GhostOfCommunism

Чёрный дракон Смертокрыл, также известный как Хранитель земли Нелтарион, ещё во время Войны Древних решительно ворвался в топ злодеев Азерота и долгое время оттуда не уходил. Ну, пока толпа героев не утопила его в Водовороте. Но до этого злополучного события Смертокрыл успел проявить истинное коварство, неуёмную жажду власти, а также изрядную долю безумия, которое он подхватил от Древних богов, столетиями просиживая свой хвост в недрах планеты. Итак, на сей раз мы поговорим именно о Смертокрыле, древнем страже земли, который стал жертвой могущества Древних богов. Айя К’Тун, Айя Сарон!

Смертокрыл и обретение силы

Как и другие древние протодраконы, Нелтарион родился на заре эпохи смертных. До расцвета разномастных империй тогда было ещё очень далеко, и протодраконы, царившие в небесах северного Калимдора, чувствовали себя более чем вольготно. Они летали, размножались и кушали диких животных (иногда порядок действий менялся, но не суть), и больше всех на этом поприще отличился так называемый Отец драконов, Галакронд. Галакронду настолько понравилось кушать диких животных, что он не останавливался ни на минуту, чтобы передохнуть, и в итоге вымахал в гигантское хтоническое чудовище, затмевающее своими крыльями небеса. А потом Галакронд решил, что драконы помельче тоже выглядят довольно аппетитно – он принялся поглощать их в промышленных масштабах, и несчастным драконам пришлось прятаться в самые глубокие норы, чтобы избежать пристального взора своего отца. Нелтариону всё это ни капельки не нравилось. Будучи довольно агрессивным и горделивым протодраконом, он хотел низвергнуть Галакронда, однако без помощи других драконьих стай сделать это было невозможно. К сожалению, Нелтарион не мог и объединить своих сородичей для борьбы с общей угрозой – он даже пытался называть их трусливыми червяками и никчемными ящерицами, но это почему-то не помогало.

Галакронд, впрочем, беспокоил не только кушаемых им протодраконов, но и хранителя Тира, одного из нескольких могущественных созданий, оставленных Титанами присматривать за Азеротом. Все прочие хранители были заняты своими делами, однако Тир почему-то решил, что чудовище, пожирающее всё на своём пути, грозит планете большой бедой. И так как даже хранителю было не под силу в одиночку остановить Галакронда, Тир решил найти себе помощников. Его выбор пал на пятерых протодраконов, которые показались ему самыми смышлёными – среди них оказался и Нелтарион. Объединившись, хранитель Тир и протодраконы смогли победить древнего Галакронда. Тир при этом лишился руки (позже он заменил её серебряным аналогом с полным сохранением функциональности), а многие протодраконы из разных стай погибли, стремясь покончить со своим отцом, однако победа открывала для выживших целую массу возможностей. Так, в числе прочего, они получили отличную возможность не быть сожранными Галакрондом, и вряд ли кто-нибудь тогда выступил против подобного расклада.

И пока весь Азерот содрогался от сверхэпической битвы, все остальные хранители, прежде не внявшие словам Тира, приходили в себя. Один за другим они понимали, что едва не профукали всю планету, которую им доверили создатели. Тир сообщил своим устыдившимся собратьям, что необходимо наделить силой титанов протодраконов, которые помогли ему сразить Галакронда, чтобы в будущем они могли бы самостоятельно оберегать покой Азерота, даже если хранители снова будут не при делах. Верховному хранителю Одину это предложение совсем не понравилось, ведь он считал протодраконов самыми обычными дикими зверями. Справедливости ради стоит заметить, что протодраконы в те времена действительно были дикими зверями, вот только хранителей это не остановило – они взяли будущих Аспектов и злостно наделили их могуществом, пока Один стоял поодаль и поражался подобной наглости. Все прочие драконы получили новые, удивительные способности, а вот Нелтариону досталась даже не сила сна, а всего лишь власть над землёй, которая позволяла ему… ну, что-то она ему точно позволяла. «Теперь ты будешь до скончания веков сидеть в пещерах и охранять их от опасностей, наслаждайся», - сказали Нелтариону хранители, после чего убрались восвояси.

Смертокрыл и первые ростки безумия

Для того, чтобы новые защитники Азерота не скучали, хранители на прощание подарили им несколько протодраконьих яиц, изменённых магией титанов. Нелатарион исключением не стал, и после того, как дракончики вылупились, стал настоящим патриархом драконьей стаи. Вот только сам он, в отличие от своих многочисленных подданных и отпрысков, был вынужден постоянно находиться в пещерах, столь же обширных, сколь и пустых. С какой радостью бы Нелтарион разорил несколько деревушек и взял в плен тамошних овец, но долг стража земли был превыше любых прихотей. По крайней мере, так было до того, как Нелтарион начал слышать загадочные тихие голоса, которые нашёптывали ему свои секреты из темноты. Голоса пообещали Нелтариону всего того, чего сидящий под землёй дракон никогда бы не смог получить – похищения принцесс каждый день, несметные горы золотых монет и украшений, на которых так удобно лежать зимними вечерами, а ещё, конечно же, власть над целым миром. Скорее всего, сразу Нелтарион на эти шепотки не поддался, да только голоса, звучащие в его голове, вовсе не собирались умолкать. Они бубнили про абсолютную власть и неведомых тварей на границе реальности так долго, что в итоге хранитель земли начал сходить с ума. Нелтарион был ещё далёк от того, чтобы просто начать разрушать всё вокруг, но вот убийство друзей-драконов и низвержение Азерота в хаос его уже полностью устраивало. Оставалось лишь дождаться подходящего момента, чтобы явить своё новое обличье миру.

Подходящий момент настал вскоре после начала Войны Древних. Хоть Нелтарион и не был в курсе всех тонкостей мироустройства за пределами земных недр, ему ничто не мешало осуществить свои зловещие планы – он ведь был гигантским бронированным драконом, для которого открыты любые двери. Итак, равно как и другие Аспекты, Нелтарион явился на собрание на вершине храма Драконьего покоя сразу же, как его об этом собрании известили. На собрании драконы должны были решить, что же им делать с демонами, которые как раз вторглись в Азерот и явно были настроены превратить его в зеленеющую скверной головешку. Аспекты высказывали самые разные мысли, пока Нелтарион не вышел вперёд со своим веским словом – хранитель земли предложил создать артефакт, в который все драконы-Аспекты вложили бы частицу своей силы. Со слов Нелтариона артефакт можно было бы использовать как оружие против Пылающего легиона, однако на вопрос «почему кусочки драконьих сил должны быть сильнее всех драконов воплоти?» ответа так и не прозвучало. Впрочем, у самих Аспектов не возникло никаких вопросов, потому что в те далёкие наивные времена любой план, который предлагал один из них, автоматически считался мудрым и имел все шансы на успех.

Убедив всех Аспектов принять участие в своём гениальном плане (разве только Изера что-то заподозрила, так как была мудра не по годам), Нелтарион умчался в своё логово, надеясь отыскать там хоть что-нибудь, что сошло бы за удивительный артефакт великой силы. К сожалению, кости доисторических животных, камушки и отвалившиеся во время линьки чешуйки совершенно не годились на роль артефакта. Зато благородных металлов в логове хранителя земли было предостаточно. Фантазии чёрного дракона хватило лишь на небольшой гладкий диск из золота, который напоминал недоделанную тарелку для фруктов, однако для Аспектов этого было более чем достаточно – все они с радостью отдали свои силы, чтобы напитать артефакт первозданной магией Титанов. Аспекты рассчитывали, что Нелтарион в решающий момент использует свою тарелочку каким-нибудь хитрым способом, и это поможет изгнать демонов из Азерота навсегда. И Нелтарион, надо сказать, действительно не побоялся воспользоваться артефактом в решающий момент, однако использовал он его не против демонов, а против своих собратьев. Аспекты, совсем не ожидавшие такого вероломства, попытались дать Нелтариону отпор, но без своих полных сил сделать этого не смогли. Нелтарион же, пользуясь преимуществом, успел почти полностью уничтожить синюю стаю драконов, и лишь потом он понял, что зловещие планы стоит продумывать до конца. Магия Души дракона, которой так бездумно воспользовался Нелтарион, вырвалась из-под контроля и начала рвать его шкуру на части. Крайне смущённый этим небольшим конфузом, Нелтарион поспешил скрыться в своём логове, отложив завоевание мира на потом.

Смертокрыл и долгий сон

Итак, опасаясь за свою шкуру, причём буквально, Нелтарион вернулся под землю и принялся в ярости крушить всё вокруг. И хотя вокруг него были только каменные своды пещер, досталось им изрядно. Вдоволь поагонизировав, падший хранитель земли принялся обдумывать своё положение – из-за близости Души дракона его тело продолжало расползаться на части, и ему это доставляло определённые неудобства. К счастью, поблизости были гоблины (они всегда оказываются поблизости, если вы – огромное огнедышащее чудовище или просто имеете солидный запас денег), и Нелтарион поспешил воспользоваться их услугами. «Куйте», - приказал он гоблинам, и те в два счёта (на самом деле им потребовалось для этого много лет, ведь это были примитивные древние гоблины) сковали ему металлические пластины, которые не дали распадающемуся телу дракона превратиться в месиво из костей и плоти. И пока Нелтарион был занят латанием собственного тела, Аспекты не теряли времени даром – они организовали похищение Души дракона, и таким образом утёрли своему собрату-предателю нос. Едва узнав о пропаже, Нелтарион ринулся на её поиски – в ярости он превращал цветущие холмы в бесплодные равнины, озёра в гниющие болота, но никому до этого дела уже не было, ведь случился Великий раскол, учинивший такие разрушения, которые не смог бы повторить ни один дракон.

Поняв, что золотую тарелку ему просто так не вернуть, Нелтарион впал в спячку. Он не испытывал ни малейшей потребности в том, чтобы следить за благополучием земель Азерота, к тому же он потратил слишком много сил, впустую разрушая и без того разрушающийся континент, так что спячка стала идеальным решением. Тем временем во внешнем Азероте кипела жизнь – смертные и не очень народы начали приходить в себя после Раскола, а вот о Нелтарионе, которого после его выходки называли не иначе как Смертокрылом Разрушителем, вспоминать перестали. Аспекты также отошли на второй план – они так и не сумели оправиться от предательства хранителя земли, а невозможность вынуть свои силы из Души дракона лишь ещё сильнее вогнала их в уныние. Изера полностью посвятила себя Изумрудному сну, хранитель времени Ноздорму спрятался в пещерах, чтобы не проспойлерить кому-нибудь нечаянно будущее, Алекстраза перестала контактировать со смертными и эльфами, предпочитая охотиться на чёрных драконов, а Малигос, потерявший почти всю свою стаю в битве со Смертокрылом, попросту сошёл с ума. И пока Аспекты были заняты своими очень важными делами, в Азероте возникали и приходили в упадок королевства, одни народы воевали с другими, а какое-нибудь древнее зло успевало пробудиться и кануть в небытие по три раза на дню. Но все эти события не могли вырвать из объятий сна Смертокрыла - сделать это удалось лишь Тёмному порталу, через который в Азерот впервые пришли орки.

Смертокрыл и пленение Алекстразы

Проснулся Смертокрыл в крайне благожелательном настроении – конечно, стаю чёрных драконов практически истребили, да и мир успел пару раз кардинально поменяться, однако в его голове родился новый, гениальный план по завоеванию Азерота. Раньше Смертокрыл взмывал ввысь в языках пламени, а потом сеял разрушения и ужас, однако после долгой спячки он понял, что этот метод уже устарел, и теперь в ходу хитрость и коварство. Пристально наблюдая за войной орков против людей, Смертокрыл предвкушал, как они уничтожат друг друга, а потом он разделается с Аспектами и воцарится на развалинах мира. Оставалось только подтолкнуть кого надо и куда надо. Чтобы достичь этой цели, Смертокрыл перевоплотился (а драконы это умеют) в аристократа из Штормграда, после чего направился в Лордерон, чтобы помешать объединению людских королевств против Орды. И здесь возникает резонный вопрос – «неужели в Штормграде так много странствующих аристократов, что взявшийся из ниоткуда выскочка не вызвал подозрений?». Объясняется же эта ситуация очень просто – Смертокрыл применил загадочную драконью магию, чтобы убедить окружающих в том, что он именно тот, за кого себя выдаёт. Вскоре Смертокрылу удалось убедить лордеронское дворянство в том, что никакой ужасной угрозы с юга нет, и в Штормграде просто разбушевались бандиты.

