24.04.20 Розовая пена
Завтра четвертая смена в режиме сутки/двое. Времени восстановиться хватает впритык.
В прошлую смену в течение одного захода в грязную зону (а это 4 часа) я в одного осмотрел в палатах и приемном 6 человек, 4 человека забрал к себе в реанимацию и начал интенсивно лечить, ещё была одна интубация и одна безуспешная сердечно-лёгочная реанимация. Два месяца назад я, чего греха таить, посмеивался над новостями, что европейские врачи не справляются с наплывом пациентов. "Нам приходится лечить 10-20 тяжелых пациентов," - доносилось из телевизора. "Так вам, пидоры, - думал я, злорадствуя, - у меня такая параша каждую смену". Мне тогда было невдомек, что у меня тоже нагрузка помножится на 5.
20.10 Меня позвали посмотреть затежалевшего больного. Мужчина 40 лет, курил по пачке в день, работал автослесарем, ожирение 1 степени. В целом самый среднестатистический гражданин. Болеет третью неделю, сначала лечился в пульмонологии, потом положительный тест, на РКТ "матовое стекло", отделение на карантин, а его в инфекционный госпиталь. В течение всего времени болезни температура 38-39. В последнюю неделю одышка в покое, которая в последние дни сохранялась и при кислородной поддержке. Мужик сидел на краю кровати и с силой придавливал маску к лицу. Поплавок волюметра упирался вверх колбы чуть выше отметки 15л/мин. Он говорил короткими фразами, после которых делал вдохи через маску.
- Пиздец какой-то (несколько жадных вдохов). Три недели уже болею (вдохи). Сейчас совсем прижало.
- Вдохнуть или выдохнуть тяжело? Или просто надышаться не можете? - Спросил его я. Хотя всё и так было понятно, но вопрос этот я задаю всем задыхающимся, уже скорее на автомате.
- Задохнулся я, - сказал мужик, но как-то уже безучастно к происходящему. Типа, делай что хочешь, а я так больше не могу уже (вдох, еще вдох), - Вот-вот: сейчас кашель начнется, - и начался надсадный шумный кашель. Потом он достал полиэтиленовый пакет, в котором плескалась розовая жижа, и сплюнул туда розовую пенистую мокроту.
- Давно мокрота такая? - спросил я, опять скорее на автомате. Мне, с учетом анамнеза и после того, как я увидел цвет содержимого, было уже ясно, что это и к чему всё идёт.
- Второй день(вдохи). До рвоты бывает (вдохи). Ничего не ем уже.
Пока доехали на каталке до отделения, его совсем разобрало. Закатывает глаза, но еще разговаривает, просит дать ещё кислорода в маску. Сатурация 75%.
20.30. Фентанил, Пропофол, Листенон. Вентиляция по давлению. Максимальный дыхательный объем 350.0 при пиковом давлении 35 см.вд.ст. Сатурация 62.
20.35 В прон-позиции по трубе прёт розовая пена, мгновенно заливает фильтр за фильтром, санируется и снова прёт уже почти струей.
20.50 АД 200/120, Пульс 160. 90 миллиграмм фуросемида уже скорее от отчаинья. Зрак поплыл вширь.
21.20 На мониторе крупноволновая фибрилляция желудочков. Адреналин. Бифазный импульс 200 Дж. Востановлен синусовый ритм с ЧСС 180/мин. Мочи нет.
21.35 Снова ЖТ. Снова Бифазный импульс 200 Дж. Асистолия.
21.45. Короткая пробежка мелковолновой ЖТ.
22.05 Констатация биологической смерти. Под комбенизоном баня, чувствую, как липнет хирургичка к спине. Звоню в отделение, говорю: несите историю, будем писать писули.
Что могу сказать по поводу происходящего? Слишком много событий для 4х часов. Слишком много, чтобы их адекватно воспринять. Много всего пришлось услышать за прошедшие дни. О том, что Родина на нас надеется и гордится нами. О том, что народонаселение восхищено нашей стойкостью. О том, что нас достойно вознаградят. Но даже по истечении суток после окончания смены меня не покидает желание кричать: да пошли вы все нахуй! Обществу было насрать на меня и мои человеческие проблемы, оно с увлечением травило меня самого (как-нибудь расскажу, как в приёмнике цыгане угрожали мне физической расправой и что из этого вышло) да и всех врачей по телевизору и в интернетах. Это оно писало в комментариях "не нравится - увольняйтесь", это оно писало "ну вот такая у нас бесплатная медицина", так и не взяв в толк, что мы, наш уровень, это зеркало Вашего общества. Временами очень жаль, что я не могу сохранить закипающего во мне гнева для ситуаций, когда общество сужается до масштабов одного человека. Наверное, потому что этому человеку уже не до рассуждений о том, какое я говно, он верит мне, и, почему-то возлагает на меня надежды. А я почему-то стараюсь его не подвести. Из всех сил стараюсь. Хуй его знает, почему.
