tinrian
Награды:
8309 рейтинг
1 подписчик
48 подписок
7 постов
1 в горячем
Миниатюра #4
Быть змеей приятно, а зимой холодно, иди поцелуй и подумай, что в последний раз, в моей воле воплотить идею.
В моих силах заставить дрожать. А двигаюсь я так не из-за отсутствия чего-то нужного другим, просто дорога передо мной кривая и летать не могу за вами.
И рук нет, вам их жать, так, два клыка и прыжок один, но наверняка, потом, как котенок, в клубок, но гаже и тише...
В моих силах заставить дрожать. А двигаюсь я так не из-за отсутствия чего-то нужного другим, просто дорога передо мной кривая и летать не могу за вами.
И рук нет, вам их жать, так, два клыка и прыжок один, но наверняка, потом, как котенок, в клубок, но гаже и тише...
Миниатюра #3
А все ли правда в зеркалах, а если зеркало кривое, как с ним быть? Ведь это плохо, и примета дурная. А если вокруг меня все зеркала кривые, если это я, Я внутри сферы?
Что ты видишь, когда смотришь на меня, видишь ли ты сквозь зеркала, а они?
Давно об этом подумал, и, наверно, с тех пор стал покрывать свою сферу изнутри серебром.
Правильно ли я поступаю, может, нужно сделать свое укрытие зеркальным изнутри. Тогда я смогу изучать себя. Мое Я, что я увижу там.
Из яиц выползают змеи. Но ведь это не про меня, так почему у меня во рту привкус яда?
Что ты видишь, когда смотришь на меня, видишь ли ты сквозь зеркала, а они?
Давно об этом подумал, и, наверно, с тех пор стал покрывать свою сферу изнутри серебром.
Правильно ли я поступаю, может, нужно сделать свое укрытие зеркальным изнутри. Тогда я смогу изучать себя. Мое Я, что я увижу там.
Из яиц выползают змеи. Но ведь это не про меня, так почему у меня во рту привкус яда?
Миниатюра#2
Я умею ходить, иногда получается бежать.
Почти всегда бегу от себя, бегу по прямой, иногда поворачиваю голову, и смотрю на других бегущих.
Но у них другая беговая дорожка, другая скорость, другой ритм.
А я забив уши мусором иду, или ползу. Интересно, а они меня видят, а если видят почему молчат, может просто им не интересно, а мне?
Неважно, я ведь теперь великан, я знаю, зачем ползу, иду или бегу.
Моя дорожка все больше похожа на ковер, но не красный, а синий.
Вот опять ухватил, опять оторвалось, и я опять выбросил, а зачем мне синее перо.
Раз я великан, мне нужна она вся, полностью. Пусть, такая как есть, пожалуй, ее ощипанный хвост я как-нибудь переживу.
В конце концов, из-за этого моя дорога теперь красивее, но все перья лишь позади.
Бежать нужно быстро. Я же хочу ее догнать. А ее чувства при этом меня не интересуют, пусть ее хвоста и вовсе не будет.
Ведь она и так играет не честно, вон она летит, а я внизу бегу, иду, или ползу.
Но я терпеливый и она не всесильна, всем нужен отдых, а я всегда рядом, почти всегда тихо, ползу себе. Лишь бы не уснуть.
И вот я думаю, раз ты синяя птица, не змея ли я. Я?
Почти всегда бегу от себя, бегу по прямой, иногда поворачиваю голову, и смотрю на других бегущих.
Но у них другая беговая дорожка, другая скорость, другой ритм.
А я забив уши мусором иду, или ползу. Интересно, а они меня видят, а если видят почему молчат, может просто им не интересно, а мне?
Неважно, я ведь теперь великан, я знаю, зачем ползу, иду или бегу.
Моя дорожка все больше похожа на ковер, но не красный, а синий.
Вот опять ухватил, опять оторвалось, и я опять выбросил, а зачем мне синее перо.
Раз я великан, мне нужна она вся, полностью. Пусть, такая как есть, пожалуй, ее ощипанный хвост я как-нибудь переживу.
В конце концов, из-за этого моя дорога теперь красивее, но все перья лишь позади.
Бежать нужно быстро. Я же хочу ее догнать. А ее чувства при этом меня не интересуют, пусть ее хвоста и вовсе не будет.
Ведь она и так играет не честно, вон она летит, а я внизу бегу, иду, или ползу.
