svoemnenie

Продолжение истории, начало вот здесь: https://pikabu.ru/story/kontrakt_5700791

8.

В штабной палатке так душно, что можно запросто грохнуться в обморок. Вентилятор, разгоняющий с натужным жужжанием тяжёлые пласты воздуха, выглядит издевательством.

- Операция не согласована! - в который раз говорит мне Майк.

Вообще-то он не Майк, а полковник Коннолли - огромный плечистый ирландец с сединой в волосах и взглядом, способным гнуть рельсы. Но для меня он был именно Майком.

Сейчас бы хоть один глоток свежего воздуха…

Нет, сквозь сон я понимаю, что на самом деле ворочаюсь на мокрых простынях в очередном дешёвом мотеле, где нет кондиционера, но этот недвижный воздух идеально вписывается в картину сна-воспоминания.

- И я ничего не могу сделать, Маки.

- Пока она будет согласована, ребят там на куски разрежут, - процедил я сквозь зубы.

Где-то далеко летит вертолёт, и я слышу приглушённый свист винтов. В углу радист вызывает посты и принимает доклады: его чёрная лысая голова покрыта мелкими каплями пота. На трёх больших столах здоровенные тёмно-зелёные ноутбуки, похожие на чемоданы, горы документов, кофеварка и куча офисной техники. На стене висит огромная карта - больше дань традиции, чем необходимость, поскольку все планы давно содержатся на серверах армии Корпа. Из парка техники доносится рычание двигателей. Играет музыка. Кто-то на кого-то кричит.

- А от меня ты чего хочешь? – взорвался Майк. – Чтоб я отдал приказ? Разрешение выписал? Нет, хрен тебе. Там гуманитарная операция, куча журналистов! Если кто-то хотя бы посмотрит не так на этих сраных чёрных, нас весь мир с говном съест!.. И какого чёрта ты так вырядился?

Ах да, точно. В тот день я впервые за долгое время надел парадку со всеми орденами. Думал, это произведёт впечатление. И, надо сказать, оказался прав: когда я ковылял по лагерю, опираясь на уже привычную трость, гремя регалиями и сверкая надраенной кокардой на зелёном берете, весь персонал базы головы сворачивал. Спешите видеть: предводитель «скаутов Янга» оделся по уставу!

- Хорошо, с говном так с говном, - я вытащил из папки четыре личных дела и бросил на стол перед Майком.

- Что это? – нахмурился полковник. Вопрос был риторическим: он прекрасно знал ответ.

- Виктор Майер, Григорий Крамаров, Эрвин Бауэр, Янис Урбонас. Я хотел бы посмотреть, как ты подписываешь уведомления об их гибели.

- Что за спектакль ты тут устраиваешь?! – возмутился Майк. – Ничего я не буду подписывать до тех пор, пока не удостоверюсь, что…

- О, ты очень скоро удостоверишься. Мы найдём подтверждение, что они убиты. Причём не сразу, а медленно. Очень и очень медленно, - я подался вперёд, заглядывая в глаза полковнику. - Бандиты любят, например, подвешивать человека вниз головой и делать надрезы, а потом снимать кожу. Большим мастерством считается снять её одним куском, как водолазный костюм, знаешь…

- Капитан ван дер Янг! – от рёва палатка содрогнулась, а радист втянул голову в плечи. – Вы забываетесь! - я встал по стойке смирно, скрипнув зубами от боли в колене. - Позиция совета директоров вам ясна?

- Так точно, полковник!

- Ещё какие-нибудь вопросы есть?..

Я покосился на радиста - и Майк приказал ему выйти проверить оборудование на вышке.

- Итак?..

- Мне нужен один час и спасательная команда.

- Ты сдурел, что ли?! - полковник был шокирован моей наглостью.

- Нет. Я всё продумал и осознаю последствия.

Майк сжал кулаки так, что хрустнули костяшки.

- Осознаёт он, смотрите-ка…

- Так точно.

Молчание. Снова свистят вертолётные винты. Песня меняется. Отдалённый крик командира, распекающего подчинённых, остаётся неизменным.

- Ты ведь понимаешь, что это всё?.. Что после этого - трибунал, разжалование и тюрьма.

- Да, понимаю, - кивнул я. - Но иначе никак. Я и так слишком долго командую скаутами, а последние пятнадцать лет вообще не хожу в поля, - трость постучала по левому ботинку. - Это уже на пятнадцать лет больше, чем нужно.

- Хочешь мне подразделение развалить? Все знают, что первый взвод - он давно не первый взвод, а скауты Янга.

- Команду в любом случае ждут трудные времена, - твёрдо сказал я. - Но если я сейчас ничего не сделаю и нарушу собственные принципы, будет только хуже. Можно найти нового командира – пусть и не сразу, но к нему привыкнут. А если я предам идеалы, на которых всё строилось, начнётся разложение. И затронет оно всех. Впрочем, ты сам это знаешь.

- Да, - Майк наградил меня ненавидящим взглядом. - Я знаю.

- Час, - повторил я. - Где-то через сорок минут тебе станет плохо из-за жары. Сходи в санчасть, побудь там. Ещё через сорок, когда тебе доложат о происшествии, прикажи отправить группу быстрого реагирования для эвакуации и ареста.

- И что потом? Ты сдашься?

- Сдамся, - подтвердил я. - И буду сотрудничать с трибуналом. Возьму вину на себя, расскажу, что операция — исключительно моя идея, а парни просто выполняли преступные приказы. Их действия будут полностью в рамках закона, я консультировался с адвокатом. В конце концов их оправдают.

Майк оперся костяшками пальцев на стол.

- Никак нет! - заорал он на весь лагерь. - Я запрещаю что-либо предпринимать! Понятно?! За-пре-щаю! Марш в расположение и не выходите оттуда, пока я не приказал поставить вооружённую охрану! - после этого Майк кивнул и добавил вполголоса: - Действуй. Отсчёт начнётся через сорок минут, время пошло.

- Слушаюсь, господин полковник! - козырнул я и вышел на жаркое солнце.

Раскалённые лучи упали сверху и обволокли, будто огромный ком смолы, но дышать стало значительно легче. Я прищурился, поднял руку, прошептал в коммуникатор на запястье:

- Готовность тридцать минут, - и неторопливо похромал в расположение.

База жила своей жизнью, жёлтая от песка и выжженная солнцем. Стройные ряды палаток рассекала напополам центральная «улица», которую мы называли Бродвеем - широкая, как городской проспект. Над ней постоянно висело облако рыжей пыли, которая не оседала и ночью: её поднимали пробегающие мимо меня колонны красных замученных бойцов и снующие туда-сюда джипы, грузовики, бронетранспортёры и лёгкие танки. Если что-то прибывало в полевой лагерь, не окрашенное в стандартный камуфляж, состоящий из жёлтых и коричневых шестиугольников, то спустя какое-то время это «что-то» мимикрировало под цвет местности само собой.

Над головой пролетали звенья вертолётов: кто-то отправлялся на задание, кто-то возвращался. Протопало отделение штурмовиков в тяжёлых экзоскелетах: бронированные здоровяки, настоящие живые танки, помахивали чудовищными пулемётами и ракетными установками, словно тросточками.

Между двумя палатками огромные и чёрные от загара десантники тягали под музыку - какая-то подростковая поп-группа для девочек - самодельные штанги и дурачились.

Торопиться не было нужды: даже с моей ногой я пришёл бы в расположение вовремя. Самое важное уже было сделано: приказ отдан, рубикон перейдён, и скауты Янга выполняют заранее оговорённые задачи. Кто-то идёт в оружейку с подписанным моей рукой распоряжением, кто-то договаривается насчёт транспорта, кто-то решает вопрос с топливом и погрузкой - каждому выделен свой участок, каждый знает, за какую именно из тысяч мелочей, составляющих военную операцию, он несёт ответственность.

Со стороны скауты напоминали разбойничью банду, но это впечатление было обманчивым. Если мои люди где-то сталкивались с трудностями или вездесущим армейским бардаком, то не пытались с ними бороться, а предпочитали где-то схитрить, где-то обойти, а где-то и перетерпеть. Подобный склад ума был необходим для подразделения, которое должно действовать исключительно скрытно и по возможности избегать открытых конфликтов, а не переть в лоб на укрепления. Этот же склад ума развивал смекалку, хитрость, взаимовыручку и умение взаимодействовать друг с другом. Так что при всей внешней разболтанности скауты были организованы и дисциплинированы куда больше, чем другие части.

Возле палаток меня встречал взлохмаченный и красноглазый из-за бессонной ночи лейтенант Вессен. От его внешнего вида - длинная курчавая борода, пропылённый камуфляж и красные кроссовки - любого начальника высокого ранга хватил бы удар.

- Всё готово? - спросил я, ковыляя мимо.

- Да, кэп. Ждём только вас.

Нас действительно уже ждали. Из парка пригнали три побитых жизнью бронетранспортёра, угловатых из-за кубиков динамический защиты. Под небольшим навесом собирались остальные скауты - надевали защиту и шлемы, заполняли магазины, проверяли оружие. Ударное отделение, которое мне предстояло возглавить, залезло в экзоскелеты и проверяло их работоспособность: парни ходили туда-сюда, подпрыгивали, поднимали-опускали руки. Вопреки обыкновению, не было слышно ни шуток, ни музыки - бойцы были мрачны и сосредоточены. Все понимали, куда мы собираемся и чем всё это закончится.

- Поддержка с воздуха?.. - поинтересовался я у Вессена.

- Да, мы договорились с Мигелем.

Я остановился и посмотрел на него, нахмурившись.

- С Мигелем?..

- Да, получилось только с ним.

Не так хорошо, как я предполагал.

- И что же это будет за поддержка?

- Стандартно для учений. Один лёгкий вертолёт.

«Вот чёрт».

- Этого хватит, - сказал я вслух настолько уверенно, насколько мог. Разумеется, я предпочёл бы договориться с кем-нибудь другим. Командир эскадрильи - круглый из-за живота и волосатый, как обезьяна, - Мигель Санчез был хитрожопым мудаком, а хитрожопых мудаков я терпеть не мог. Он явно понял, что к чему, и действовал строго по инструкции, чтобы обезопасить себя от обвинений в соучастии. Скорее всего, как только запахнет жареным, «птичка» исчезнет, оставив нас на растерзание бандитам.

- Кэп! - поприветствовали меня бородатые грязные рожи, похожие на моджахедов. В меня упёрлись три десятка взглядов. В них много чего читалось: затаённый страх, надежда, подозрение, но отчётливее всего в них виделось ожидание. Кажется, придётся толкать речь - и эта перспектива отчего-то испугала меня больше, чем буря, которая вот-вот должна была грянуть. Левое колено заныло сильнее обычного. Я открыл рот и понял, что в горле пересохло.

- Дайте кто-нибудь воды, - попросил я, отпил из материализовавшейся у лица тёмно-зелёной пластиковой фляги, откашлялся и оглядел бойцов, которые окружили меня полукругом и ждали. - Скаут помогает скауту. Это первое, что вы узнали, когда пришли сюда. Дружба, взаимовыручка, братство - именно эти вещи, а не пушки и тренировки, сделали нас самыми опасными сукиными детьми во всей Африке. И сейчас, когда четыре наших брата попали в беду, мы не можем остаться в стороне. Потому что это наши. Потому что, если мы бросим их, это будет значить, что скаут больше не помогает скауту. Что наш основной принцип больше не работает. Но мы не бросим своих, хрен они угадали! - бойцы кивали, я видел, как к ним возвращается уверенность, а сам я крепко сжал кулаки и стиснул зубы из-за внезапно нахлынувшей ярости. - И клал я на журналистов, гуманитарную миссию и прочее! Поэтому сейчас мы просто пойдём и освободим наших братьев! А если кто помешает - раздавим к чёртовой матери!

Бойцы одобрительно загудели, а я прикрикнул на них и пару раз хлопнул в ладоши:

- Ну?! Что стоим? Готовность две минуты и по машинам!

Скауты энергично взревели что-то бодрое и разбежались, а я похромал дальше - к штурмовикам.

- Сюда, кэп, - Вессен провёл меня под навес, где стоял последний экзоскелет. Все его бронепластины были раскрыты, как цветочный бутон.

- Подержи! - я протянул трость бородачу, и тот принял её бережно, как рыцарь принимает меч из рук короля, разве что на колено не встал.

Повернувшись к машине спиной, я сделал шаг назад и уткнулся в кевларовые подушки. Скелет пришёл в движение - сразу весь. Зажужжали сервомоторы, на голову опустился шлем с прозрачным забралом, на суставах затянулись плотные и широкие ленты, «лепестки» бронепластин сомкнулись с негромким щелчком. К ушам прилипли широкие чаши наушников, а к левому глазу - окуляр системы управления. На забрало спроецировалась целая куча информации: параметры скелета, карта, местоположение остальных бойцов и их состояние - температура, сердцебиение и ещё множество всего. Текст, графики, пиктограммы. Я раздражённо покосился влево и смахнул всё это.

- Оружие!

Вессен дёрнулся и сорвал брезент с ближайшего стола. Под ним лежал громадный штурмовой пулемёт. Скаут на мгновение замешкался, не зная, куда деть трость, и вопросительно уставился на меня.

- А, выкинь, - отмахнулся я.

Повисла очень неловкая пауза.

- Э-э… Кэп?

- Ты будешь заряжать или нет? - рявкнул я, и Вессен тут же, словно очнувшись, принялся бегать вокруг.

- Да-да… Сюда немного… Теперь спиной! - двигаться было очень легко, как будто я всю жизнь провёл в воде, а теперь вышел. Даже колено не болело: ленты очень хорошо зафиксировали ногу и поддерживали, не давая перенапрягаться.

Вессен нажал кнопку на коробе, который висел у меня на спине. Ноль реакции. Боец выругался, стукнул по корпусу кулаком и шторка, наконец, открылась, выпуская наружу патронную ленту в гибком резиновом рукаве.

Щёлк, бац, хрусть.

- Готово, кэп.

Я подхватил пулемёт стальной ладонью - продолжением моей настоящей руки - и поводил стволом туда-сюда. Восхитительное ощущение. Никогда ещё я не чувствовал себя таким всемогущим. В душе зажглось мальчишеское желание жахнуть куда-нибудь - просто так, без особой нужды.

Часы показали, что выделенное время почти на исходе.

- Всё, заканчиваем сборы. Пора!

Скауты послушно отошли от столов и побежали к бронетранспортёрам, на ходу распихивая магазины по подсумкам и затягивая ремешки на снаряжении. Все три отделения шустро залезли на броню и расселись, схватившись за выступающие части. Со стороны они очень напоминали мартышек, разве что блох друг у друга не искали. Я залез последним - мне уступили самое удобное место сразу за башней - и постучал по стальному листу, едва не согнув его:

- Поехали!

Колонну разгромили совсем рядом с лагерем - всего двадцать минут езды. В том месте разбитая просёлочная дорога изгибалась широкой дугой: с одной стороны высокий и крутой каменистый холм, с другой - непролазный буш, корявые деревца и высокая жёлтая трава. На горизонте возвышались красные пологие горы, на которых зеленели кляксы какой-то растительности. Красивый пейзаж -натуральный «Король лев».

Стрелки расположились с двух сторон: на вершине холма и в буше, - и, когда колонна поворачивала, открыли огонь.

Уставшие бойцы возвращались с операции и были расслаблены из-за близости лагеря, - это их и сгубило. Многие отсыпались внутри бронетранспортёров - и мгновенно превратились в пепел, когда кумулятивные гранаты РПГ прошили лёгкую броню и взорвались.

Оба вертолёта сопровождения сбили сразу же: на месте атаки потом нашлись четыре стреляных тубуса от китайских ЗРК.

Разгром довершили автоматчики и старый танк – тоже китайский, - который позднее мы обнаружили и подорвали. Эта ржавая развалюха не могла стрелять из-за неисправного орудия, но прекрасно таранила джипы и лёгкую технику, сминая и смешивая с землёй всё, что попадалось на пути.

БТР с отделением скаутов двигался в середине колонны и получил некоторое преимущество во времени, так как первыми атаковали головные машины и арьергард. Водитель был опытен и быстро сориентировался, резко вырулив на обочину. Он успел развернуть башню и врезать по стреляющим зарослям из автопушки, но на этом везение кончилось. Взрыв, огненный шар, осколки, жирный чёрный дым. Мехвод и ребята, спавшие внутри, моментально погибли, а успевшие спрыгнуть с брони — оказались контужены и изранены.

Я просматривал запись, стиснув зубы.

Вот бандиты - у меня не поворачивался язык назвать их повстанцами или партизанами - выходят из зарослей. Выглядят карикатурно-крутыми: камуфляж, огромные тёмные очки, на головах зелёные береты, банданы и шемаги. Все обвешаны пулемётными лентами и гранатами, у каждого устрашающих размеров мачете.

Спокойно ходят, смеются, собирают то, что не успело сгореть. Короткими очередями добивают раненых. Крупным планом показывают молодое лицо, на которое наступают ботинком: эти животные фотографируются на смартфоны с трупами, как колониальные охотники с убитыми львами.

Уроды совершенно не торопятся — понимают, что времени ещё достаточно.

