сил сдерживал слёзы.

Я не видел себя со стороны, но понимал, что выгляжу, как девчонка, которая вот-вот разревётся. Папа потрепал меня за волосы, улыбнулся.

— Да ладно тебе, не бойся, Юрка. Всё нормально будет. Привезу тебе из города зефир в шоколаде.

— Ты сам возвращайся. Даже без зефира, — прошептал я, и не сдержался, кинувшись отцу на шею.

Батя приподнял меня, и в эти мгновения я ощутил себя снова в безопасности. Всего на пару секунд. Замглай прыгал вокруг нас, тыкался мокрым носом в руки, требуя ласки.

Машина резво рванула, раскидывая комья чернозёма. Пёс бежал за ней, лаял, требуя хозяина взять его с собой. Ведь там, далеко, в неведомых краях, батя точно сгинет без верного друга. Да я и сам бы с радостью запрыгнул в «буханку» вместе с Замглаем. Ведь если что, то на километры вокруг ни души. Связи с батей нет. Да, я знал, где он хранит патроны, дымовухи и даже динамит. Умел с этим всем кое-как обращаться. Ну, как…видел, как отец это делает. Но кто знает, что там в этой железяке по имени Ахиллес. А я тут один с собакой.

Хотелось плакать или бежать куда-то подальше, спрятаться, чтобы никто меня не нашёл. Залечь, как снайпер с ружьём в глуши, укрывшись ветками и брезентом.

Я представлял, как лежу, прислушиваясь к каждому шороху. Как рядом лежит верный Замглай, которому я строго-настрого запретил лаять. Он тяжело дышит, вывалив язык. Иногда смотрит на меня большими и добрыми, как у телёнка глазами. А я прижимаю к губам палец. Тсс…

***

Я ждал отца до поздней ночи. Выбегал во двор. Думал, что вот-вот увижу свет фар вдалеке. Услышу шум старого уазовского движка. Да только никто ночью не приехал, и утром тоже папа не вернулся. Мне стало по-настоящему страшно.

Еда в доме была. Её бы мне хватило на месяц — другой. А если ещё и за грибами и ягодами ходить — и того больше. Псу бы объедков хватило. А потом? В город далеко. Без машины, часть пути через лес. А у нас места глуховатые. Кабан бегает, волки иногда. Мы потому Замглая и завели, чтобы если что, живность отгонял или батю будил.

На третий день ожидания я понял, что случилось что-то плохое.

— Замглайка, пойдём. Бери след! — крикнул я псу и показал на колею от стёртого уазовского протектора.

Следы колёс терялись посреди леса. Но собака вела меня дальше. Чуть в стороне нависала громадина «Ахиллеса», и мне иногда хотелось свернуть туда, к ней, чтобы убедиться, что отец не сделал то же самое. Только Замглаю я верил больше, чем своим догадкам, а он вёл точно вперёд.

***

Пёс устал и шёл по следу всё медленнее, свесив язык. Я тоже уморился бежать за ним, не понимая, сколько ещё идти, не потерял ли он запах. Вдруг мы заблудились, а собака просто идёт дальше, в надежде что-то учуять. Вот в этот момент мне стало по-настоящему жутко. Я понял, что оказался посреди дремучего леса, лишь слегка разрезанного длинной дорогой в одну колею. Куда мы придём? Найдём ли отца? Сможем ли вернуться?

И в этот момент я остановился. Дёрнул Замглая за поводок. Ни ружья. Ни запаса еды, ни воды. Даже фонарь не взял дома. Просто, как дурачок побежал с собакой по следам автомобильных шин. Пёс покорно уселся у моих ног, поднял голову, ожидая приказа. А я… вдруг понял, что что-то изменилось. Время словно разделилось на до ухода отца, когда я всё прекрасно понимал, знал, что будет дальше, и после… Теперь я понятия не имел что делать, куда идти. Вдруг я здесь потеряюсь без еды, оружия. Что сделает Замглай стае волков?

А ведь я просто хотел провести часть каникул с папой на природе. Порыбачить, побродить по лесу с собакой.

Невольно вновь посмотрел на громадину, высившуюся над кронами деревьев. Показалось, что на ней горит прожектор. Такого точно раньше не было.

— За мной, Замглай! — прикрикнул я, и помчался через заросли на свет.

***Железяка

— Дым, мы вообще не гребём, куда это нас занесло. Движки сдохли, батарея на нуле. Ещё полуживая система жизнеобеспечения. Надо выпрыгивать и осматриваться.