Но я терпеливый и она не всесильна, всем нужен отдых, а я всегда рядом, почти всегда тихо, ползу себе. Лишь бы не уснуть.
И вот я думаю, раз ты синяя птица, не змея ли я. Я?
Миниатюра #1
Свет, камера, мотор...
Выбежать на сцену или выйти гордо и медленно, смакуя каждый шаг.
Раздеться догола или закутать себя в одежды, заставив всех задуматься о таинственности роли.
Непроницаемая маска или открытость в движении мышц лица.
Что же выбрать, как будет угодно ручному зверю по имени сейчас, по имени сегодня, с кличкой жизнь или, если угодно, театр.
Вот первый шаг, второй ход, третий акт, упал... занавес... тихо, долго, овации, провал.
Ничего, не первый раз. Не последний? В тень, там отдых, вроде никто и не заметил, или никто и не смотрел, но какая разница?
Спектакль одного актера и одного зрителя, зеркало и я. Я?
Это мой шанс, мой выход, все вокруг готово поддержать, грим умеренный и свет под нужным углом.
А я, как дурак, молчу и пропускаю одну реплику за другой.
Ну ничего, зато другие блистают на этом фоне, хотя подстраиваться под неумелого актера - тот еще блеск, но шоу не остановить.
В чем же утешение, ведь что то точно должно быть, может, в том что это и есть я. Я?
Выбежать на сцену или выйти гордо и медленно, смакуя каждый шаг.
Раздеться догола или закутать себя в одежды, заставив всех задуматься о таинственности роли.
Непроницаемая маска или открытость в движении мышц лица.
Что же выбрать, как будет угодно ручному зверю по имени сейчас, по имени сегодня, с кличкой жизнь или, если угодно, театр.
Вот первый шаг, второй ход, третий акт, упал... занавес... тихо, долго, овации, провал.
Ничего, не первый раз. Не последний? В тень, там отдых, вроде никто и не заметил, или никто и не смотрел, но какая разница?
Спектакль одного актера и одного зрителя, зеркало и я. Я?
Это мой шанс, мой выход, все вокруг готово поддержать, грим умеренный и свет под нужным углом.
А я, как дурак, молчу и пропускаю одну реплику за другой.
Ну ничего, зато другие блистают на этом фоне, хотя подстраиваться под неумелого актера - тот еще блеск, но шоу не остановить.
В чем же утешение, ведь что то точно должно быть, может, в том что это и есть я. Я?
Сказка о скрипаче.
- И что, это все и вправду с вами случилось?
- Моя юная девочка, теперь мне просто нет смысла врать…Много времени прошло с тех пор, когда в каждом предмете жила своя душа. " Куда они делись и как их вернуть? " - спросите вы, но, увы, я не знаю. Я даже не видел, как это произошло, но то, что двери, ведущие на чердак, скрипели не просто так, как и то, что свист ветра по ночам в старых домах не мешал уснуть, а искренне хотел убаюкать живущих в доме, я знаю твердо.Но моя история случилась именно в то время, когда все еще было покрыто тонким покрывалом тайны…
Рос я непослушным и грубым мальчиком. Таким же, как мои волосы, рыжие и упрямые, сколько не пробовали мои многочисленные родственники придать им хотя бы подобие прически, все было зря, они могли притихнуть ненадолго, но, едва увидев довольную улыбку горе парикмахера, снова превращались в буйные рыжие заросли.Пожалуй, мое детство закончилось с появлением в моей школе одной юной особы. Надо сказать, что мои одноклассники были все как на подбор шкодные, после уроков редко когда мы не убегали поиграть в лес или покидать камни с обрыва, а синяки и ссадины были нашей боевой раскраской. Так что эта самая особа, в ярко белой рубашке и каштановыми волосами, забранными на голове в аккуратную дульку, очень сильно выделялась на нашем фоне. Между собой мы прозвали ее леди, для нас это было страшным ругательством. Тем более, что она была отличницей, а даже самый прилежный из нашей компании еле дотягивал до хороших оценок. И можете себе представить, наша белая ворона завоевала мое сердечко почти полностью, оставив совсем немного, тогда я еще не понимал, зачем мне столько ненужного места. Помимо всех многочисленных качеств моя леди просто восхитительно играла на скрипке, я мог часами слушать ее выступления. Все реже после уроков я убегал в поисках приключений на все слабо защищенные участки моего тела, как то само собой получалось, что я шел к ней, перелазил через забор и тихо, почти не дыша, с замиранием сердца вслушивался в ее игру.В тот последний наш вечер пошел сильный ливень, и я нехотя поплелся домой, странный был дождь, хотя сейчас я думаю, что мне просто показалось, что он был соленый, не сильно, но достаточно, чтобы запомнить это.