А теперь о совершенно другом. "Конец мира - это только начало", перевод книги Питера Зейхана о конце периода глобализации, ч. 5⁠⁠

А теперь о совершенно другом

Американцы только начали по-настоящему входить в силу, когда началась Вторая мировая война. После трех лет бешеной мобилизации они стали не просто самой мощной экспедиционной державой в истории, проводившей крупные комплексные военные действия на нескольких театрах военных действий одновременно, но и единственной воюющей стороной, которая в конце войны оккупировала все побежденные державы.

И это было еще не все. На пути к Риму, Берлину и Токио американцы получили контроль над ключевыми экономическими, демографическими и логистическими узлами на трех континентах и в двух океанских бассейнах. Благодаря сделкам по ленд-лизу и прямым десантным операциям они теперь держали в своих руках все значимые плацдармы для атак между Западным и Восточным полушариями. В сочетании со своим огромным военным флотом американцы совершенно непреднамеренно стали определяющим фактором в европейских и азиатских, финансовых и сельскохозяйственных, промышленных и торговых, культурных и военных вопросах.

Если и был в истории момент, когда какая-либо держава могла сделать заявку на мировое господство, чтобы возник новый Рим, то это был именно он. И если когда-либо существовала хорошая причина для такого предложения, то это было соревнование с Советским Союзом на ядерной почве, которое возникло на следующий день после того, как в Германии замолчали пушки.
Но этого не произошло.

Вместо этого американцы предложили своим союзникам по войне сделку. Американцы будут использовать свой флот - единственный флот такого размера, который пережил войну, - для патрулирования мирового океана и защиты всеобщей торговли. Американцы откроют свой рынок - единственный рынок такого размера, который пережил войну, - для экспорта союзников, чтобы все могли экспортировать свои товары. Американцы накрыли бы всех стратегическим зонтом, чтобы ни один друг Америки никогда больше не боялся вторжения.

Была только одна загвоздка. Вы должны были выбрать сторону в развязанной американцами холодной войне. Вы могли быть в безопасности и богаты, развивать свою экономику и культуру как угодно, но вы должны были встать на сторону американцев (технически, перед американцами в противостоянии против Советов). Вместо того чтобы создавать империю глобального масштаба, американцы подкупили альянс для сдерживания Советского Союза. Пакт был назван Бреттон-Вудс, по имени горнолыжного курорта в Нью-Гэмпшире, где американцы впервые выступили с предложением вскоре после вторжения в Нормандию. Возможно, он более известен как эпоха свободной торговли после Второй мировой войны или просто как глобализация.

Кажется, что это просто отговорка, не так ли? Почему на самом краю победы американцы отдали целый мир имперских возможностей?

Отчасти это была игра цифр. В 1945 году американское население было примерно равно совокупному населению Западной Европы, которое было примерно равно советскому населению. Даже если оставить в стороне перенаселённую Восточную и Южную Азию, к концу войны у американцев не только не хватало сил, чтобы удержать захваченные территории, но простая математика означала, что они не могли собрать достаточно оккупационных сил, чтобы создать глобальную империю.

Отчасти это было соревнование на расстоянии. Даже с учетом мощи американского флота, Атлантический и Тихий океаны - это серьезные препятствия, и работают они в обе стороны. Логистические затраты и чрезмерные усилия по поддержанию постоянных передовых гарнизонных систем, расположенных в нескольких тысячах миль за горизонтом, были просто нецелесообразны. Как выяснили американцы в последующие десятилетия, трудно оккупировать страну на другом конце света, если местные жители не хотят вас там видеть. Корея, Вьетнам, Ливан, Ирак и Афганистан часто были больше, чем американцы могли потянуть, даже когда они управлялись не одновременно. Представьте себе, каково было бы оккупировать Германию, Францию, Италию, Турцию, Аравию, Иран, Пакистан, Индию, Индонезию, Малайзию, Японию и Китай (и Корею, и Вьетнам, и Ливан, и Ирак, и Афганистан) одновременно.

Отчасти это было связано с картой. Советский Союз был массивной сухопутной империей, воевавшей с огромными, медленно передвигающимися армиями. Американские вооруженные силы, возможно, были самыми многочисленными среди союзников, но Соединенные Штаты были в первую очередь морской державой. Сражаться с Советами солдат на солдата просто не было возможности, когда основная часть американского военного потенциала требовала воды и не была рассчитана на сражения в тысяче миль от ближайшего дружественного порта.

Отчасти это было столкновение культур. Соединенные Штаты были первой демократией в современном мире. Демократии довольно хорошо умеют защищать своих, свергать диктатуры, бороться за правду, справедливость и все такое. Долгосрочные оккупации, специально разработанные для того, чтобы обескровить местных жителей? Это более сложная задача.

Отчасти это было организационное несоответствие. Соединенные Штаты являются федерацией, где штаты обладают такой же властью, как и национальное правительство, и на то есть веские причины. География безопасности страны в сочетании с богатой экономической географией означали, что федеральному правительству не нужно было делать много. На протяжении первых трех поколений истории США все, за что постоянно отвечало федеральное правительство, - это строительство нескольких дорог, регулирование иммиграции и сбор налогов. У американцев никогда не было традиции совершенства управления* ("Нетрадиция", которая с гордостью продолжается и в наши дни.), потому что на протяжении большей части своей истории они не нуждались в правительстве. Управлять иностранными территориями, вдвое превышающими размеры Соединенных Штатов, было бы, например, очень трудно. А американцы очень плохо справляются с управлением.