Будучи твёрдо уверенным в своём полном успехе, Смертокрыл оставил Лордерон и отправился в стан Орды, где в облике орка из клана Чёрной горы приступил к изучению этого нового в Азероте народа. Первое время дракон ничего не предпринимал, пытаясь понять, как ему лучше всего заставить орков делать то, что он хочет. А хотел он одну очень простую вещь – Душу дракона, которая много сотен лет валялась, всеми забытая, где-то глубоко под землёй. Смертокрыл чувствовал, где именно находится артефакт, но сам его использовать не хотел – окончательно разваливаться на части ему не хотелось. А вот орки, став орудием в драконьих лапах, могли бы воспользоваться всей мощью золотой тарелки против своих врагов и, конечно, против врагов Смертокрыла. Некоторое время Смертокрыл был уверен, что его план сработает – Зулухед, вождь орочьего клана Драконьей пасти оказался податлив к чужому влиянию, и дракон смог внушить ему, что с помощью таинственной золотой тарелки орки смогут приручить настоящих ездовых драконов. Зулухед был настолько очарован видениями о драконах, что бросил все силы на поиски нужного артефакта, и даже нашёл его, попутно убив красного дракона, который этот артефакт сторожил. Алекстраза, почуяв неладное, бросилась выручать своего дракона из беды, однако угодила в заранее подготовленную ловушку. Так стая красных драконов попала в рабство к оркам и Смертокрылу – опасаясь, что их королеву убьют, драконы выполняли любые приказы своих пленителей.

Засев в заброшенной дворфийской крепости Грим Батол, орки из племени Драконьей пасти начали подготовку наездников на драконах. Алекстраза, не в силах что-либо противопоставить силе Души дракона, могла лишь с горечью наблюдать, как её драконов превращают в орудия войны. Смертокрыл тем временем торжествовал – война между Ордой и королевствами людей разгоралась с новой силой, и Аспекты ничего не могли с этим поделать, так как страшились мощи Души дракона. Но не всё пошло так, как планировал бывший хранитель земли. Орда, вместо того, чтобы одерживать одну сокрушительную победу за другой, сначала была вынуждена совершать какие-то непонятные манёвры с использованием гор, а потом оказалась зажата между укреплённым городом и армией новообразованного лордеронского Альянса. Смертокрыл был разочарован в тех, кого планировал сделать своими слугами, однако их поражение не стало поражением и для Смертокрыла – у него была в заложниках целая королева красных драконов и его далеко идущие планы имели все шансы воплотиться в жизнь. Он решил, что настало время новому выводку чёрных драконов увидеть свет, однако выращивать своих отпрысков в Азероте Смертокрыл не захотел – Аспекты наверняка попытались бы уничтожить яйца. Опустошённый Дренор, в отличие от Азерота, казался Смертокрылу куда более безопасным местом – туда он и решил отнести свои яйца, как бы двусмысленно это ни звучало.

Смертокрыл и битва с Груулом

Чтобы переправить драконьи яйца в родной мир орков, Смертокрыл решил без всяких иллюзий заключить с остатками Орды соглашение. Орки должны были обеспечить безопасное перемещение яиц в Дренор, а Смертокрыл взамен оказывал им полную поддержку в самых разных мероприятиях - от сожжения флота Кул-Тираса до перевозки припасов. Само собой, что сам падший хранитель земли не стал бы таскать на спине орочьи тюки – для этого он собрал по всему Азероту остатки своей стаи и приказал им оказывать Орде всю необходимую поддержку. Очутившись по ту сторону Тёмного портала, Смертокрыл тут же спрятал свои драгоценные яйца в пыльных ущельях Горгронда – именно там, как ему тогда казалось, драконий выводок будет в безопасности. Увы, но слова «безопасность» и «Горгронд», как правило, рядом никогда не ставятся, и не без причины – даже в те времена, когда Дренор пришёл в запустение, на его просторах кипела, или, вернее, побулькивала жизнь. Гронны, с самого начала времён обитавшие среди опалённых солнцем гор, оказались не готовы делить скудные запасы своей земли с какими-то непонятными крылатыми пришельцами, поэтому сразу же напали на них. Сначала Смертокрыл не обратил внимания на гроннов, но когда они принялись нанизывать его немногочисленных драконов на скальные выступы и топтать яйца, пришлось вмешаться. Каково же было удивление Смертокрыла, когда он обнаружил, что угодил в ловушку, которую ему подстроили гронны совместно с небольшим отрядом Альянса прямиком из Азерота. Впрочем, удивляться дракону было некогда, ведь из-за скал на него налетел чудовищных размеров гронн, ныне известный как Груул Драконобой. И пока Смертокрыл был занят битвой с Груулом, Кадгар, который был в составе экспедиционного отряда Альянса, принялся срывать металлические пластины с драконьих боков. Почуяв, что шкура вновь дала слабину, Смертокрыл бросил весь свой выводок на произвол судьбы и сбежал в Азерот через Тёмный портал. Вскоре после этого Дренор раскололся и уцелевшие яйца чёрных драконов наполнились энергией Бездны – так родилась стая Крыльев Пустоты.

Смертокрыл и битва за Грим Батол

Потерпев очередное поражение в Дреноре, Смертокрыл решил, что отчаиваться рановато, ведь у него всё ещё оставался запасной план на случай непредвиденных случаев. Он вновь принял человеческий облик – на сей раз он решил прикинуться Давалом Престором, якобы дальним родственником короля-предателя Перенольда, который хотел помочь Альянсу выйти из послевоенного кризиса. На самом же деле Смертокрыл, внедрив в высшее людское общество также своих детей Нефариана и Ониксию, планировал посеять раздор в рядах Альянса, а тем временем выпроводить всех орков из Грим Батола и заселить его чёрными драконидами и любой другой шушерой, которая согласится ему служить. Не забыл Смертокрыл и о своих планах по выведению новой стаи драконов – именно тогда он начал экспериментировать с яйцами разных стай, пытаясь таким образом получить особенно мощного дракона. Вот только к этому моменту бывший Аспект земли совсем позабыл о том, что другие Аспекты по-прежнему находятся в Азероте и ждут возможности обрушить возмездие на голову своего собрата. И такая возможность вскоре была им предоставлена.

Кориалстраз, будучи одним из супругов Алекстразы, очень долго ждал шанса освободить свою королеву из орочьего плена. И весьма удобно, что при этом он был одним из верховных магов Даларана с доступом ко всей необходимой ему информации (широкому кругу лиц Кориалстраз был известен под именем Крас). И вот, как только стало известно о том, что верховный маг Ронин собирает союзников для штурма Грим Батола, надеясь выбить оттуда клан Драконьей пасти, Кориалстраз понял – вот он, шанс спасти Алекстразу. Он отправился за помощью к Аспектам, и те, поломавшись немного, согласились выйти на битву со Смертокрылом – даже безумный Малигос решился покинуть своё укрытие. Падший хранитель земли, даже не подозревая о том, какая заваривается кашка, воспринял появление Аспектов у крепости с большим энтузиазмом. Он решил, что наконец-то получил возможность избавиться от них, а тем временем Алекстраза успела под шумок освободиться от оков. Четверо Аспектов вихрем налетели на Смертокрыла, однако даже все вместе они не могли его одолеть. В решающий момент Ронину удалось заполучить в руки Душу дракона, и вскоре он нашёл способ вернуть Аспектам их силу, заключённую в артефакте. И как только к драконам вернулись их силы, Смертокрылу оставалось только обратиться в бегство, что он и сделал. Красные драконы получили долгожданную свободу, с дворян Лордерона спал дурман, да и вообще всем вдруг стало немножко легче и веселее.

Смертокрыл и глубины безумия

Потерпев поражение в битве за Грим Батол, Смертокрыл решил скрыться в самом глубоком месте, которое знал – в царстве элементалей земли. Очутившись там, дракон начал поглощать энергию Подземья, желая однажды вернуться во внешний Азерот и отомстить. Тем временем шёпот Н’Зота, единственного невредимого Древнего бога в Азероте, становился всё настойчивее – он хотел получить своё, хотел получить то, что должен был дать ему Смертокрыл, но не дал. Страшные чёрные щупальца, слепленные из самых глубоких кошмаров, оплели измождённый разум дракона подобно паучьему кокону. Н’Зот отнял у него последние крупицы личности и сознания, превратив безумца в верного раба. Жажда власти сменилась покорностью, а оставшуюся пустоту целиком заполнили гнев и ненависть. Отныне для Смертокрыла были открыты лишь два пути – один вёл к торжеству Древнего бога, а второй вёл к вечному забвению. Истерзанное тело древнего дракона, наполнившись тьмой Н’Зота, не выдержало, и лишь пластины, выкованные слугами его господина, сумели удержать все кусочки вместе. После того, как броня была выкована, Смертокрыл покинул свою обитель и принёс в Азерот Катаклизм. При этом старые локации перестали быть «теми самыми» и «ламповыми», и вот этого Смертокрылу уже никто не простил.

Итак, Смертокрыл стал проводником воли Н’Зота – его голос был голосом Древнего бога, который провозглашал конец Азерота и возрождение Чёрной империи. И порой действительно могло показаться, что наступает конец света - прежняя система талантов ушла в небытие, откуда-то взялась возможность летать в старых, но уже не таких добрых локациях... Обитатели Азерота, впрочем, были не согласны отдавать свой мир на поругание каким-то там силам Бездны. Отпор бесчисленные слуги Древнего бога встречали повсюду – даже двое из четырёх владык элементалей отказались сражаться под знамёнами Н’Зота. Но реальную угрозу планам Древнего бога, впрочем, несли только Аспекты – даже с учётом того, что Малигос погиб в Нордсколе, силы оставшихся Аспектов было достаточно, чтобы уничтожить разваливающегося на куски Смертокрыла и подпортить Н’Зоту всё веселье. Чтобы не допустить подобного сценария, Н’Зот попытался остановить объединение Аспектов и отправил все имеющиеся в распоряжении силы, включая самого Смертокрыла, к храму Драконьего покоя, где Аспекты собирались провести некий ритуал с использованием Души дракона. Вот только все эти армии культистов, осквернённых сумеречных драконов и порождений Бездны так и не смогли остановить продвижение Аспектов к вершине храма. Там Аспекты повторили древний ритуал передачи своих сил Душе дракона, при этом место Малигоса занял Калесгос, а место Нелтариона досталось Траллу. Смертокрыл прибыл на вершину храма как раз вовремя, чтобы получить заряд энергии Титанов прямо в грудину.

Заряд энергии из древней золотой тарелки ранил, но не убил дракона, однако Аспекты при этом отдали слишком много сил. Они уже не могли наравне сражаться со своим падшим собратом, так что вся надежда оставалась на героев, которые, как правило, и разруливают такие вот ситуации со всяким древним злом. Смертокрыл тем временем ринулся к Водовороту, стремясь добраться до Подземья и высосать из него остатки силы. Но ринулся Смертокрыл не то чтобы очень резво – во время полёта на его спину успели забраться несколько героев и всю дорогу они только тем и занимались, что отковыривали металлические пластины с драконьей спины. В итоге Смертокрыл камнем рухнул в Водоворот, где окончательно превратился в густой комок ненависти и щупалец. Именно в этот момент, когда от прежнего Смертокрыла осталась только общая цветовая гамма и когти, стало возможным произнести следующую фразу: “да, долгий же путь проделал этот персонаж от могучего стража земли до крайне муторного финального босса и безвольного слуги Н’Зота”. То, что осталось от Смертокрыла, конечно, победили, завершив Катаклизм и Эру Аспектов, которые отдали все свои силы ради победы. И вот что там было после этой победы - совсем другая история, которую Нелтарион уже не застал.

