Стоит — губёшки дрожат, пухлые щёчки покрылись не то, что румянцем, а красными пятнами, больше похожими на аллергию. Руки-ноги в ссадинах, а коленки ещё и в грязи. Выпятил нижнюю губу и смотрит исподлобья.

— Саня, я не крал!

Эту фразу, стоящая рядом женщина, встречает жестокой усмешкой и всплеском грузных рук. Пальцы-сардельки, унизанные кольцами с большими каменьями, то сжимаются, то разжимаются, будто бы женщина уже примерялась, как бы схватить виновника за волосы, да оттаскать по всему двору.

— Нет, ну ты глянь на него, а! Его за шкирку в чужом сарае поймали, а он всё отпирается! — всё-таки не сдержалась и завопила хозяйка того самого сарая, в котором часом ранее поймали мальчонку. Голос её ничуть не уступал всемирно известной иерихонской трубе, а возможно, даже на чуть-чуть и превосходил. Впрочем, долго слушать тётю Галю никто не мог, уж тем более, когда она кричала, поэтому, попытавшись успокоить мать, в разговор тут же вступил Александр.

Саня — так звал тридцатилетнего мужчину маленький мальчик.

— Мам, погоди, дай я сам спрошу, — парень аккуратно и очень мягко положил свою ладонь матери на плечо и попытался отвести её чуть в сторону, но та лишь закричала сильней:

— Да что ты меня затыкаешь, а? Ты этого вора выгораживать собрался, да? Мало тебе от этого дауна проблем было, так ты теперь и покрывать его собрался, да?! — Галина Сергеевна надрывалась с самым настоящим удовольствием. Кричать женщина любила и умела. Только она во всём дворе делала это настолько виртуозно, что её слышали даже за соседними дворами.

Когда Галина Сергеевна начинала кричать, жилы на её толстой шее напрягались и становились видны, сальная кожа, свисающая с подбородка и плавно переходящая в шею, словно брыли у бульдога, колыхалась в такт движения головы, которая дёргалась из стороны в сторону, а изо рта летели брызги. В общем, даже визуально, это зрелище было таким же страшным, как и просто на слух.

— Родную мать затыкаешь! И ради чего? Ох, люди добрые, вы поглядите на него! Тридцать лет мужику, а он всё со шпендиком якшается! — уже переходя куда-то в район ультразвука, то ли завизжала, то ли зашипела женщина, но в сторону всё же отошла, так как рука сына никуда с плеча не делась, а продолжала давить всё сильней и сильней.

Саша, отметив, что мать поддалась, сам вышел вперёд и присел на корточки перед мальчиком, что демонстративно сильно сопел, дабы показать всем присутствующим свою солидность.

— Сань. Я не крал, — глядя прямо в глаза своему защитнику, говорит подсудимый. И столько в этих глазах правды, столько наивной детской веры, столько непонимания, как его вообще могут обвинять в чём-то подобном, что Саша безоговорочно верит ему.

А как тут не поверишь? Это же Гришка. Гришу знают все дворы в округе. Добрей ребёнка в жизни не сыскать. Очень ласковый и заботливый, настоящий мамин помощник: и грядки полить, и землю в вёдрах перетаскать. Золотистые кучеряшки ниспадают на пухлые щёчки, а голубые глаза смотрят открыто на мир вокруг. В этом весь Гришка, да только не любят другие дети мальчика, потому что он не такой, как все. Гриша – умственно отсталый, а потому соседские ребята не играют с ним. Гришка не понимает, за что его презирают, ведь он просто хочет дружить с ними. И каждый раз, как над ним начинают смеяться, он тоже смеётся вместе со всеми, ведь это так здорово – смеяться вместе с друзьями.

— Григорий, послушай, — тихо и чётко выговаривая каждое слово, Саша обратился к мальчику, — тебя поймали в моём сарае с маминым кошельком. Зачем ты его украл?

Не успевает мужчина договорить, как глаза мальчишки наполняются ужасом и слезами, но белокурый мальчонка упрямо сжимает кулачки и лишь громче повторяет:

— Я не крал! – правда, голос его всё же срывается на дрожь. Не думал Гришка, что его друг, его лучший друг, будет говорить такие гадости.

— А-а-а! – довольно прошипела Галина Сергеевна, — как голос у паршивца задрожал! Знает, что сделал полянку, а теперь боится!

— Мама, ради всего святого! Не пугай ребёнка! – рявкнул на мать Александр, не сдержавшись, — ты ему сказать ничего толком не даёшь.

— Да пока в его голове мысль дельная созреет, уж три года пройдёт, — хохотнула женщина, на чём и успокоилась, довольная своей шуткой. Саша на это лишь покачал головой и тяжело вздохнул, а после снова посмотрел на своего маленького друга.

— Гриш, скажи, тебе деньги нужны были? – доверительно заглядывает в глаза, словно больной собаке. Но мальчик лишь качает головой из стороны в сторону. – Тогда зачем тебе кошелёк?

— Саня, мне не надо. У меня свой есть. Я не хотел так, — с трудом выдавливает из себя слова подсудимый, на что Галина Сергеевна лишь фыркает и закатывает глаза, а Саша улыбается чуть растеряно и гладит маленького друга по плечу.

— Тогда, как кошелёк оказался у тебя? – совсем ласково спрашивает мужчина. На мгновение в глазах Гришки промелькнуло что-то, похожее на сомнение. Мальчик будто бы решал, рассказать ли другу тайну. Но стоило только мальчику открыть рот, как тётя Галя подлетела к нему и, схватив за второе плечо, начала трясти, словно тряпичную куклу и кричать прямо в лицо:

— Говори, паскуда! Куда тащил мой кошелёк?! Мамка за тебя и так деньжищи такие получает от государства, а ты, щенок, ещё и чужих денег захотел?! Где же это видано, что ребёнку платят за то, что он убогий?! Дебил ты и есть – дебил!