Довольно быстро я оказался дома, но что-то мне подсказывало, что так я его назову в последний раз. Дома меня ждали какие - то незнакомые люди в одинаковой одежде, видимо, полицейские, и моя тетя, она сказала, что я поживу некоторое время у нее. И лишь потом я узнал, что родителей зарезали, в какой-то уличной потасовке.Жил я теперь в большом и шумном городе, учился в консерватории, и все пророчили мне большое будущее, возможно первую скрипку в местном оркестре, я оказался даже очень талантливым музыкантом, кто бы мог подумать. Теперь я строго одевался и даже обуздал свои волосы, обвязывал сзади шнурком, получался вполне симпатичный хвостик.В 25 мне дали сольную партию в какой-то модной тогда пьесе. К тому времени я успел стать известным скрипачом, жил в доме на отшибе, я выбрал очень тихий и уютный район, подальше от шума и гама, а еще от назойливых поклонниц. Кстати, я нередко вспоминал свою леди, даже писал на ее старый адрес, по памяти, конечно, видимо поэтому она ни разу не ответила. Хотя мне кто-то рассказывал, что там разыгралась эпидемия какой-то дряни, и может мне просто некому ответить, но я отмахивался от этих глупых слухов, ведь почти каждую ночь мне снилось, что я стою возле окна, а моя тайная любовь играет мою любимую мелодию. Больше всего на свете я не хотел просыпаться, что тут сказать, я влюбился, да так, что другие барышни меня просто не интересовали. Помню, я даже спускал все деньги с концертов на специальные организации, которые обещали найти любого человека за незначительное вознаграждение. Порой эти вознаграждения были настолько незначительны, что денег едва хватало на еду и дрова для камина. Но все, что мне удалось узнать от этих милых джентльменов, что моя леди переехала в другой город, действительно чудом убежав от эпидемии, и там благополучно потерялась, как молодой месяц в утреннем тумане. Так что все, что мне оставалось, - это играть ту самую мелодию, сидя у камина под потрескивание и шелест огня.Мне было 28 лет, когда это случилось в первый раз. Сначала я не поверил, что действительно слышу не просто потрескивание, а настоящий голос, на удивление женский. Она или если хотите оно, была очень довольна моей игрой и очень раздасована тем, что никогда не сможет сама сыграть самую простую мелодию… Так что я играл, а она рассказывала о бывших хозяевах дома, о проделках мышей в их отсутствие, о тех временах, когда она могла поговорить почти с каждым человеком, а теперь лишь с тем, кто может слушать и умеет правильно позвать. Наши разговоры продолжались еще 3 года, не поверите, за это время я ни разу не обратился к врачу, для меня эти разговоры были абсолютно обычным делом. Я возвращался с очередного концерта. Тучи на небе были тяжелые, как будто целиком отлиты из свинца, я не успел подумать, как же это я не взял зонтик, как разыгрался ливень, почти настоящий шторм, но я стоял как вкопанный, ведь капли, хлеставшие меня по щекам, были соленые… Соленые! В себя я пришел, когда согрелся возле камина, и когда во мне не осталось ничего кроме воспоминаний о ней, о родителях. Мне дико захотелось сыграть ту мелодию, но руки как назло тряслись, да и пальцы сжимали смычок очень неуверенно. Но я все - таки сыграл и как обычно я услышал ее голос. Она спросила, почему у меня дрожат руки и текут слезы, и я рассказал, хотя поклялся, что никому и никогда не выдам свой секрет. И то, что больше всего на свете хочу вновь увидеть свою леди. В ее голосе, что-то изменилось, и тогда я сделал самую большую ошибку в своей глупой жизни. Она предложила обмен: дать осуществиться моему желанию, взамен на весь мой талант. Я даже не задумался над ответом, камин погас. А на утро мне передали мои скромные помощники, что мою леди перевели в местную крупную больницу. У нее обнаружили какую-то дрянь, от которой в то время умирало много народу. Я был счастлив и тратил все деньги на ее лечение. Но, увы, ничего не помогало. Денег становилось все меньше, и играть на концертах я и правда не мог, да что там на концертах, ноты убегали от меня, как тараканы от домашних тапочек, а звуки, которые издавала скрипка в моих руках, могла развлечь разве что мартовских котов.В конце концов, ей стало еще хуже. Понадобилось новое лекарство, а оно стоило больших денег, я продал дом, да и все что у меня тогда оставалось. Но как ты понимаешь мне не…
- Лили вот ты где! Говорила же тебе не убегай далеко, кинь этому нищему монетку и пойдем домой, отец вот-вот вернется.
