В комнате человека, о котором я хочу рассказать, не было ничего, что могло вызывать интерес. Белые стены, старый диван и не менее старый письменный стол. Но у него эта комната вызывала неописуемый восторг. Он восхищался ей, как люди восхищаются чудесами. В ней он видел то, что объединяло его с великими писателями. Но даже самому себе он не мог признаться, что это – бедность.
Нашему герою никогда не снились сны. Сны обходили его стороной, но однажды ему приснился удивительный сон. Такой сон, которым он не мог не поделиться с ней.
О, я не сказал: наш герой был влюблён, влюблён в зеленоглазую художницу, чьи ноги были, в его глазах, такими же прекрасными, как и его комната. Но её ноги, хочу признать, были действительно красивы. Он читал ей стихи и делился всем на свете. И, конечно, сон, приснившийся этой ночью, он не мог не рассказать.
День был не самый лучший. Выпал лёгкий снежок и на улице стало скользко, грязно и противно. Конечно, это всё из-за машин и плохих дорог, среди не красивых домов. Он тоже так думал, и поэтому свидание назначил в пять у реки, впрочем, как всегда. Раньше там был причал, его активно использовали моряки, но теперь он пустовал и ждал наших героев.
Они оба опаздывали. Возлюбленная моего друга опаздывала, потому что была девушкой, у них так заведено. А сам он опаздывал потому, что записывал свой сон на бумагу. Сидя дома перед печатной машинкой, он забыл счёт времени, и, удивлённо взглянув на часы, допечатал последнее предложение и помчался к реке.
«Он пришёл к реке. Река была на месте»
Хемингуэй. Большая река двух сердец
Он любил вспоминать эти два предложения, когда нечего было сказать. Когда неловкое молчание достигало того момента, что уже не было сил молчать, и нужно было сказать любую глупость. Сейчас не было неловкого молчания. Сейчас было неловкое отсутствие. Река была на месте, конечно, а вот девушка – нет. Он опоздал на полчаса, а её ещё нет. Тогда решив, что она скоро придёт, он стал перечитывать рукопись. Хоть, и он боялся, что что-то упустил, на самом деле сон был передан с невероятной точностью.
На горизонте, выглядывая из-под зонтика, наконец-то появилась она. Сердце его забилось сильнее, а колени затряслись. Так было каждый раз, когда он видел её, такую красивую, высокую с зелёными глазами и убранной на бок чёлкой. В руках он мял рукопись, и то доставал её из портфеля, то засовывал обратно. Его горячо любимая художница была всё ближе, и его инфаркт, казалось тоже. Наконец, она подошло так близко, что они могли дотянуться до друг - друга руками. Он спрятал рукопись в портфель и, встал, молча глядя на даму.
Я ни разу ещё не назвал их имён, только потому, что они сами их Вам сообщат. Каждая их встреча начиналась, либо с его какой-нибудь глупой фразы, либо с такого маленького диалога:
- Катя – говорил он, дрожащим голосом.
- Саша – улыбаясь, говорила она.
- Катюша – отвечал он, и невольно кашлял.
- Сашенька – произносила она, приближаясь ближе.
- Катенька, я хотел… - говорил он, всегда что-то намереваясь рассказать, но всегда перебиваемый её нежным поцелуем. Она всегда целовала первой, он всегда робко отвечал тем же. Первый поцелуй при встрече длился долго, так долго, что Александр - теперь буду звать его так – забывал, то о чём хотел сказать. На этот раз всё вышло абсолютно также.
Он забыл про рукопись и болтал с возлюбленной на разные темы, обсуждая картины и книги, рассуждая о судьбах писателей и художников. Во всём ища сакральный смысл, и упиваясь любовью к ней он, так же как и перед машинкой забывал счёт времени.
Через некоторое время он, из любопытства, спросил, что снилось спутнице. Её сны имели репутацию вещих, и часто принимали сюрреалистичный характер. Поэтому, знать их было просто жизненно необходимо – по крайней мере, так считал мой, а надеюсь, что уже и Ваш, друг. Не дождавшись ответа, он вскрикнул, вскочил на огромный камень на берегу и стал, что-то бормотать себе под нос, копаясь в портфеле.
Она глядела на него с восторженным взглядом, таким, который не сможет сыграть ни один актёр. Александр достал рукопись и, помахав ей, стал танцевать на своё каменном пьедестале.
- Мне снился сон – нервно дыша, сказал он.
- Это хорошо! Какой сон? Ты что записал его?
- Да! Я помню каждую мелочь этого сна, я наблюдал за ним как за фильмом, и это было самое прекрасное из того, что я чувствовал за последнее время.
- Самое прекрасное? – показывая свою обиду, сказала она.
- Нет, что ты – он спрыгнул с камня и обнял её – мои тёплые чувства к тебе прекрасней в сотню раз!
- Точно? – она смотрела на него и ждала поцелуя, ответ она, конечно, знала
- Ты сомневаешься в моих словах? – отойдя на шаг, спросил он – Если ты не будешь мне верить, я прямо сейчас уйду! – он блефовал, она знала это и засмеялась. Засмеялась так, как умеет только она: изящно и тихо, чтобы никто не слышал. Короткий поцелуй и Александр начал читать:
- Эта история началась давно, не так давно, чтобы её стали забывать, но так давно, чтобы она стала легендой.