Вот они натыкаются на скаутов.

Собираются пристрелить и их, но замечают шевроны и дело приобретает совсем иной оборот…

Я выключил запись. Ярость и так выплескивалась через край. Бандиты знали, что гуманитарная миссия прибудет сегодня, потому и ударили так нагло, не боясь ответа. Предполагали, что мы не захотим обделаться перед всем миром и подтвердить репутацию кровожадных наёмников, нацистов и отбросов человечества.

Однако они не учли, что нам было плевать на репутацию. Никто всерьёз не рассчитывал отмыться от ярлыков, которые на нас навесили. Да и, положа руку на сердце, не так уж они и неверны. Мы действительно были наёмниками с разных концов света и действительно не гнушались жестокости, но у этой войны была слишком долгая и сложная история для того, чтобы считать кого-то пострадавшим, а кого-то - преступником.

Так всегда бывает. Первый выстрел - и лавина пошла. Чем дальше, тем больше у противоборствующих сторон появляется причин убивать друг друга. У всех нас способ быстро поднять деньжат со временем превратился в глубоко личное дело, потому что ЭТИ козлы убили вот этого хорошего парня. А значит, мы просто обязаны убить некоторое количество их парней для того, чтобы восстановить справедливость.

В качестве оправдания могу сказать лишь то, что первый выстрел сделали не мы.

Над головой раздался свист винтов: к нам присоединился маленький лёгкий вертолёт, похожий на пузатого жучка.

- Кэп? – Вессен сидит на расстоянии вытянутой руки от меня, но вызывает по радиосвязи, причём по шифрованному каналу.

- Да?

- Вы ведь не собираетесь там… Ну…

- Что «ну»?

- Делать глупости. Я имею в виду, мы все здесь хотим…

- Лейтенант Вессен, не засоряйте эфир! – жёстко ответил я.

- Да, капитан. Так точно, - голос звучал разочарованно, и это меня рассердило пуще прежнего. Впрочем, я сам виноват. «Выкинь», тоже мне…

Бронетранспортёры мчались, подскакивая на многочисленных ухабах и поднимая пыль. Вертушка то обгоняла, то отставала, то кружилась над нашей немногочисленной колонной.

Миновали место боя - тот самый поворот и холм. Скауты глядели на него во все глаза, но ничего, кроме пары проплешин от огня в высокой траве, не говорило о трагедии, которая тут разыгралась. Машины в тот же вечер растащили, воронки засыпали щебнем, а пыль скрыла пятна крови.

Оставалось всего несколько минут.

Городок, в который мы направлялись, ничем не отличался от сотен таких же захолустных африканских поселений. Раньше тут были серебряные шахты, но после неожиданно свалившейся на страну независимости, они пришли в упадок. Белые специалисты уехали, бросив всё имущество, а негры наладить работу не могли, и с тех пор уже почти сто лет город пустел и разрушался.

Издалека он смотрелся так, словно по нему прокатилась гражданская война. Выбитые окна, чёрные остовы сгоревших зданий, пустые улицы с ржавыми скелетами машин - такая картина на чёрном континенте давно никого не удивляла. Однако впечатление было обманчивым, и войны здесь никогда не было. Даже сейчас, когда на арендованной корпорациями территории, завелись отморозки, гордо именующие себя «Народно-освободительной армией», бои шли намного восточнее и южнее. Этот город был никому не нужен: его ни разу не пытались взять штурмом, не желали оборонять, даже терактов не устраивали. В его нынешнем состоянии были виноваты сами жители.

Передний БТР повернул влево перед самым въездом в город, замыкающий отстал немного позже и затерялся на узких улицах. Мы не видели жителей, но повсюду замечали следы их присутствия: бельё на верёвках, мусор, большие зонтики-тенты с логотипами марок местного пива, ржавая печь для барбекю, над которой поднимался дым. Это выглядело жутковато, как будто жители внезапно растворились в воздухе или сбежали, побросав все пожитки. Последнее было близко к правде за тем исключением, что жители собрались в центре города, а не покинули его.

- Дай картинку! - потребовал я у пилота, но тот замешкался.

- Э-э, простите, капитан, но что вы собираетесь делать?

- Ничего страшного, - ответил я, стараясь сохранять спокойствие и не срываться. - Сегодня геноцида не будет. Картинку!

На забрале шлема появились три квадратика с движущимися картинками. В принципе, всё так, как я и думал.

Большая прямоугольная площадь, окружённая старинными каменными зданиями, была полностью забита людьми. Несколько больших фур с эмблемами ООН, рядом синие бронетранспортёры. Редкая цепь миротворцев защищает целую кучу стоящих в стороне фургонов с журналистами. Я переключился в смешанный режим и увидел, как улицы и здания подсвечиваются, меняют цвет и обретают поясняющие надписи.

Красное - местная полиция, синее - почтамт и узел связи, зелёное - администрация городка. Фуры были выстроены возле последней - кабинами ко входу, распахнутыми кузовами к толпе. Если разведка не соврала - а Вессен мог поручиться за своих осведомителей, - то наших ребят держали именно там. Потрясающий получался контраст: на глазах у журналистов бедные-несчастные негры, а в паре десятков метров - пленные скауты, избитые и запытанные до полусмерти.

- Первое отделение, шевелитесь! - на забрале появилось ещё одно окно - миникарта, на которой бойцы были отмечены точками.

- Две минуты, кэп! - просипел вечно простуженный, несмотря на жару, Тэффи - тощий, бледный и нервный англичанин.

Второе отделение подгонять не было нужды: люди Костаса красной пунктирной линией протянулись по карте и замерли, заняв позиции за администрацией и отсекая бандитам пути отхода.

- Штурмовое отделение? - я огляделся.

- Готовы, кэп, - подал голос Вессен.

Я кивнул:

- Хорошо. Я иду первым. Огонь открывать, только если по нам начнут стрелять. Ничего не говорим, в перепалки не ввязываемся, на провокации не реагируем. Ясно? - многочисленные «Так точно» подтвердили, что я был услышан. - Отлично. Тогда за дело.

Бронетранспортёр пёр по центру улицы, отчаянно сигналя. Задние ряды толпы заметили нас и поторопились разбежаться. Я наблюдал с камер вертолёта, в какой бардак превратилась раздача. Бандиты потерпели пару минут, чтобы журналисты смогли снять идиллическую картинку того, как местным оборванцам раздают еду, а затем дело в свои руки взяли уже знакомые мне камуфлированные отморозки. Дав пару очередей в воздух для острастки, они оттеснили толпу и принялись шустро разгружать грузовики. Местным тоже кое-что доставалось: пара человек занималась тем, что периодически бросала в толпу банки, дабы люди дрались за еду друг с другом, а не с ними.

Миротворцы и ухом не вели: стояли совершенно спокойно, стараясь не провоцировать ни тех, ни других. Журналисты пялились на происходящее так, будто попали в зоопарк. Скалились, тыкали пальцами. Наше появление их очень удивило.

- Пошли! - прорычал я, когда БТР остановился в двух шагах от перепуганных негров, и одним движением спрыгнул на разбитый асфальт.

За мной последовали остальные - и земля ощутимо задрожала, когда на неё свалились тяжеленные железяки. Жители поняли, что дело плохо и бочком, пытаясь держаться подальше, разбегались прочь.

- Готово! На позиции, капитан! - доложил Тэффи, и я махнул рукой в сторону милого, но слегка запущенного двухэтажного особняка, возле которого были припаркованы фуры:

- За мной.

Двигаться на острие клина штурмовиков и вспарывать толпу оказалось куда более сложной задачей, чем я представлял. Мне нельзя было сбиться с шага или совершить какое-нибудь неловкое движение, потому что это могло всё испортить. Перед глазами мельтешили десятки чёрных тел и лиц: настороженных и напуганных.

Но волновался не я один: мелкие красные цифры показывали пульс бойцов, и у всех он просто зашкаливал.

- Спокойно, парни, спокойно… - по лбу и спине стекали капли пота.

Толпа расступилась, мы встретились лицом к лицу с бандитами, но не собирались сбавлять шаг. «Партизаны» не знали, как реагировать, смотрели на нас с открытыми ртами, шептались, но в конце концов разошлись в стороны, давая дорогу. Мой усиленный сапог размазал по земле одну из банок - и содержимое брызнуло наружу. Запахло жиром и тушёной говядиной.

- Улыбнитесь, кэп, вас снимают, - подал голос Тэффи.

Я снова вывел на экран картинку с вертолёта и тихо чертыхнулся: журналисты действительно оживились. Операторы схватились за камеры, ведущие что-то быстро говорили, тыкая в нас пальцами, и я почувствовал, что в этот момент на нас смотрит весь мир.

Когда ты собираешься сделать нечто, что разделит твою жизнь на «до» и «после», возникает специфическое ощущение: как у купальщика, который оттолкнулся ногами и летит прямиком в холодную воду. Очень хочется оттянуть встречу с последствиями, но для этого слишком поздно.

И сейчас, после слов Тэффи, это чувство накрыло меня с головой. Я падал вниз.

Дыхание участилось, в глазах потемнело, я занёс ногу для очередного шага и вскрикнул от боли. Колено подкосилось, я нелепо взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, и даже удержал, но это уже не имело никакого значения. Они увидели, что я - колосс на глиняных ногах, а значит…

Крик на незнакомом языке.

Ну конечно.

Грохнули выстрелы, по броне забарабанили пули. Над площадью разнёсся вопль десятков напуганных людей, и от этого звука волосы на загривке встали дыбом.

Я инстинктивно закрылся ладонями и сжался: потребовалась пара секунд прежде, чем я вспомнил, что нахожусь внутри прочной стальной скорлупы, которой пули не страшны. Вессен орал в общем канале, чтобы пилот вертолёта прикрыл их огнём, но тот тупил и отказывался.

- Огонь! - зарычал я, срывая голос. - Огонь, это приказ! Подавить огневые…

Как ни странно, моё вмешательство помогло: затрещала автопушка, и толстые трассеры, похожие на вытянутые огненные капли, вгрызлись в камень и дерево второго этажа, расщепляя старинный особняк.

По ушам резанул крик: «Три часа! На три часа!», а затем в голове зазвенело. Удар опрокинул меня, оглушил и отбросил в сторону.

Из-за пыли ничего нельзя было рассмотреть, а шум и пальба дезориентировали и напугали так, словно я был сопливым новобранцем и переживал свой первый бой: не знал, что делать, куда стрелять и слабо осознавал, жив ли вообще.

Когда я разобрался, что к чему, бандиты из оцепления уже валялись мёртвыми, толпа исчезла, а журналистов разгоняли миротворцы, использующие отнюдь не мирную лексику.

В одной из продырявленных фур кто-то верещал на высокой ноте.

- Заходим! - скомандовал я и попробовал подняться, но неожиданно рухнул на землю, пронзённый болью.

- Кэп? Что такое? - Вессену хватило одного прыжка, чтобы очутиться рядом.

- Нога, - просипел я. - Сейчас. Сейчас я…

Шлем Вессена склонился, а затем скептически покачался:

- Медика сюда!

- Что такое?! - сердито рявкнул я. - Зачем медик? Лучше помоги встать!

- Лежите, кэп, вы на сегодня отвоевались, - он раздражённо махнул рукой и обратился к остальным скаутам: - Слушай мою команду! Штурмуем согласно плану! Пошли!

- Стой! - приказал я, но никто не слушал.

- Секунду, кэп, - экзоскелет рядом со мной распахнулся и выплюнул заросшего бородой скаута с красным крестом на шевроне. - Потерпите.

Я не видел, что он делает, но почувствовал, как броня в районе невезучей левой ноги раскрылась.

- Вессен, какого чёрта? Вернись! Я приказываю!

- Ганди! - это лейтенант обратился к медику, который ни разу в жизни не брал в руки оружия, но при этом отслужил в скаутах уже два пятилетних контракта. - Ты вкатил ему наркоз?

- Да, и противошоковое тоже.

- Отлично. Простите, кэп, но ваши приказы больше не работают.

Штурмовики закидали окна и вход светошумовыми гранатами, дождались, пока они разом взорвутся, едва не обрушив остатки здания, и ворвались внутрь.

- Всё плохо? - прохрипел я, отмечая, как тело теряет чувствительность и становится чужим.

- Царапина, капитан. Сейчас я… Э-э, не стоит на это смотреть!

Ганди заметил, что я подключился к его нашлемной камере, и поспешил отвернуться, продолжая колдовать над моим коленом.

- Покажи!

- Не думаю, что это хорошая…

- Покажи грёбаную рану! - взревел я, теряя равновесие. - Мне не десять лет, в обморок не грохнусь!

- Ладно-ладно… - процедил медик сквозь зубы и повернул голову обратно.

Я удивился, увидев много крови, покорёженный металл и порванный кевлар. «Что-то белое… Наверное, кость. Чёрт, это же моя кость!», - запоздало понял я и затрясся всем телом. Ганди перетягивал конечность фиолетовым жгутом выше колена. «Но почему там, как же остальная нога? А где же?.. О, нет! Нет, нет, нет!»

- У меня нет ноги, да?

- Да, кэп, боюсь, что так, - изображение покачнулось: Ганди кивнул. - Не переживайте, сделают новую. Протезирование у нас на высоте, поэтому она будет лучше прежней. Смотрите на это позитивно: вы больше не будете хромать.

Его голос доносился до меня словно через подушку. Точно так же, как и выстрелы в доме: я оцепенел и таращился в одну точку, не разбирая, на что именно смотрю. Глаза застила мутная серая пелена. Время замерло.

- ...могите! Повторяю, нужна эвакуация, срочно! Срочно!..

- ...Ван дер Янг! Капитан Ван дер Янг, ответьте! Я отзыва…

- ...На двенадцать! На Час! На три!.. Господи, они тут везде! Лейтенант, они...

- ...осиное гнездо, бл…

Меня атаковало немыслимое множество звуков, но я не реагировал. Иногда сквозь пелену пробивались яркие вспышки и хлопки, но они не вызывали совершенно никакой реакции и не могли вырвать из наркотического забытья.

- Много раненых, повторяю, много раненых!

Пелена неожиданно исчезла - и я не поверил своим глазам. Площадь дымилась. Миротворческие броневики исчезли, а в асфальте чернели обугленные воронки. Повсюду валялись странные чёрные комья и горящие куски покорёженного металла, в которых с трудом узнавались внедорожники.

Пространство вокруг меня было усыпано рисом и консервными банками: как целыми, так и вскрытыми. Невыносимо воняло едой и гарью.

Я сидел возле изрешеченной фуры и никак не мог вспомнить, как здесь очутился.

К сожалению, всё не влезло, поэтому продолжение в комментариях)

- Э-э, да, конечно. Сейчас вызову, - ответил Эрвин. - А пиво я, кстати, уже купил. Прямо как чувствовал, хе-хе… Открой мне, а то я с пакетами.

- Круто, - обрадовался я, подошёл к двери и отпер замок. - А что ты ещё взягха-а-а…

Видимо, чутьё на опасность начало притупляться с возрастом - и пистолетный ствол у меня во рту был тому самым убедительным доказательством.

- Ни звука!

Один квадратный громила, похожий на шкаф в чёрном костюме, дал мне по роже и лёгким движением выдернул на лестницу, а два других помогли заломать руки и согнуть чуть ли не до пола. Старые кости трещали и протестовали, но я молчал, стиснув зубы: пистолет по-прежнему был рядом.

На запястьях со щелчком сомкнулись холодные металлические браслеты, карманы шустро охлопали, огромная ручища провела по паху и ягодицам.

- Ай! - дёрнулся я и тут же схлопотал новую затрещину, от которой потемнело в глазах.

- Чисто, - отрапортовал громила, и меня, оторвав от пола, понесли вниз по пожарной лестнице. Эрвин тихонько заскулил:

- Может я пойду, парни, а? Не надо! Я же всё сделал! Можно? - но глухой звук положил конец его словоизлияниям, а шелест и тихий «шмяк» указали на то, что приятель отключился. Прекрасно, просто прекрасно.

«Кто это такие? Чего им надо?» - лихорадочно соображал я, пока перед глазами проносились серые ступени, усыпанные окурками. Эти ребята совершенно точно не были простыми бандитами: очень уж профессионально себя вели. Корпорации?.. «А вот это возможно», - согласился я, чувствуя, как страх заворочался в животе ледяной змеёй.

Почему-то я раньше не думал о том, что будет после убийства Юнгера. А подумать стоило: если уж я влезал в большую игру и собирался исподтишка пнуть Голиафа, требовалось приготовиться к тому, что Голиаф ударит в ответ. К сожалению, я слишком зациклился на собственных терзаниях и не обращал внимания на мелочи вроде анализа последствий.

Но стоп. Откуда они могли знать, что я планирую его убить? Может, меня взяли за ту неудачную попытку?..

Вопросы, вопросы, вопросы. И все, как один - без ответа.

Пока я думал об этом, меня вытащили на улицу, донесли до чёрного фургона и с негромким «Хэть!» закинули внутрь. Следом швырнули бесчувственного Эрвина.