Капитан кивнул, нервно подёргивая жидкую бородёнку. Ему сейчас только этого не хватало. Мало было прошлого раза, когда они в электрозавесу ударились и оборудование потухло. Теперь вообще выпали в какой-то неустановленный сектор. Железо не пашет. Зондов мало. Дышать скоро нечем будет, не говоря уже о еде. Молиться, чтобы местная живность была не очень опасная и съедобная. Тогда можно будет просто врубить SOS и торчать, пока не выпрыгнет какой-то наёмник, желающий заработать на помощи бедолагам.

Нестор Дымов пятнадцать лет летал на банках, вроде «Ахиллеса». Куда его только ни зашвыривало. Но обычно всё в пределах описанной части реальности. А тут вот что… Какой-то дикий лес, непонятно, где. Надо пробы грунта брать, радиацию замерять, состав воздуха. Ибо хрен знает, сколько придётся пролежать здесь на пузе, пока кто-то не поможет.

Дым был из тех людей, кто воспринимал работу, как что-то обыденное и бытовое, вроде похода в душ или завтрака. Причём, независимо от того, чем он занимался. Утилизировал ядерные отходы, возил контрабанду или вот так торчал на неизвестной планете, ожидая у моря погоды. Казалось, его невозможно вывести из этого состояния бесконечной внутренней стабильности.

Зато его его помощник — мужичок по имени Левон был полной противоположностью. Если бы кому-то нужно было сыграть в театре миниатюру «Броуновское движение молекул», этот малый справился бы в одиночку. Он каким-то чудом успевал оббежать все закоулки почти полукилометровой жестянки и вернуться назад до того, как кто-то успевал что-то заметить.

Если что происходило, Левон первым оказывался на месте происшествия, поднимал панику, а если проблема не решалась «прямо здесь и сейчас», то паника экстренно разносилась по всему кораблю. Причём, усиленная в три раза. Когда весь экипаж уже стоял на ушах, приходил Дым. Вид капитанской физиономии обычно действовал, как дудка факира на змею. Все потихоньку замолкали и ждали, что скажет начальник. Тот обычно бывал немногословен. Быстро разруливал ситуацию, как мог, назначал ответственных, наказывал виновных. Но по справедливости.

Только вот сегодня Дым немного подвис. Он пялился сейчас в допотопный обзорник, который пытался выдать картинку местности, как мог в силу своей древней конструкции и убитого состояния. Картинка в целом не давала понимания ни о чём, кроме того, что здесь точно есть кислород и углекислый газ. Ну и атмосфера плюс — минус должна напоминать ту, что была дома. А вот насколько это плюс-минус подходило для дыхания экипажа, надо было выяснить, выкинув из «Ахиллеса» пару зондов. Традиционно отправил два дозорных для получения какой-никакой карты местности вокруг, один модуль сбора грунта и воздуха и один мелкий боевой. Хрен его знает, кто тут водится.

***

Шарик летал над кронами деревьев, пытаясь своей убогой камерой и тепловизором уловить что-то полезное. Как минимум, планета обитаема. Живность водилась, и, если верить приборам, вполне напоминала ту, что обитала когда-то дома.

Дым даже немного приободрился, предвкушая, как они с мужиками выйдут на охоту, словно их древние пещерные предки. Правда, вместо каменных наконечников теперь более серьёзные штуковины, но суть от того никак не менялась. Нестор довольно ухмыльнулся, наблюдая на экране, как здоровенный зверь задрав башку смотрит на дрон. Шарик сделал ещё пару кругов.

— Стоять! — Дым ткнул пальцем в панель, чтобы приблизить картинку.

Дорога. Прорубленная посреди леса дорога. Это точно не естественный ландшафт. Он мог поклясться чем угодно, что это настоящая дорога, которую могли сделать только разумные обитатели этого безымянного мира.

Ещё пара нажатий, и из брюха «Ахиллеса» вылетел рой «Воителей». Вооружение у них так себе, зато стайкой они могли доставить проблем кому угодно, если тот, конечно, не на тяжело бронированной технике. Но куда важнее было то, что у этих занятных железяк камеры и сенсоры были новее. На них Дым денег не пожалел. Почти новые. Буквально десять или двенадцать лет. Из которых половина срока на складе.

Левон залетел в рубку, что-то бессвязно крича, и только отвлекая начальника от наблюдения.

— Лёвыч, чего тебе? Я тут, походу, жизнь обнаружил. Если они не совсем отбитые, может быть, помощи попросим.

— Жизнь он нашёл! Там боевая машина едет!

Дым обернулся, затем снова уставился на экран. Сменил масштаб, переключился на несколько разных камер. Действительно. Какая-то нелепая тёмно-зелёная коробка, несущаяся по той самой лесной дороге. Вооружения не видно, но кто знает, что там у местных припасено.

Капитан включил общую связь.