— Я – нормальный! – не вытерпев, завизжал Гриша и вырвался из потных, но цепких пальцев Галины Сергеевны, — а вы! Вы! Вы злая! И внучка ваша злая! – хныкая, Гриша кинулся было прочь, но Саша быстро поймал мальчишку и поднял на руки, прижав к себе. Маленькое тело забилось в конвульсиях, Гриша кричал и извивался, буквально захлёбываясь своим криком, но не было никого, кто мог придти ему на помощь.

Всё кончено. Теперь его арестуют злые дядьки в синей форме. Ещё более злые, чем тетя Галя. И кто теперь будет мамке помогать? Мама старая. Маме нельзя трудиться. А он, Гришка, молодой ещё, столько всего мог делать. А теперь его арестуют. Обязательно арестуют.

От обиды и страха, Гриня бился изо всех сил, стараясь высвободиться из объятий Саши, но не тут-то было. Мужчина держал аккуратно, но крепко.

— Гриша! Гриша, хватит, успокойся. Никто тебя больше не тронет. Мама не хотела тебя напугать.

Мальчик замер, на его раскрасневшемся лице были видны подтёки из глаз – в этот раз слёз сдержать не удалось. Взгляд уже даже не испуганный, а затравленный. Саше не по себе от этого взгляда. Он ставит мальчика на ноги и снова садится рядом

— Мать, уйди. Нам без тебя поговорить надо, — он устало кинул матери, стоявшей рядом и бросающей гневные взгляды на юного вора. Женщина хотела было возразить, но Саша добавил, — при тебе Гриша говорить не станет, а из-за тебя и вовсе сбежит.

— Да, чё ты со мной споришь-то? Доказательства - вот они! – женщина повертела кошельком, зажатым в руке, — против доказательств не попрёшь! – и, довольная собой, гордо удалилась в дом. А Саша, тяжело выдохнув, потрепал мальчика по волосам.

— Тяжело с ней, Гриш. Ох, как тяжело. Ну а иначе нельзя, мать же. Ты вот, любишь свою мать?

Гришка шмыгнул носом, что, видимо, следовало расценивать как положительный ответ. Саша ещё немного помолчал, а после продолжил:

— Я тебе друг и ты это знаешь. И в то, что кошелёк ты не крал, я тоже верю. Но мама... Ей так просто этого не доказать будет. Сам видел, как она настроена. И что мы делать с тобой будем? — мужчина искоса глянул на своего маленького друга, а после сел, как был прямо в брюках, на пыльную землю. Гриша тут же последовал его примеру. Саша достал из изрядно мятой пачки папироску и прикурил, ожидая ответа мальчишки.

— Я гулял за сарайками, — вдруг заговорил Гриша. Голос его, тихий и хмурый, было еле слышно, а от того мужчина замер, прислушиваясь. — С утра помогал маме дрова таскать. Нам дядя Митя подарил их. Много очень. А потом мама сказала, что я молодец и могу прогуляться. За сарайками я встретил... Встретил...

По дрожащему голосу парня Саша понял, что мальчику очень трудно давалось это откровение. Того и гляди снова сорвётся с места и побежит, куда глаза глядят. Но нет, Гришка посопел и продолжил свой рассказ:

— Манька там играла с другими ребятами. Я попросился к ним.

Саша насторожился. Манька, она же Маша, была дочерью его брата. Тут же в голове откликнулось то, как Гриня кричал, что Галина и её внучка злые. Сердцем Саша почувствовал что-то неладное, уже понимая, к чему всё шло.

— Они сначала громко смеялись над чем-то, а после Маня позвала меня к себе. Сказала, что им денег на конфеты не хватает. Сказала, что её кошелёк лежит на кухне в доме. И сказала, что если я его принесу, то они возьмут меня завтра с собой на рыбалку! Саня, я так хотел на рыбалку, я думал, что и правда возьмут, а они обманули! Обманули! Обманули! — с каждым словом голос парня становился всё громче, а после мальчик и вовсе начал бить себя по колену. Саша тут же схватил парня за руку и остановил это внезапное самоистязание. Захотелось схватить осиновый прут и пойти за те самые сараи, где веселилась его племянница, но оставить Гришу просто так он не мог.

— Гриш, ты молодец, — Саша потрепал маленького друга по волосам, — не бойся ничего. Никто больше не будет на тебя кричать. Матери я всё объясню и заставлю извиниться, — мужчина потушил о землю окурок, а после поднялся на ноги, отряхивая пыль с брюк. Затем протянул руку мальчику и тот крепко за неё схватился, поднимаясь следом. Но когда парень уже был на ногах, Саша не отпустил его ладонь, а крепко её пожал, как мужчина мужчине.

— Сань, ты чего? — смутился Гриша, от чего на его щеках тут же выступил румянец, но уже не пятнами, как было до этого, а ровный такой, хороший.

— Ничего. Иди домой, Гриш. И удочку готовь. Завтра поедем с тобой на рыбалку. Только мамку предупреди — вставать спозаранку надобно.

— А Манька как же? Ей же на конфеты не хватает, а я так и не донёс кошелёк, — Гриня тут же опустил взгляд, вспоминая, почему не смог принести его.

Саша сплюнул наземь, в очередной раз поражаяс