Проехаться лицом по металлическому полу, усыпанному песком, - удовольствие ниже среднего. Я прочувствовал щекой каждую крупинку: ощущение – как будто кожу тёрли наждаком, но когда громилы забрались внутрь, сели на скамейку у борта и немного по мне потоптались, чтоб не дёргался, стало ещё хуже.

Двери захлопнулись, в полной темноте прозвучал короткий стук в перегородку между кузовом и водителем, зафырчал двигатель, мелко завибрировал пол - и машина тронулась.

Интересно, когда Эрвин придёт в себя?..

Было бы круто активировать приятеля прямо сейчас, чтобы он расправился со всей этой шайкой, но, во-первых, существовала вероятность, что он предпочтёт убить сначала меня, а во-вторых, было любопытно, кто пришёл по мою душу. В конце концов, не пристрелили же меня в дверях квартиры, хотя легко могли это сделать. Эти костюмированные ребята выглядели так, словно имели возможность завалить кого-нибудь среди бела дня на оживлённой улице, а потом стоять возле трупа с дымящимся оружием и утверждать, что это не они.

- Что происходит? Кто вы вообще такие? - спросил я и получил ботинком по рёбрам.

Хорошо. Будем считать, что знакомство состоялось.

- Серьёзно, парни, я ни в чём не винова-ай!.. Уф-ф…

Второй удар оказался куда больнее и пришёлся в солнечное сплетение. Мир перед глазами вспыхнул и рассыпался искрами, а я очень долго произносил про себя всякие ругательства, прежде чем сумел вновь протолкнуть воздух в лёгкие. Да, диалога не получится. К сожалению, я был прав - эти ребята профессионалы. Будь на их месте обычная шпана, мы бы уже вовсю выясняли, кто и с чьей матерью состоял в отношениях, а там по оговоркам можно было бы понять и реальные причины моего похищения.

«Что же делать, что же делать?..»

А может, это предыдущие заказчики, чьё задание я так красиво запорол? Да, в этом случае картина обретала некоторую стройность. Но почему тогда меня похитили, а не пристрелили? Хотят выбить оставшиеся гроши, которые я не успел потратить? Или помучить перед смертью в назидание остальным?.. Одни догадки и пустое теоретизирование.

Дорога затягивалась. Машина много и резко поворачивала - настолько, что меня начало всерьёз тошнить. Скорее всего, в такой частой смене направления не было нужды, просто похитители запутывали следы, чтоб я не определил, куда мы движемся. Доступа в сеть не было: похоже, работала глушилка.

Несколько раз я пытался позвать Эрвина, но безуспешно: приятель молчал, а громилы лениво били меня по голове и животу. В конце концов, я не выдержал, с мстительным чувством проблевался на чьи-то ботинки и с наслаждением услышал: «Ну твою же мать!»

Эта неожиданно проявленная человечность очень порадовала.

Наконец, фургон остановился, и громилы пинками выкатили меня наружу – в полутёмный ангар, заполненный до самого потолка огромными морскими контейнерами. На свободной площадке, рядом с десятком оранжевых погрузчиков стояла пара чёрных электрокаров, возле которых скучали люди в костюмах: несколько бойцов и, судя по глистообразному телосложению, бледности и лысине, их босс.

Я чувствовал себя куклой. Громилы не давали коснуться земли: держали на весу, передавали друг другу, усадили на взявшийся из ниоткуда офисный стул и добавили ещё несколько комплектов наручников, чтоб я был соединён с ним понадёжнее. Эрвин пребывал в том же положении: обмяк без сознания, пристёгнутый к мебели.

Начальник подошёл поближе, громилы окружили нас со всех сторон и возвышались, как статуи вождей какого-нибудь тоталитарного режима: неестественно огромные и угловатые, словно грубо вытесанные из гранита. Глистообразный улыбнулся, обнажив мелкие жёлтые зубки:

- Маки ван дер Янг.

- Нет, это я Маки ван дер Янг.

Тычок под рёбра заставил меня ойкнуть.

- Мне говорили, что ты любишь дерзить.

Я глубоко вздохнул. Ангар. Криминальные рожи. Приковывание к стулу. Мерзкий человечишка, который произносит избитые фразы. Ситуация была подборкой наскучивших клише из старых боевиков.

- Чего вам надо? – почему-то было не страшно, а смешно. Эти ребята явно старались нагнать страху, но получалось у них очень топорно.

- О, сразу к делу, да?.. - гнусный смешок, похожий на чихание кота. - Мне надо, чтобы ты громко и чётко произнёс имя того, кто заказал тебе убийство Адама Юнгера.

- Я не знаю, кто мне его заказал.

Над ухом заревел один из громил:

- Не ври нам, мудила!

Мне срочно требовался кто-нибудь, кто вытер бы моё ухо от слюней.

- Спокойно, спокойно, - вновь расплылся в улыбке мелкий босс. – Не трать силы. Дедуля просто не знает, что у нас есть способы его разговорить.

Я закатил глаза:

- Нет у вас способов. Письмо было анонимным, и я…

Но кретин не слушал, увлечённый собственным представлением. Один из болванов распахнул небольшой кейс, в котором блестели хромированные штуки устрашающего вида. Начальник, наслаждаясь моментом, достал оттуда чудовищные щипцы размером с разводной ключ, подошёл поближе и постучал железякой по стулу – прямо у меня между ног.

- Конечно, анонимным. Конечно, ты ничего не знаешь. Но это пока. Посмотрим, что ты скажешь, когда твои яйца будут лежать на полу.

Я вспомнил, когда у меня в последний раз был секс, и издевательски захохотал. Это озадачило мучителя:

- Ты двинутый?

- Нет. Я правда ничего не знаю. Ты можешь искромсать меня в фарш - и ничего не добьёшься, кроме того, что я сильно рассержусь. К тому же, я аугментирован с ног до головы, и ты скорей затупишь свои страшно-ужасные кусачки, чем что-то от меня отрежешь.

Глистообразный был живым олицетворением недоуменного «Э-э-э». Должно быть, ему никогда раньше не попадались такие нахалы - и это хорошо, поскольку, пока он пребывал в замешательстве, время шло, и приближалось пробуждение Эрвина. Я не питал иллюзий насчёт того, что эти парни оставят нас в живых: убить информатора после пыток было так же естественно, как вымыть руки после туалета, и я не видел ни одной причины, по которой эти корпоративные засранцы могли отступить от устоявшегося порядка вещей.

- Давайте так, - продолжил я, сам удивляясь собственной наглости. – Вижу, вы, ребята, - профессионалы. Я тоже профессионал. Поэтому предлагаю следующее: вы меня не трогаете, а я взамен рассказываю всё, что знаю, и подтверждаю свои слова доказательствами. Ну, это если вы действительно хотите узнать, кто заказчик Юнгера. Если надо подставить кого-то и зафиксировать моё признание – тоже без проблем. Я готов назвать чьё угодно имя, хоть Папы Римского.

Босс осклабился:

- Ты ещё смеешь устанавливать условия?

Я пожал плечами:

- Всего лишь хочу, чтобы наше сотрудничество было взаимовыгодным.

«Давай же, Эрвин, очнись!»

Я начинал паниковать.

Движение воздуха сообщило, что к моему уху несётся огромный кулачище. Я успел сжаться в предвкушении удара, но бледный уродец вовремя поднял руку и остановил громилу:

- Погоди-ка. А что будет в противном случае?

- В противном случае я отключу болевые центры и буду несмешно шутить, пока вы будете потеть, пытаясь отломать от меня кусок.

Предводитель болванов задумался. Болваны тоже делали вид, что в их черепах идёт некий процесс.

- Ладно, допустим, - сказал, наконец, босс. - Думаю, меня это устроит. Итак, - он приземлился на стул, заботливо принесённый тем же здоровяком, что минуту назад демонстрировал открытый кейс. - Расскажи мне о заказе.

Я замотал головой:

- Нет-нет-нет, так не пойдёт. Сейчас я расскажу всё, а потом ты пристрелишь и меня, и моего друга.

- Не беспокойся на этот счёт, - усмехнулся мелкий гадёныш. - Вас никто не тронет.

- О, да? - я изогнул бровь. - Прости мой скептицизм, но почему-то не верится. И раз уж ты согласился на взаимовыгодное сотрудничество, давай продолжим разговор как два равноправных участника. Без наручников и в каком-нибудь более-менее людном месте. После всего этого… кхм, приключения я бы чего-нибудь выпил, - «Наглеть так наглеть».

Уже произнося последнюю фразу, я понял, что переборщил, а значит проиграл. Волшебство закончилось. Ублюдок вспомнил, что я вообще-то сижу перед ним в домашней одежде и блевотине, избитый, грязный и не имеющий никакого права выставлять ультиматумы. И, судя по улыбочке этого поганца, понимание всего вышеперечисленного отразилось на моём лице.

- Знаешь, что, приятель? - мелкие зубы обнажились в кровожадной ухмылке. - Я почти повёлся. Как ты верно заметил, мы профессионалы. В отличие от тебя. Не кривись, мы искали информацию! Три промаха подряд. Смешно. Ты не настолько важен, старик. И мы возимся с тобой исключительно потому, что есть шанс, - бледное некрасивое лицо с едва заметными веснушками приблизилось к моему, - ничтожный, микроскопический шанс, что ты знаешь некую мелочь, которая может помочь. Но в то же самое время никто из нас всерьёз не верит, что ты знаешь что-то стоящее. Мы опрашиваем тебя исключительно на всякий случай. Есть и другие люди, которые отрабатывают более значимые зацепки. Поэтому выслушай встречное предложение, - чем дольше он говорил, тем туже затягивался на моей шее узел первобытного ужаса. Этот парень вёл себя, как огромная змея, постепенно обвивающая жертву. - Либо ты рассказываешь всё, что знаешь, и мы отпускаем твоего дружка, а тебе стреляем в голову, либо… Либо можешь отключать нервные центры и готовить глупые шутки. Мы с ребятами как-нибудь потерпим.

Я с надеждой покосился на Эрвина, но тот всё ещё сидел, свесив голову на грудь и пуская слюни. Ублюдок заметил мой взгляд, но понял по-своему:

- Говори, и он будет жить.

- Ладно. Что вы хотите знать? - процедил я сквозь сжатые зубы. А что мне оставалось делать?.. «Эрвин, Эрвин, сукин ты сын, приди в себя!»

- Расскажи о заказе, - голос начальника был омерзительно мягок и полон самодовольства.

- Что именно?..

Бам!

- Ай! - в правом ухе оглушительно зазвенело, голова закружилась, на какие-то мгновения я потерялся в пространстве и не мог понять, где верх, а где низ. - Я же согласился!..

Били не кулаком, а открытой ладонью. Хорошо били, умело и эффективно.

- Не трать моё время! - прорычал босс. - Кто тебя нанял?!

- Я не знаю! - прокричал я в ответ.

- А что ты знаешь?!

- Ничего я не знаю! Я же говорил, письмо было анонимным!

- Покажи!

К счастью, я сохранил послание, и вывесил копию в дополненной реальности. Босс быстро пробежал по тексту глазами.

- Что за херню ты пытаешься мне подсунуть?!

- Я не…

Бам!

- Ай! Сука!

Бам!

- Слушай меня внимательно! - когда я открыл глаза, весь обзор заслоняла бледная морда. - Это мы должны были убить Юнгера. Это мы угробили кучу денег на подготовку операции. Это МЫ должны были выполнить задание и получить гонорар. Но всё пошло прахом, когда нам помешал один старый хер! И теперь этот же старый хер показывает мне откровенный фейк и думает, что я поверю?!

Бам!

Нервные центры я, конечно, отключил, но дезориентацию никто не отменял.

- Говори! - проревел босс.

- Ладно-ладно, - согласился я. - Только не бейте! Чёрт, кто вас учил проводить допросы? Когда так сразу лупят по голове, жертва имя своё забывает, не то что… - босс посмотрел на меня очень красноречиво. - Хорошо, я всё скажу.

Умение долго и цветисто болтать не входило в перечень моих талантов, но и здесь пришлось извернуться. Несмотря на недавнюю попытку самоубийства, я страстно хотел жить. Да, пусть вечером я опять попробую пустить себе пулю в голову, но это буду я, а не какой-то безымянный ублюдок.

Мелкий мерзавец слушал меня, периодически кивая и задавая наводящие вопросы. Когда ему что-то не нравилось, он орал и приказывал дать мне по голове. Всё, что было мне известно, я рассказал в первые минуты, а потом принялся всё разжёвывать, снабжая своими комментариями и догадками. Однако так не могло продолжаться вечно - и я с содроганием ждал момента, когда слова закончатся.

- А-а-м-м-х-х… - раздалось со стороны Эрвина. Я повернулся так резко, что хрустнула шея, и увидел, как мой приятель оглядывается по сторонам в полном шоке. - Э-э?.. Помо… Помогите? - произнёс он вопросительно, как будто пока не понял, нужно ли его спасать.

- Ну наконец-то, блядь! - прокричал я на весь ангар.

- Помо… - моего бывшего друга затрясло. - Не надо! Отпустите! Я же ничего не сделал! - тонко заверещал он, отчего у меня в ушах зазвенело ещё сильнее.

- Заткнись! - повернулся к нему босс, но трусливый дохляк не слушал и продолжал раздражающе вопить. - Чёрт… Заткни его! Живей!

- Эрвин! - заорал я. - Видишь, что ты натворил, мудила?! Я тебя ненавижу! Ненавижу!

Один из громил сделал два шага вперёд, доставая пистолет. Мой приятель следил за оружием, крупно дрожал всем телом и не переставая голосил.

- Ты самый тупой в мире сукин сын! - продолжил я. – Ты кусок… - и я произнёс Слово.

- Кусок чего?.. - переспросил болван за моей спиной. В ту же секунду крик оборвался, и в установившейся тишине коротко звякнула разрываемая цепь наручников.

Эрвину хватило доли секунды на то, чтобы подхватить стул, изогнуться и, вложив в удар всю свою массу и инерцию тела, жахнуть им вооружённого здоровяка по голове.

Раздался громкий хруст и чавкающий звук. Тело ещё не коснулось пола, а мой приятель уже метнулся дальше.

- Како..? – глистообразный урод с ужасом наблюдал за тем, что происходило позади меня. Я не видел, что именно там творилось, но, судя по воплям, оглушительным выстрелам и тёплым брызгам на затылке и спине, чокнутый психопат одерживал верх. Неожиданно на меня навалилось что-то огромное и горячее, но я даже не успел испугаться: спустя мгновение под ноги упало тело, в черепе которого зияла огромная кровоточащая дыра. Босс вскочил, выхватил пистолет из спрятанной под пиджаком наплечной кобуры, но выстрелить не успел – очередное тело в костюме сшибло его, словно пушечное ядро.

«Всё? Или нет?.. А, к чёрту!» Я прокричал Слово и постарался развернуться на стуле: со стороны это выглядело как забавные попытки подпрыгнуть вместе с мебелью. Да, я боялся этих подонков, но Эрвина в боевой стадии боялся куда сильнее.

Установилась гнетущая тишина, только бледный уродец-босс глухо стонал от боли.

- Эй! Ты тут? Эй!.. – «Боже, хоть бы он не додумался выключить звук. Что же делать? Может, ещё раз сказать или написать?.. А вдруг это его активирует снова?.. Боже, боже, боже, боже…» - никогда в жизни я не молился с такой страстью, а для ветерана войны это многое значит.

Ножки стула отвратительно скрипели по бетону; пока я поворачивался, по лбу и спине стекали капли пота: я в любой момент ожидал удара.

Странный звук - то ли всхлип, то ли стон - раздался невдалеке. В ту же секунду я повернулся достаточно, чтобы увидеть Эрвина, пусть и выворачивая шею до боли и треска позвонков: мой приятель замер на месте и тяжело дышал. На его сером от ужаса лице застыла гримаса непередаваемого отвращения, и у этого была причина: Эрвин держал за горло на вытянутой руке обмякшего громилу, а другая рука почти по локоть утопала в животе жертвы.

Я много повидал за годы войны, но это был перебор. Желудок свело судорогой, я зажмурился и крепко стиснул зубы:

- Чтоб тебя…

Шорох ткани, звук осевшего на пол тела. Затем — второго: Эрвин свалился рядом, буквально выпав из моего поля зрения. Я слышал его неразборчивое бормотание и скулёж.

- Эй! - позвал я. - А ну хватит валяться! Иди сюда и освободи меня!..

Продолжение истории, начало вот здесь: https://pikabu.ru/story/kontrakt_5700791

6.

Всю ночь я остервенело приводил винтовку в порядок. И пусть пришлось порвать на тряпки одну из двух имевшихся простыней, к утру я сумел-таки её зарядить и взвести. Правда, после этого затвор намертво заклинил, и потребовалось потратить ещё какое-то время на то, чтобы это исправить.

Неудачная попытка застрелиться здорово взбодрила: я решил принять случившееся не как очередную неудачу, а как знак свыше, и предпочёл направить силы в более продуктивное русло. Репутация сама себя не восстановит.

Во время ремонта я грязно ругал тех, кто довёл ствол до такого состояния. Африканцы совершенно не умели обращаться с оружием: чистили в лучшем случае раз в жизни, бросали где попало – зачастую в грязи и сырости - и очень любили сидеть, уперевшись стволом в землю, а ладони и подбородок умостив на прикладе.

