Walendead

Какими бы успешными, патриотичными и сытыми ни изображала граждан пропаганда, как бы сами граждане ни верили в свое величие, есть один предатель, который выдает с потрохами их истинное неблагополучие. Это язык. Сегодняшний язык россиян говорит нам, что люди стали жить плохо. В русский язык незаметно вернулись слова бедности. Слова голода, страха и безысходности. Необязательно прямо спрашивать людей, хорошо ли им живется — достаточно послушать, какими словами они описывают свою новую жизнь.

Возьмем для начала слово «лакомиться». Его употребляют люди, ограничивающие себя в тратах на еду. Слово «лакомиться» всегда звучит в интервью бедных пенсионерок, которые рассказывают о своем рационе. «С пенсии покупаю себе курицу полакомиться». Это точный маркер бедности и даже нищеты, так как в XXI в. рацион и достаток человека среднего почти исключает какие-либо продуктовые лишения. Люди редко покупают икру, трюфели или хорошее вино. Но только бедняки называют эти покупки лакомством, выдавая тем самым свою неудовлетворенность ежедневным питанием.

Если вы пришли на свидание с вполне успешным с виду человеком и вдруг он предлагает полакомиться шоколадом, насторожитесь: перед вами абсолютно точно бедняк, играющий в чужую игру. К сожалению, людей, которые любят «лакомиться», в России стало больше. Слово это почти исчезло из массового употребления лет на десять. И вот оно вернулось. Как вернулись «лакомки» и «лакомства». Это ужасно. Еще ужаснее то, что теперь россияне считаю лакомством: творог, мясо, фрукты, рыбу, конфеты...

Другое слово из этого ряда — «баловать». «Иногда балую себя творожком» — рассказывает журналистам провинциальная учительница, еле сводящая концы с концами. «Яблочки покупаю только с получки — побаловать детей» — делится другая учительница. Иная скажет «Детей фруктами радую редко — только с зарплаты». Казалось бы, положение у обеих одинаково, но нет — вторая не чувствует себя недоедающей.

Еще один маркер — те самые «творожок» и «яблочко». Уменьшительные формы, применяемые к продуктам, выдают подобострастное к ним отношение. А подобострастие к творогу или яблокам возникает только у людей недоедающих, причем, недоедающих здесь и сейчас. И недоедающих не по вине стихии, катастрофы или войны, а по причине своей нищеты, своего социального неблагополучия. Недоедающие хронически.

Ни в какой блокадной или военной мемуаристике вы не встретите повального употребления уменьшительных форм слов «хлеб», «молоко», «каша». Ели «хлебушек», пили «молочко» и жарили «рыбку» русские крестьяне, голодавшие сотни лет и при царях, и после них, тогда как дворяне с купцами все это время потребляли хлеб, молоко и рыбу. А вот половые в трактирах предлагали им «икорочку», «балычок» и «стерлядочку».

В общем, помните: если вас в чьем-то доме угощают красной «рыбкой», вероятно, она была куплена в ущерб другим потребностям — например, вместо «курочки» детям. Пройдите по рынку, постойте у молочного отдела магазина. Прислушайтесь — все больше людей называют продукты питания с особенным придыханием: «мяско», «рыбка», «молочко». Они недоедают!

Есть люди, которые на вопрос о своем рационе оптимистично отвечают: «Питаемся мы хорошо». Не верьте! Эти люди также недоедают. Голода у них, наверное, нет, но позволить себе разнообразные продукты они не могут. Покупать еду ради удовольствия им не по карману. Они не едят — они питаются, наполняют себя энергией, едят ровно столько, сколько нужно для поддержания жизни. Все, что выходит за рамки питания, считается лакомством. Питание — горькое советское слово, обозначающее потребление продуктов в рамках жизненно необходимых норм.