- Мисс, прошу вас послушайте, вы же играете на скрипке, я вижу это по вашим пальцам, если когда то она заговорит с вами, скажите, что я отдам все… все, что бы увидеть свою Леди!
- Лили пойдем скорее, еще подхватишь от него заразу, он кажется, бредит.
- Мисс, постойте! Прошу, возьмите деньги, их не много… только скажите ей…
Они ушли, а нищий рыжий мужчина, продолжал кричать.
- Она умерла, слышишь, мисс, она умерла, мне не хватило совсем чуть-чуть! Пожалуйста, мисс, пожалуйста…
- Моя юная девочка, теперь мне просто нет смысла врать…Много времени прошло с тех пор, когда в каждом предмете жила своя душа. " Куда они делись и как их вернуть? " - спросите вы, но, увы, я не знаю. Я даже не видел, как это произошло, но то, что двери, ведущие на чердак, скрипели не просто так, как и то, что свист ветра по ночам в старых домах не мешал уснуть, а искренне хотел убаюкать живущих в доме, я знаю твердо.Но моя история случилась именно в то время, когда все еще было покрыто тонким покрывалом тайны…
Рос я непослушным и грубым мальчиком. Таким же, как мои волосы, рыжие и упрямые, сколько не пробовали мои многочисленные родственники придать им хотя бы подобие прически, все было зря, они могли притихнуть ненадолго, но, едва увидев довольную улыбку горе парикмахера, снова превращались в буйные рыжие заросли.Пожалуй, мое детство закончилось с появлением в моей школе одной юной особы. Надо сказать, что мои одноклассники были все как на подбор шкодные, после уроков редко когда мы не убегали поиграть в лес или покидать камни с обрыва, а синяки и ссадины были нашей боевой раскраской. Так что эта самая особа, в ярко белой рубашке и каштановыми волосами, забранными на голове в аккуратную дульку, очень сильно выделялась на нашем фоне. Между собой мы прозвали ее леди, для нас это было страшным ругательством. Тем более, что она была отличницей, а даже самый прилежный из нашей компании еле дотягивал до хороших оценок. И можете себе представить, наша белая ворона завоевала мое сердечко почти полностью, оставив совсем немного, тогда я еще не понимал, зачем мне столько ненужного места. Помимо всех многочисленных качеств моя леди просто восхитительно играла на скрипке, я мог часами слушать ее выступления. Все реже после уроков я убегал в поисках приключений на все слабо защищенные участки моего тела, как то само собой получалось, что я шел к ней, перелазил через забор и тихо, почти не дыша, с замиранием сердца вслушивался в ее игру.В тот последний наш вечер пошел сильный ливень, и я нехотя поплелся домой, странный был дождь, хотя сейчас я думаю, что мне просто показалось, что он был соленый, не сильно, но достаточно, чтобы запомнить это.Довольно быстро я оказался дома, но что-то мне подсказывало, что так я его назову в последний раз. Дома меня ждали какие - то незнакомые люди в одинаковой одежде, видимо, полицейские, и моя тетя, она сказала, что я поживу некоторое время у нее. И лишь потом я узнал, что родителей зарезали, в какой-то уличной потасовке.Жил я теперь в большом и шумном городе, учился в консерватории, и все пророчили мне большое будущее, возможно первую скрипку в местном оркестре, я оказался даже очень талантливым музыкантом, кто бы мог подумать. Теперь я строго одевался и даже обуздал свои волосы, обвязывал сзади шнурком, получался вполне симпатичный хвостик.