К слову, оружие платило им той же монетой: клинило, ломалось, взрывалось, отказывало в самый неподходящий момент, и мне хотелось видеть в этом не только причинно-следственную связь, но и кармическое воздаяние.

После беглого осмотра возникла идея: закинуть все металлические части оружия в ванну с растворителем, но я побоялся, что винтовка растает вместе с ржавчиной, и выполнял все операции вручную. В итоге всё оказалось не так уж и плохо. Я вытряхнул из внутренностей песок и выгнал пауков, отчистил разъеденные коррозией детали, смазал движущиеся части и зафиксировал неподвижные, заменил ствол на запасной, оставшийся от прежней винтовки, аккуратно заклеил и скрепил ложу (к сожалению, без хомутов не получилось обойтись), и даже сумел при помощи отвёртки, молотка и саморезов пересадить хромированную прицельную планку с чудовищного револьвера Нгуту. Да, она была коротковата, но иной, к сожалению, под рукой не нашлось.

Ранним утром я пробрался в один из огромных бассейнов-цистерн, куда стекалась вода во время сезона дождей. Он не пустовал: сверху, на одном из уступов, сидела, свесив ноги в бездну, громкая компания чёрных подростков с бутылками. Они слушали какое-то дерьмо, громко смеялись, кричали мне что-то и кидались мусором, но из-за расстояния опасности не представляли. Тут, на дне, я больше рисковал свернуть шею, споткнувшись о затаившийся в песке мусор, принесённый дождевой водой. Сейчас меня окружали только разрисованные стены да гулкое металлическое эхо, вынужденное усиливать звон, визгливый смех и то, что подростки называли музыкой. На недосягаемо-высоком потолке горели тусклые белые лампы - из-за расстояния маленькие, как звёзды, и дающие немногим больше света.

Воткнув в наиболее выдающееся нагромождение хлама несколько пропылённых пивных бутылок, я отошёл на сотню метров, снял винтовку с плеча, дослал патрон и прицелился. Баллистический калькулятор пикнул и показал таблицу с расчётами, но я его выключил. К чёрту. Он и так уже очень помог. В конце концов, я принадлежал поколению, которое не пользовалось «железом», и в моё время исход столкновения зависел от личных умений и известной толики везения.

Первый выстрел ушёл в молоко и оглушил. Эхо от грохота почти половину минуты носилось под сводами бассейна и отскакивало от стен и потолка. Если бы не шумоподавление, ушам пришлось бы несладко.

- Мазила! - крикнули сверху и издевательски захохотали, отчего мне захотелось пристрелять винтовку на живых мишенях. Поиграть, скажем так, в десять негритят.

Зелёная сетка дальномера показала расстояние между попаданием и целью, после чего я подкрутил прицел на винтовке и пальнул ещё раз. Уже лучше, но всё равно следовало брать чуть левее и выше.

Потребовалось пять повторений, прежде чем бутылка разлетелась, вызвав ликование на трибунах.

- Повезло! – обиженно воскликнул один из компании. – Просто повезло!

Я резко вскинул винтовку, направляя её в сторону компании, и усмехнулся с мрачным удовлетворением, увидев, как быстро детишки скрылись. Исчезли моментально, как в воздухе растворились, и только опрокинутая пустая бутылка, долго-долго падавшая на дно цистерны, какое-то время напоминала, что тут был кто-то, кроме меня. Конечно же, я не стал бы стрелять: мелюзга была совершенно безопасна, но проучить их, без всякого сомнения, стоило. К тому же, это было попросту приятно. Я всегда знал, что в старости буду тем самым злым дедом, которого боятся и ненавидят все дети в районе.

Что ж, оружие не развалилось и даже попадало в цель – это был веский повод порадоваться. Ещё одну неудачу я мог и не перенести. В кармане звенели три патрона, но этого было даже слишком много: мне потребуется всего один.

- И кого же ты… Ну, ты понимаешь. Должен убить, – поинтересовался Эрвин. Он мог протестовать только одним способом - мимическим - и вовсю им пользовался. От кислой мины на его лице распространялось практически осязаемое уныние, которое портило всё утро.

- Адам Юнгер, - я копался в огромном тёмно-зелёном ящике с армейскими маркировками, периодически выкидывая оттуда какие-то штуки: то немногое, что я нажил за девяносто лет. Штуки гремели, шелестели, стучали, рассыпались и иногда выпускали группки потревоженных насекомых.

Звук, который издал Эрвин, был настолько удивительным, что я отвлёкся и обернулся.

- Да ладно! - в голосе прозвучала обида. - Юнгер? Мужик, ты серьёзно?

Я выпрямился, скривившись из-за за немного заклинившей поясницы.

- Абсолютно. А что не так?

- Ты не можешь просто так взять и грохнуть его!

На долю секунды мне показалось, что он не верит в мои силы.

- И почему же?

Эрвин закатил глаза:

- Ты что, в пещере живёшь?..

Вопрос не требовал ответа, и я не стал его давать - признаваться в оторванности от мира было стыдно. Тем временем мой друг продолжал:

- Он же крут! Серьёзно! Это надежда всего города! Как глоток свежего воздуха!

Последняя фраза была явно не в стиле Эрвина: видимо, подцепил её в каком-нибудь пропагандистском материале.

- Да брось. Все они - одного поля ягоды.

- Нет-нет! - с несвойственной ему горячностью принялся доказывать Эрвин. - Я и сам так думал раньше, но потом проверил: он и правда вышел из самых низов. Бедный район, всё такое.

- И данные ты брал из открытых источников, да?.. – о сарказм в моём голосе можно было уколоться.

Мой приятель смутился, но быстро опомнился и затараторил:

- Ну… Вообще, да, но то, что говорят, похоже на правду! К тому же, он никак не связан с корпорациями. Ни с одной. Он самостоятелен, понимаешь?

Я очень выразительно промолчал.

- Он делает хорошие вещи! - в голосе Эрвина послышалась паника. Он отчаянно бросался в меня доводами. - Помогает людям, борется с корпорациями!

Тут я не выдержал и расхохотался.

- Бороться с корпорациями в городе, который был ими основан, - это самая смешная вещь, которую я слышал.

- Но!.. Но!..

- Эрвин. Заглохни, - жёстко прервал я приятеля. - Я пристрелю его, и ты мне с этим поможешь. Только так.

- Я не буду помогать тебе убивать Юнгера! Чёрт, кого угодно, только не его! Он же…

- Мне плевать, кто он такой. Но если тебе от этого будет легче, то я уверен, что это просто очередной мудак на зарплате у чьего-то совета директоров. Только в этот раз неявно, чтобы сделать шоу поинтереснее. Нельзя быть частью системы и бороться против неё, это ж долбаный абсурд!.. Так что подбери нюни и радуйся, что мы вдвоём избавим город от хитрожопого мерзавца, который умудрился всех обмануть.

Эрвин помрачнел, а я продолжил выкидывать из ящика то, что могло пригодиться для операции.

- И когда ты успел стать таким козлом?..

Громкий хлопок крышки заставил моего приятеля дёрнуться.

- А ты разве не помнишь?..

Бывший друг опустил глаза и постарался выдавить ответ, но я лишь отмахнулся и передразнил его мычание.

Самая главная часть в любом покушении – знать, что клиент окажется в определённом месте в определённое время. Свалить поиск информации на Эрвина я не мог, поскольку симпатизирующий жертве засранец легко мог что-нибудь провернуть. До серьёзной подставы дело бы не дошло: в обычном состоянии он слишком труслив для этого, но напакостить по-мелкому вполне себе мог.

Обычно я держался подальше от публичной сети, но сейчас иного выхода не было. Впрочем, отсутствие альтернатив не отменяло неприязни и не помешало мне откладывать момент соединения до последнего. На всякий случай я подготовился технически: прочитал несколько статей о протоколах передачи данных, но ни черта не понял. Затем тщательно подобрал фильтры рекламы и нежелательного контента, которые помогли бы не сойти с ума от информационного шквала.

Ну и когда оттягивать подключение было уже нельзя, я удостоверился, что Эрвин приготовил обед и кофе, выгнал приятеля на улицу под надуманным предлогом, и, устроившись поудобнее в кресле, открыл браузер. Комната преобразилась: каждая линия была выделена чёрным и немного выпрямлена для красоты. Цветов стало меньше, но они были куда ярче и приятнее прежних: скучная и тусклая палитра реальности поменялась на весёленький виртуальный RGB. Грязь, мусор и прочие свидетельства несовершенства реального мира исчезли.

- Ну ладно… - пробормотал я, ткнул пальцем в адрес популярного поисковика и надиктовал запрос:

- Адам Юн…

Я не успел даже закончить фразу, как со всех сторон хлынули информационные помои. Включились десятки рекламных видео - и белозубые актёры принялись, перекрикивая друг друга, убеждать, что именно их товар нужен стороннику Юнгера. Сверху посыпались купоны, дающие право на скидку – к счастью, ненастоящие, потому что подобный вал бумаги вполне мог меня похоронить. Параллельно с ними приходили сообщения о начислении миллиардов бонусных баллов на первую покупку, а за вторую обещали носить на руках и признать воплощением бога на земле. Каждый сантиметр свободного пространства был занят непонятными картинками и заголовками в духе «Эта ужасающая херня довела до инфаркта всех жителей…». Ну и поверх всего этого великолепия всплывали окна с грозными сообщениями, большинство из которых гласили, что мой член был замечен в несанкционированных виртуальных контактах, и с минуты на минуту полицейские придут его конфисковывать, а если я не хочу его лишиться, то нужно заплатить огромный штраф прямо сейчас.

Куча текста, море видео, анимации и мемов, килотонны эмодзи и грёбаная гора трясущихся у моего лица голых задниц.

Я закрыл браузер и потянулся к бутылке, но вовремя себя остановил. Поиск данных – не та работа, которую можно выполнять пьяным.

- Хорошо, попробуем ещё раз…

Только с третьего раза я всё-таки сумел найти хоть что-то. График встреч Юнгера с избирателями был в открытом доступе, но любая крупица полезной информации терялась в океане дерьма. Ближе к концу расследования реклама стала более целевой: на меня со всех сторон смотрело лицо политика, которого я должен убить. Однако смуглые задницы не исчезли, и я благодарил бога за то, что ни одна из них не принадлежала Юнгеру.

Отключившись, я какое-то время сидел с закрытыми глазами и пытался побороть ужасное головокружение.

Реальный мир оказался куда хуже виртуального. Всё та же грязища, те же коробки из-под лапши и консервные банки, та же гора пыльного снаряжения посреди комнаты – рыжие пятна камуфляжа для саванны перемешивались с чёрными и тёмно-серыми городскими паттернами.

- Долбаные рекламщики… - я потёр затылок. Перед глазами водили хороводы яркие цветные пятна, а в голове ещё звучали убедительные голоса.

Неожиданно выяснилось, что я знаю о Юнгере куда больше, чем до выхода в сеть. Похоже, неосознанно всё-таки впитал в себя немного пропагандистских помоев.

Человек эпохи информационного перепроизводства учился фильтровать данные ещё в пелёнках, и это был важнейший навык, сродни хождению и развитию речи, потому что в противном случае маленький человек рисковал свихнуться. Да, прогресс лишил людей необходимости быстро убегать от саблезубого тигра, но вместе с тем подобрал новый критерий успешности отдельного представителя вида.

К счастью или нет, но я рос в строго противоположных условиях. Постоянный недостаток информации выработал способность поглощать всё увиденное, услышанное и прочитанное в надежде, что потом я смогу это обдумать и решить, что пригодится, а что нет. Но увы, времена изменились, и потреблять всё подряд означало установить на собственный мозг пиратскую программу, скачанную с подозрительного сайта, не проверив перед этим все заковыристые галочки.

В современном мире я был как голодающий крестьянина из восемнадцатого века, перенесённый в современный супермаркет. Да, кругом куча еды, даже редчайшего в то время мяса, но от синтетической говядины вскоре откажет печень, а от условно настоящей мгновенно вырастут сразу борода и грудь.

Разумеется, существовал блокирующий софт, настройки отображения и алгоритмы индивидуальной подборки контента, но их никто и никогда не воспринимал всерьёз. Во-первых, они не работали на сто процентов – рекламное лобби не допустило бы на рынок продукт, способный поставить под угрозу их благополучие, а во-вторых, без умения анализировать и критически смотреть на информацию, они всё равно были бесполезны. Манипуляции мнением стали куда тоньше и интереснее, чем во времена моей молодости, и встречались практически везде. Тот, кто не мог их распознать, терял ресурсы, здравый смысл и в конце концов проигрывал в эволюционной гонке.

«Юнгер, Юнгер, Юнгер», - думал я, пытаясь побороть навязанное и уже успевшее укорениться мнение, что он действительно классный малый. Безукоризненное прошлое, отличное образование, широкая улыбка, крепкое рукопожатие, правильные слова, прогрессивные идеи, борьба за справедливость. Последняя не была успешной – вовсе нет. Если б он победил хоть раз, то лишился бы всех избирателей, которые почуяли бы неладное: потому что победить корпорации в их городе просто невозможно.

Сверившись со списком встреч Юнгера с избирателями, я связался с Эрвином:

- Вызови такси и захвати мне пива в магазине под домом. Прокатимся в пару мест.

Продолжение истории, начало вот здесь: https://pikabu.ru/story/kontrakt_5700791

- Кусок говна!.. – стол Нгуту разлетелся в щепки, ударившись о стену. Картотечные шкафы, в которых не хранилось ничего, кроме пустых пивных банок, покачнулись и чуть не упали. Долбаный древний кусок говна!..

Я рассматривал найденную винтовку и хватался за голову.

Покойный Нгуту занимался всем понемногу: помимо угона и разбора машин он содержал ломбард, где скупали краденое, толкал наркотики на улицах и, что особенно меня интересовало, периодически приторговывал оружием. Простым и незатейливым: нелетальные электрические штуки, засвеченные пистолеты, дробовики, эфиопские автоматы Калашникова, которые разваливались после первых трёх выстрелов, - словом, стандартный уличный ассортимент.

Когда я искал винтовку, то кинул клич в Пещере – законспирированной площадке в Сети - и Нгуту отозвался, сказав, что у него есть подходящий ствол. Сначала я воспринял это, как попытку выманить меня и выбить долг, но когда я проигнорировал предложение, здоровяк принялся впаривать её ещё кому-то – и это говорило о том, что пушка у него действительно есть.

Позади меня Эрвин, узревший дело рук своих, уже заблевал весь автосервис по щиколотку и не собирался останавливаться, а я крушил офис и очень громко и грязно ругался.

Винтовка у Нгуту и правда была, он не обманул. В остальном же…

Приклад находился в таком состоянии, будто им очень долго пытались сломать бетонную сваю. Ствол погнут. Целик потерян. Планка для крепления оптики оторвана с мясом, и на её месте зияют два отверстия. Затвор не отодвигался даже с усилием, и позже я понял почему: он просто заржавел с другой стороны, а из песка внутри оружия можно было насыпать небольшую дюну. Про нагар в убитом стволе и говорить не стоило. Ну и моё любимое: пластиковая ложа треснула в районе цевья - и её стянули. Грёбаными. Нейлоновыми. Хомутами.

Помимо винтовки в сейфе нашёлся десяток патронов к ней и микроскопический розовый пистолет, который так и тянуло назвать детским.

- Сукин сын! - рычал я, рассматривая наследство Нгуту. Впрочем, ладно. Как минимум у меня будет огромный пафосный револьвер, непригодный к стрельбе из-за гаубичной отдачи, и больше не будет десятитысячного долга.

- Что там? - за моей спиной возник Эрвин. Его лицо было обезображено выстрелом: с левой стороны лба у него сорвало кожу с частью скальпа, и под ней я видел гладкий хромированный металл, слегка деформированный попаданием. Прямо на моих глазах рана зарастала новой розовой кожей.

Я всплеснул руками и продемонстрировал изуродованное оружие.

Мой бывший друг хихикнул и издал очень саркастичное: «У-у-у».

- Посмейся мне ещё!.. - огрызнулся я. – Всё, к чёрту. Валим отсюда.

- Мне надо поесть, чтобы раны зажили, - начал канючить Эрвин, но я его прервал.

- Иди, вон, мясца пожуй! - я ткнул пальцем в главный зал, где валялись покалеченные тела бандитов.

Дохляк согнулся пополам и громко закричал в пол остатками желчи, а я похлопал его по спине.

- Пошли, не задерживай.

- Сука ты, Маки, - злобно заявил Эрвин, вытирая губы изодранным рукавом. - Какая же ты сука!

Приложение показало, что автобуса мы не дождёмся, и обратно пришлось топать пешком. Несмотря на то, что мы выбрали самую тёмную сторону улицы и шли несколько сотен метров вдоль высоченного забора из покрытого граффити гофрированного металла, нас всё равно все замечали. Я демонстративно заткнул револьвер за пояс, вручил пистолет Эрвину и держал винтовку в руках, - и только это хоть как-то удерживало группы местных от нападения.