— Боевой модуль, готовность №1. Потенциальный противник в секторе В-15. Наводитесь с дронов. Если проявят агрессию, валите. Если нет, попробуем вступить в контакт.

***

Дым стоял возле странной железяки, которую не без труда втянули внутрь «Ахиллеса». Её оператора вырубили шокером, и сейчас он лежал в карантинном блоке. Выглядел местный странновато, но с чем только экипаж ни сталкивался.

— Как думаешь, Лёвыч, чё это за хреновина и на чём она ездит?

Левон пнул зелёную коробку ногой, осмотрел со всех сторон и выдал:

— Да хрен её знает. Вообще не думал, что увижу ещё колёсный транспорт не в музее. Надо в нём покопаться, понять, как работает. Но если так же, как у нас в старину, толку от неё ноль. Просто хлам, который можно сдать старьёвщикам на базе. Может, кто-то за неё даст провизии. Если коллекционера найдём, то даже приличные деньги можно взять. Ты главное координаты не пали им. А то припрутся сюда целым флотом за сувенирами.

— Лёва, мы только что врубили маяк. Сюда в любом случае припрутся. И очень надеюсь, что скоро. Мне вообще дела нет, что будет дальше. У нас груз, сроки горят, а мы тут лежим, лесом обрастаем. Ну и прикинь, что будет, если сюда не вот такую дребедень пришлют, а военную технику. У нас, если тебе память отшибло, система силовой защиты не пашет. Всё, что есть — орудийный блок с автономным питанием, дроны и свои табельные стволы. Мы тут, как в осаждённом замке, можем отстреливаться, пока есть, чем. На всю планету зарядов не хватит. А сюда полюбому кого-то пришлют, раз разведчик не вернулся.

— Отобьёмся, дым. У них же тут средневековье.

— А если накроют квадрат чем-то тяжёлым. Не, Лёвыч. Я людьми и «Ахиллесом» рисковать не собираюсь.

***

Я стоял перед здоровенной железной штуковиной, пялясь туда, где издалека увидел светящуюся точку прожектора. Пёс скулил, словно чего-то боясь, и я ласково погладил его, пытаясь успокоить.

— Тихо, Замглайка… Всё будет хорошо. Только батю найдём.

Сверху над головой что-то зажужжало, пёс залаял, а я резко обернулся и увидел в небе рой круглых штуковин, зависших метрах в пятнадцати над нами.

Тем временем в недрах «Ахиллеса» что-то заскрежетало.

***

Левон склонился над клеткой, где сидели двое туземцев. Выглядели они, мягко говоря, непривлекательно. Однако, техника показывала, что это вполне привычная углеродная форма жизни.

— Что ж вы такое? — задал он вопрос скорее себе, чем этим созданиям.

Однако детёныш встрепенулся, реагируя на голос.

— Мы люди.

Лёва огляделся. Дыма и других мужиков не было по близости.

— Чертовщина… Не могут они разговаривать по-русски… Не могут. Какие, нахрен люди.

Он закрыл отсек. И ещё несколько минут пытался отогнать наваждение. Только вот голос мелкой твари засел в его голове. «Мы люди»… Бесовщина какая-то. Это же просто полудикие маленькие вонючие куски мяса, кое-как освоившие постройку техники.

Капитан застал Левона задумчивым и грустным.

— Ходил смотреть на нашу добычу?

— Ага…

— Я вот тоже ходил. Жесть… какие же они всё-таки отвратные, Лёвыч… Лысые, с двумя руками и такие… скользкие. Как скуумы.

— Ну, у скуумов мозгов нет. А эти вот даже технику примитивную делать научились. По планете катаются.

— Но ведь стопудово вкусные же?

— Они такие мерзкие, что даже пробовать не хочу. Если что, предлагаю, давай мелкого пока побережём. Кто знает, когда ещё припасы пополним.

— Добро. Скажу мужикам, пусть большого разделывают. А детёнышем всё равно экипаж не накормить. Может, стоит ещё кого поймать?

Левон задумчиво кивнул и побрёл к себе в каюту. Ему нужно было обдумать всё, что сегодня произошло.

***

Отец с трудом говорил, и я сел поближе к нему, чтобы слышать каждое слово. На лбу у него открылось большое рассечение, из которого тонкой струйкой стекала кровь.

— Сынок… они… они считают себя людьми. Людьми, понимаешь? — хрипло бормотал он, сплёвывая кровавую слюну.

— Пап… нас отпустят?

— Не знаю… Слушай. Они точно ещё придут. Если их будет мало, я нападу, а ты беги. Беги куда угодно. Эта железка пока не может летать. Я их разговоры слышал. Ищи выход и беги в город, к людям. Помощь зови. Полицию, военных, кого угодно. Скажи, что бандиты. Потому, что если правду скажешь, не поверят.

