Знакомство
Поздней весной меня перевели в Областную больницу. Попасть туда - привилегия избранных, к коим я себя никогда не причислял. Однако, кроме как «счастливой случайностью» я это сейчас и не назову. Городским жителям путь в это учреждение был практически заказан: лишь только в самых тяжёлых случаях.
В первый же день я был в восторге: не понаслышке зная про обстановку в других учреждениях подобного типа, я с удовольствием съел превосходный обед, порция которого превышала физиологические возможности моего организма, а затем растянулся на белоснежных простынях: в палате я был один при том, что соседние пять коек пустовали.
Вздремнуть счастливым и сытым сном мне не удалось: в палату ввалился низенький упитанный человек с торчащей ватой в ухе. Рукава его клетчатой серой рубашки были закатаны по локоть, волосы аккуратно зачёсаны вверх, на ногах - треники с оттянутыми коленями и стандартные тапочки. Картину дополняли небольшие усы и очки. Передвигался он с охами и стонами, размахивая большой сумкой и парой пакетов. «Любит покушать», - про себя отметил я.
- Я ничего не слышу, - опередил мой вопрос вошедший, - можешь не разговаривать со мной - всё равно я ничего не отвечу. Как же болит задница! Вот такая красивая медсестра, - он показал руками на себе, уронив вещи на пол, - вколола охренительно больной укол. Садистка, - крикнул он в дверь, захлопнул её и ногами пропинал вещи к кровати у окна.
Я по-прежнему наблюдал за ним, подложив руки под голову.
- Борис Борисович, - представился он. - Подожди, - прервал он меня, - я подойду поближе и прочитаю по губам.
- Лев Львович, - назвал я себя.
- Сам иди, - обиделся он.
- Лев Львович, - повторил я, старательно артикулируя.
- Иди сам! - вновь отреагировал он.
Я вздохнул и отвернулся к стене.
- Слышь, ты! - он толкнул меня в плечо, - ты представляться думаешь, нет? Ещё раз пошлёшь - получишь в морду. Небритую и лохматую.
Снова вздохнув, я полез за ручкой и бумагой, старательно выводя своё имя.
- Так не пойдёт, - сказал мой сосед, прочитав листок. Слишком официально. «Борис Борисович» - звучит очень мощно, уважительно. А то, как ты себя называешь - фу таким быть.
- Язва, у тебя ещё укол, - вошла в палату медсестра.
- Скажите, что меня нет, - попросил толстяк. И обратился ко мне: - выдай себя за меня - я тебе денежку заплачу.
- Я всё слышу, - сказала медсестра, выпроваживая его в коридор.
- За что вы так с ним? - спросил я медсестру.
- Он всему нашему отделению зубы лечил в прошлом месяце на обязательной медкомиссии. Да, ни за что не соглашайтесь, если предложит, - предупредила она, показывая результат его работы.
Язва, именно так я и решил его звать, вошёл через десять минут, кряхтя и охая… Я улыбнулся:
- Больно?
- А что это ты лыбишься? - обиделся он. - Были бы ещё зубы хорошие - тогда понятно, а так… - Язва махнул рукой. - Слушай, - завёлся он, забыв про боль, - а хочешь, я тебе зубы сделаю? Со скидкой, как своему.
- Спасибо, - отказался я. - Пусть с тремя - зато с родными.
- Ну и сиди как дурак без зубов. - Язва обиделся и стал рыться в сумке. - Вот, - сказал он, показывая мне банку со сметаной. - Какого а?
- Сметана, - констатировал я факт, оторвавшись от газеты.
- А это, - спросил Язва, доставая томатную пасту.
- Давленные помидоры, - с неудовольствием заметил я. - У вас нет очков?
- Да у меня глаз - алмаз, один раз увидел, на версту запомнил, - сказал Язва. - Я и сам знаю, что это томатная паста, а это - сметана.
- Вы перепутали, - поправил его я. - Всё совсем наоборот.
- Да не важно, - Язва отмахнулся. - Знаешь, какую вещь можно из этого сделать?
- Нет, - признался я.
- Бычья кровь! - Язва уже смешивал в одному ему известных пропорциях, получая красную густую смесь. - Это просто замечательно полезная и вкусная штука. Держи, - он протянул мне стакан с напитком.
- Я уже обедал, но верю, что это стоящая штука. Выпейте за двоих, - попросил я.
- Да и как хочешь - мне больше достанется, - ухмыльнулся Язва, - ничего люди не понимают в жизни. Толку, что большие выросли - от здоровья отказываются, - и выпил всё.