Нас провожали десятки недружелюбных взглядов. Все местные: и те, что сидели с пивом на скамейках, поваленных баках, остовах машин и забытых бетонных плитах; и те, что проходили мимо; и те, что стояли на месте, продавая что-то нелегальное или дожидаясь, пока купят их самих, - впивались в нас хищными глазами, в белках которых отражался фиолетовый неон.

Мимо медленно проезжали яркие древние машины, дымившие бензиновыми двигателями, гудевшие басовитой музыкой: оттуда на нас тоже оценивающе пялились.

Нервная обстановка, что ни говори.

Я шёл, то и дело оборачиваясь, чтобы потянуть за руку тормозящего Эрвина, - совсем как мать с непослушным ребёнком. Рано или поздно за нами должна была увязаться компания каких-нибудь стервятников, и она, разумеется, увязалась. Кучка оборванцев в полосатых оранжево-зелёных банданах. Я понятия не имел, что за банда носила эти цвета, на нижнем ярусе их водилось несметное количество, но имел представление о том, что они с нами сделают, если поймают: поскольку единственным способом передачи денег был добровольный электронный перевод, грабители постепенно научились разбираться в пытках.

Можно было, конечно, ещё раз активировать Эрвина, но его надолго не хватило бы: с непривычки мой приятель совсем ослабел и тащился за мной, как зомби, тяжело дыша и покрывшись холодным потом.

Бандиты сокращали расстояние. Послышался смех, быстрый говор и выкрики на неизвестном языке. Зазвенело стекло. Я представил “розочку”, которая с отвратительным стеклянным хрустом и скрипом ворочается в моём животе, и почувствовал себя неуютно, даже несмотря на то, что простым стеклом меня нельзя было одолеть.

- Придётся стрелять, - тихо сказал я Эрвину, но тот заупрямился и замотал головой.

- Нет!.. Никакой… Я больше никого не… - он глотал воздух и потел, невзирая на прохладу и сырость. - Не убью!

- Но тогда убьют нас! И хорошо, если просто убьют, потому что могут и...

Бам!

Столкновение с чем-то огромным. Вскрикнув от неожиданности и отскочив на несколько шагов назад, я увидел, что на этом самом «огромном» написано «Полиция (Ortega Inc)» и висит значок. Потратив больше одной секунды и отступив ещё немного, я сумел-таки окинуть взглядом всю картину, а именно двух копов, необъятных из-за брони, похожей на хоккейную защиту.

«Только этого не хватало».

- Кажется, у вас проблемы, господа? - донеслось из-под непроницаемого затемнённого забрала.

Я обернулся. Чёрные головорезы остановились вдали и наблюдали.

- Нет, ребята, всё в порядке, - дружелюбная улыбка не входила в число моих умений, так что пришлось поднапрячься.

- А мы видим, что нет, - вступил в разговор второй коп. - За вами по пятам идёт банда, а вашему другу плохо, - мне было ясно, куда клонят эти придурки, да и они сами поняли, что я их раскусил, но спектакль есть спектакль, и его надо было разыграть до конца.

- Сейчас проверю… - пара секунд. - Да, точно. У вас нет страховки на территории Ортега. Очень жаль, но в случае опасности мы не сможем вам ничем помочь.

- Нет, патрульный, - в разговор вернулся первый полицейский. - Вы неправы. Помочь этим людям - наша работа. Нужно только посмотреть тарифы…

Мне пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не выйти из себя.

- Какое совпадение! - воскликнул первый коп. - Вы везунчики, господа. Страховка на этот месяц вместо ста баксов стоит всего сорок девять и девяносто девять.

- Какое совпадение, - прорычал я. - Но у вас никто ничего не собирается покупать. Мы уже уходим. Да и Ортега кончается через сто метров, так что нам повезло.

Два шлема повернулись друг к другу и снова взглянули на нас с Эрвином, который уже не стоял, а висел на мне.

- Сто метров ещё надо пройти, - в голосе зазвенел металл. - Кто знает, что может случиться? Говорят, негры быстро бегают, а без страховки мы просто не имеем права прийти к вам на помощь. Выбор, конечно же, за вами: никто никого не принуждает, мы лишь хотим обрисовать все варианты. А они таковы: либо приобрести страховку и воспользоваться услугами полиции, либо не приобрести - и надеяться, что вас пронесёт.

Эрвин, которого я периодически отталкивал, не выдержал первым:

- Сколько с нас? - простонал он. - Я заплачу.

Перед нашими глазами повисло два договора. Я раздражённо пролистал свой до конца и ткнул пальцем в кнопку с надписью «Принимаю», Эрвин проделал то же самое.

- Благодарю вас! - патрульный отсалютовал. - Приятного дня!

- Спасибо, - пробурчал я вслух.

«...Козёл», - добавил я мысленно.

С Эрвином распрощались там же, где встретились, - возле кофейни. Перед этим я отобрал у него последние клочья рубашки, чтоб завернуть револьвер и то, что осталось от винтовки, поскольку на этом уровне Корпа расхаживать с оружием было не принято.

Тем же вечером меня снова начало размазывать. Я заказал пиццу и большую бутылку пойла, после чего завалился в кровать и зверски надрался, надеясь заглушить чёрные мысли. Но алкоголь не помог. Было бы здорово научиться не думать вообще, но не думать, к сожалению, не получалось: хрупкая плотина осознанности затрещала и рухнула, без малейшего труда снесённая мощным потоком черноты.

Кружился белеющий в темноте потолок, на который время от времени падали зелёные, синие, красные и фиолетовые отсветы. Кружились над головой всадники моего личного Апокалипсиса: Бессмысленность, Бессилие, Апатия и Чувство Вины.

Винтовка - полное дерьмо, её не привести в порядок, а другую не достать, так что затея с повторным покушением вряд ли выгорит. «Можно было бы, конечно…, - внезапно возникла в моей голове мысль, но её перебила другая, одетая в чёрное: - Тш-ш, спокойно. Никаких «можно». У тебя всё равно ничего не выйдет». И я подчинился.

«К чёрту всё, я полный неудачник. Зачем вообще убивать этого придурка?.. Если кто-то и должен умереть, так это один старый козёл. Старый козёл, который ничего не может довести до конца. Ещё и нытик, ха…»

Стало ещё горше.

«Лежит и жалеет себя. Бедный-несчастный. Может, и правда уже пора? Да, я мог бы легко прожить ещё двадцать лет, но и мои девяносто - это слишком много. Слишком много крови, слишком много боли, слишком много несчастий…»

Последнее слово вытащило у меня из памяти и повесило перед глазами имя «Эрвин» - и это усугубило моё состояние, хотя ещё минуту назад я был уверен, что это невозможно.

«Да, Эрвин… Бедняга. Он был прав: я та ещё сука. Ворвался в чужую жизнь, угрожал, подставил, заставил делать то, что ему глубоко противно, и то, от чего он всю жизнь бежал…»

В глазах потемнело, я крепко-крепко сжал зубы от острого желания хоть как-то всё исправить, но увы: ничего так и не изменилось.

Потолок окрасился глубоким насыщенным синим цветом: это означало, что за окном снова соткалась голографическая реклама стремительного спортивного электрокара. Никогда не понимал, зачем его впечатляющая скорость была нужна в Корпе, - в пробках стоять?..

Моя комната стала похожа на аквариум с одной старой больной рыбой, которая вдруг повернула голову и увидела лежащий на тумбочке древний пистолет, погребённый под грязными коробками из-под лапши. В одной из них ползала жирная чёрная блестящая муха. Деловито изучала остатки еды, тёрла передними лапками…

«Боже, до чего я докатился?..»

Я закрыл лицо ладонями и глухо зарычал.

Нет.

Всё.

Хватит.

Это уже полный…

Я тянусь за пистолетом. В последний раз ощущаю в руке его тяжесть, чувствую кожей шершавые накладки и выступающие металлические части на рукояти.

Оттягиваю затвор, секунду смотрю на масляно блестящий жёлтый патрон, отпускаю, слышу щелчок, с которым затвор становится на место. Взвожу курок.

Вставляю ствол в рот. Пистолет на вкус совсем как кровь: эта мысль кажется мне очень глубокой и важной, но делиться ей с кем-то уже слишком поздно.

Закрываю глаза.

Прислушиваюсь к собственным ощущениям, но не испытываю ничего, кроме облегчения. Значит, пора.

Указательный палец напрягается последний раз в моей жизни, я весь сжимаюсь в предвкушении…

Щелчок осечки.

Следом за ним отваливается и выпадает у меня изо рта затвор.

«Вот блядь».

Продолжение истории, начало вот здесь: https://pikabu.ru/story/kontrakt_5700791

Кофейня пустовала, и меня это нервировало. Я надеялся затеряться в толпе, но, так уж вышло, что сам её создавал и торчал как прыщ на ровном месте.

Небольшое заведение располагалось в двух шагах от здоровенного обшарпанного здания – то ли офисного центра, то ли производственного предприятия. Понять, что именно там находилось, я так и не смог, поскольку контингент, который входил и выходил из здания, был совершенно разношёрстный. Хватало и клерков-белорубашечников, и солидных мужиков в костюмах, и чёрных работяг в разноцветных банданах и синих комбинезонах.

Я сидел за столиком на летней веранде и почти час пытался заставить себя допить отвратительный капучино, в который вбухали целую кучу приторного миндального сиропа. Корпорации принесли с собой в Африку множество плохих вещей: нищету, насилие, рабство, неэтичные эксперименты над людьми, но это меркло и бледнело в сравнении с отвратительным кофе. Каждый раз, когда я пил подобную гадкую бурду, мне хотелось выплеснуть её в лицо бариста, потому что не научиться готовить кофе на континенте, где его выращивают, – это даже не лень, а гнусное и циничное преступление.

По идее, за мной никто не должен был следить, но я всё равно осторожно осматривался в поисках возможного хвоста, однако так и не смог никого заподозрить. Улица как улица. Самая обычная, прилепившаяся к стене огромного бетонного зиккурата. Она пролегала на высоте примерно тридцати метров – практически на самом дне города, и на неё постоянно падала тень от автострады, что шелестела колёсами сотен машин и гремела консервными банками монорельса.

Узкая двухполосная дорога разделяла два разбитых тротуара: на одном из них располагалась моя кофейня и небольшая бургерная с шумной очередью из чёрных работяг, а на другом – изуродованные пластиковые лавочки и ржавая ограда, за которой начиналась бездна. Возле перил сейчас стояли два безликих корпоративных работника и что-то обсуждали, очень бурно жестикулируя. Я всё ждал, когда же один схватит другого и сбросит вниз, но время шло, напряжение не спадало, а развязка никак не наступала.

Почти всё свободное пространство, включая облезлую велодорожку, заставили яркими электрокарами и одноместными дронами-летунами, отчего редкие прохожие были вынуждены протискиваться между стеной и чьим-то бампером.

Поодаль ругались ещё два корпоративных работника – судя по «Да это моё место! Убирайся нахрен!» и «Да куда я встану в это время?» - из-за парковки. Вдоль улицы бродил ободранный и заросший дед с искусственным хромированным ухом. Пока я сидел, он по три раза обыскал все мусорки в зоне видимости и напугал с десяток прохожих, подходя к ним, громко требуя подаяния и выкрикивая: «А?! Что?! Не слышу!», когда ему отвечали.

Когда Эрвин показался, я в который раз подивился тому, как он изменяет реальность вокруг себя. Его замечали сразу все.

Если существовало абсолютно ровное место, на котором никто и никогда не спотыкался, - первым становился Эрвин. Если обо что-то можно было зацепиться, уколоться или удариться - Эрвин цеплялся, кололся и ударялся.

Его передвижение по городу напоминало быстрое вальсирование от одной неприятности к другой - и я всегда недоумевал, как такой маленький серенький человечек с печальным взглядом становился причиной стольких проблем.

- Ах!.. - его чуть не сбил электрокар разъярённого клерка, которого лишили привычного парковочного места. – Извините! - это он отскочил с дороги и толкнул старика с цветными татуировками на руках, отчего тот пролил кофе себе на рубашку и выругался. - Ой! Извините! - это он дёрнулся в сторону и наступил на ногу молодой девушке в офисной униформе. - Ай! Я случайно!.. - а вот это он отшатнулся от девушки и налетел спиной на огромного чёрного рабочего. За секунду до этого тот разинул рот размером с медвежий капкан и приготовился вонзить белоснежные зубы в огромный жирный бургер. Громила истекал слюной, предвкушая вкус синтетической говядины, но жизнь в лице Эрвина показала, что расслабляться не стоит, даже когда лакомый кусок почти во рту.

Толчок, вскрик - и бургер лежит на асфальте, как растерзанная антилопа, демонстрируя миру своё блестящее жиром и омерзительно вкусное холестериновое нутро.

Негр прорычал ругательство, схватил Эрвина за грудки и хорошенько встряхнул. Остальные рабочие из очереди оживились и что-то залопотали. Надо было спасать этого недоумка – ещё только с ним проблем не хватало, - и я со вздохом поднялся со стула, добавив в перечень возможностей моего друга способность разжечь скандал безо всяких к нему предпосылок.

- Деньги! Или бурга! - с жутким акцентом требовал здоровяк, стискивая в огромных лапищах рубашку Эрвина. Хлипкая ткань треснула и разлезлась, открывая бледное тщедушное тело, а мой друг успел совсем поникнуть, когда я похлопал работягу по плечу - и сразу же об этом пожалел, учуяв отвратительный запах немытого тела и нестиранного белья.

- Отпусти его, - абориген, который был выше на две головы и шире раза в три, перевёл на меня сердитый взгляд, и я поторопился уточнить, что именно имел в виду: - Сколько стоит твой бургер? Это мой друг, я заплачу.

Взгляд скользнул на Эрвина и обратно.

- Дывадцать! - выпалил он и угрожающе потряс Эрвином в воздухе.

- Пять, не больше, - отказался я. - Давай номер кошелька и покончим с этим.

Я мог себе позволить потратить пять долларов и немного самоуважения: над фургончиком-бургерной вертелись яркие оранжевые цифры «2,50», но спокойствие было куда дороже.

- Дывадцать! - настаивал громила.

Негры глазели на нас и переговаривались, некоторые показывали пальцами.

- Пять! – я начинал нервничать. - Я вижу, что этот кусок говна стоит вдвое меньше, поэтому отпусти моего друга и вали отсюда.

- Какие-то проблемы?

Я подскочил на месте, услышав незнакомый голос, и чуть не схватился за пистолет. Оказалось, пока я пытался разрулить ситуацию без шума, к нам незаметно подошёл охранник - низкорослый усатый толстяк в синей рубашке с короткими рукавами и целой россыпью угрей на лбу.

- Никаких, - улыбнулся я как можно дружелюбнее. - Мы как раз уходим…

- Если у вас неприятности с этим черножопым, я могу поучаствовать, - коротышка хлопнул пластиковой дубинкой по ладони и кровожадно усмехнулся. Выглядело это, скорей, забавно, а не угрожающе, но работяга поник и аккуратно поставил оцепеневшего Эрвина на место.

- Хорошо! – осклабился негр. - Гут!

Примирительно подняв ладони и продолжая скалиться, он отступил, а затем смешался с остальной очередью.

- Спасибо, - только и оставалось сказать мне. – Вы нам очень помогли.

- Не за что. Это моя работа! - наверное, охранник видел себя в этот момент стереотипным крутым копом из боевика. - Черномазые должны знать своё место, - охранник распушил усы и, задрав нос, отправился обратно в бизнес-центр.

- Идём! – я схватил Эрвина под руку и, пока он бормотал что-то вроде «Привет, давно не виделись, у меня в жизни произошла куча всякой неинтересной тебе херни», отвёл подальше от очереди.

- Так. Слушай внимательно… - я оглядел друга с головы до ног и понял, что он нисколько не изменился за те годы, что мы не пересекались. Всё такой же чмошник: сутулый, низкий, с глубокими залысинами в сереньких волосах и печальными глазами побитой собаки. Теперь ещё и в порванной одежде. Обычно я не подавал нищим, даже самым жалким, но Эрвина бы ждал минимум доллар. – Сейчас мы сходим к моим друзьям. Они торгуют оружием. Твоя задача – просто последить за их ангаром и постоять на стрёме, а я сделаю всё сам. Понял?

- Но я же?..

- Значит, понял, - я взял идиота за шкирку и толкнул перед собой. – Двигай.

- Но рубаш…

- Иди! – рыкнул я и бывший подопытный, а ныне страховой агент, наконец, подчинился.

Мы прошли до конца улицы, свернули в тёмный, замусоренный и изрисованный граффити переулок между двумя бетонными громадинами и спустились вниз по длинной лестнице с множеством пролётов и половиной безнадёжно покалеченных ступеней. Эрвин бесил: спотыкался о каждую торчавшую арматуру, наступил на осколок бутылки и прорезал подошву, а когда на расстоянии вытянутой руки от нас прогрохотал монорельс, он дёрнулся, потерял равновесие и едва не проделал весь оставшийся путь кубарем.

Позвать его на помощь уже не казалось такой хорошей идеей.

До места мы добирались на общественном транспорте: я поиздержался и не мог себе позволить такси.

Мы сидели в полупустом салоне беспилотного электробуса, слушали хихиканье подростка, который смотрел что-то смешное в дополненной реальности, и таращились в окна, где дно города жило своей обычной жизнью – копалось в мусоре, дралось за мусор и потребляло мусор.