***

Когда загорелись тусклые лампы, я напрягся. Папа лежал, тяжело дыша на горе из каких-то тряпок и матов, что были набросаны для нас на полу. Двери скрипнули и я увидел две фигуры, приближающиеся к нашей клетке.

— Сделай всё, как я сказал, — прошептал папа.

Я ничего не ответил. Просто приготовился бежать.

Твари открыли клетку и одна из них потянулась лапой к папиной шее. Он не шевелился, изображая, что потерял сознание. А я… я замер в ужасе. Потому, что понял — бежать некуда. За нашей темницей стояли ещё трое, дальше, возле выхода — пара на стрёме.

Видимо, отец тоже понял, что ничего не получится. Он тихо прошептал:

— Юрка, всё будет хорошо…

В тот же момент его резко выдернули из «клетки» и поволокли в направлении выхода. Я сделал рывок за ними, но меня отбросили назад, и тут же захлопнули решётку, закрыв на ней тяжёлый замок.

Всю ночь я лежал на холодном полу и тихо плакал. Они убили мою собаку, забрали папу, а меня оставили. Я ничего не мог понять… Почему? Кто они такие? Они говорили по-русски, называли себя обычными именами, но не были людьми. Временами мне казалось, что я схожу с ума.

Без света я ничего не видел за пределами своей клетки. Сколько времени прошло? Несколько часов? Сутки?

Наконец я услышал шум. Дверь снова открылась. Кто-то из них вернулся за мной.

Он шёл тихо, словно боясь привлечь внимание. Приблизившись к клетке, тварь наклонилась и уставилась на меня парой хищных жёлтых глаз.

— Что вы за хрень такая?

Я дёрнулся. Монстр снова говорил со мной на чистом русском языке. Голос у него был низкий и хриплый, похожий на старого егеря, с которым папа дружил. Только вот человеком он точно не был. Двухметровая туша с двумя парами когтистых рук-лап, покрытая густой шерстью, похожей на медвежью, меньше всего напоминала людей…

— Мы… мы люди. Русские… — пробормотал я, сам не понимая, что делаю.

Он со злостью ударил лапами по клетке:

— Твою ж… какого хрена? Не бывает так. Не бывает… У-у-у…. сука… Это не вы… Это мы… Мы, понимаешь, ты зверёныш???

Я не мог понять, что происходит. Да и не успел. Он открыл замок. Схватил меня за грудки, и поволок точно так же, как до этого его собратья тащили отца. Я смотрел на ржавые стены коридоров, ощущал противный запах сырости, слышал, как где-то падают тяжёлые капли. В голове вновь и вновь звучал отцовский голос «Всё будет хорошо, Юрка… всё будет хорошо».

А потом я отключился. Сам не пойму, как и почему. Пришёл в себя уже посреди леса. Вдалеке от железной громадины «Ахиллеса». Он бросил меня здесь. Спас? Бросил на смерть и съедение волкам? Но зачем это всё? Я с трудом встал и осмотрелся. Знакомая тропа. Это рядом. Совсем рядом с большой дорогой, по которой папа ездил через лес за припасами. А значит, у меня есть шанс добраться к людям.

Только что я им скажу? Кто мне поверит?

***

Егорыч топил печь, псы бегали по двору и вдруг залились отчаянным лаем.

— Мансур, Белка, цыц! Чего разгавкались!

Старик вышел во двор и увидел измученного пацана. Весь в грязи, крови, слезах и соплях, он едва ли напоминал того самого бойкого Юрку, которого он видел буквально несколько месяцев назад.

— Малой, етить-колотить… ты откуда? Что с батькой? Где он?

— Его бандиты забрали. Там… в лесу, машина большая. Много…

Мальчишка едва стоял на ногах, губы дрожали, а сам он даже сквозь слой грязи и кровавых разводов на худом лице выглядел очень бледным.

Егорыч тихо под нос выругался и побежал в домик, где была рация. Он не без труда дозвонился в полицию и обрисовал ситуацию, как понял из Юркиных слов.

За окнами собаки залаяли ещё громче. Он вышел во двор, и вместе с Юркой уставился в темнеющее небо. На нём загорались белые точки. Они становились всё больше и больше, превращаясь в очертания каких-то продолговатых конструкций внушительных размеров. Егорыч в НЛО не верил, но ни на самолёты, ни на вертолёты это явно не было похоже.

— Что за чертовщина… — пробормотал он, — это ещё кто?

Егерь смотрел на небо, не понимая сам, что творится. Потом плюнул и пошёл в дом за ружьём. Юрка, глядя ему вслед, прошептал:

— Люди… с четырьмя руками…