P.S. Ссылки на источники картинок находятся вот тут - https://vk.com/kotbaiunlair .

В первой части этой статьи мы говорили о том, как Джайну угораздило стать волшебницей, завести трагический роман с участием Артаса Менетила, а потом перебраться в Калимдор и основать там портовый город, по какой-то причине названный Терамором. И закончилось всё это безобразие тем, что Джайна, считая мир с Ордой крайне ценной штукой, попросту осталась в стороне, когда армия Тралла громила войска её отца. Но что же было дальше? О, дальше было много чего, потому что никто не может быть чародейкой и правителем целого города-государства, и при этом оставаться в стороне, когда в Азероте происходят нашествия нежити, катаклизмы и прочая крайне серьёзная чепуха. Итак, давайте же продолжим копаться в истории Джайны Праудмур.

Джайна и начало правления

После того как армия Орды под предводительством Тралла нанесла сокрушительное поражение войскам Кул-Тираса, в степях центрального Калимдора наступило затишье. Уцелевшие култирасцы, проклиная Джайну, вернулись на родину, орки и их союзники тоже разбрелись по домам, а тем временем обитателям Терамора оставалось только убрать весь тот бардак, который приносит с собой война, и начинать жить своей жизнью. К сожалению, замысел Джайны по превращению Терамора в один из крупнейших торговых портов отныне был невыполним. О торговле с Кул-Тирасом она сразу же могла забыть, Гилнеас к тому времени давно положил на торговое мореходство большой тангенциальный вращатель, а заключать договоры с Оргриммаром ни один торговец из Терамора попросту не хотел. Единственным приличным портом, в который смело могли заходить Тераморские корабли, оказался Штормград – на него-то Джайна и сделала ставку. Оставалось лишь провести официальные переговоры и закрепить отношения между Терамором и Альянсом с помощью какой-нибудь солидно выглядящей бумажки. А потом, как вы понимаете, что-то пошло не так.

Но перед тем как начать рассказывать о том, какую роль Джайна сыграла в спасении похищенного короля Вариана Ринна и спасении его сына, я считаю нужным поговорить и о внутренних проблемах Терамора, которые назрели аккурат после гибели лорда-адмирала Праудмура. Всё дело в том, что решение Джайны на тот момент пришлось по душе далеко не всем – так уж сложилось, что людям в Азероте совсем не нравится, когда орки убивают других людей прямо у них на глазах. И даже несмотря на то, что с орками тераморцы совсем недавно воевали плечом к плечу, друзьями их это не сделало. Именно по этой причине контакты между Оргриммаром и Терамором никто налаживать не спешил – каждый город и все его обитатели придерживались принципа «они нас не трогают, и мы их не трогаем». И именно по этой причине агентам небольшого, но активного демонического культа Пылающего клинка было очень просто разогревать неприязнь орков к людям и людей к оркам. В результате членам культа даже почти удалось начать новую войну в Калимдоре – почти, потому что Джайна вовремя заметила, что дело пахнет скверной. Ещё до того как начались полномасштабные боевые действия, Джайна сумела заручиться поддержкой Эгвин (это всего лишь величайшая волшебница Азерота, ничего особенного), которая как раз выращивала цветы неподалёку, и покончить с планами повелителя ужаса. Произошедшее подтолкнуло Тралла и Джайну уделить больше внимания отношениям своих народов – они вместе разработали и заключили пакт, который в теории должен был помочь Терамору и Оргриммару мирно сосуществовать друг с другом.

Джайна и присоединение Терамора к Альянсу

Хотя формально тераморцы никогда и не покидали Альянс, однако Альянс тоже бывает разный. Альянс Лордерона, в котором некогда состояли все человеческие государства Восточных королевств, а также небезызвестный Кул-Тирас, к моменту строительства Терамора уже не существовал. А вот другой Альянс, созданный в Штормграде, хоть и носит привычное всем название, формально является чем-то совершенно иным. А ещё новый Альянс существует до сих пор, что выгодно отличает его от предшественника. Рядовым жителям Терамора, впрочем, было совершенно плевать на все эти перипетии – они были измотаны долгой войной и сильно нуждались в поддержке надёжного союзника. Именно по этой причине Джайне было просто необходимо провести официальные переговоры в Тераморе – это показало бы её людям (а ещё дворфам, гномам, эльфам и, возможно, лошадям), что Альянс по-прежнему на их стороне, и что у них есть друзья за морем. Король Вариан был абсолютно согласен с этой точкой зрения, поэтому и отправился в Терамор лично.

Корабль Вариана благополучно покинул порт Штормграда (его тогда ещё не нарисовали, но в теории он был), однако до Терамора так и не добрался. Едва узнав об этом, Джайна отправила людей на поиски пропавшего короля, и вскоре им удалось найти улики (если, конечно, толпу головорезов в красных банданах можно назвать уликами), указывающие на братство Справедливости. Джайна без промедления отправила эти сведения в Штормград и… вернулась к своим обычным делам. Да, в те времена она ещё не привыкла участвовать в сюжете так же активно, как она делает это сейчас. К счастью, Вариан спустя некоторое время объявился в Тераморе сам – поначалу Джайна даже и не узнала в нём короля, однако изученные в Даларане заклинания врать не могли. Джайна предоставила Вариану и его спутникам всё необходимое для путешествия в Штормград, хотя могла просто телепортировать их туда, после чего снова вернулась в свою башню. И выбралась она оттуда уже после того, как разоблачённая драконица Ониксия похитила принца Андуина и утащила его в своё логово в Пылевых топях. И вот на сей раз Джайна лично взялась за дело – она помогла расправиться с Ониксией и спасти Андуина, за что Вариан был ей весьма признателен. После этого была ещё какая-то заварушка с Меданом, сыном Медива и Гароны Полуорчихи, но Медан в Азероте – это что-то вроде кота Шрёдингера. Он вроде бы существует, но в то же время не существует – об этом мы, быть может, когда-нибудь и поговорим, но не в этот раз. Так вот, после спасения Андуина ничто не мешало леди Праудмур официально объявить Терамор территорией Альянса, что она и сделала.

Джайна и Король-Лич

Благодаря вхождению в состав Альянса Терамор наконец-то полноценно встал на ноги, хотя в качестве торгового порта этот город так и не смог себя реализовать. В болотах, которые Джайна по какой-то причине посчитала отличным местом для города, не было ничего интересного на продажу, а независимые морские торговцы предпочитали бросать якорь в Кабестане, где действует только два закона – «не выпендривайся» и «приноси с собой золото». Для Альянса же Терамор стал важным стратегическим пунктом в Калимдоре, каким был Подгород для Орды. Тралла такое положение дел вполне устраивало, ведь он всецело доверял Джайне, однако Гаррош, который, как вы помните, вечно был чем-то недоволен, был недоволен. Терамор стал для Адского крика этаким бельмом на глазу, однако без полной власти над Ордой он ничего с этим поделать не мог, и даже в то время, когда нордскольская кампания только набирала обороты, Гаррош ещё толком ни на что не влиял. Но что же Джайна? С тех пор как Терамор присоединился к Альянсу, Джайна правила им, всеми силами стараясь сохранить мир с Ордой. Именно Джайна была тем человеком, который всегда выступал за мирное решение проблем, и к голосу которого король Вариан прислушивался.

Не забывала Джайна и об Артасе. Даже несмотря на то, что он пробудился в качестве Короля-Лича и уже намеревался завоевать Азерот, она считала, что где-то в глубине души это всё ещё тот самый добрый принц, которого она когда-то полюбила. Надеясь достучаться до сердца Артаса (которое он, между прочим, сам себе и вырвал), Джайна оставила Терамор на своих советников, а сама отправилась в Нордскол. И если бы все проблемы в этом ледяном краю исходили от Плети, то Джайну бы это устроило, однако отдельные представители Орды и Альянса (пожалуй, не будем показывать пальцем на Гарроша с Варианом) то и дело вгрызались друг другу в глотки на радость Королю-Личу. Своего апогея эти свары достигли после печально известной битвы у Врат Гнева, когда аптекарь Гнилесс слетел с катушек и забросал чумной слизью всё поле боя. Король Вариан, не дожидаясь объяснений от представителей Орды, тут же собрал отряд и отправился штурмовать Подгород. Чтобы не допустить начала новой войны между Ордой и Альясном, Джайна пошла на серьёзный риск – она заморозила Вариана и его воинов, после чего телепортировала их прочь из Подгорода. И если бы не уважение, которое испытывал к леди Праудмур король, её наверняка бросили бы в темницу. Иронично, что спустя много лет сын Вариана также отправился штурмовать Подгород, и Джайна при этом совсем не пыталась остановить кровопролитие, предпочтя старый добрый залп из всех орудий по вражеским позициям. Впрочем, вернёмся к истории.

Итак, после того как король Вариан выразил своё недовольство леди Праудмур, наорав на неё, она смогла вернуться в Нордскол и заняться более важными вещами – Бранн Бронзобород как раз выяснил, что древний бог Йогг’Сарон вырвался из клетки и начал заманивать героев эпическим маунтом в своё логово. Джайна предупредила Вариана и Тралла о новой угрозе, нависшей над всем Азеротом, рассчитывая, что Орда и Альянс наконец прекратят вражду и вместе встанут на защиту своего мира. К сожалению, Тралл явился на встречу с Бранном не один – он зачем-то притащил с собой Гарроша, и тот сразу же затеял драку с Варианом. После этого казуса надежда на мир между Ордой и Альянсом хоть и не скончалась, но явно упала в обморок. Впрочем, того же нельзя было сказать о надежде Джайны на то, что она сможет достучаться до Артаса. Ради этого она даже пошла на серьёзный риск, попытавшись похитить Ледяную скорбь прямо из-под носа у Короля-Лича. Зачем уж он хранил её где-то в нижней части своей цитадели – учёные объяснить не в силах. Возможно, это была просто ловушка для самых любопытных, в числе которых и оказалась Джайна. Едва леди Праудмур попала в залы, где хранился проклятый клинок, как там же объявился Артас. Джайну он сразу же узнал, однако ни единой капли сожалений по поводу свершённых злодеяний не выказал, и даже попытался убить свою бывшую возлюбленную. В итоге Джайне удалось ускользнуть из залов Ледяной скорби и впоследствии поучаствовать в штурме цитадели Ледяной короны, однако даже после гибели Артаса она так до конца и не отказалась от мысли, что его можно было освободить от проклятия Короля-Лича.

Джайна и уничтожение Терамора

После завершения нордскольской кампании Джайна вернулась в Терамор, однако дел в этот раз у неё было куда больше, чем прежде. Во-первых, восстановление связей с Далараном означало и восстановление Джайны в качестве волшебницы Кирин-Тора. Во-вторых, Кирин-Тор подарил Джайне целую ученицу – гномку по фамилии Искросвет. И в-третьих, отношения с Ордой начали стремительно портиться после того, как Тралл сделал вождём Гарроша, никого при этом не спросив. Став вождём, Гаррош начал понемногу прощупывать почву – ну, то есть объявил Альянсу войну, пока все вокруг были отвлечены очередным концом света и разбушевавшимися стихиями. По приказу Гарроша войска Орды вторглись в Ясеневый лес, полностью захватили Азшару и даже практически разрушили крепость Северной стражи, принадлежавшую Терамору. Впрочем, всё это не поколебало идеалы Джайны – она слишком многое отдала ради их воплощения в жизнь, и не собиралась так просто отступать. Адский крик тем не менее также не собирался сдаваться, и вскоре после гибели Смертокрыла (это просто гигантский дракон, который хотел уничтожить мир, не обращайте внимания) занялся поиском новых способов одолеть Альянс.