В принципе, эти районы не особенно отличались от трущоб за стеной, разве что здесь выбор гнилья был побогаче. На этих улицах – узких и заваленных всяким хламом - давно не видели солнца, зато успели привыкнуть к фонарям и неону.

- Расскажи поподробнее, что мы будем делать, - подал голос Эрвин.

- Отцепись, - пробурчал я. – Сам всё увидишь.

Молчание. Мы проехали кучку бродяг, которые кутались в тряпьё и грелись возле костра, разведённого в железной бочке: несмотря на жаркий климат, на этом уровне было постоянно сыро и холодно, как в подвале. Собственно, это и был подвал города - грязный и отвратительный.

- Как тебе живётся? И во что ты вляпался?..

Я вздохнул.

- Слушай, это долгая история. Правда. Давай сделаем дело и потом поговорим.

Эрвин молчал и задумчиво ковырял ногтем дыру в обивке кресла впереди него.

- Ладно. Только давай так: я помогу, я прослежу, просто не надо…

- Хорошо, Эрвин, - соврал я. - Как скажешь, Эрвин. Всё будет так, как ты захочешь, Эрвин.

Наконец-то он заткнулся.

Автобус дёрнулся и принялся что-то объезжать. Взглянув в окно, я увидел, как банда малолеток споро разбирала уличный автоуборщик. Подростки в два счёта вскрыли несчастный оранжевый трактор, похожий на жука, и быстро выковыривали всё, что можно было продать. Одна группа выдирала электронные мозги, аккумуляторы и ещё какие-то узлы, а другая быстро откручивала колёса. Со стороны это напоминало слаженную работу персонала на пит-стопе, с единственным отличием – машина после такого точно никуда больше не поедет.

Это действо происходило напротив стриптиз-клуба, в аккурат под сияющей фиолетовой вывеской «XXX» и стилизованной неоновой танцовщицей на шесте, которая периодически мигала и искрила где-то в районе груди. Девушки в латексе, высыпавшие на улицу покурить, подбадривали малолетних вандалов криками.

Через пару остановок нам надо было выходить: в темноте возле покрытой граффити гигантской сваи, на которой держался небоскрёб. В сравнении с остальным нижним городом, тут было на удивление просторно: мы с продрогшим Эрвином стояли на пустыре, по которому сквозняк гонял пластиковые пакеты между остовов электрокаров. Я усмехнулся – точь-в-точь как перекати-поле в мультиках. Кроме того, тут царила удивительная тишина - особая тишина большого города, когда ты настолько привыкаешь к постоянному гулу, что просто перестаёшь его замечать. Впереди я различал какие-то полузаброшенные развалюхи промышленного вида, построенные, похоже, давным-давно, когда тут ещё светило солнце. Такая архитектура видна сразу – старомодная и не рассчитанная на то, что придётся удерживать на себе тысячи тонн бетона. Редкие и тусклые белые фонари расплескивали вокруг себя пятна света, в которые попадали фрагменты крыш, башен, кранов и ангаров.

- Слушай внимательно, - повернулся я к Эрвину. – Вон там – ворота. Видишь?..

- Не совсем… - ответил друг, но я его не слушал и продолжал.

- Спрячься где-нибудь. Вон, например, неплохая позиция у спорткара, – от несчастной тачки остался только скелет, с которого скрутили всё, что только можно было скрутить.

- Хорошо, - кивнул Эрвин.

- Ну вот, сиди там и, если кто-то будет выходить из ворот, обязательно мне сообщи. Сейчас… - я организовал защищённый аудиоканал. – Слышишь меня? – произнёс я, не открывая рта.

- Да-да, – отозвался Эрвин, который стоял, мелко подрагивая, и выглядел ещё более жалко, чем обычно.

- Тогда иди. Скоро увидимся.

Я развернулся и побежал влево, постепенно закладывая дугу так, чтобы оказаться возле ржавого строительного крана. С него должен был открываться неплохой вид на всю промзону, расположенную за забором и, в частности, на автосервис Нгуту.

Быстро взобравшись наверх по лестнице и по уши измазавшись в ржавчине, я увидел, что догадка верна - и сервис как на ладони. Устроившись поудобнее на стреле крана и свесив ноги в бездну, я открыл в дополненной реальности утилиту для удалённого видеонаблюдения. Короткий поиск айпишников в радиусе двух сотен метров, далее недолгий перебор – и я вычислил адрес, на котором «сидели» камеры в заведении Нгуту. Пароль угадал с первого раза: комбинация «12345» никогда ещё меня не подводила. Почему-то большинство техников не считали нужным поставить нормальный пароль на айпишные камеры.

Всё время, пока я занимался этим, у меня в ухе раздавалось тяжёлое дыхание, сопение и вскрики Эрвина, который шёл через пустырь и, разумеется, пополнял свою коллекцию синяков и шишек.

- Я на месте, - наконец, доложил он. – Кажется… Кажется, никого нет.

«Сейчас будут», - подумал я, подключился к камерам и набрал номер Нгуту.

- Надо же, - прохрипел прокуренный голос. – Я и не думал снова тебя услышать.

Мне пришлось потратить пару секунд на то, чтобы совместить все картинки с камер в одну и получить трёхмерную проекцию помещения.

- Привет, Нгуту. Сам не ожидал.

Большой ангар с несколькими станками, парой смотровых ям, над которыми висели машины, горой запчастей, кучей коробок, бочками и ещё бог знает чем. Посередине стоят три электрокара: чёрные молодчики в промасленных комбезах, не в пример более юным коллегам с улицы, лениво разбирают их и скидывают запчасти в общую кучу. Работничек поумнее сидит за компьютером возле стены: перепрошивает «мозги» и присваивает запчастям чистые серийные номера.

Сам Нгуту занимал небольшой закуток с гордой надписью «Офис», я видел лишь его блестящий чёрный затылок, стол, заваленный механическим хламом, и запертый сейф в углу.

- Неужели ты решил вернуть долг?

- В каком-то роде. Предоставляю информацию в обмен на списание.

Нгуту откинулся на спинку кресла и провёл огромной ладонью по лысине.

- Ты ведь понимаешь, что времени прошло много и долг вырос?

- Если так, то информации не будет, - равнодушно ответил я. – И ты не узнаешь о том, как близко подобрался к тебе Мицумото. Всего хороше…

- Погоди-погоди! – напрягся здоровяк. – Мицумото?..

- Да, Мицумото. Так мы договорились?

Нгуту поразмыслил пару секунд.

- Ладно, Маки, допустим, мы договорились, - он не дал прямого согласия и вовсю юлил, а значит, совершенно точно собирался меня кинуть. – Что там у тебя?

- За твоим ангаром следят. Человек сидит за остатками жёлтой тачки прямо у ворот. Я навёл справки – это убийца, - Эрвин в это время раздражающе пыхтел и стучал зубами от холода и страха.

- Это Мицумото его нанял? – уточнил Нгуту.

- Не уверен. Окей, скажу честно, я схитрил. Но вполне возможно, что это именно узкоглазые наняли его. У тебя же с ними давно проблемы.

- Это не информация, Маки! – вскрикнул здоровяк, подскакивая в кресле. – Ты обманул меня! Ты даже не знаешь, чей это человек.

- Но я знаю, что он твою задницу на мушке держит! Моё дело – сказать, что за тобой следят, а остальное – твоя работа.

Пауза.

- Ладно, Маки, так и быть, я спишу проценты. Ты по-прежнему должен мне всего лишь десять штук! – интонация громилы говорила о том, что он в этот момент чувствовал себя великим хитрецом.

- Что?! – притворно возмутился я. – Но ведь!.. – но было поздно, здоровяк отключился.

Начиналось самое интересное.

Очень скоро ворота распахнулись, и оттуда высыпали люди Нгуту.

- Маки! Маки! – беззвучно заголосил Эрвин. – Тут люди! Тут… Они! Эй!

В два счёта моего друга скрутили, надавали по голове и утащили внутрь. Всё это время бедняга вопил, что его захватили и просил о помощи, но я на текущий момент, к сожалению, ничего не мог сделать.

Картинка повернулась. Вот его затолкали внутрь сервиса. Чёрные ребята с разводными ключами, битами и цепями окружили бедолагу, тыкают его, издеваются, смеются. Из каморки выбрался огромный, как горилла, Нгуту в грязном камуфляже и с гигантским хромированным револьвером в руках: увидев Эрвина, громила оскалился и поспешил к нему. Этот кровожадный урод просто обожал пытать людей.

- Дружище, ты как там? – спросил я Эрвина и получил в ответ невразумительный вопль.

- Меня взяли! Взяли! Вытащи меня!

- Сейчас, приятель. Сейчас вытащу, - пообещал я и медленно по слогам произнёс Слово.

Было видно, как после этого Эрвин обмяк на руках громил Нгуту: расслабился, перестал стучать зубами и с интересом осмотрелся.

- Маки? – позвал он меня по защищённому каналу.

- Да? – настороженно откликнулся я.

- Пошёл нахер.

В следующий миг в толпе негров словно раздался взрыв, а в аудиоканале оглушительно заорала песня Surfin Bird:

«A well a everybody's heard about the bird!

A well a bird, bird, bird, the bird is the word!..»

Громилы разлетелись в стороны. Ошарашенный Нгуту плюхнулся на задницу и выстрелил в голову Эрвину, но пуля всего лишь выбила искры из его головы и опрокинула на землю, однако мой приятель в ту же секунду вскочил обратно. Здоровяк увидел это, страшно завопил и засучил ногами, стараясь оказаться как можно дальше от него. Тут очень кстати подоспели его работники и под их прикрытием Нгуту ускакал в офис на четвереньках.

Негры набросились на Эрвина все разом. В воздухе замелькали биты, цепи и ключи, но щуплый человечек каждый раз уклонялся с невероятной и математически выверенной точностью. Его талант собирать все неприятности обернулся другой стороной: он видел любую возможность нанести ущерб при помощи окружения и использовал это на полную катушку. Теперь противники Эрвина спотыкались о незамеченные железки, толкались, мешали и били друг друга. Один громила отлетел в работающий станок - и его зажевало до пояса, прежде чем валы остановились, другой откатился к яме, свалился вниз и сломал себе шею, на третьего рухнула подвешенная на цепях машина…

А мой друг безумно хохотал и контратаковал, вальсируя от одной смерти к другой. Его удары ломали кости, вминали лица, пробивали плоть, отрывали конечности, - в ангаре воцарился настоящий кровавый ад. В этой своей ипостаси Эрвин был чудовищен и прекрасен. Идеальная машина смерти, которую из него когда-то пытались слепить, но что-то пошло не так.

Не прошло и половины минуты, как все в ангаре были мертвы, а Эрвин, по уши перепачканный в крови, вежливо стучался в офис Нгуту:

- Сэр, я работаю у вас больше года и хотел поговорить о повышении!..

Выстрел прошил хлипкую фанеру в считанных сантиметрах от головы моего приятеля. Тот пожал плечами и вырвал дверь к чёртовой матери:

- Мог бы просто сказать «нет»!

- Не надо! – заверещал Нгуту. – Нет! – он упал с кресла и отполз в угол, я видел только ноги в армейских ботинках и вытянутую руку с револьвером. Здоровяк успел выстрелить два раза, прежде чем Эрвин запустил в него дверью, которая загородила мне почти весь обзор: в поле зрения попадала лишь одна подёргивающаяся нога. О том, что стало с Нгуту, я не хотел даже догадываться.

Музыка стихла. Я увидел, как Эрвин уверенно пересёк разгромленную автомастерскую, попутно прихватив и взвесив в руке увесистый ключ – похоже, пришло время деактивировать его. Кратко откашлявшись, я произнёс несколько слогов Слова, но в канале раздался смех.

- Не так быстро, дорогуша. Я отключил звук. Ах да, ещё я отследил сигнал, так что жди в гости. Пока-пока.

В мгновение ока я покрылся холодным потом. Оказаться на огромной высоте лицом к лицу с разъярённым Эрвином – так себе перспективка. Однако оставалось ещё одно решение: открыв мессенджер, я набрал Слово, несколько раз тщательно перепроверил и отправил.

Эрвин вышел из ворот. Засранец зажал уши ладонями и кричал что-то вроде: «Ла-ла-ла, я тебя не слышу!»

Я перевёл взгляд на сообщение. «Давай же! Чёртова связь». Спустя две бесконечно долгие секунды одинокая галочка, подтверждающая отправку, сменилась двойной – сообщение получено, а затем и эти галочки сменили цвет с серого на зелёный. Я шумно выдохнул. Прочитано.

В эту же секунду Эрвин остановился, выронил ключ, громко лязгнувший в гулкой тишине, и упал на колени.

- Маки, - защищённый канал донёс до меня его всхлип. – Ну я же просил…

Продолжение истории, начало вот здесь: https://pikabu.ru/story/kontrakt_5700791

Алкоголь.

Он был моим спасением от жестокой реальности раньше, стал и теперь.

Каждый день я заказывал пиццу, покупал выпивку в онлайн-маркете, встречал дрона в окне (однажды он чуть не поджарил меня электрошоком, когда я забыл расплатиться) и напивался. Пил я жадно, яростно и свирепо, как человек, выбравшийся из пустыни. Заливал пойло в глотку, сдерживая рвотные позывы и слёзы, мужественно терпел все неудобства, - лишь бы поскорей забыться в алкогольной нирване. Это не было запоем: я даже похмелья по утрам не чувствовал и мог бы остановиться в любой момент. Мог, но не хотел.

Стоило сознанию хоть немного проясниться, как демоны, живущие в нем, пробуждались, нападали и начинали меня грызть. «Ты промахнулся», «Ты ничего не можешь», «Неудачник», «Ты никому не нужен», «Мазила», «Это конец».

Эти мысли беспрестанно атаковали меня и подтачивали волю. Вернее, я атаковал сам себя и сам же всё подтачивал, не имея никаких сил остановиться и взять себя в руки.

Дни летели незаметно, и я лишь иногда с удивлением обнаруживал, что за окном рассвело или наступила ночь.

Апартаменты, куда я переехал из гадюшника, поначалу были очень милыми и чистыми, но, поскольку гадюшник следовал за мной по пятам и являлся частью меня, вскоре уют весьма потускнел. С каждым днём на белых ковриках появлялось всё больше пятен, а коробки из-под пиццы и пустые бутылки захватывали всё больше пространства.

Если в прошлом доме моим троном было кресло, то в этом я занял кровать и проводил в ней почти всё время. Это была моя пещера, моя звериная нора, в которую я заполз, чтобы восстановиться, но вместо того, чтобы зализывать раны, разгрызал и расцарапывал их ещё сильнее. Напивался, кричал от ужаса, на какое-то время засыпал. Затем просыпался и повторял по новой.

Конечно же, я не заслуживал жалости. Да, мне плохо, но это всего лишь значило, что плохо бывшему военному преступнику, а впоследствии просто преступнику и профессиональному убийце. Не существовало никаких оправданий всей той херне, что я натворил за долгие годы: я настолько давно свернул на кривую дорожку, что просто перестал искать их. И сейчас, когда у меня появилось слишком много свободного времени, я вспоминал все свои ошибки и безжалостно себя за них громил. Это тоже была веская причина для того, чтобы заглушить сознание алкоголем. Несколько глотков - и вот бесконечная тьма в моём сознании откатывается назад, а проблемы отступают.

Не тревожили даже мысли о том, что деньги подходят к концу. Прожить ещё один день, потом ещё, а там будет видно. К сожалению, после провала большинство моих счетов заблокировали, и я смог спасти не так много. Хорошо, хоть услуги врачей успел оплатить, иначе ходил бы с горелой задницей ещё год, пока она заживала бы сама собой.

Раз за разом я вспоминал ту проклятую пулю: её долгий полёт и роковой промах. Жизнь предоставила мне шикарный шанс, но и его я умудрился бездарно просрать. Что будет дальше? Будет ли дальше хоть что-то хорошее? И стоит ли вообще дожидаться этого «дальше», или всё-таки лучше вставить пистолетный ствол в рот и нарисовать на милых персиковых обоях авангардистскую картину? Язвительный голос в моей голове заметил, что я и в этом случае могу промазать.

Чем дальше, тем больше я склонялся к последнему варианту. Серьёзно, зачем это всё? Для чего?

Во-первых, уже никто в здравом уме не предложит мне работу, а это значит, что я останусь без средств к существованию, окажусь на улице и буду вынужден ради пропитания грабить ларьки с уличной едой, потому что наличные деньги вышли из обращения лет семьдесят назад.

А во-вторых, я боялся пошевелиться, поскольку любое движение только увеличивало количество дерьма в моей жизни. Каждый мой поступок на протяжении долгих лет причинял кому-то боль и делал кого-то несчастным, и на это я сейчас пойти не мог. Отчего-то ужасно хотелось, чтобы хоть кто-то, хоть один чёртов человек во всём этом мире считал меня хорошим, но в то же время было ясно, что ни у кого не было для этого причин.

Смерть казалась простым и естественным выходом. Если не получается развязать узел, всегда можно разрубить его. Если уж я ни на что не способен, то нечего и воздух зазря переводить. Так мне думалось.

