10 современных режиссёров — неочевидных наследников великого Кубрика⁠⁠

7 марта 1999 года умер Стэнли Кубрик. Его смерть и выход в том же году его последнего фильма «С широко закрытыми глазами» в известном смысле подытожили историю кино XX века. Да, старое кино кончалось стремительно, но фильмографию Кубрика охотно взяли в новое тысячелетие и зрители и кинематографисты.

Его прохладный, по общему убеждению, взгляд (или ощущение непроницаемости, которым наделено его кино), его технологическая изощренность и неутомимое новаторство, его жанровая вариативность, а также остроумие и желание держать все под контролем стали эталонными для множества ключевых авторов, превратившихся в классиков в начале XXI века. Так что можно утверждать, что Кубрик (с оговорками, конечно) продолжает снимать и через 25 лет после своей смерти. Вот как минимум 10 режиссеров, которых можно уличить в осознанном или неосознанном кубрикианстве.

1. Кристофер Нолан («Интерстеллар», «Оппенгеймер»)

Кристофера Нолана, который в 2018 году представлял в Канне отреставрированную 70-миллиметровую копию «Космической одиссеи 2001 года», давно подозревают в одержимости кинематографическим наследием Кубрика, однако он скорее не наследник, а искренний поклонник, отдающий дань не столько содержанию, сколько масштабу. При этом, конечно, те или иные элементы кубриковского универсума несложно обнаружить во многих работах Нолана. Если «Интерстеллар» в произвольных пропорциях сводит воедино Тарковского и Кубрика, то «Оппенгеймер», кажется, тематически опирается на «Доктора Стрейнджлава» (делая серьезное лицо), а Джокер Хита Леджера в «Темном рыцаре» невозможен без Алекса из «Заводного апельсина». Технологическое новаторство больших авторских триллеров Нолана и авторская претенциозность выдают в нем прилежного зрителя «Сияния» — фильма, в котором хитроумная форма драпирует диетическое содержание. Кстати, совсем недавно режиссер заявил о своем желании снять хоррор.

2. Ларс фон Триер («Рассекая волны», «Нимфоманка»)

Расхожая цитата из давнишнего интервью Ларса фон Триера: «Смотреть "Барри Линдона" — чистое удовольствие, все равно что есть очень хороший суп». У постмодерниста Триера как одного из самых остроумных, последовательных и влиятельных режиссеров последних 30 лет слишком много кинематографических отцов, чтобы можно было сказать, что именно автор «Барри Линдона» оказал на него решительное влияние. Бергман и Тарковский, пожалуй, куда важнее.

Но из Стэнли Кубрика получился отличный воскресный папа. С ним Триер смог разделить свою любовь к литературе XVIII века, научившись мягкой язвительной иронии и визуальной изощренности. Главное и очевидное свидетельство влияния «Барри Линдона» на Триера — привычка датчанина делить фильмы на главки, предпосылая им барочные закадровые аннотации, как это было в «Рассекая волны» или «Догвилле». Или рекламная красочность депрессивной трилогии «Антихрист», «Меланхолия», «Нимфоманка».

3. Пол У.С. Андерсон («Шопинг», «Сквозь горизонт»)

Обычно среди наследников Кубрика по прямой называют других Андерсонов: Уэса Андерсона, который так любит симметрию, или Пола Томаса Андерсона — автора «Нефти» и «Мастера». Но наследие, если речь заходит об искусстве, редко переходит по праву — чаще всего его берут без спроса. Режиссер «Смертельной битвы» и великой трэш-серии «Обитель зла», муж Миллы Йовович, Пол У.С. Андерсон — идеальное тому подтверждение.

Уроженец предместий Ньюкасла пришел из телевидения в большое кино с дебютом «Шопинг», в котором молодые хулиганы честно косплеили героев «Заводного апельсина» (Джуд Лоу изображал кого-то вроде Алекса). А андерсоновский «Сквозь горизонт» кажется курьезным и одновременно эффектным миксом «Космической одиссеи» и «Сияния» — Сэм Нилл в своем безумии ничем не хуже Джека Николсона. Да, веселый самозваный племянник Кубрика не заявлял о своем глубоком духовном родстве с ним, но никогда не стеснялся пользоваться его столовым серебром.