Вместе с открытием Пандарии конфликт Орды и Альянса разгорелся с новой силой. Гаррош, который хотел завоевать весь Калимдор, решил, что больше тянуть время незачем, и настала пора покончить с угрозой, исходящей из Терамора. Ну, той самой угрозой, которой не было бы, если Гаррош не развязал войну. Бейн Кровавое копыто, который стал вождём Громового утёса вместо своего отца Кэрна, погибшего в результате схватки с Адским криком, решительно, хотя и втихомолку, выступил против нового вождя Орды. Он предупредил Джайну о готовящемся штурме Терамора, что позволило ей начать стягивать все имеющиеся в её распоряжении силы к городу. Джайна хотела любыми силами не допустить кровопролития, хотя и понимала, что Гаррош вряд ли просто так развернёт свою армию, увидев крепкие стены Терамора. Тем не менее леди Праудмур запросила подкрепления даже у нейтрального Кирин-Тора. Совет Шести, который и управляет всей этой организацией, посчитал нужным отправить нескольких магов в Терамор, но не для того, чтобы поддержать защитников в битве, а попробовать удержать Гарроша от слишком уж безрассудных действий.

Гаррош тем временем замышлял то, чего никто не мог ожидать – он хотел не захватить, а уничтожить Терамор. И на то, чтобы спланировать уничтожение Терамора, Гаррош потратил всё своё хитроумие, причём потратил буквально, потому что в дальнейшем он будет действовать исключительно в стиле дубового антагониста ролевой игры. Гаррош представил всё таким образом, будто он вот-вот начнёт штурм города, что заставило Альянс перебросить значительные силы в Терамор. А когда внутри собралось достаточно ценных кадров, из-за холмов показался гоблинский дирижабль и сбросил на город волшебную бомбу, превратившую некогда людный порт в огромную магическую аномалию. Почти никто из тех, кто находился в тот момент в Тераморе, не пережил взрыв – погибли и все войска, присланные королём Варианом из Штормграда, и ученица Джайны, и даже лошадки, которые паслись в местных конюшнях ещё со времён классической игры. Лишь сама Джайна, в последний момент спасённая верховным магом Ронином, смогла уцелеть (если не считать нескольких персонажей второго плана), да ещё синий дракон Калесгос, который пытался остановить дирижабль с бомбой, но, увы, не смог. И даже несмотря на то, что взрыв не задел Джайну напрямую, она не смогла покинуть Терамор невредимой. Остаточная волна магической энергии накрыли леди Праудмур сразу после телепортации, и внешне это можно заметить, если посмотреть на её волосы – раньше они были полностью золотистые, но теперь по большей части белые. Внутренне Джайна также изменилась – если не брать в расчёт ненависть и отчаяние, которые пробудились в её душе после взрыва, леди Праудмур стала гораздо эффективнее накапливать и расходовать магическую энергию. В будущем эти новые силы не раз помогли Джайне, однако она наверняка бы от них отказалась, если бы при этом уцелел Терамор.

Джайна и узы ненависти

Сложно описать тот ураган эмоций, который охватил Джайну, как только она пришла в себя и увидела на месте Терамора лишь фиолетовую воронку. Сложно, но можно. И если совсем вкратце, то Джайна почувствовала, как всю её сущность уничтожили вместе с Терамором. Терамор и населяющие его люди, гномы и прочие были тем, на чём держалось мировоззрение Джайны Праудмур. А если того, на чём зиждется мировоззрение, не существует, то и самого мировоззрения не существует вместе с ним. После того как мысли начали возвращаться к Джайне, первым и вполне понятным её желанием стало уничтожение Оргриммара вместе со всем его населением – Орда уничтожила её мир, а она в отместку уничтожит мир Орды. Первым на пути разрушительных мыслей Джайны встал Калесгос, который, не поверите, начал неровно дышать к нашей волшебнице. К сожалению, у Калесгоса не хватало 2 очков красноречия, чтобы убедить в своей правоте Джайну, поэтому она не послушала его и сразу же отправилась воплощать свой зловещий план.

Для начала Джайна заполучила Радужное средоточие, которое валялось в эпицентре того, что раньше было Терамором – это неразрушимое средоточие магии, которое слуги Гарроша похитили у стаи синих драконов, сыграло роль ядра магической бомбы. Также Джайна попыталась получить поддержку у Кирин-Тора и короля Вариана, однако ни волшебники, ни король не хотели бросаться в бой, как говорится, с голым гузном. Воинственный и вспыльчивый Вариан всем сердцем жаждал отомстить Гаррошу, однако даже он не стал бы уничтожать всё живое в Оргриммаре. Нигде не получив понимания, Джайна решила сама воспользоваться Радужным средоточием, чтобы призвать целую тьму водных элементалей и смыть Оргриммар с лица Азерота. К счастью для жителей Оргриммара, Тралл уже спешил остановить Джайну – он появился как раз вовремя, чтобы волшебница не успела совершить свой акт возмездия. Тралл попытался уговорить Джайну, но у него, как и у Калесгоса, немного не хватило красноречия. В результате неудачной попытки разговора шаман едва не погиб. Тем не менее Траллу удалось выиграть немного времени, и вскоре появился Калесгос, чтобы этим самым временем воспользоваться. На сей раз красноречия дракону хватило сполна – волшебница наконец-то передумала уничтожать Оргриммар, перенеся свой гнев исключительно на Гарроша и тех воинов Орды, которые будут сражаться под его знамёнами. А потом она почувствовала, что неровно дышит к Калесгосу, после чего произошла небольшая романтическая сценка, буквально означающая, что Джайна сумела-таки побороть свою ненависть.

Джайна и заварушка в Пандарии

Позаботившись об останках погибших в Тераморе (по крайней мере, о тех из них, которые она смогла найти и собрать в кучку), Джайна отправилась в единственное место, где могла почувствовать себя как дома – в Даларан. Представ перед Советом Шести, леди Праудмур заявила о желании вновь стать частью Кирин-Тора в качестве простого ученика – Кирин-Тор Джайна как раз покинула после их отказа помочь ей с уничтожением Оргриммара. Совет же, как вскоре выяснилось, уже решил сделать Джайну новым архимагом, а вовсе не учеником. Поразмыслив немного, Джайна согласилась стать архимагом, и при этом она даже сохранила нейтралитет Кирин-Тора – верных Орде Похитителей солнца, которые занимали один из кварталов Даларана, она просто предупредила о последствиях нарушения этого нейтралитета. Ну, и вы наверняка уже понимаете, что вскоре что-то пошло не так. Ордынские маги, как бы парадоксально это ни звучало, продолжали работать на Орду даже после того, как им запретили делать это. В результате Джайна сильно разозлилась и выставила всех магов Орды вон из Даларана. Вскоре после этого маги Кирин-Тора выступили на стороне Альянса в его войне против Орды на территории Пандарии.

Под началом Джайны Праудмур Кирин-Тор оказал Альянсу неоценимую поддержку во множестве битв (давайте хотя бы предположим, что так всё и было), однако наибольший вклад волшебникам удалось внести во время кампании на Острове Грома. На острове маги Кирин-Тора сразу же вступили в противостояние с Похитителями солнца, потому что, клянусь силой Титанов, сауроков, могу, зандаларов, гигантских диких животных, динозавров и нежити им явно было недостаточно. Своего апогея это противостояние достигло прямо у врат цитадели Лэй Шэня – отряд кирин-торских магов под предводительством Джайны и отряд лучников Лор’Темара Терона уже готовы были наброситься друг на друга, и набросились бы, если бы вовремя не вмешался Тажань Чжу (это всего лишь какой-то там из величайших монахов в мире и лидер ордена Шадо-Пан). Обе стороны вняли голосу разума и опустили оружие, однако Джайна намекнула, что пока Гаррош у власти, никакого мира с Ордой всё равно не будет. Услышав это, Лор’Темар очень тонко намекнул, что совсем скоро откроется новое рейдовое подземелье, и Гарроша там будут всячески свергать по несколько раз в неделю.

Намёки Лор’Темара действительно вскоре стали реальностью – в Дуротаре началось восстание против власти вождя, которое быстро добралось до Оргриммара. Это и вынудило Гарроша запереться в подвале, а вовсе не особенности игровой механики рейдов и неумелый дизайн локаций. Немного позже к осаде Оргриммара присоединился и Альянс. Джайна тоже участвовала в битве – не могла же она, в самом деле, пропустить избиение того, кто уничтожил её город. Всем вокруг казалось, что после победы над Гаррошем леди Праудмур отбросит свою враждебность к Орде, однако она сделала ровно противоположную вещь, попытавшись подговорить короля Вариана напасть на лидеров этой самой Орды, пока они заняты, как ей показалось, зловещими заговорами. Впрочем, короля такой вариант развития событий не устроил, и он предпочёл заключить мир с Вол’Джином, который ненадолго занял место вождя. Гарроша же тем временем было решено отвезти в Пандарию на суд, где всем присутствующим придётся выбалтывать свои самые сокровенные секреты по какой-то причине.

Джайна и добровольное изгнание

Вот мы и вновь добрались до суда над Гаррошем, который сплёл в один тугой узел судьбы стольких персонажей. Подробно останавливаться на нём я не вижу смысла – он и без того уже весьма замусолен, однако пару моментов упомянуть всё-таки стоит. Именно на этом суде, где Небожители Пандарии решили судить вообще всех, а не только Адского крика, Альянс и Орда впервые узнали о переписке Бейна Кровавого копыта и леди Джайны. Этот факт настолько огорчил короля Вариана, что он при первой же возможности налетел на Джайну с упрёками, однако наша волшебница пригрозила вывести Кирин-Тор из Альянса, если король не будет следить за языком. Таким образом, проявилось первое зёрнышко разногласий, которое даст всходы лишь после начала вторжения Пылающего легиона. Также, помимо разбрасывания всяких метафорических зёрнышек, Джайна в перерывах между заседаниями суда успела неплохо развить романтическую линию с Калесгосом, однако в будущем вся эта линия куда-то подевалась. Если найдёте её, дайте знать, хорошо? Ну, и не стоит забывать о том, что во время побега Адского крика откуда-то появились альтернативные версии почти всех присутствующих и в завязавшемся сражении Джайна едва не погибла. Когда же Андуин с помощью чуда, вызванного его неугасающей надеждой, исцелил Джайну, она дала понять, что простила тех представителей Орды, которые не поддерживали Гарроша.

Итак, вам могло показаться, что персонаж Джайны Праудмур завершил своё становление в качестве оплота мира и справедливости. Джайна прошла через муки и страдания, и в результате укрепила свои идеалы, расшатанные поступками Адского крика – так вы подумали, да? Если подумали, то очень зря, ведь Джайна по какой-то причине продолжила ненавидеть Орду. В альтернативном Дреноре, где леди Праудмур была совсем недолго, она явно выразила своё несогласие с позицией Кадгара, который считал, что в Даларане должны быть рады любым магам, даже если они одеваются в красное и при первой же возможности кричат «Лок’Тар Огар!». В дальнейшем, уже после начала вторжения Пылающего легиона и поражения Орды и Альянса в битве на Расколотом берегу, Джайна выступила против возвращения ордынских магов в Даларан, даже несмотря на необходимость объединения перед лицом высшей угрозы. Совет Шести, до этого всегда поддерживавший Джайну, впервые выступил против её решения, из-за чего волшебница взбеленилась и покинула пост архимага, уступив его Кадгару. Уже будучи самой обыкновенной волшебницей, не принадлежащей ни к какому ордену, Джайна решила убедить Андуина, который стал новым королём, начать военные действия против Орды. Андуин, однако, решительно отказался от предложения, после чего леди Праудмур скрылась в неизвестном направлении и где-то пропадала до самого начала Битвы за Азерот.