Однако где-то глубоко в мозгу ещё жила рациональная частичка, и её слабый и едва слышный голос убеждал, что лучше не торопить события и пустить всё на самотёк. То, чему полагается сдохнуть, – сдохнет само собой. Кто знает, может, оно и выкарабкается как-нибудь.

И я карабкался. Правда, со стороны это выглядело как беспробудное пьянство, вопли ужаса и хватание за пистолет.

Одна из ночей выдалась по-настоящему жаркой. Кондиционер не работал: я уже давно спьяну сделал с ним что-то, после чего несчастная машина закряхтела и затихла, а изо всех её отверстий начала течь вода. Ремонтник пришёл и тут же сбежал, когда увидел вдребезги пьяного голого деда с оружием Поэтому приходилось терпеть жуткую духоту.

За окном кипела жизнь: ездили машины, в которых бумкала музыка, жужжали стаи дронов, стучал на эстакаде монорельс, звучали голоса сотен людей. Так уж вышло, что я до сих пор не удосужился разглядеть пейзаж, даже во время встреч с летающими посылками из магазинов: моё внимание в куда большей степени привлекала еда и выпивка, чем очередной вид на город. Всё равно всё везде одинаковое - шумное, замусоренное, железобетонное, забитое транспортом, людьми и освещённое проклятым кислотным неоном.

Я снова клевал собственную печень в ожидании, когда прилетит птица счастья с волшебным зельем, которое подарит мне покой. Глядя внутрь себя, я следил за полётом роковой пули через трущобы уже в сто тысяч первый раз. И тут произошло нечто. Не знаю, что творилось в моей голове и как взаимодействовали между собой алкоголь, боевые инъекции, гормоны и всё такое прочее, но в сто тысяч второй раз я представил, как пуля не расплющивается бесполезно о броню, а всё-таки попадает в цель. О, да, это было бы прекрасно. Это бы всё изменило. Фантазия, ранее забитая сапогами под нары моего мозга, осторожно подняла голову и робко принялась добавлять красок в эту сцену. Ещё лучше. Я грезил наяву, почти галлюцинировал и чувствовал себя превосходно. Кажется, даже смеялся - на страх соседям, которые слышали из моей квартиры только жуткие крики и теперь наверняка напряглись, ожидая худшего. Крики - это ещё куда ни шло, но смех, следующий за ними, свидетельствует, что человек окончательно двинулся и пора бы вызвать здоровых мужиков со смирительными рубашками.

Наверное, я действительно повредился в уме: такие потрясения не проходят без последствий, и именно на это можно списать появление следующей идеи.

Я дострелю этого ублюдка.

Разумеется, совсем недавно я очень страдал из-за того, что причинял людям вред, но сейчас, похоже, моя психика встала перед выбором: либо сдохнуть самому, либо придумать хоть какой-то выход из ситуации.

Итак, я дострелю его.

Я вскочил с кровати, отчего судорогой свело всё моё дряхлое тело - и пришлось попрыгать, чтобы размять мышцы, которые наперебой кричали мне, что я идиот. Дострелить - это хорошо. И дело тут не в деньгах: никто мне ничего не вернёт, - а в репутации, которая уже давно провалилась в тартарары и которую надо восстанавливать в первую очередь. Будет репутация - будет и всё остальное. Я зашагал по комнате туда-сюда, спотыкаясь о мусор и собирая одежду. Решимость и новый смысл существования мобилизовали все силы, но я знал, что долго это не продлится и скоро всё вернётся на круги своя, а значит, надо пользоваться моментом и ни в коем случае не задумываться. «Делать, а не думать» - вот весь секрет успешной жизни. По крайней мере, для меня, потому что каждый раз после размышлений о том, что происходит и куда всё идёт, я был способен только сидеть, обхватив себя руками, раскачиваться и повторять: «Какой кошмар… Какой кошмар».

Одевшись преувеличенно бодрыми движениями, я направился в ванную и почти двадцать минут отскребал от подбородка весь седой ужас, который на нём отрос. К концу бритья я изрезался так, что был похож на гусара, прошедшего через сабельную атаку, а из волос в раковине можно было сделать небольшого белого медведя. Подстричься тоже не помешало бы, но это потом.

Я вышел в комнату, окинул её оценивающим взглядом и, засучив рукава рубашки, остервенело принялся за уборку. Собирал мусор в пакеты, вытирал пыль чистым носком, запустил робо-пылесос, который обнаружился в самом захламленном углу и боязливо подмигивал зелёным диодом.

Разгребание завалов для меня всегда обладало особым смыслом. Если ты хочешь навести порядок в своей жизни, то начать следует с самого грубого и физического уровня - и никак иначе. К тому же это был ещё и медитативный процесс: физическая работа позволяла думать легко и непринуждённо, не отвлекаясь на мелочи и не растекаясь мыслью. Одна голая конкретика. Спустя почти час я очнулся оттого, что соседи стучали мне в стену, и понял, что сейчас глубокая ночь. Зелёные цифры перед глазами гласили, что сейчас половина третьего. Шум следовало прекращать, но я и так собирался закругляться, поскольку квартира сияла чистотой, а в голове появился какой-никакой, а план.

Выйдя в Сеть, я купил за пару долларов одноразовый доступ к защищённой линии. Правда, вся её защищённость сводилась к тому, что трафик пускали через башку какого-нибудь опустившегося бродяги, вроде меня, но на первое время хватило бы и этого.

Гудок.

Ещё один.

Заспанный голос.

- Да?

- Эрвин?..

- Да, Эрвин. Кто это? - насторожился мой давний знакомый.

- Это Маки, - ответил я. - Маки ван дер Янг.

Пауза.

- Очень смешно.

Короткие гудки.

Я выругался и перезвонил. Эрвин снова взял трубку, его голос его звучал раздражённо.

- Эрвин, чтоб тебя, это и правда Янг! - затараторил я, стараясь успеть сказать побольше, пока он не разорвал соединение. - Не отключайся, выслушай меня!

- Докажи.

«Разумно»

- В ходе эксперимента, чтобы нивелировать сбои из-за гормонов, тебе чуть не отрезали яй…

- Достаточно! - прошипел голос. - Это действительно ты. Что ж, хорошо, потому что я уже давно хотел тебе сказать: пошёл ты нахер, Маки ван дер Янг!

Короткие гудки.

Ну, мне повезло хотя бы в одном: я говорил именно с Эрвином. А значит, на него можно повлиять или надавить, но мягко, чтобы не вывести из себя.

В этот раз гудки длились долго – целую минуту.

- Оставь меня в покое, - голос звучит уже не раздражённо, а устало и смиренно, из-за чего я почувствовал себя козлом и захотел тут же исчезнуть и никогда больше не звонить старому другу.

- Эрвин, прости, - искренне выпалил я, напрочь забыв про заготовленную речь. – Правда прости, приятель. Я… Я знаю, что виноват, это огромный косяк с моей стороны.

Вздох.

- Чего ты хочешь, Маки? Я только-только начал всё это забывать.

Теперь моя очередь вздыхать.

- Прости, но мне просто больше некуда идти и не к кому обратиться…

Эрвин перебил:

- Ха, представляю, в какой ты заднице, раз уж посмел связаться со мной.

- В полной, - не стал я кривить душой. – Хуже некуда. Мне нужна твоя помощь.

- О, какой же ты мудак! – взорвался Эрвин. – Моя? Моя помощь? Если тебе нужна страховка, мог бы просто позвонить в офис в рабочее время! Потому что я, - он подчеркнул интонацией это «я», - могу помочь только с этим.

Я помолчал, переваривая услышанное:

- Ты страховой агент?..

- Да, мать твою, я страховой агент! - Эрвин старался сохранять спокойствие, но выходило ужасно, даже несмотря на то, что он был тем ещё забитым чмошником. – Что-то не так?..

- Всё так. Ладно, признаю, я неправильно выразился. Мне нужна ваша помощь.

Вздох.

- Нет, я не могу.

- Эрвин, ты же знаешь, мне никогда не нравилось напоминать о долгах…

- Долгах?! – он захлебнулся возмущением. – Ты сам втянул меня во всё это, а теперь ещё…

- Да, втянул. Но после этого спас тебя. И перед этим тоже, - не отступал я. – Всего одно дело. Один проект - и я отстану.

- Ты не понимаешь! Я долгие годы вырабатывал хоть какую-то систему контроля, а теперь… А, впрочем, тебе же плевать, верно?

- Верно, - зачем-то кивнул я.

- Всего хорошего, Маки. Был рад поболтать.

- Стой! – негромко рыкнул я. – Эрвин, не заставляй меня превращать твою жизнь в ад.

Молчание.

- Ты тут?

- Да, - упавшим голосом ответил старый друг. – Боже, ну за что мне это?.. Я очень тебя прошу, не надо.

- Прости, но у меня нет другого выхода. И вообще, не будь козлом! – я решил немного надавить на чувство долга. - Когда тебе нужна была помощь, я пришёл, хотя мог и не ввязываться.

Тишина и тяжёлое дыхание, перемежаемое… Что это, всхлипывания?..

- Эрвин! – позвал я.

- Да, я тут, но я… Я не… Прошу, не надо. Я благодарен за спасение, но сейчас не могу ответить тем же. Хочешь, я дам тебе денег?..

- Не нужны мне твои деньги, - отмахнулся я. – Прекращай реветь и соберись! Предупреждаю, что если ещё раз услышу «нет» или «не могу», то отключусь навсегда и устрою тебе весёлую жизнь. Ты слышишь меня, Эрвин?

Пауза.

- Да.

- Ты знаешь, что будет?..

Он совершенно точно знал и ожидаемо ответил:

- Да.

- И что же будет, Эрвин, может, ты подскажешь мне? – продолжал давить я. Ещё немного - и он сломается. Но главное не переусердствовать.

- Ты используешь слово, - всхлипывания уже начинали действовать мне на нервы.

- Да, я использую слово. А потом использую его ещё очень много раз, Эрвин. Я буду звонить тебе с разных адресов и произносить его, буду писать на почту, в сети и мессенджеры. Я закажу рекламу в Сети с одним этим чёртовым словом. У меня богатая фантазия, и ты никуда от него не денешься. Так что подбери нюни и помоги мне.

Похоже, он уже рыдал. Совесть подала голос, но я безжалостно затоптал её в зародыше: сейчас не та ситуация, чтобы проявлять слабость.

- Ладно, - сказал, наконец, Эрвин и громко шмыгнул носом. – Чёрт с тобой. Я помогу, если ты этого так хочешь.

- Спасибо, - улыбнулся я. - Я знал, что ты сделаешь правильный выбор.

- Ой, да иди ты в задницу. Столько лет впустую. Столько усилий – и всё будет пущено прахом.

Я проигнорировал нытьё.

- Встретимся днём, - я быстро поискал какую-нибудь забегаловку в моём районе и скинул Эрвину ссылку на неё. – Вот здесь. В два часа дня.

- Не смогу, я же буду на работе. Менеджер меня…

- Мне это неинтересно! – огрызнулся я. – Отпросись, соври, уволься. Кстати, уволиться – это неплохая идея, потому что времени у тебя будет не так много.

- Прекрасно, просто прекрасно. А кто будет за мою квартиру платить?..

Я пропустил это мимо ушей и отключился.

Встал, прошёлся по комнате. Добрался до ванной, умылся ледяной водой и сказал, с отвращением глядя на себя в зеркало:

- Какой же я всё-таки козёл.

Продолжение истории, начало вот здесь: https://pikabu.ru/story/kontrakt_5700791

Все знают, как это происходит.

Процесс отлажен до мельчайших деталей.

Сперва открываются массивные городские ворота, и оттуда, гремя бронёй и давя колёсами всё, что не успело убежать, выкатывается колонна белых бронетранспортёров с надписью «Полиция». Они мчатся по тому, что в трущобах называется улицами и в некоторых случаях создают их сами при помощи головных машин с бульдозерными ковшами.

С воздуха колонну поддерживают вертолёты. Их сканеры обнаруживают каждый кусок металла крупнее чайной ложки, а снайперы готовы отреагировать мгновенно и отстрелить голову тому, кто поднимет её подозрительно высоко.

Достаточно углубившись в человейник, состоящий из мусорных лачуг, колонна замедляется, броневики становятся в круг, попутно смяв несколько десятков чьих-то домов (и хозяевам очень повезёт, если они успеют выскочить) и ощетиниваются стволами, а из машины с надписью «TV» выскакивают люди с камерами, мгновенно разворачивают аппаратуру и дают сигнал о готовности.

Лишь после этого люк самого мощного и защищённого броневика приподнимается и оттуда осторожно высовывает голову главное действующее лицо этого представления.

Лицо улыбается, его снимают со всех ракурсов.

Это может быть кто угодно. Обычно – белый парень с безупречным прошлым, белоснежной улыбкой и консервативной причёской. Он идеален во всём, кроме слегка мешковатого костюма – для того, чтобы избиратели не думали, что он слишком строг и далёк от них, но и в то же время не сочли его неряхой.

Ещё это может быть женщина. В возрасте и не слишком привлекательная, чтобы другие женщины, не дай бог, не увидели в ней конкурентку, а мужчины не упрекнули в глупости, потому что, как показывают опросы, очень большая часть электората уверена, что все красивые женщины – полные дуры. Сексуальности место не на предвыборных дебатах, а в рекламе пива.

Также из люка может показаться железная башка апгрейдера – представителя набирающего популярность движения психов, которые добровольно меняют и так неплохо функционирующие части тела на кибернетические в надежде, что это сделает их лучшей версией самих себя.

В редких случаях это может быть азиат.

Исчезающе мала вероятность увидеть араба или индуса.

Но как же негры? А негры вот они - выбегают из уцелевших лачуг, но бегут не от броневиков, как следовало бы ожидать, а наоборот, к ним. Аборигены уже давно уяснили правила и знают, чего ждать от больших белых машин. Культ карго пустил корни в душах туземцев, которые в первые же годы после основания Корпа поняли, что к чему, и облепили выкупленную корпорациями землю множеством мелких поселений - тех, что со временем и превратились в огромную язву трущоб на бескрайних жёлто-бурых просторах Африки.

Никто доподлинно не знал, чем живут люди в трущобах, но посещать их во время предвыборной кампании стало признаком хорошего тона. Своего рода ритуал, множество из которых надо провести, чтобы показать населению города, что ты свой. Взять на руки ребёнка, пожать грязную руку шахтёра, посетить больницу и с умным видом посмотреть на рентгеновский снимок – люди должны увидеть, что ты их уважаешь и принимаешь правила игры. Это как знакомство с полоумной прабабушкой невесты, которая ужасно слышит, никого не узнаёт и уверена, что ей сейчас на пятьдесят лет меньше, чем есть на самом деле: если не поцеловать ей руку, то остальная семья тебя не примет.

Так вот.

Парень появляется, его снимают на множество камер.

Он произносит короткую, но бессмысленную речь. Её не понимают: большинство трущобных жителей говорят на языках, которые никто даже не удосужился изучить. Затем кандидат опускает руку в люк – и в толпу негров летит что-то. Обычно это консервы. Но не дешёвые и не просроченные, боже упаси. Если кто-то из штаба конкурентов узнает, что очередной претендент на пост мэра экономит на бедных, получится большой скандал.

Банки с консервами летят одна за другой, кандидат улыбается, полицейские под прикрытием своих сослуживцев выносят коробки, отгоняя прикладами и выстрелами в воздух особо нетерпеливых негров. Толпа напирает, потные разъярённые полицейские орут, кандидат продолжает швыряться банками, жалея, что нельзя скинуть их с вертолёта или прямо с городской стены. Наконец, все коробки выносят - и толпа бросается расхватывать халяву. Начинается драка и давка. Это полный кошмар, но какой-нибудь везучий абориген обязательно улыбнётся, и телевизионщики заснимут этот момент. Даже если он улыбался всего секунду, даже если потом счастливчику разобьют голову – дело сделано.

Кандидат прячется, броневики заводят двигатели, и колонна удаляется обратно в город.

Так всё проходило уже много раз, но сегодня пойдёт наперекосяк, поскольку в отлаженный механизм попадёт ма-аленькая такая песчинка. Маки ван дер Янг. Бывший военный, убийца-неудачник, старик и очень похоже, что самоубийца.

Я лежал на крыше корявого трёхэтажного дома несколько часов кряду – шесть, если быть точным. Это было легче, чем кажется, поскольку, будь ты хоть трижды напичкан всяким военным железом и взбодрён боевой химией, девяносто лет – это девяносто лет. В таком возрасте люди, как правило, становятся профессионалами лежания. Настоящими гуру. Они ставят рекорд за рекордом: сначала прекращая вставать для того, чтобы сделать какие-то дела, затем - для того, чтобы поесть, и в конце достигают просветления, переставая даже ходить в туалет.

Я тоже не вставал для последнего, но, к счастью, по иным причинам. Помню, как удивились представители Глобал Тек, проводившие анкетирование среди скаутов. Они почему-то считали, что мы в первую очередь попросим у них разработать железки для увеличения силы и выносливости, но все бойцы как один попросили регулируемый клапан для мочевого пузыря. Гнуть железо голыми руками скаутам не приходилось ни тогда, ни сейчас, а вот в луже рано или поздно оказывались все.