4. Джеймс Грей («Затерянный город Z», «К звездам»)

Хорошо образованный, интеллигентный певец Брайтон-Бич, патриархальных ценностей и родственных противоречий на первый взгляд на Кубрика почти ничем не похож. Его ключевые фильмы — тихие семейные истории, утопленные в хорошо знакомой режиссеру городской среде: главные события в его кино случаются на районе или на кухне. Однако две работы значимо вываливаются из ряда этих домашних историй — отчет о путешествии на край ойкумены из начала XX века «Затерянный город Z», в котором Грей рассказывает историю пропавших на Амазонке британских исследователей, и грандиозное космическое приключение «К звездам», где герой Брэда Питта отправляется на край Солнечной системы, чтобы встретиться с отцом.

Маршруты обоих фильмов отсылают к «Космической одиссее». Перед тем как запустить в производство свою фантастическую ленту, Грей признавался в любви к шедевру Кубрика, указывая в качестве первоисточника «Сердце тьмы» Джозефа Конрада. Стоит ли удивляться, что настоящим «черным обелиском» в его версии оказывается душа другого человека. Те еще потемки.

5. Джонатан Глейзер («Побудь в моей шкуре», «Зона интересов»)

Джонатан Глейзер пришел в большое кино из рекламы и музыкального видео. Снимал для Radiohead, Massive Attack, Ника Кейва. Пожалуй, этим можно объяснить эффектную непроницаемость его работ. О стилистической зависимости Глейзера от Кубрика стали всерьез говорить после выхода «Побудь в моей шкуре» — сюрреалистической истории соблазнительной инопланетной заготовщицы человеческого белка, скитающейся по Англии в поисках бесхозных мужчин.

Формальных причин сравнивать стиль Кубрика и Глейзера не так уж много, но объединяет обоих умение магнетизировать и удерживать зрительский взгляд — абстрактное ощущение странного, которое транслирует их кино. Сцена рождения инопланетянки в исполнении Скарлетт Йоханссон в своей психоделике вполне сравнима с путешествием астронавта Боумана через Звездные врата в финале «Одиссеи». Если говорить о перекличках сюжетных и тематических, то нельзя не вспомнить прошлогодний фильм Глейзера «Зона интересов», рассказывающий о повседневной жизни коменданта нацистского концлагеря. Наверно, что-то подобное мог бы снять Кубрик, если бы не закрыл свой проект «Арийские бумаги» после выхода «Списка Шиндлера» Стивена Спилберга.

6. Дэвид Финчер («Исчезнувшая»)

Еще один пришелец в кино из мира клипов и рекламы, Дэвид Финчер всегда, как и Кубрик, мечтал о полном режиссерском контроле над своими произведениями. И, что важно, нередко этого контроля добивался, несмотря на противостояние больших студий. Из современных режиссеров Финчер в наибольшей степени напоминает Кубрика как лютый перфекционист. Однако не только визуальная тщательность, умение работать с литературными первоисточниками или одержимость властью на площадке и в монтажной позволяют увидеть в Финчере продолжателя Кубрика. Здесь преемственность на уровне тона, особенно когда речь заходит об изображении любовных перипетий. Своей интонацией сцены из супружеской жизни в «Исчезнувшей» ощутимо напоминают «С широко закрытыми глазами» или даже «Лолиту» — пожалуй, никому из современных режиссеров не удается говорить о черных дырах на месте потухшей страсти с такой ледяной безжалостностью.