Джайна и возвращение в Кул-Тирас

Неизвестно, чем там занималась леди Праудмур, пока все сражались с Легионом, однако в битву за Подгород, которую начал король Андуин в ответ на сожжение Сильваной Тельдрассила, она вступила стильно. Джайна где-то раздобыла новый наряд, который лучше подходит к морской тематике нового дополнения, а также научилась управлять целым кораблём силой магии. Собственно, на этом корабле она и прилетела к Подгороду, чтобы помочь Альянсу в битве. Можно сказать, что сражение завершилось в пользу Альянса только благодаря Джайне, которая и крепостные стены из корабельных пушек обстреляла, и чумные облака рассеяла, и даже спасла Андуина от верной гибели, телепортировавшись вместе с ним из ловушки, которую подстроила Сильвана. После такого решительного выступления ни у кого не возникло возражений, когда Андуин поручил Джайне отправиться в Кул-Тирас и стать там послом Альянса. И, возможно, это было не лучшим его решением, ведь сразу же по прибытии леди Праудмур арестовали и несколько дней возили туда-сюда, пока её не схватил древний призрачный король и не утащил в своё царство смерти, колдовства и жутких штук.

Вскоре Джайну, конечно же, спасли (в моём случае это был весьма импозантный дворф с роскошной бородой, ниспадающий почти до колен), и даже её мать, леди Кэтрин Праудмур, сумела примириться с заблудшей дочерью. И тот же самый герой, который спас Джайну и предпочёл остаться неизвестным, сумел разоблачить заговор леди Эшвейн, главы одной из знатных семей Кул-Тираса. Леди Эшвейн, как выяснилось, вступила в сговор с пиратами и решила захватить власть в свои руки, пока пост лорда-адмирала занимала Кэтрин Праудмур, оказавшаяся недостаточно прозорливой, чтобы вовремя почуять неладное. В итоге всё это вылилось в масштабную осаду Боралуса, однако подоспевшая вовремя Джайна ещё раз показала, почему её считают одной из величайших волшебниц во всём Азероте. Применив вроде бы простенькое поисковое заклинание, Джайна сумела вынуть из магического тумана весь флот Кул-Тираса (не спрашивайте, что он там делал – об этом как-нибудь в другой раз). Пиратскому флоту, который удалось собрать леди Эшвейн, было не под силу справиться с целой армадой боевых кораблей, поэтому она сдалась, а Боралус очутился там, где ему самое место – в безопасности. Джайна же тем временем по инициативе своей матери и с согласия окружающих стала новым лордом-адмиралом Кул-Тираса. Что же будет делать леди Джайна Праудмур со всей этой властью и возможностями, которые теперь у неё есть? Ну, это уже совсем другая история.

P.S. Ссылки на источники картинок вы найдёте вот тут - https://vk.com/kotbaiunlair .

Джайна до начала Третьей войны

Родилась Джайна (и это вовсе не секрет) в семье правителя островного королевства Кул-Тирас, Дэлина Праудмура. И пусть вас не обманывает тот факт, что Дэлина Праудмура все называют «адмиралом» - при жизни он был фактическим королём Кул-Тираса, так что и дочь его вполне может считаться принцессой. В принципе, росла Джайна именно как принцесса – дальше ухоженных садов Боралуса она не забиралась, с роскошью (по скромным меркам Кул-Тираса) была знакома отнюдь не понаслышке, а когда она подросла, родители отдали её на обучение в самое престижное заведение, которое сумели найти – в город-государство магов, Даларан. Будучи весьма одарённой в магическом плане девушкой, Джайна попала в ученицы к самому архимагу Антонидасу, который прославился тем, что однажды его лично убил Артас (и это даже не шутка). Вскоре, произведя хорошее впечатление на всех своих преподавателей, включая Антонидаса, Джайна официально стала одним из самых многообещающих магов своего поколения.

Годы обучения в Даларане для Джайны были светлыми и беззаботными – она жила в красивом городе, разучивала удивительные заклинания и в целом приятно проводила время. И всё было бы неплохо, если бы не одно обстоятельство, известное под именем Кель’Тас Солнечный скиталец. Дело в том, что принц Кель’Тас оказался настолько вдохновлён магическими талантами Джайны, что начал неровно к ней дышать. Полагая, что противостоять чарам эльфийского принца человеческая волшебница просто не в состоянии, Кель’Тас был абсолютно уверен в том, что вскоре Джайна падёт к его ногам. Однако вышло иначе, ведь Джайна уже неровно дышала к Артасу, с которым она была знакома ещё с детства, и который время от времени навещал её в Даларане. И Артас, надо сказать, тоже неровно дышал к Джайне – азеротские люди их возраста вообще только тем и занимаются на досуге, что неровно дышат. Кель’Тасу всё это очень не нравилось, однако он не смог придумать ничего лучше, кроме как время от времени отлавливать Джайну в городе и осыпать её рассказами о красотах Кель’Таласа. К сожалению для Кель’Таса, красоты Артаса привлекали Джайну куда сильнее, что и вылилось в целый роман, который, впрочем, завершился вскоре после обязательной, но крайне скучной постельной сцены.

Разрыв отношений с Артасом, который сам принц объяснил необходимостью уделять больше времени государственным делам, стал для Джайны первой весточкой улетающей в даль юности. Она впервые всерьёз задумалась о своих обязанностях как чародейки и дочери правителя Кул-Тираса, и обязанностей этих оказалось на удивление много. Маги Даларана ждали от Джайны новых свершений на чародейском поприще, жители Кул-Тираса видели в ней «своего» человека при лордеронском дворе, а жители Лордерона тем временем вовсю обсуждали слухи о якобы приближающейся свадьбе принца Артаса и наследницы семейства Праудмуров. Надеясь хоть как-нибудь отвлечься от мыслей об Артасе и всеобщих надеждах, возложенных на неё, Джайна усиленно занялась магией. Тем временем в Лордероне назревало нечто зловещее. На самом деле в Азероте вообще очень часто что-нибудь где-нибудь назревает, однако на тот момент чума нежити была в новинку. И никто, включая высший совет магов Даларана, не знал, что делать с этой чумой, и к чему всё это приведёт.

Джайна и чума в Лордероне

В отличие от короля Теренаса Менетила II, который твёрдо решил не придавать сообщениям о вспышках странной чумы внимания, маги Даларана были этими сообщениями весьма обеспокоены. Они полагали, что источником странной чумы может быть магия, и это значило ровно одну, но очень важную вещь – какой-то волшебник натворил что-то непотребное. Рассчитывая добыть больше ценной информации, совет Даларана разослал повсюду своих магов. Ну, если быть уж совсем точным, то не совет, а только Антонидас. И не магов, а всего лишь одну Джайну. И не повсюду, а только в окрестности деревни Брилл. Короче говоря, определённые шаги в верном направлении были сделаны. Брилл был расположен неподалёку от озера Лордамер, над зеркальной гладью которого возвышался Даларан, а потому путь Джайны был недолгим. Вскоре Джайна наткнулась на свой отряд сопровождения, который состоял из Артаса и статиста по имени Фалрик – наследный принц Лордерона хотел докопаться до правды не меньше Джайны, а потому сам вызвался сопровождать её. Всё это живо напомнило волшебнице их с Артасом пикники, но увы, обстановка совсем не располагала к романтическим посиделкам.

Вместе Джайна и Артас стали свидетелями того, как нежить появляется всё чаще, и во всё большем количестве. И всюду, где возникали проблемы с нежитью, можно было наткнуться на ящики с чумным зерном из городка под названием Андорал, который обеспечивал провизией почти все крупные поселения в Лордероне. Спустя некоторое время след из ящиков с зерном привёл наших героев в окрестности Андорала, уже практически захваченные нежитью. Джайну сильно тревожило то, что происходило тогда в Лордероне, но ещё больше её тревожили перемены в Артасе – жизнерадостный и храбрый юноша, которого она знала и любила, быстро превращался в беспощадного, одержимого местью человека. Джайна не осмеливалась заговорить с принцем на эту тему, и лишь бессильно наблюдала, как его поглощает ненависть. Но что же в Андорале? В Андорале Артаса и Джайну уже поджидала целая армия вурдалаков, возглавляемая архимагом Кел’Тузадом. Именно Кел’Тузад, который служил зловещему демону Мал’Ганису, стоял за распространением чумы по Лордерону – по крайней мере, именно это архимаг успел сообщить разъярённому принцу до того, как тяжёлый паладинский молот встретился с его головой.

Дальнейшая цель была для Артаса ясна – он любой целой жаждал расправиться с Мал’Ганисом, засевшем в Стратхольме. Уже гораздо позже позже Джайна не раз думала о том, что если бы в те времена была более решительна, то Артас, возможно, не ступил бы на полный страданий путь, который в итоге привёл его к становлению Королём-Личом, однако что случилось, то случилось. Итак, следующей остановкой перед многострадальным Стратхольмом был Дольный очаг, некогда находившийся во власти Тириона Фордринга. Как бы Артас ни хотел поскорее добраться до Мал’Ганиса, на тот момент он всё ещё оставался принцем и паладином, который поклялся любой ценой защищать народ Лордерона от бед, а потому не мог пройти мимо города, который в любой момент мог оказаться во власти нежити. Джайна умчалась в столицу за подкреплением, а сам Артас остался в Дольном очаге, чтобы организовать оборону. Когда же волшебница вернулась в сопровождении Утера Светоносного и отряда рыцарей, то Артас изменился навсегда. Идеалы принца, и без того подвергшиеся суровому испытанию, после битвы в Дольном очаге окончательно отошли для него на второй план. Поглощённый жаждой мести, Артас в одиночку отправился в Стратхольм, не желая дожидаться, пока Утер подготовит своих людей к маршу.

Джайна не знала, что она должна делать, но чувствовала, что нельзя оставлять принца одного. Она поспешила к Стратхольму, и вскоре настигла Артаса, который о чём-то разговаривал с человеком в плаще. Этого человека Джайна уже видела в Даларане, где Антонидас лишь рассмеялся над его зловещими предсказаниями и выставил вон. Теперь же загадочный пророк пытался убедить в своей правоте Артаса. Применив заклинание невидимости (маги это умеют), Джайна подслушала разговор, который, впрочем, быстро закончился. Несмотря на всё своё красноречие (которого не имелось), пророк так и не сумел договориться с Артасом, а потому вскоре убрался восвояси. И лишь после этого Джайна показалась на глаза принцу, плавно сведя происходящее к очередной постельной сцене, которая всё равно ни на что не повлияла. Впрочем, вскоре Джайне снова было суждено покинуть Артаса, но в этот раз навсегда. Перед самыми воротами Стратхольма, когда уже стало ясно, что вскоре горожане начнут превращаться в низкополигональное нечто, Артас вознамерился всех их перебить, чтобы не допустить распространения чумы. Как для Утера, так и для Джайны столь кардинальные меры были неприемлемы, однако и останавливать Артаса они не стали, ведь для этого пришлось бы сражаться с ним и верными ему людьми. А вот отличный вопрос «не лучше ли было отдубасить принца, нежели позволять ему убивать невиновных горожан?» мы, пожалуй, отложим в уголок и никогда не будем поднимать.

Джайна и отбытие в Калимдор

Итак, Джайна покинула Стратхольм и отправилась с докладом к Антонидасу, но её никак не отпускало чувство, что она должна вернуться и попытаться поговорить с Артасом. К сожалению, к тому моменту, как волшебница добралась до города, принца там уже не было, зато были горы трупов, разрушенные и горящие дома, а также огромное количество кошмарных сцен и вонищи, которыми обычно сопровождается резня. Там, среди задымлённых улиц уже потускневшей жемчужины северного Лордерона, Джайну отыскал Медив, скрывавшийся под видом загадочного пророка. Он сообщил волшебнице всё то, что уже рассказывал королю Теренасу, Антонидасу и принцу Артасу, а потом сразу же куда-то исчез, оставив Джайну обдумывать сказанное. С Артасом Джайна уже ничего не могла поделать – он был далеко, в Нордсколе, но и взять на себя ответственность за судьбы сотен и тысяч людей она не могла. Пребывая в полном отчаянье, Джайна отправилась за советом к единственному человеку, который мог выслушать её и помочь собраться с духом – к своему учителю, Антонидасу.