Даже на раскалённой крыше можно устроиться с комфортом: я притащил сюда множество вещей, которые изрядно облегчили мне жизнь. Во-первых, матрас. Да, он немножко старый, вшивый и вонючий, а пружины впиваются в тело, но лежать на нём куда удобнее, чем на камне, разогретом за день до состояния сковороды.

Во-вторых, старую и потёртую, но от этого не менее функциональную плащ-палатку скаутов. От времени и частого использования она приобрела универсальный для здешнего ландшафта бурый цвет, но главное достоинство, за которое я её ценил, любил и бережно ремонтировал все долгие годы после увольнения, - она маскировала во множестве спектров. Это не позволит ребятам в вертолётах сразу же обнаружить меня и пригвоздить к крыше парой-тройкой длинных очередей.

Ну и в-третьих, купленный сто лет назад в дешёвой забегаловке грязный стаканчик из-под колы с крышкой и трубочкой. Наличие свежей воды и отсутствие необходимости шевелиться в моей ситуации сложно переоценить.

Единственное, что напрягало - это ядрёная невыносимая вонища. Крыша была завалена мешками с мусором и мусором, на который мешков не нашлось, и под солнцем всё это добро очень бодро и духовито разлагалось и служило кормом для полчищ жирных чёрных мух. Ещё одно большое спасибо плащ-палатке: если б не она, эти твари, переносящие чёрт знает какие болезни, ползали бы прямо по мне.

Ну и помимо мусора разлагались и начинали пахнуть бывшие жители дома, на крыше которого я разместился. Все эти социальные дома, что начали строить лет сорок назад в порыве братских чувств к аборигенам, но так и не довели до ума, теперь делились на две категории: крепости и притоны. В крепость дом превращался, когда на него падал взгляд какой-нибудь крупной банды, нуждавшейся в собственном опорном пункте. В этом случае окна закладывались мешками с песком и закрывались листами ржавого железа, а сами халупы ощетинивались битым стеклом, колючей проволокой и оружейными стволами.

Во всех остальных случаях получался притон, третьих вариантов история не знала.

Мне повезло и удобная позиция нашлась как раз на крыше притона. Это облегчило решение проблемы с хозяевами: хватило нескольких дымовых шашек и пары пуль, которые я выпустил в затылок местному барыге – жирному и лоснящемуся, что очень контрастировало с внешностью его отощавших от дури и голода клиентов.

Правда, спустя какое-то время дом попытались отбить чёрные оборванцы с древними ржавыми калашниковыми, но предусмотрительно оставленные растяжки остудили горячие головы. В итоге уцелевшие аборигены потоптались у здания, покричали, расстреляли боезапас в воздух, заскучали и ушли восвояси.

Немного саднила макушка. Оно и неудивительно: в ней почти два часа ковырялся скальпелем, отвёрткой и паяльником медик, чинивший баллистический калькулятор. С проклятой железкой всё оказалось куда хуже, чем я предполагал: вышли из строя целых две платы из трёх. Проще было бы купить и поставить новый имплантат, но время поджимало, а подходящей модели как назло нигде не нашлось. Армейские и полицейские имплантаты, к сожалению, нельзя было купить с доставкой на дом.

Я отключил увеличение в искусственном правом глазу и поморгал. От многочасового глядения на ворота глаза начали болеть и слезиться. Даже после того, как я зажмурился, пейзаж не исчез: за время, проведённое на крыше, я запомнил его так, что он словно отпечатался на сетчатке. Три километра крыш – больших и маленьких, прямых и скошенных, каменных и ржаво-железных, пёстрых, укрытых обломками старых рекламных щитов и обрывков плёнки и уныло-бурых. Они упирались в исполинскую стену – некогда белую, а сейчас неопределённо-серую громадину с кучей технических отверстий, решёток, заплаток, антенн, труб, брошенных строительных кранов и ещё бог знает чего, а за ней – Корп. Чудовищная вавилонская башня, улей из переплетённых в невообразимых комбинациях бетона, стали, стекла, пластика, резины и керамики. Город возвышался сразу же за стеной и был стеной сам по себе: я мог оглядеться, но видел бы от горизонта до горизонта и от земли до небес только его.

А ведь в самом начале здесь было миленько. Первое поселение напоминало кампус университета – зелёный и малоэтажный. Уютные тихие улицы, улыбчивые люди, покой и благодать. Но по мере того, как росло население, подпитываемое деньгами и рабочими местами в корпорациях, рос и город: уютные коттеджи сносились и на их месте возводились небоскрёбы, которые со временем становились всё выше и объединялись в новые улицы на головокружительной высоте. Дорожные развязки и коммуникации также взлетали в воздух, а производства и инфраструктуру прятали всё глубже, вгрызаясь в землю настолько, насколько это было возможно. И прошло не так уж много времени, прежде чем милый городок превратился в чудовищный муравейник.

Солнце поднималось к зениту и туда же стремились стеклянные иглы небоскрёбов над моей головой. Очень скоро светило закатится за город - и здесь наступит темнота, а значит, телевизионщики вместе с кандидатом тоже на подходе. Никто из них в здравом уме не будет снимать в тени.

Стоило мне подумать об этом, как рифлёная бронеплита ворот шевельнулась и поползла вверх, а над стеной взмыли вертолёты.

Я нащупал губами трубочку и втянул остатки воды.

Начинается.

Колонна вырвалась, едва ворота поднялись достаточно высоко. Броневики напоминали собак, рвущихся с поводка: ревели моторами, взрывали землю огромными колёсами, разве что слюной не брызгали и не метили территорию. Они выезжали из ворот парами – белые, быстрые, хищные. Резкие очертания их корпусов – сплошные углы - не могло сгладить даже поднявшееся облако бурой пыли. Вертолёты скользили над ними тихо и грациозно, будто насмехаясь над грубой мощью боевых машин.

Я вновь приник плечом к прикладу старой армейской винтовки. Её оптика была слабовата, поэтому снова пришлось задействовать искусственный правый глаз.

Баллистический калькулятор повесил передо мной зелёную табличку с данными, замигало окно с требованием: «Выберите цель». Я проигнорировал его и взглянул на колонну. Стальные монстры неслись вперёд, сминая всё на своём пути. От головных машин в стороны разлетались обломки и всякий хлам. Нет, пожалуй, это не псы, а носороги. Только у них я видел такое прямолинейное и неостановимое упорство.

Бронированное стадо пронеслось по трущобам, оставляя за собой широкую просеку, где всё было скомкано, покорёжено, перекручено и вдавлено в землю. А, вот и поворачивают. Строятся в кольцо.

Перепуганные аборигены выбегают из халуп, которые давят колёсами многотонные чудища, носятся вокруг, хватаются за головы, пытаются вытянуть из-под руин какие-то тряпки. Какой-то псих начинает стрелять, но автопушка броневика короткой очередью превращает туземца в красное облако. А снаряды летят дальше и пробивают ещё множество тонких стен, прежде чем разрываются осколками.

Так-так-так…

В центре остаётся одна машина – командирская, с кубиками дополнительной защиты и высокой антенной. Сейчас люк откроется и… Я положил палец на спусковой ключок и немного пошевелил стволом, направляя его в сторону клиента. «Морская фигура – замри».

Застыв, я наблюдал за командирской машиной. Дальномер показывал расстояние почти в полтора километра – тысяча четыреста девяносто метров, если быть точным, и я подкрутил оптический прицел – больше по привычке, поскольку всё равно планировал стрелять по показаниям баллистического калькулятора. Жаль, что клиент попался очень упёртый и хотел, чтобы кандидата именно пристрелили, а не взорвали, отравили или что-то вроде, обязательно пуля и обязательно в голову. Так бы я не заморачивался со всем этим стелсом, а купил на ближайшем базаре копию советского РПГ Эфиопской сборки, смастерил из подручных средств что-нибудь ездящее или летающее и отправил клиента на тот свет, не вылезая из удобного кресла.

Люк открылся, показалась голова. Шатен с идеальным пробором осторожно выглянул наружу. Тёмно-синий костюм сидит как-то странно – скорее всего, под ним бронежилет. Телевизионщики уже высыпали из своего бронетранспортёра, тянут кабели, подключают камеры на треногах и ставят свет. Слаженно работают, подлецы, очень слаженно. Ни единого лишнего движения, никакой суеты. Справились меньше, чем за минуту. Я установил маркер на голове кандидата, баллистический калькулятор помигал меняющимися цифрами и выдал яркую красную точку на двенадцать градусов выше и на девять правее головы кандидата. Что ж, ладно. Я прицелился в точку, застывшую в воздухе.

Аборигены уже поняли, что к чему, и со всех ног мчались к бронемашинам.

Я обратил внимание на вёртолёты, которые кружились над трущобами. От осознания, что между моей спиной и смертью с небес находится всего лишь тонкий слой раскрашенной тряпки, стало чертовски неуютно.

Главный телевизионщик махнул рукой, и кандидат начал произносить речь.

Палец окаменел на спусковом крючке. Осталось совершить последнее движение, но я почему-то медлил. Чутьё било тревогу и подсказывало, что всё не так просто. Но что?

Странное задание? Да, именно так. «Клиент» очень непростой, но, к счастью, меня снабдили всей возможной информацией. Конечно же, после убийства поднимется ужасная шумиха и меня будут искать, но отследить стандартную армейскую пулю, выпущенную из стандартной же армейской винтовки нереально. За пятьдесят лет работы наёмным убийцей я научился заметать следы и в этот раз, совершенно точно, тоже сделал всё как надо. Отпечатков нигде не оставил, в сети не светился, деньги вывел через десяток кошельков.

Может, дело в вертолётах над моей головой?.. Тоже нет, я приготовил путь отхода и мог в две секунды исчезнуть с крыши и очутиться под прикрытием стен, а там - выбраться из здания и затеряться в толпе убегающих аборигенов труда не составит.

Поразмыслив, я решил, что дело всё-таки в вертолёте: один из них как раз нарезал круги практически надо мной.

Я не стрелял, мысленно пытаясь прогнать вертушку, но пилот на мои телепатические сигналы не откликался. В голове тут же проклюнулась предательская мысль отсидеться и пойти домой, но её быстро задавила другая. «Приятель, - сказала она. - Ты взял аванс и успел потратить почти половину. Если наниматель узнает, что ты за его счёт купил новый ствол, починил имплантат, раздал долги и весь день валялся, нюхая вшивый матрас, быстрая смерть от пуль полицейских покажется тебе отличной альтернативой тому, что с тобой сделают».

С таким доводом было трудно не согласиться.

Политик уже вовсю разглагольствовал. Размахивал руками и громогласно обещал аборигенам, сделает их будущее таким же светлым, как его зубная эмаль, а я метафорически держал на мушке его башку и всё ещё раздумывал, стрелять или нет. Воображаемая монетка интуиции в моей голове крутилась в воздухе, за доли секунды перерабатывая огромный объём информации, оценивая вероятности и подсчитывая последствия, – и когда она со звоном упала на землю, на аверсе было крупно и недвусмысленно написано «Стрелять».

Ну что ж, раз так… Я вдохнул и сделал поправку, потому как за те несколько секунд, что я колебался, колебалась и точка, высчитанная баллистическим калькулятором. Положил палец на спуск, слегка надавил, ощутил упор и с чувством прыжка в пропасть выстрелил.

Нервное напряжение снова замедлило время, и за доли секунды перед тем, как рвануться в спасительную темноту подъезда, я успел проследить полёт пули, причём проследить так, что позднее мог нарисовать её точную траекторию.

Вот она вылетает. Пламегаситель выполняет функцию, которая произрастает из самого его названия, а значит, нет ни искр, ни огня, ни прочих спецэффектов: просто облачко порохового дыма вырывается из ствола и немного из затвора вместе с гильзой. Далее пуля, постепенно забирая влево и снижаясь, мчится над трущобами. Голова кандидата всё ближе, улыбка сверкает так, что едва не пускает солнечных зайчиков. Остаются последние метры, увесистый кусочек металла вот-вот изо всех сил ударит в цель - и одним политиком в Корпе станет меньше: его мозги разлетятся по трущобам, а безупречные зубы красивым веером вспорхнут в воздух. Я выкручиваю приближение в глазу на полную, чтобы убедиться в этом и своими глазами увидеть, как пуля… выбивает искры о броню в паре десятков метров от цели.

От шока я беззвучно захлопал ртом: просто не мог поверить, что это случилось на самом деле и проклятый калькулятор опять меня подставил. И опять-таки из-за шока я совершил ужасную глупость – выстрелил ещё два раза, сделав поправки вручную и наплевав на показания глючной железки в голове. Мозги работали быстрее, чем палец, и уже в момент второго нажатия на спуск я осознал, что ничего не исправить.

Телевизионщики всполошились, полиция открыла хаотичный огонь по толпе, а кандидат нырнул внутрь бронетранспортёра. Люк захлопнулся, и мой шанс на светлое будущее оказался в недосягаемости.

А вот я как раз был беззащитен, как таракан на обеденном столе, и смерть закладывала вираж, визжа винтами и нарезая ломтями горячий африканский воздух. Толкнув ладонями матрас, я взлетел, запутавшись в палатке, и бросился к спасительному выходу, верней, к месту, где он, по моему мнению, находился, потому что проклятый кусок брезента перекрыл обзор - и я ни хрена не видел.

Вам когда-нибудь стреляли в землю прямо возле пятки? О, это непередаваемое ощущение.

Позади, едва не обжигая затылок, сверху вниз прожужжала очередь, которая врезалась в камень у моих ног. Из-за этого я запаниковал и, заорав что-то нечленораздельное, прыгнул в темнеющий проём двери, с развевающейся плащ-палаткой за спиной, как какой-нибудь сраный супергерой.

Сразу же за дверью меня ждала лестница. Очень укромная лестница, куда наркоманы любили ходить с определёнными надобностями. Поднимался я по ней предельно аккуратно, чтобы ни во что не угодить, зато обратно пролетел, собирая всё, что можно. Прокатившись вниз и чуть не сломав себе шею, я услышал, как по бетонной крыше забарабанили выстрелы автопушки. Сверху посыпались пыль и осколки бетона, и это значило, что валяться тут по уши в дерьме не было времени.

«Только бы не ракеты! - думал я, спускаясь вниз по лестнице и перепрыгивая через три ступеньки, - бодрый и резвый, как шестнадцатилетний юноша. – Только бы не ракеты!..»

Но, разумеется, было глупо надеяться на то, что пилот боевого вертолёта позабудет о тяжёлой артиллерии. Поэтому вместо того, чтобы покинуть здание как нормальный человек, я изо всех своих старческих сил мчался, сбивая на ходу консервные банки и отфутболивая бутылки, к окну. В вонючей темноте оно просто сияло, пусть и подёрнутым пыльной дымкой, но бесконечно-синим небом. И я бежал к нему так, как покойники бегут на свет ламп реанимации.

За спиной оглушительно грохнуло. Спину опалил огонь, в тело ударили осколки, а поток раскалённого воздуха подхватил меня и понёс вперёд – туда, куда я так сильно стремился. Я визжал от ужаса, как девчонка, представляя, как со всего размаху, не сгруппировавшись, падаю на чьё-нибудь жилище внизу. Впрочем, реальность быстро догоняла воображение: вот за мной складывается дом, и падают бетонные плиты; вот я вылетаю в окно и передо мной простирается неуютная пустота, вот… Вот шею что-то сдавливает и не даёт двигаться дальше: я падаю, и над головой проносятся куски камня и горящего мусора.

Но падать тоже пришлось недолго: шею вновь сдавило, да так, что от боли потемнело в глазах, и я повис на грёбаной горящей плащ-палатке на высоте третьего этажа. Из-за удушья и контузии мозги работали очень туго, но я помнил, что где-то на поясе есть нож: им я и собрался воспользоваться. Вытащил из ножен и поднёс к ткани, но полоснуть так и не получилось: дом сотряс ещё один взрыв, и он был куда сильнее, чем первый.

Меня подбросило, закрутило и запустило в новый полёт.

Со стороны это, должно быть, смотрелось забавно: несущийся по воздуху и орущий на высокой ноте горящий шар, но мне было не до смеха. Всё кружилось, я окончательно перестал понимать, где верх, где низ, и хоть какая-то определённость наступила в тот момент, когда я на этот самый низ шмякнулся.

Хрустнули доски, затрещала ткань, заскрипело железо, а нейро-регулятор милосердно приглушил жуткую боль. Я проломил своей хилой тушкой крышу лачуги, но не остановился, а по инерции отскочил дальше, как мячик. Смял стену, потом ещё одну, опрокинул стеллаж, откуда на меня посыпался хлам, раздавил коробки, вляпался в какую-то слизь и наконец-то остановился.

Пара мгновений тишины.

Потом ещё пара.

Я позволил себе выдохнуть.

Крыша (хотя назвать простой лист гофрированного металла крышей - означало бы сделать последнему комплимент) накренилась и со скрежетом свалилась, чуть не отдавив мне ноги и открыв вид на небо.

И в этом небе я увидел вертолёты, которые разворачивались для возврата на базу.