Фёдор Глинка — «незапятнанный декабрист»
Что вы можете сказать про Глинку? Нет, не про знаменитого композитора, а про поэта и декабриста. Ничего? Очень зря, поскольку именно его деятельность привела к расцвету «Союз Благоденствия» — но обо всём по порядку.
Фёдор Николаевич Глинка родился в 1786 году в Смоленской губернии. Он получил воспитание в столичном кадетском корпусе, откуда в 1803 году был выпущен прапорщиком в Апшеронский полк. Назначенный вскоре адъютантом генерала Милорадовича, Глинка принял непосредственное участие в войне 1805-1806 годов и прошёл бок о бок с Михаилом Андреевичем через Польшу, Германские княжества и Австрийские владения. Сражался под Аустерлицем. После завершения военной кампании ушёл в отставку и обосновался в своём имении.
Но его история только начиналась.
Отдых в имении
Как только Фёдор Глинка «удалился под кров отеческий», он погрузился в слепое изучение наук и фортификации, зачитывался лучшими русскими и европейскими писателями. За шесть лет между войнами Глинка сформировался как писатель и поэт со своими политическими взглядами.
Он вспоминал своё путешествие по Австрийской Галиции, где жили западные украинцы, чей жизненный уклад, по его мнению, был во многом схож с российскими крепостными. Фёдор Николаевич считал, что наш народ ещё не созрел для свободы «от крепости», и в качестве примера в «Письмах русского офицера» привёл рассказ о том, как ночевал в курной избе (дым от печи в которой выходил через распахнутую дверь на улицу).
Когда Фёдор Николаевич спросил у хозяина, почему тот не сделает себе трубы — крестьянин ответил, что так жили отцы и деды и не ему менять старое.
«Народ желает коптиться, а не просвещаться» — запишет в своём дневнике Глинка.
В 1810-1811 годах тот совершил путешествие по Московской, Смоленской и Тверской губерниям. Цель этих путешествий — познать быт русского народа: «Я старался рассматривать людей в их различных состояниях: гостил в палатах и жил в хижинах».
Отечественная война
Войну 1812 года наш герой застал в своём поместье, но с приближением неприятеля к Смоленску снова вернулся в армию на должность адъютанта-майора под командование Милорадовича. Вместе с армией, преследовавшей отступающих французов, Глинка проделал весь Заграничный поход 1813—1814 годов. На поле боя и во время отдыха офицер-писатель вёл дневник, куда заносил свои мысли и наблюдения.
Так и возникли новые «Письма». А после, вернувшись в Россию, в 1815 году Фёдор Николаевич собрал дневники в единый сборник. Переиздание вызвало фурор и принесло Глинке литературную известность в культурных кругах Петербурга.
В 1814 году наш герой вместе с русскими войсками вошёл в Париж. И если других будущих декабристов французская столица поразила своими нравами и величественным ампиром, то Глинка быстро разочаровался в увиденном бездуховном, «искусственном» празднеством.
Он напишет: «Прекрасная Франция! — Непрестанно восклицают французские наставники. Вот рай земной! <...> А я пересекаю Рейн — лишь пустынные и безлюдные окрестности, голая земля и увядшие деревья. — Вот какая реальность пред моими глазами!».
Возвращение на Родину. Масонские общества
1815 год был в жизни Фёдора Глинки переломным — он только вернулся в столицу гвардейцем-измайловцем, а уже вступил в местные общества масонов, в том числе, в «Орден русских рыцарей» и «Союз Спасения». Теперь перо его служило на благо этих организаций, а имя писателя вошло в первый ряд среди литераторов-декабристов. Глинка очень долго будет на слуху у интеллигенции, даже сам Александр Пушкин в письме к брату в 1823 году напишет: «Я рад, что Глинке понравились мои стихи — это была моя цель… Мы с ним приятели».
Но время «Союза Спасения» очень быстро подошло к концу, а ему на смену пришло новое образование — «Союз Благоденствия», который был основан Михаилом Орловым, Александром Муравьёвым и Фёдором Глинкой. Теперь это был не просто «кружок по интересам», но огромная организация, насчитывающая до двухсот активных членов.
Во главе общества стояла Коренная управа из 29 человек, и Глинка был одним из главных её блюстителей и руководителем столичного отделения. Он активно писал, контактировал с разными обществами, делал многое для восстановления «попранных прав простых людей».
В целом, «Союз Благоденствия» не ставил своей целью революционное преобразование общества. Это была организация, которая должна была «приготовить себя к гражданской службе на пользу Отечеству», а также расширять своё влияние на народные массы путем обучения грамоте обывателей, что с натяжкой можно назвать прелюдией «Хождения в народ» полстолетия спустя.