- Это безобразие, - сказал доктор. - Вы третий час в туалете, у вас уже второй десяток пропущенных уколов. Выходите сейчас же, хватит прятаться.
- Я абсолютно здоров, доктор. Но выйти я не могу - бычья кровь не в тех пропорциях, видимо, была, - послышался голос Язвы среди других звуков.
- Бычья кровь? Я не прописывал вам никакую кровь. Что за ерунда? - возмутился доктор.
- Я вас научу и угощу, как только выйду отсюда, - пообещал Язва.
- Я бы вам не советовал, - прошептал я доктору и отправился спать.
Я не люблю храпящих людей. Особенно, если речь идёт не обо мне. Себя я тоже недолюбливаю, но хотя бы не слышу. Поэтому, я не поленился встать посреди ночи и дать в бок мистеру Язве, спросонья забыв про разные весовые категории.
- Больше так не делай, - грозно сказал он.
- Не храпите, и мне не придётся звать медсестёр со всеми причитающимися за день уколами, - ответил я.
- Мы поняли друг друга, - буркнул он. - Ну и хитрый же ты! Тебе зубы не нужны?
- Нет, у меня свои, - напомнил я.
- Позовёшь медсестёр - лишишься, - предупредил Язва и захрапел, заставляя меня созерцать потолок.
Утром Язва был вновь в прекрасно настроении, доставая шахматную доску.
- Сыграем? - спросил он, словно зная, в чём моя слабость. И мы отвлекались только на процедуры и обед, переходя из одной партии в другую. Все выигрывал Язва. Я не мог его раскрыть, он читал все мои ходы на несколько вперёд. Лишь после детально проработанного мною и успешно реализованного плана я смог в очередной партии поставить его в тупик, захватив ферзя.
- Я не видел, что это - ферзь под ударом, думал, что слон, - заныл Язва.
- Носите очки, - посоветовал я. - После десяти проигранных мною партий, можно дать мне фору и не жаловаться на плохое зрение.
- Я на него не жалуюсь, - сказал Язва, - я жалуюсь на маленькие фигурки.И вообще, мы едим один хлеб и тянем одну лямку: давай уже на «ты», а то похож на ботаника. - Он достал пульт и включил телевизор, прогрохотавший очередным военным репортажем на всю палату.
- Еще один конфликт. - Я протянул руку к пульту и убавил звук. - Твой ход. Вот скажи, неужели люди не могут жить в мире?
- Война, насилие и разврат в крови у людей, - Язва медленно передвинул фигуру.
- И за время операций ты это находил? - осведомился я, убегая от шаха.
- Это образно, ты же знаешь не хуже меня, - Язва скривился. - Кровь сакральна во многих религиях, да и сама она вызывает инстинкт убийства практически у всех живых существ. Мы сейчас тоже развязали войнушку на шахматной доске - это все то же желание побеждать и доминировать. Скажи мне, что тебя привлекает в истории?
- Наверное, то же, что и всех, - неуверенно ответил я, - стремление разобраться в своих корнях, узнать ход событий. Что если бы в мире осталась только одна религия? И люди поклонялись бы единому Богу?
- Даже тогда бы по всему миру горели костры инквизиции. Это естественное состояние человека: желание убивать. У меня оно тоже возникает при виде здешних врачей. Твой ход.
- Мат, - радостно констатировал я. - Но большинство мировых религий выступают против войн. При этом, люди, исповедующие данные религии,с удовольствием кромсают себе подобных.
- Грустно, но это жизнь, - сказал Язва, собирая фигуры. - Даже завидую тебе. Ты свободен, - добавил он и пообещал: - Я тебя запомню. Считай, что на стоматологические услуги тебе скидка!
Звучало как проклятие, я уложил вещи и протянул руку:
- Если обещаешь держать подальше от меня свою бормашину, думаю, мы ещё встретимся.
- Так, дай подумать, что лучше: приобрести друга и потерять пациента, - начал Язва.
- Тебе нечего терять: я не твой пациент, - улыбнулся я.
- С твоими зубами, - Язва сочувственно покачал головой, - я от тебя не отстану.
- Тогда, до встречи, - предложил я.
- Подожди, - остановил меня Язва, - ты разве не знаешь, что при выписке тебе должны дать хорошего пинка на удачу, чтобы ты не возвращался?
- Мне не нравится эта идея, - неуверенно промямлил я.
- Я от всей души, - заверил Язва, - чтобы наверняка! Ты - следующий, - грозно произнёс Язва доктору, зашедшему в палату. Мне показалось, что я знаю, о чём думает футбольный мяч.