В шестом классе я оставила на столе пакет с молоком. Забыла его убрать в холодильник. Не помню, почему я его не убрала. Скорее всего, просто отвлеклась или меня отвлекли.
О том, что я сделала что-то не так, узнала уже вечером, когда вернулась из художественной школы. Я не могла понять, где я накосячила, а когда разулась, меня отходили шесть раз шнуром от пылесоса. Мать била по ногам и по заднице. Было и больно, и обидно сразу. Один из ударов был такой силы, что чулки на лодыжке лопнули.
Папа сказал, что я наказана на ужин.
Сначала на ногах были красные отметины, а кое-где потом проступила кровь. Сидеть на стуле я не могла нормально, потому что левая ягодица горела огнём. Доделывала уроки в соплях, сидя на правой полужопице.
Ещё было обидно из-за того, что после школы я толком ничего не ела, сразу убежала в художку. Очень хотелось есть.
Мыться было очень больно даже на следующий день.
Кстати, на следующий день родители вели себя так, словно ничего не случилось. А я не могла понять, почему нужно было наказывать так сильно. После этого дня очень боялась возвращаться домой. Под разными предлогами напрашивалась к подругам. Делала у них уроки. Если не получалось пойти к подругам, то часто сидела в школьной библиотеке. Так как мы учились в две смены, то библиотека работала до шестого часа.
После мне прилетало, но уже из-за другого, в основном из-за поздних возвращений.
Я старалась пробираться в комнату так, чтобы не попадаться на глаза родителям. Я боялась того, что мне опять за что-нибудь прилетит. Старалась их не злить и по три раза перепроверяла, не забыла ли я чего. У меня начался сильный тремор рук.
Прошло время, родители, наверное, уже позабыли о наказании, а я не могла отделаться от страха перед ними.
После одиннадцатого класса я нарочно выбрала вуз с общежитием. После вуза подвернулась работа в другом городе. Зарплата была низкой, но зато с предоставлением жилья. Я уехала не раздумывая.
С тех пор больше не общалась с родителями. Меня нет в социальных сетях, а телефонный номер сменила дважды.