Если Соединенные Штаты не могли - или не хотели - создать империю для борьбы с Советами, тогда американцам нужны были союзники, достаточно многочисленные, чтобы иметь значение, достаточно близкие к советской границе, чтобы уменьшить расстояние до нее, достаточно опытные в сухопутной войне, чтобы компенсировать военно-морскую и амфибийную природу Америки, достаточно богатые, чтобы оплачивать собственную оборону, и достаточно мотивированные собственной независимостью, чтобы проливать кровь за нее, если потребуется борьба. Все это было бы невозможно при наличии американских оккупационных армий на их землях и американских таможенных чиновников в залах заседаний.

Но самое главное, американцы не хотели империи, потому что у них уже была империя. Полезные земли принадлежавшей Соединенным Штатам части Северной Америки по своему потенциалу превосходили потенциал любой империи, существовавшей ранее. И в конце войны американцы не только еще не закончили их освоение, но и не собирались делать это в течение десятилетий. Исходя из плотности населения, можно (легко) утверждать, что американцы в 2022 году все еще не закончили. Зачем посылать своих сыновей и дочерей за границу, чтобы они проливали кровь в ежедневной борьбе с десятками народов для поддержания глобальной империи, когда можно просто построить несколько новых дорог вокруг Детройта и Денвера и получить те же результаты?
Американский разрыв с традициями международных отношений не ограничился отказом от стиля "победитель получает добычу", принятого в постбеллумский период. Он также распространялся на саму природу человеческого существования, что привело к фундаментальной перестройке человеческого бытия.

В конце войны американцы использовали Бреттон-Вудс для создания глобализованного порядка и фундаментального изменения правил игры. Вместо того чтобы подчинять своих союзников и врагов, они предложили мир и защиту. Они преобразовали региональную геополитику, поставив почти все воюющие империи предыдущей эпохи - во многих случаях страны, которые на протяжении веков находились в состоянии переменчивой, жестокой конкуренции друг с другом, - в одну команду. Межимперское соперничество уступило место межгосударственному сотрудничеству. Военная конкуренция была запрещена среди участников Бреттон-Вудса, что позволило бывшим империям (и во многих случаях их бывшим колониям) сосредоточить свои усилия не на армиях, флотах или границах, а на инфраструктуре, образовании и развитии.

Вместо того чтобы бороться за продовольствие или нефть, все получили доступ к торговле глобального масштаба. Вместо того чтобы воевать с империями, каждый получил местную автономию и безопасность. По сравнению с тринадцатью тысячелетиями истории до этого момента, это была очень хорошая сделка. И это работало. Действительно хорошо. За "всего лишь" сорок пять лет Бреттон-Вудской системе удалось не просто сдержать Советский Союз, а задушить его до смерти. Бреттон-Вудская система породила самый длительный и глубокий период экономического роста и стабильности в истории человечества.

По крайней мере, так было до тех пор, пока не случилась катастрофа.
Пока американцы не победили.

9 ноября 1989 года пала Берлинская стена. В течение следующих нескольких лет Советский Союз потерял контроль над своими сателлитами в Центральной Европе, Россия потеряла контроль над Советским Союзом, а Москва даже ненадолго потеряла контроль над Российской Федерацией. По всей сети американских альянсов проходили празднования. Вечеринки. Парады* (Отличные!). Но была и новая проблема.

Бреттон-Вудс не был традиционным военным альянсом. Для борьбы с Советами американцы использовали свое господство над океанами и превосходство в экономической географии, чтобы приобрести альянс. Соединенные Штаты обеспечили возможность глобальной торговли и предоставили бездонный рынок для экспорта членов альянса. Без врага Бреттон-Вудский альянс потерял смысл своего существования. Почему американцы должны были продолжать платить за альянс после окончания войны? Это было бы все равно, что продолжать платить по ипотечному кредиту после того, как ваш дом оплачен.

По мере того, как разворачивались 1990-е годы, американцы несколько лениво переместились в аморфную среднюю область. Они будут продолжать поддерживать альянс до тех пор, пока европейцы и японцы будут оказывать им уважение при планировании региональной обороны. Учитывая, что Советского Союза больше нет, русские в беспорядке, а исламский мир более или менее спокоен, издержки для европейцев казались низкими, а выгоды - высокими. Самой большой проблемой, с которой столкнулся альянс НАТО, был распад Югославии - довольно эзотерическое событие, последствия которого не угрожали безопасности ни одной страны НАТО. Самым горячим событием на Ближнем Востоке был периодически вспыхивающий палестино-израильский конфликт. В Азии Китай, возможно, и поднимался в связи с развенчанием культа Мао, но думать о Китае как о серьезной военной державе было смешно. В такой благодатной обстановке никому не приходило в голову раскачивать пресловутую лодку.

1990-е годы были приятным десятилетием для большинства. Сильная безопасность, обеспеченная американцами. Никаких серьезных международных конфликтов. Глобальная торговля проникла глубоко в бывшее советское пространство, а также в страны, которые сделали все возможное, чтобы пересидеть холодную войну. Стоимость американского наблюдения и доступа на рынок постоянно росла, но в условиях мира и процветания все это казалось преодолимым. Германия воссоединилась. Европа воссоединилась. Азиатские тигры ревели. Китай вступил в свои права, снизив цены на потребительские товары. Производители ресурсов, будь то в Африке, Латинской Америке или под землей, заработали огромные деньги, помогая индустриализации других частей света. Глобальные цепочки поставок сделали цифровую революцию не просто возможной, а неизбежной. Хорошие времена. Мы все стали считать это нормальным явлением.

Но это не так.

Эпоха после холодной войны стала возможна только благодаря сохраняющейся американской приверженности парадигме безопасности, которая приостанавливает геополитическую конкуренцию и субсидирует глобальный порядок. С изменением условий безопасности времен холодной войны эта политика больше не соответствует потребностям. То, что мы все считаем нормальным, на самом деле является самым искаженным моментом в истории человечества. Это делает его невероятно хрупким.

И он закончился.