Когда Джайна побеседовала с Антонидасом, он рассказал ей, что уже всерьёз обдумывал слова пророка, когда пытался прикинуть все возможные варианты развития событий. Архимаг считал, что нападение нежити на Даларан не просто весьма вероятно – оно неизбежно. Покинуть город Антонидас не мог – слишком многое нужно было подготовить для того, чтобы в грядущих событиях уцелело как можно больше магов. И уж точно нельзя было просто так оставлять многочисленные артефакты, собранные в Даларане поколениями чародеев, на поживу мертвякам. А вот Джайна Праудмур очень даже могла покинуть Даларан – её там ничего не держало, и кто, как не самая одарённая молодая волшебница была способна уберечь мирных жителей Восточных королевств от полного истребления? Слова Антонидаса были не лишены здравого смысла, однако Джайна не сразу решилась принять на себя такую ответственность. Она терзалась сомнениями, но не только – Джайна чувствовала, что ещё есть возможность спасти Артаса от него самого. Увы, но времени на сомнения у волшебницы уже не оставалось – вскоре она попрощалась со своим наставником и покинула Даларан. Немногие согласились покинуть родные края – Джайна пользовалась в народе определённым уважением, однако до всенародной любви к королевскому роду Лордерона ей было далеко. Тем не менее, экспедиция в Калимдор оказалась не безнадёжной, и Джайне всё-таки удалось снарядить достаточно кораблей, которые вскоре покинули Лордерон и отправились в неизведанные западные земли по ту сторону Водоворота.

Джайна и битва на горе Хиджал

Под началом Джайны Праудмур собралась крайне разношёрстная компания – были и дворфы с гномами, и высшие эльфы, и люди из самых разных королевств, включая Кул-Тирас. К сожалению, западный материк встретил переселенцев очень недружелюбно – засушливые земли центрального Калимдора были наводнены племенами кентавров и свинобразов, которые не только не годились в пищу, но вдобавок имели дурную привычку бросаться на любое существо, имевшее неосторожность попасться им на глаза. Запасов, привезённых переселенцами с собой, хватало на всех, однако необходимо было найти источник ресурсов в Калимдоре, чем и занялась Джайна в первую очередь. Она исследовала окрестности с помощью нескольких полезных заклинаний и вскоре обнаружила потоки мощной магии, исходившие из пещер под Когтистыми горами. Рассчитывая найти там хоть что-нибудь полезное, Джайна повела своих людей на запад, ещё не подозревая о том, что их там ожидает. И точно так же, как испанскую инквизицию, орков никто не ждал – сделав своим главным оружием неожиданность, они напали на лагеря переселенцев, и многих перебили, прежде чем встретили достойное сопротивление. Несмотря на хаотичность орочьих нападений, Джайна поняла, что они также стремятся попасть в пещеры, а потому вознамерилась опередить их. Взяв с собой двух бойцов, лекаря и танка, Джайна спустилась в подземелья.

Под землёй леди Праудмур столкнулась с очередной неожиданностью – тот самый пророк, слова которого привели её в Калимдор, не только зачем-то забрался в пещеры, но и предлагал ей заключить союз с вождём орков, ибо грядёт великое зло. Ни Джайне, ни вождю орков Траллу такое предложение не понравилось, однако пророк уже доказал, что слов на ветер не бросает, поэтому союз-таки был заключён. Вскоре обе стороны прекратили боевые действия и начали подготовку к битве с демонами, однако оставались ещё ночные эльфы, которые не понимали, что вообще происходит, но для верности начали стрелять по незнакомцам из кустов. К несчастью, сначала эльфы столкнулись с армией Громмаша Адского крика, которого Тралл отправил в северные леса заготавливать древесину. Громмаш, само собой, тут же атаковал эльфов, которые сильно мешали ему заниматься своими делами, однако вскоре стало ясно, что эльфов куда больше, чем могло показаться сначала. Пытаясь не погубить всех своих воинов и не погибнуть сам, Громмаш выпил воды из загадочного лесного источника, который обнаружили тролли. Видимо, прошлый опыт с подозрительными жидкостями Громмаша ничему не научил, вот и на сей раз он получил невообразимую силу, которая позволила ему победить эльфов и даже уничтожить смертное тело Кенария, но цена за это оказалась слишком высока. Адский крик вновь стал плясать под дудку демонов, ведь в источнике содержалась кровь Маннорота (именно из-за неё орки сейчас такие зелёные).

Медив рассказа Траллу и Джайне, какая судьба постигла Адского крика, и вскоре бывшие враги уже вместе сражались в Ясеневом лесу с орками скверны и демонами. Ценой больших потерь союзникам удалось пробиться к одержимому Громмашу и пленить его, после чего шаманы и маги вместе очистили орка от скверны. Поняв, что он натворил, Громмаш испытал невообразимый стыд, однако поборол его, чтобы сразиться с Манноротом – он как раз зачем-то засел в каньоне в неподалёку. Громмаш и Тралл вместе вышли на бой с демоном, и вскоре Маннорот отправился возрождаться в Круговерть пустоты, однако перед этим он успел смертельно ранить Адского крика. В честь жертвы Громмаша орки назвали место, в котором произошла битва с Манноротом, Грядой гибели демона, а позже возвели там мемориал. Как бы то ни было, вторжение Пылающего легиона всё ещё продолжалось – демоны теснили ночных эльфов, однако продлилось это недолго. Успешно создав союз Джайны и Тралла, Медив не собирался останавливаться на достигнутом, и вскоре сумел убедить Тиранду и Малфуриона, эльфийских лидеров, объединиться с людьми и орками для защиты горы Хиджал, к которой уже двигалось войско нежити и демонов под предводительством Архимонда. Легендарная битва на горе Хиджал вполне могла бы закончиться победой Легиона, однако продуманная стратегия отступления, в которой не последнюю роль сыграли порталы Джайны, помогла избавиться от Архимонда - после этого оставалось только перебить остатки его ошеломлённой армии. Вместе с изгнанием Архимонда из Азерота закончилось и вторжение Пылающего легиона, что позволило Джайне и её переселенцам заняться, наконец, обустройством нового дома в Калимдоре.

Джайна и дорого купленный мир

После окончания Третьей войны уцелевшие поселенцы, возглавляемые Джайной Праудмур решили обосноваться на побережье. Они выстроили небольшой портовый город, который получил название Терамор. Какое-то время всем казалось, что в дальнейшем, благодаря миру с Ордой, город непременно будет процветать, и однажды сможет потягаться в величии с Боралусом, столицей Кул-Тираса. Джайна поддерживала с вождём Траллом общение, и успела проникнуться к нему дружескими чувствами – Тралл оказался не только хорошим лидером, но и приятным собеседником, который разделял идеи леди Праудмур о необходимости мирного сосуществования. Увы, но Азерот всё-таки не то место, где можно безнаказанно дружить и процветать, а потому спустя какое-то время к берегам Дуротара причалил флот Дэлина Праудмура. Адмирал, олицетворяющий собой все надежды и чаяния култирассцев, явился в далёкие земли, чтобы спасти свою дочь от орочьей угрозы. Вот только угрозы-то никакой и не было. Джайна всеми силами старалась доказать это своему отцу, однако ветеран Второй войны, потерявший многих хороших людей и даже сына в боях с орками, никак не мог воспринимать этих самых орков как разумных, мыслящих существ.

Едва прибыв в Калимдор, адмирал Дэлин тут же составил план блокады Дуротара – кораблей для этого у него было более чем достаточно, а не пользоваться преимуществом на войне было бы просто глупо. И если бы не решительные действия Рексара, который сумел собрать союзников Орды вместе, то Оргриммар наверняка бы пал перед натиском Кул-Тираса – настолько умело и стремительно происходило вторжение. Джайна никак не могла повлиять на решения своего отца, однако в те времена она всё ещё не разочаровалась в идее мира между старыми врагами. Именно по этой причине, когда Рексар пробрался в Терамор, она не только помогла ему сбежать, но и пообещала не вмешиваться, когда Орда перейдёт в наступление. На тот момент Джайне казалось, что мир с Ордой стоит любых жертв, даже если эта жертва – родной отец. Вскоре армия Тралла, состоящая не только из орков и троллей, но также из тауренов и огров, начала штурм Терамора. Адмирал Праудмур не ожидал, что Орда настолько быстро попытается контратаковать, и уж конечно, он не мог даже в мыслях допустить, что родная дочь останется в стороне. Джайна, однако, действительно не стала вмешиваться в битву, как и обещала Рексару – штурм города завершился вместе со смертью Дэлина, и после этого армия Тралла сразу же отступила к Оргриммару. Култирассцы, уцелевшие в том сражении, вернулись на родину с печальными вестями – адмирал, надежда всего Кул-Тираса, был убит, а его дочь тем временем не сделала ничего, чтобы спасти его. С тех самых пор жители Кул-Тираса возненавидели Джайну и называли её не иначе, как предательницей. И даже мир, который Джайна купила такой ужасной ценой, не был долог, однако о дальнейшей судьбе леди Праудмур и Терамора мы поговорим как-нибудь в другой раз.

P.S. Ссылки на источники картинок, как и всегда, лежат тут - https://vk.com/kotbaiunlair

P.P.S. Да, про Джайну я уже писал, но там же так мало и скомкано. Новый текст лично мне понравился куда больше.

Сильвана и возвращение в Кель’Талас

Как ни странно, Азерот для нежити куда более опасное место, чем для любого из живущих. Посудите сами – нежить никто не любит, на нежить охотится даже самый занюханный странствующий герой, а если какому-нибудь мертвяку совсем не повезёт, то он ещё и на куски развалится, оставаясь при этом в полном сознании (бывали случаи, знаете ли). Отчасти подобное отношение к нежити обусловлено тем, что большинство умертвий, будучи порождениями тьмы и скверны, бездумно стремятся уничтожить любое проявление света и жизни. На первый взгляд, всё честно – если зомби пытается загрызть вас, то вы имеете полное право отрубить ему голову. Но что, если зомби просто пытается вас обнять, узнав в вас старого знакомого? Большая часть разумных созданий Азерота предпочитает о таком не задумываться, что и порождает неприятие даже разумной нежити, вроде отрекшихся и, собственно, Сильваны. После того, как Сильвана провозгласила себя королевой-банши, она неоднократно пыталась наладить связи с остатками своего народа, которые ещё не покинули Кель’Талас, однако её попытки по указанным выше причинам долгое время ни к чему не приводили. Син’дорай (именно так себя назвали выжившие обитатели Кель’Таласа) отказывались признавать в Сильване свою защитницу – конечно, никаких карикатурных метаний камнями они не устраивали, но и доверять бывшему командиру следопытов не собирались.

Несмотря на строго негативное отношение со стороны соотечественников, Сильвана не спешила отчаиваться. Собственно, спешить ей после смерти вообще было незачем. Время от времени Сильвана совершала вылазки в леса Вечной песни, пытаясь, похоже, осознать своё новое бытие в качестве умертвия – раньше у неё времени на это было не так уж много. И вылазки эти были для Сильваны не только поводом для размышлений – они были отличной возможностью хоть как-то унять ненависть, прочно обосновавшуюся в душе королевы отрекшихся. Испытывая болезненное удовлетворение, Сильвана принесла многим слугам Плети вторую смерть – местные эльфы не возражали, а нежити в их разорённом королевстве хватало с избытком. И вот, во время одной из своих вылазок Сильвана наткнулась на кое-что странное – посреди погибшего леса паладин и два синих дракона в обликах эльфа и полуэльфа сражались со здоровенной гончей скверны. Демоны королеве-банши всегда нравились куда меньше, чем драконы и люди, а потому она помогла странной компании одолеть гончую.