В российской глубинке, в одном из дворов, как и во многих других, стояла железная горка. На ней никто никогда не катался, потому что она была ржавой и рвала штаны мальчишкам, а девчонкам задирала юбки, царапая ноги.
На этой горке сегодня днём играли только двое ребятишек. Девочка сидела на верху, а мальчик пытался забраться к ней по той стороне, по которой обычно, на нормальных горках, скатываются вниз. Для него это было невероятным испытанием, но все трудности преодолимы, когда с тобой друг. Девочка помогала ему, подбадривая словами и тянувши за руку. Когда мальчик взобрался на верх и уселся рядом с девочкой, она с облегчением и чувством победы сказала:
- Мы на вершине мира!
- Да – ответил мальчик .
- Это так мило – сказала Катя, перебивая Сашу
- Я так и подумал, сначала.
- А где ты? Ты этот мальчик?
- Нет, я нигде. Я просто наблюдаю. Можно мне продолжить?
- Конечно! – сказала она и поцеловала любимого в щёку
- И так:
Долго гулять они не могли, хотя очень хотели. Когда Катя вернулась домой…
- Ты назвал её моим именем? – перебила его снова Катя
- Я никого не называл, это был сон, имена у них уже были
- Хорошо, продолжай
- Долго гулять они не могли. Когда Катя вернулась домой, её встретила, её большая семья. Они снова сидели за столом, выпивая что-то мутное и плохо пахнущее.
Мать Кати была алкоголичкой, и её первый ребёнок родился инвалидом, таких детей называют хрустальными. Она называла его уродом. Прожил он не долго, с такой матерью плохо живётся и совершенно здоровой Катеньке, представьте, как чувствовал себя её старший, покойный брат. Похоронив его, через полгода она забеременела и родила Катю, не смотря на все уговоры врачей сделать прерывание беременности.
Катя не любила застолий, но ей приходилось мириться с ними, так как проходили они каждый день. Приходилось ей мириться и с мамиными ухажерами, некоторые из которых проявляли странный интерес к маленькой Кате. Мать этого не замечала или делала вид, что не замечала.
Очень редко можно было видеть Катину маму трезвой, в такие дни она была не лучшей мамой на свете, конечно, но намного лучше, чем в пьяном состоянии. Один раз Кате даже купили мороженое.
- Катя! – кричала её мать – Катя, быстро иди сюда
- Катюша! – прикрикивал один из собутыльников
Катя не выходила из комнаты, и тогда разъярённая мать пошла к ней. Благой мат, затем шлепок и тихий плач. Это могли бы услышать Вы, находясь там, и вряд ли бы это вызвало у Вас смех, как это вызвало смех у гостей.
Катю отправили за новой бутылкой в соседний дом к самогонщикам, а по совместительству и родителям…
- Саши – вновь перебила Александра его любимая
- Прекрати меня перебивать! Иначе, я вообще ничего не буду читать – снова блеф
- Хорошо, прости меня. – Она смотрела на него щенячьими глазами – Простишь? – он отвернулся и продолжил читать:
- Катю отправили за новой бутылкой в соседний дом к самогонщикам, а по совместительству и родителям… … а по совместительству и родителям Саши. – Он стоял спиной к Кате и слышал её тихий смех. – Имена придумал не я! Молчи. – Она прикрыла рукой рот и стала слушать дальше –
Дверь ей открыл сам Саша:
- Катя, привет! А родители ушли куда-то – заметив пустую бутылку, сказал он, а затем увидев кроваво красную щёку Кати, шагом подпрыгнул к ней и схватил за плечи – Что это, Катя? Кто тебя обидел? – она молчала, и мальчик смотрел на этот ужасный след, тяжёлой маминой руки. У девочки потекли слёзы. Тогда мальчик обнял её и поцеловал больную щёку. Она заплакала ещё сильнее и тоже обняла мальчика.
Его родители не были пьяницами. Они довольно хорошо зарабатывали, и так же получали не плохой доход, продавая самогон. Мальчик в свои пять уже умел читать и играть в шахматы. Он никогда не был обделён родительской любовью.
Катя рассказала, чьих это рук дело и о том, что никогда больше не хочет возвращаться домой. Тогда было решено идти к реке. Саша закрыл дом, взял Катю за руку и повёл к причалу. Они долго гуляли, обсуждая то, как они будут теперь жить без родителей – Саша решил, что не оставит Катю одну – как будут добывать еду и где будут спать.
Они нашли старую лодку и залезли в неё, теперь они называли это место домом. Туда никто не заходил, потому что причал в это время уже пустовал. Было холодно, река покрылась тонким слоем льда, а деревья и земля снегом. Ночь дети провели в этой лодке и спали, обнявшись, потому что иначе, они бы замёрзли.
Родители Саши, вернувшись, домой обнаружили его пропажу, и пошли на его поиски, задействовав при этом пару соседей. А мама Кати, даже не вспомнила о ней. Возможно, вспомнила бы, если бы кто-то не принёс бы выпить.
Пока детей не нашли, они уже давно проснулись и во всю обдумывали план по добыче пропитания. Катя очень хотела кушать и не упускала возможности об этом напомнить. Саша, решив, что в одной из лодок есть еда, нашёл путь по которому можно было к ней добраться и пошёл. Он просил Катю остаться, но ей было страшно одной.
Сначала он залез на «буксир» и пытался перелезть на лодку, стоящую рядом с ним. Катя наблюдал