В 25 мне дали сольную партию в какой-то модной тогда пьесе. К тому времени я успел стать известным скрипачом, жил в доме на отшибе, я выбрал очень тихий и уютный район, подальше от шума и гама, а еще от назойливых поклонниц. Кстати, я нередко вспоминал свою леди, даже писал на ее старый адрес, по памяти, конечно, видимо поэтому она ни разу не ответила. Хотя мне кто-то рассказывал, что там разыгралась эпидемия какой-то дряни, и может мне просто некому ответить, но я отмахивался от этих глупых слухов, ведь почти каждую ночь мне снилось, что я стою возле окна, а моя тайная любовь играет мою любимую мелодию. Больше всего на свете я не хотел просыпаться, что тут сказать, я влюбился, да так, что другие барышни меня просто не интересовали. Помню, я даже спускал все деньги с концертов на специальные организации, которые обещали найти любого человека за незначительное вознаграждение. Порой эти вознаграждения были настолько незначительны, что денег едва хватало на еду и дрова для камина. Но все, что мне удалось узнать от этих милых джентльменов, что моя леди переехала в другой город, действительно чудом убежав от эпидемии, и там благополучно потерялась, как молодой месяц в утреннем тумане. Так что все, что мне оставалось, - это играть ту самую мелодию, сидя у камина под потрескивание и шелест огня.Мне было 28 лет, когда это случилось в первый раз. Сначала я не поверил, что действительно слышу не просто потрескивание, а настоящий голос, на удивление женский. Она или если хотите оно, была очень довольна моей игрой и очень раздасована тем, что никогда не сможет сама сыграть самую простую мелодию… Так что я играл, а она рассказывала о бывших хозяевах дома, о проделках мышей в их отсутствие, о тех временах, когда она могла поговорить почти с каждым человеком, а теперь лишь с тем, кто может слушать и умеет правильно позвать. Наши разговоры продолжались еще 3 года, не поверите, за это время я ни разу не обратился к врачу, для меня эти разговоры были абсолютно обычным делом. Я возвращался с очередного концерта. Тучи на небе были тяжелые, как будто целиком отлиты из свинца, я не успел подумать, как же это я не взял зонтик, как разыгрался ливень, почти настоящий шторм, но я стоял как вкопанный, ведь капли, хлеставшие меня по щекам, были соленые… Соленые! В себя я пришел, когда согрелся возле камина, и когда во мне не осталось ничего кроме воспоминаний о ней, о родителях. Мне дико захотелось сыграть ту мелодию, но руки как назло тряслись, да и пальцы сжимали смычок очень неуверенно. Но я все - таки сыграл и как обычно я услышал ее голос. Она спросила, почему у меня дрожат руки и текут слезы, и я рассказал, хотя поклялся, что никому и никогда не выдам свой секрет. И то, что больше всего на свете хочу вновь увидеть свою леди. В ее голосе, что-то изменилось, и тогда я сделал самую большую ошибку в своей глупой жизни. Она предложила обмен: дать осуществиться моему желанию, взамен на весь мой талант. Я даже не задумался над ответом, камин погас. А на утро мне передали мои скромные помощники, что мою леди перевели в местную крупную больницу. У нее обнаружили какую-то дрянь, от которой в то время умирало много народу. Я был счастлив и тратил все деньги на ее лечение. Но, увы, ничего не помогало. Денег становилось все меньше, и играть на концертах я и правда не мог, да что там на концертах, ноты убегали от меня, как тараканы от домашних тапочек, а звуки, которые издавала скрипка в моих руках, могла развлечь разве что мартовских котов.В конце концов, ей стало еще хуже. Понадобилось новое лекарство, а оно стоило больших денег, я продал дом, да и все что у меня тогда оставалось. Но как ты понимаешь мне не…
- Лили вот ты где! Говорила же тебе не убегай далеко, кинь этому нищему монетку и пойдем домой, отец вот-вот вернется.
- Мисс, прошу вас послушайте, вы же играете на скрипке, я вижу это по вашим пальцам, если когда то она заговорит с вами, скажите, что я отдам все… все, что бы увидеть свою Леди!
- Лили пойдем скорее, еще подхватишь от него заразу, он кажется, бредит.
- Мисс, постойте! Прошу, возьмите деньги, их не много… только скажите ей…
Они ушли, а нищий рыжий мужчина, продолжал кричать.
- Она умерла, слышишь, мисс, она умерла, мне не хватило совсем чуть-чуть! Пожалуйста, мисс, пожалуйста…