Даже несмотря на запустение, царящее в Кель’Таласе, демоны явно выбивались из общей картины, и Сильвана сразу же подметила это – желая докопаться до истины, она пошла по следу скверны, и вскоре наткнулась на Дар’Кхана Дратира. Магистр-предатель восстал из мёртвых и явно намеревался сделать что-то нехорошее с человеческой девушкой, которая впоследствии оказалась воплощением магии Солнечного колодца (не спрашивайте, это долгая история, лучше сразу прочитайте комикс «Трилогия Солнечного колодца» за авторством Р. Кнаака и Чжэ Хван Кима). Сильвана не смогла совладать с магистром, однако его не-жизнь вскоре прервала сама девушка-колодец по имени Анвина. Королева-банши всей душой ненавидела Дар’Кхана, и его вторая гибель должна была обрадовать её, однако прилагающееся к этому событию поражение подпортило радость от свершившейся мести. Осознав, что в одиночку много не навоюешь, Сильвана решила прекратить свои одиночные вылазки и вернуться в Лордерон, где отрекшиеся уже вовсю обустраивали расположенные под городом катакомбы, названные Подгородом, для своих нужд.

Сильвана и союз с Ордой

Даже несмотря на то, что победа над войсками натрезимов позволила отрекшимся закрепиться в Тирисфальских лесах, у них было очень много врагов – от живых обитателей Хилсбрада и уцелевших даларанских магов до фанатиков Алого ордена и бродячих отрядов Плети. Погибать ещё раз мертвецы не хотели, и королева-банши полностью разделяла это стремление своих подданных. Рассчитывая сделать Подгород сильнее, Сильвана поручила начать обучение всех желающих военному ремеслу - так на свет появились Стражи смерти, обеспечивающие безопасность дорог и поселений во владениях отрекшихся. Увы, Стражи смерти даже сейчас весьма немногочисленны, а в те времена и новобранцев ждать было неоткуда – сами понимаете, плодиться нежить не умеет. Частично потери Подгорода в боях компенсировались с помощью близлежащих погостов, однако Сильвана понимала – чтобы обеспечить её народу будущее, этого было недостаточно. Надеясь хотя бы сократить потери среди отрекшихся, королева-банши создала орден Тёмных следопытов, во главе которого встал её верный друг и соратник – Натанос Маррис, после смерти предпочитающий именовать себя Гнилостнем. Также Сильвана учредила Королевское фармацевтическое общество – гильдию алхимиков и некромантов, которые занялись созданием чумы, способной уничтожить Плеть (и вообще всех, кто под руку подвернётся), а также поисками способа увеличить чисто отрекшихся. Эти же алхимики разработали тот самый состав, благодаря которому мёртвое тело Сильваны всё ещё функционирует и даже пристойно выглядит.

Увы, но все усилия Сильваны мало чего стоили, когда дело доходило до открытых столкновений с крупными отрядами Плети и Алого ордена. Многочисленные враги то и дело обнаруживались под самыми стенами Лордерона, а дикие воргены в Серебряном бору частенько утаскивали в заросли очередного отрекшегося, отнимая у него не-жизнь и возможность принести своему народу пользу. Очень быстро Сильвана пришла к выводу, Подгороду требуется союзник, который сможет предоставить как воинов, так и ресурсы. Рассчитывая наладить связи с внешним миром, Королева-банши послала гонцов в Штормград и Оргриммар. Из Штормграда отрекшиеся-гонцы так и не вернулись, а вот второй группе гонцов повезло куда больше – на просторах Калимдора им встретились таурены. Попадись им орочий патруль, союза с Ордой могло и не быть, но повстречался им верховный друид Хамуул Рунический тотем – именно он представил отрекшихся ныне покойному Кэрну Кровавое копыто и убедил его в том, что даже проклятая нежить заслуживает сострадания, а союз с ними может быть полезен Орде. Согласившись с доводами друида, Кэрн устроил встречу отрекшихся и Тралла, который тогда ещё был вождём. Тралл поначалу сомневался, стоит ли доверять нежити, однако выгода от союза с Подгородом была очевидна – до этого у Орды не было возможности закрепиться в Восточных королевствах, и в случае новой войны с Альянсом это могло привести к катастрофическим последствиям. Взвесив все за и против, Тралл всё же согласился принять отрекшихся в состав Орды, и тем самым открыл для свободной нежити Азерота множество новых возможностей. В дальнейшем отрекшиеся смогли нарастить военное и политическое влияние в Восточных королевствах, да и в целом они стали более самостоятельной нацией, чем прежде. Именно в это благополучное для Подгорода время популярность набрал Тыквовин – праздник, ставший для отрекшихся символом их независимости и свободы.

Сильвана и пробуждение Короля-Лича

Заручившись помощью Орды, отрекшиеся смогли, наконец, потеснить своих врагов. Силы Алого ордена были вынуждены отступить к своему монастырю и окопаться там, а Плеть, чьи основные силы были сосредоточены в Чумных землях, обычно находились по ту сторону бастиона отрекшихся в Тирисфальских лесах. Сильвана, вероятно, испытывала гордость, наблюдая за успехами отрекшихся (вероятно, потому что даже если она и испытывала гордость, то никому об этом не сказала), однако не забыла она и о своей старой клятве оберегать Кель’Талас от внутренних и внешних врагов. Возможно, что именно эта клятва долгое время не давала Сильване превратиться в кровожадное чудовище, каким рискует стать любое умертвие как в Азероте, так и за его пределами. Так вот, помня о своей клятве, Сильвана время от времени направляла в Луносвет предложения помощи, однако ответили син’дорай не сразу. Лишь после того, как нехватка припасов стала совсем уж очевидной, Лор’Темар Терон, правящий лорд Кель’Таласа и бывший соратник Сильваны, согласился впустить в эльфийские земли отрекшихся и заключить с Ордой долгосрочный союз. Обеим сторонам этот союз оказался выгоден, однако син’дорай до сих пор держатся особняком от других членов Орды, кроме, разве что, ночнорождённых. Причины такой отстранённости видны невооружённым глазом – многие уроженцы Кель’Таласа уже много лет сражаются на стороне Альянса, а враждовать со своими знакомыми и родственниками, пусть и дальними, нравится далеко не всем.

В эти не такие уж и далёкие времена Сильвана ещё не потеряла надежду на то, что эльфы Кель’Таласа примут её такой, какая она есть – да, она была мертва, но всё же не распространяла токсичные газы, словно какое-нибудь поганище. Налаживание отношений с соотечественниками Сильване, впрочем, пришлось отложить, ведь в Нордсколе пробудился Король-Лич. Как только Артас открыл глаза, королева-банши почувствовала это. Она сразу же поняла, что гости из ледяных пустошей не заставят себя ждать, а потому поспешила в Оргриммар, чтобы предупредить союзников. Узнав о готовящемся вторжении, Гаррош Адский крик, которого Тралл зачем-то принёс из Запределья, заявил, что Орда должна атаковать первой. Когда же Тралл не согласился, Гаррош даже вызвал его на дуэль. Так бы и закончилась его история, однако дракон-нежить, красноречиво нависший над Оргриммаром, всем своим видом намекал на то, что междоусобицу можно устроить и в другой раз. Атака Плети не нанесла серьёзного урона Оргриммару, но многих вдохновила встать на защиту родных земель. В результате экспедиция в северные земли была собрана в кратчайшие сроки, и Сильвана оказалась на шаг ближе к своей мести. На время она даже забыла о Кель’Таласе – прежде всего её интересовало, каким пыткам можно подвергнуть Артаса Менетила.

Син’дорай, не так уж давно присоединившиеся к Орде, вовсе не горели желанием участвовать в нордскольской кампании – Плеть могла в любой момент атаковать Луносвет со стороны Чумных земель, и разделять свои немногочисленные войска Лор’Темар не планировал. У Сильваны, однако, были иные планы на сыновей и дочерей Луносвета – она пригрозила, что выведет своих отрекшихся из Кель’Таласа и прекратит поставки припасов, и лишь тогда эльфы крови присоединились к экспедиции в Нордскол. Как вы помните, после смерти Сильвана стала более жёсткой, и выражалось это как раз в том, что вставать у неё на пути было довольно рискованно даже для союзников. Так или иначе, но цель была достигнута, а чувства син’дорай Сильвану больше не тревожили – они и без того не спешили ей доверять. Впрочем, Сильвана всё ещё лелеяла надежду на то, что хотя бы родная сестра, Вериса, поймёт её. Вериса же тем временем вовсе не горела желанием налаживать с сестрой отношения - Сильвана пугала её, но совсем не из-за того, что была мертва. Прежде всего, Верису беспокоили жестокие и расчётливые действия Сильваны в качестве предводителя отрекшихся. Этот конфликт ещё проявит себя в будущем, а пока что давайте вернёмся к самой Сильване, чьи войска как раз успели высадиться на побережье Ревущего фьорда и начали продвижение вглубь материка.

Сильвана и падение Короля-Лича

Нордскольская кампания стала для отрекшихся первым серьёзным испытанием в качестве членов Орды, и они, можно сказать, не ударили в грязь лицом. По крайней мере, не сразу. С момента начала кампании отрекшиеся проделали в Нордсколе половину всей работы, заложив несколько крепостей, благодаря которым Орда сумела достичь Врат гнева – они же Ангратар. Именно там произошло одно из решающих сражений всей кампании. Войско Орды в бой повёл Дранош Саурфанг, сын знаменитого воеводы Варока Саурфанга. Объединив усилия с армией Альянса под предводительством Болвара Фордрагона, Дранош потеснил Плеть, и в какой-то момент все решили, что победа близка. Когда же в битву вступил Артас, на поле боя обрушились бочки с чумной слизью, которую разрабатывали алхимики Сильваны. Оказалось, что аптекарь Гнилесс всё это время был себе на уме, и решил разыграть свой главный козырь. Ни Плети, ни Орде с Альянсом этот козырь не пришёлся по душе – тысячи солдат и офицеров, включая Драноша и Болвара, стали жертвами чумы отрекшихся. Тем временем в Подгороде активизировался Вариматрас – решив под шумок захватить город, натрезим вынудил Орду переключить внимание на себя, что поставило успех нордсколькой кампании под вопрос. Тралл лично явился к Подгороду вместе с крупным отрядом кор’кронских гвардейцев, и вскоре вотчина отрекшихся была им возвращена. Вот только отношения отрекшихся со всей остальной Ордой после этой истории стремительно покатились друиду под хвост – Тралл больше не мог доверять своим союзникам в Подгороде, и даже оставил там крупный отряд кор’кронцев на случай нового восстания.

Сильване оставалось лишь самой отправиться в Нордскол и доказать, что союзники всё ещё могут доверять отрекшимся, к тому же она хотела сама покончить с Артасом. Увы, но удача твёрдо решила не улыбаться королеве-банши, и даже в решающем сражении на вершине Цитадели Ледяной короны, в котором был побеждён Артас, Сильвана не участвовала. Так или иначе, но месть Сильваны свершилась – не понимая, для чего дальше существовать, королева-банши решила, что самое время броситься с вершины Цитадели Артаса и покончить со своим проклятием. И как только она прыгнула, показались валь’киры, освобождённые от власти Короля-Лича – они подхватили Сильвану и водрузили её на твёрдую поверхность. Валь’киры сообщили ей, что хотят найти своё место в мире, как это сделали отрекшиеся, и только Сильвана может им помочь. Для убедительности валь’киры даже показали ей несколько жутких видений, где отрекшиеся погибают, став орудием войны нового вождя Орды Гарроша. И в этот момент Сильвана вспомнила, что именно отрекшиеся, страдающие от того же проклятия, что и она сама, стали для неё новой семьёй, тогда как син’дорай от неё отвернулись. Королева-банши решила, что отрекшиеся заслуживают лучшей участи, и судьба их сейчас находится в её руках. А если живые не захотят примириться с существованием нежити в этом мире, то их всегда можно убить и самих сделать нежитью – тогда-то все предрассудки и улетучатся.