«В пору расцвета Союза Благоденствия Глинка выражал идеалы определённой группы петербургских декабристов, понимавших Союз как своеобразный штаб просвещения, как организацию мирного сотрудничества» — литературовед Василий Базанов.
Закрытие «Союза Благоденствия»
Интересно, что на следствии декабристы пытались показать свою «благотворительность» безобидным и безопасным для действующего строя делом. Но члены следственного комитета быстро раскрыли истинный характер дела — политический. Во-первых, декабристы расширяли свою социальную базу путем роста влияния общества в массах, становясь всё популярной и (главное!) действенной силой. Во-вторых, молодые люди подменяли функции государства, осмеливаясь решать, кто прав, а кто нет — кого карать, а кого миловать. Они смели судить о деятельности высших чинов-ставленников самого царя, о чём непременно напомнят нашему героя на следствии.
Особенно сильно это проявилось во время голода в Центральной России 1820 года, когда декабристы накормили пару деревень. Вы скажете, что это немного — однако в глазах народа они осуществили то, чего не смогло добиться целое государство.
После Пьемонтской революции в обществе начали появляться противоречия и внутренние группировки. Уже никто не мог угомонить тех радикалов, что раньше твердили о необходимости переворота, когда прямо перед глазами стоял итальянский опыт. Всё это рано или поздно должно было привести к внутреннему взрыву. И произошёл он после доноса на Фёдора Глинку — теперь у правительства были все козыри и возможность разгромить общество. Так, на поспешно созванном съезде Коренной управы, в 1821 году «Союз Благоденствия» объявили распущенным.
Казалось, что декабристы отделались малой кровью. Но не наш герой. Из-за доноса на Глинку обрушились неприятности по службе: правительство опасалось иметь в своем аппарате «столь опасного человека, как Глинка». Его перевели из гвардии в армию, обвинили во взяточничестве и шпионаже. Забрали и квартиру, и содержание, и столовые деньги.
Всё это привело к разочарованию нашего героя в масонстве и революционной деятельности. Через два года Фёдору Глинке передали решение Александра I:
«Мне описали Глинку человеком опасным, но скажи ему от меня, что он может оставаться спокоен» — служебное положение Фёдора Николаевича вскоре улучшилось, и тот вернулся в Петербург, где вновь стал работать в аппарате Милорадовича, вновь вошёл в круг литераторов.
14 декабря 1825 года
Эпоха междуцарствия поставила нашего героя меж двух огней: с одной стороны, он был близок с будущими мятежниками и знал об их планах, а с другой вхож к Милорадовичу и находился рядом на протяжении этих долгих трёх недель. У него было много рычагов давления как на власть, так и на заговорщиков — но Глинка решил остаться в стороне, не поддержал ни одну из сторон.
И его можно понять. Во-первых, «Север» и «Юг» отличались от взглядов Фёдора Николаевича (тот остался верен принципам «Союза Благоденствия»). А во-вторых, он не верил в «успех дела» путём насилия, хоть и тайно мечтал о воцарении Константина Павловича. 13 декабря 1825 года Глинка пришёл к Рылееву отдать рукописи в журнал «Полярная звезда» прямо в момент, когда руководители Северного общества обсуждали план восстания. При появлении Глинки участники совещания прервали разговор, но Рылеев сказал: «Будем, господа, продолжать, при Фёдоре Николаевиче, кажется, можно».
Итак, в день мятежа Глинка не примкнул к восставшим. А после вести о ранении графа Милорадовича приехал к нему и оставался рядом до двух часов ночи. После отошёл к себе, а через три часа вернулся — ему сообщили о том, что больного генерала перенесли на его квартиру, где тот и скончался.
Хоть Глинка де-юре не являлся членом Северного общества — ему пришлось отвечать за близкую дружбу с Рылеевым и прежнюю активность в «Союзах». С марта по июнь 1826 года просидел под стражей в Петропавловской крепости.
Следствие по делу Фёдора Николаевича ничего не дало, поскольку наш герой тщательно скрывал истинную цель «Союза Благоденствия», говоря лишь: «Мы упражнялись в практической благотворительности, делая сборы для бедных, определяя сирот в училище, а безместным приискивая пристанище». Даже на очных ставках он прямо в глаза говорил Пестелю и Рылееву, что те лгут о его «революционной» деятельности.
Как итог, Николай I приказал перевести Фёдора Глинку на гражданскую службу в Петрозаводск под надзор полиции, а после остался с ним наедине и о чём-то долго беседовал. Встреча их окончилась довольно ироничной фразой:
«Глинка! ты совершенно чист, но тебе надо ещё больше очиститься»