7. Сэм Мендес («Морпехи», «1917»)

Не нужно быть киноманом, чтобы различить в «Морпехах» Сэма Мендеса эхо «Цельнометаллической оболочки». Оба фильма обладают двухчастной структурой, которая делит повествование на фактически равные главы — учебку и войну (чуть позже подобным образом сконструирует свою «Девятую роту» Федор Бондарчук),— оба заставляют главных героев-морпехов начитывать идиотские кричалки про родную винтовку, оба лишь отчасти являются политическим высказыванием (и там и там неисправимая человеческая природа важнее сиюминутной политической конъюнктуры).

Изобретательный Мендес явно в восторге от стиля Кубрика. Это подтвердил и другой его фильм про войну — снятый имитированным одним планом «1917». Одержимый позднее стедикамом Кубрик в конце 1950-х, конечно, и мечтать не мог о современных операторских технологиях для своих «Троп славы», что, впрочем, не мешает этому фильму и сегодня оставаться одним из сильнейших высказываний на тему Первой мировой войны.

8. Кантен Дюпьё («Смени лицо»)

Отсидевший семь лет в психушке за убийство одноклассников американский школьник с французским именем Блез выходит на свободу. У ворот исправительного учреждения его встречает приятель, который объясняет, что жизнь за прошедшие годы фантастически изменилась. Теперь уличные хулиганы пьют из бутылочек 0,33 не пиво, а молоко; бейсбольный мяч распух и стал квадратным; а чтобы быть нормальным пацаном, Блезу предстоит сменить лицо — подправить подбородок. Трудно со всей определенностью сказать, читал Дюпьё роман Бёрджесса или смотрел фильм Кубрика, однако влияние «Заводного апельсина» на этот фильм французского абсурдиста неоспоримо. Но даже если бы «Смени лицо» в фильмографии Дюпьё не было, мастеру концептуальной комедии обязательно нашлось бы место в этом списке. Слишком уж сильно отдает Кубриком присущее Дюпьё парадоксальное чувство юмора. Если бы можно было представить ремейк «Доктора Стрейнджлава» в современных обстоятельствах — то снимать его стоило бы именно режиссеру «Жвал» и «Курение вызывает кашель».

9. Альфонсо Куарон («Гравитация»)

Мексиканец Альфонсо Куарон — постановщик невероятно широкого диапазона и уже в этом смысле сравним со Стэнли Кубриком. Ему легко покоряются и компактные человеческие истории, и крупномасштабная фантастика. Но «Гравитация» — особая история. Диалог, а точнее, спор с «Космической одиссеей» здесь заложен уже на уровне названия: фильм Кубрика — о пути в неизведанное, а Куарона — о пуповине гравитации, которая надежно притягивает человека к Земле, где ему самое место. Визуальные рифмы бесчисленны; особенно эффектна концовка, в которой героиня Сандры Буллок выползает из воды как какая-то древняя кистеперая рыба. Трогательным оммажем Кубрику выглядит и технологическое новаторство Куарона, сделавшего свой фильм для модного в то время кинотеатрального 3D.

10. Николас Виндинг Рефн («Бронсон», «Драйв» и «Вальгалла: Сага о викинге»)

Эмоциональная отмороженность, свойственная всем героям Рефна без исключения, безусловно сближает его работы с «Заводным апельсином», «Сиянием» и «Космической одиссеей». О присущей Рефну визуальной изощренности и говорить, наверно, не стоит. Да, успешно счищая со своих персонажей тонюсенький слой человеческого с помощью неона, глянцевой картинки и синтетического саундтрека, Рефн в чем-то уподобляется Кубрику-энтомологу, но что-то подсказывает, что кивки датчанина в сторону классика не несут в себе сущностной нагрузки.

Рефн скорее позер и модник, а его кубрикианство не что иное, как элемент общего карго-культа, членами которого являются почти все современные режиссеры, маниакально работающие над тем, чтобы произвести на зрителя оглушительное впечатление. Порой кажется, если снимать, как Кубрик, и регулярно передавать приветы его фанатам, можно однажды забраться на его высокий пьедестал. Это по-своему трогательное, теплое, человеческое заблуждение.

Источник: https://www.kommersant.ru/doc/6531906