Сильвана и возвышение отрекшихся

После завершения нордскольской кампании отрекшиеся получили отличную возможность заняться укреплением собственных позиций. Валь’киры, которые теперь служили Сильване, обеспечили постоянный приток новобранцев, и потери Подгорода в ледяных пустошах Нордскола быстро компенсировались. Не желая останавливаться на достигнутом, Сильвана развернула наступление на владения Альянса, и вскоре оттеснила живых обитателей Хилсбрада к нагорью Арати. Вместе с этим она уничтожила Южнобережье с помощью новой разновидности чумной слизи, а также подчистую вырезала население небольшой дворфийской крепости Дун Гарок. Амбиции Сильваны ничуть не уступали амбициям вождя Гарроша, и вскоре объединённые силы Подгорода и Оргриммара вторглись в Гилнеас, воспользовавшись разрушениями, которые принёс с собой катаклизм. Сильвана рассчитывала, что Орда сможет быстро занять ослабленный Гилнеас, однако местные жители оказались на удивление стойкими, когда дело дошло до защиты родной земли. В конце концов Сильвана приказала обстрелять город, где король Седогрив уже собирал силы для контратаки, чумными бочками. Этот шаг вынудил гилнеасцев покинуть укреплённые позиции, и в завязавшейся битве королева-банши, метя в Генна, застрелила его единственного сына, Лиама. Несмотря на кипящую в сердце ярость, король Седогрив возглавил колонну беженцев и покинул Гилнеас, надеясь спасти хотя бы часть своих людей. Сильвана, однако, хотела убить всех жителей Гилнеаса до единого – она приказала преследовать беженцев, однако вовремя подоспевший флот ночных эльфов вырвал добычу прямо из рук королевы-банши. Несмотря на то, что отрекшиеся не достигли всех поставленных целей, они значительно расширили свои владения. Методы, использованные Сильваной, не понравились даже воинственному Гаррошу, но королеву отрекшихся чужое мнение интересовало в самую последнюю очередь.

Сильвана и падение Адского крика

Вместе с началом вторжения в Гилнеас начало нарастать и напряжение между отрекшимися и Ордой в лице вождя. Гарроша не устраивали не только бочки с чумой и валь’киры, но и сама идея того, что нежити будет становиться больше – всё это слишком живо напоминало ему методы Короля-Лича. Впрочем, Гарроша вообще много чего не устраивало, и не только в отрекшихся, но он прекрасно понимал, что Орда может побеждать, только пока народы, входящие в её состав, работают сообща. Но даже если в самом начале своего правления Гаррош с уважением относился ко всем своим союзникам, со временем гордыня взяла над ним верх – вождь начал видеть в нациях Орды лишь вечно чем-то недовольную толпу, с которой даже незачем обсуждать политику и военную стратегию. Привело всё это к тому, что когда Гаррош сообщил о своём намерении уничтожить Терамор, даже Сильвана не оценила его начинаний. И нет, жертвы среди мирного населения королеву-банши не заботили, однако уничтожение Терамора поставило бы под угрозу владения отрекшихся и син’дорай, лежащие в относительной близости от территорий Альянса. Сильвана надеялась, что Лор’Темар поддержит её, однако правящий лорд Кель’Таласа предпочёл молчание. И молчал он вовсе не потому, что был не согласен с позицией Сильваны – ему просто не хотелось лишний раз с ней связываться.

После уничтожения Терамора, против которого не был только сам Гаррош, многие в Орде заговорили о смещении вождя. И все знают, во что это вылилось – в осаду Оргриммара, завершившуюся пленением Гарроша и его доставкой на суд в Пандарию. Новым вождём Орды был выбран Вол’Джин, и Сильване это совсем не понравилось – она считала, что Вол’Джин слишком осторожен и неспособен на жёсткие решения, какие принимал Гаррош. Суд над бывшим вождём Сильване также пришёлся не по душе – её бы устроила куда более рациональная и быстрая казнь, но её мнения предпочли не спрашивать. Суд тем временем выдался долгий – все по очереди рассказывали, какой же Гаррош негодяй, а тем временем Вериса, сестра Сильваны, задумала убить бывшего вождя Орды. Мотив её был крайне прост – именно из-за действий Гарроша погиб её муж и отец её детей, верховный маг Ронин. Вериса связалась с Сильваной, и обе Ветрокрылые успешно спланировали убийство, однако в последний момент Вериса решила пойти на попятную. Она даже написала сестре письмо с извинениями, но это не помешало Сильване почувствовать себя преданной – она-то думала, что сестра не станет отворачиваться от неё, как это сделали син’дорай. Сильвана уже мечтала о том, как убьёт Верису и пробудит её в качестве банши, чтобы вместе с ней править Подгородом, но мечта её была разбита. Именно в это время Сильвана утратила последнюю надежду на то, что живые когда-нибудь смогут примириться с существованием нежити в Азероте.

Сильвана и Пылающий легион

После того, как Гаррош благополучно сбежал из-под стражи и начал собирать армию вторжения в альтернативном Дреноре, в Подгороде наступило затишье – герои обычной Орды сражались с Железной Ордой в ином мире, но Сильвана полагала, что самые жестокие сражения ждут Азерот в будущем. И опасения Сильваны вскоре подтвердились – Пылающий легион, воспользовавшись подвернувшимся под руку альтернативным Гул’Даном, явился в Азерот. Как и Вариан Ринн, вождь Вол’Джин хотел положить конец вторжению демонов ещё до его начала, а потому привёл войско на Расколотый берег, где объединённые силы Орды и Альянса дали Легиону первый бой. Поначалу казалось, что штурм Расколотого берега идёт по плану – демоны были многочисленны, однако уступали защитникам Азерота в открытом бою. Но долго такое положение дел сохраняться не могло – поток свежих сил Легиона из гробницы Саргераса не прекращался, тогда как защитники Азерота гибли один за другим. Постепенно демоны начали теснить противостоящие им армии Альянса и Орды, но отступать никто не спешил. Сражение вышло жарким и кровопролитным – обе стороны несли жестокие потери, однако демонов было гораздо больше, и вскоре даже самые могучие герои дрогнули. Именно тогда и пал Вол’Джин, смертельно раненый отравленным скверной копьём. За неимением лучшей кандидатуры, Сильвана взяла руководство остатками армии на себя. Она отвела войска Орды с позиций, откуда они должны были прикрывать армию Вариана, и тем самым сохранила множество жизней, однако Альянс при этом потерял и своего короля, и многих своих воинов. Штурм Расколотого берега провалился, и далеко не всем удалось уцелеть в тот день. После битвы Вол’Джин, несмотря на знаменитую троллью регенерацию, явно намеревался испустить дух, и перед смертью он назвал новым вождём Сильвану – якобы это решение прошептали ему Лоа. Возможно, Лоа действительно что-то нашептали умирающему троллю, однако, что более вероятно, за этим шёпотом стоит Сильвана. Подтверждения этой версии, конечно же, нет, однако королева-банши имела все возможности повлиять на решение Вол’Джина – шептать кому-нибудь прямо в голову она научилась ещё до вторжения в Гилнеас. А глядя на то, как сейчас Сильвана использует Орду в своих целях, эта версия представляется наиболее обоснованной.

Итак, Азерот проиграл битву, но не войну – демоны встречали отпор повсюду, и рассчитывать на быструю победу они уже не могли. Сильвана же тем временем не забывала и о своей главной цели, которая лишь отчасти была связана с вторжением Легиона. Королева-банши хотела одолеть демонов, но при этом остаться с многочисленным и боеспособным войском. Для воплощения в жизнь такого амбициозного плана ей было необходимо гораздо больше отрекшихся, а без целой армии валь’кир добиться этого было невозможно. И так как валь’кир в Азероте в целом не так уж много, королева-банши обратила свой взор на Штормхейм – там обнаружилось предостаточно валь’кир, находящихся на службе у хранителя Одина. Чтобы обойти это досадное недоразумение и подчинить валь’кир своей воле, Сильвана вооружилась волшебным фонарём, который она выторговала у заклятого врага Одина – Хелии. С помощью этого фонаря Сильвана намеревалась поработить волю Эйир, предводительницы валь’кир Одина, вот только довести дело до конца ей не позволил Генн Седогрив, оказавшийся в нужное время в нужном месте. Седогрив разбил фонарь, тем самым лишив королеву-банши возможности наплодить столько нежити, сколько ей захочется. Поступок Седогрива сильно ударил по детально продуманному плану Сильваны, однако не разрушил его – в её распоряжении всё ещё оставалась вся Орда, пусть и не такая верная, как отрекшиеся.

Сильвана и никаких спойлеров

И вот на этом месте можно уже закругляться – дальше идут спойлеры из ещё не вышедшей книги «Перед бурей» и нового дополнения, и мне не хотелось бы их вот так вываливать. Да, про сожжение Тельдрассила и штурм Лордерона уже все знают, однако даже в этих коротких историях полно деталей, которые можно будет сложить в общую картину только после того, как станет известно, по какому пути будет идти развитие персонажа Сильваны в дальнейшем. А пока это не известно, хотелось бы самую малость порассуждать на тему того, что Сильвана – это «серый» и неоднозначный персонаж. На мой взгляд, Сильвана является чистой воды злодеем, причём хорошо прописанным, со своей историей становления и далеко идущими замыслами. И своей «отрицательности» Сильвана даже никогда не скрывала – чтобы в этом убедиться, достаточно создать в игре персонажа-отрекшегося и внимательно читать все квесты от Тирисфальских лесов до предгорий Хилсбрада. Да и сами подумайте – обстреливать Южнобережье чумными бочонками, вторгаться в Гилнеас и всерьёз размышлять над тем, убить сестёр или нет «серый» персонаж не станет. Но тот факт, что Сильвана была и остаётся злодеем, не делает хуже ни её, ни сюжет, в котором она участвует. Да и Гаррошем 2.0 Сильвана вряд ли станет – Гаррош сам же настроил против себя Орду, тогда как Сильвана, даже используя Орду в своих зловещих планах, всерьёз задумывается о её будущем. Злодеев в Азероте сейчас вообще маловато, зато нейтральных и неоднозначных персонажей уже девать некуда.

P.S. Ссылки на источники картинок вы сможете найти вот тут - https://vk.com/kotbaiunlair . Там же можно похвалить меня, потыкать в опрос или попросту повозмущаться, если вы не согласны с чем-то, что я написал. Только чур без оскорблений.

Если вы хотя бы отдалённо знакомы со вселенной Warcraft, то вам наверняка известно, кто такая Сильвана Ветрокрылая. Да и сложно не знать одного из самых ярких персонажей Азерота, у которого есть и богатая предыстория, и наличие важной роли в новейших событиях, и определённая доля харизмы, и даже приятный внешний вид. И пусть даже Сильвана – это весьма неоднозначный персонаж, вождём Орды она стала при крайне странных обстоятельствах, а её презентабельная внешность сохраняется исключительно благодаря хитрому бальзамировочному составу. Сильвана – это, без сомнения, весьма примечательная личность. Но известна ли вам вся её история? Если нет, то можно ведь и статью прочитать, правда? А если известна, то всё равно можно прочитать статью – вдруг вам это понравится?

Ранние годы Сильваны

Равно как и многие другие кель’дорай Восточных королевств, родилась Сильвана в лесах Вечной песни. В те времена леса эти были гораздо более живописны – никаких вам усыпанных костями холмов, и оврагов, набитых гниющими трупами. И даже несмотря на угрозу со стороны побеждённых, но всё ещё многочисленных троллей амани, леса Вечной песни отлично подходили для взращивания потомства (конечно, если сравнивать с утлой лодчонкой, бороздящей просторы Сокрытого моря), чем и пользовались почти все способные на это эльфы. Одним из детей тех радостных времён и была Сильвана, но родилась она не одна, а с двумя сёстрами – Аллерией и Верисой. Позже к ним присоединился их младший брат по имени Лират, и хотелось бы мне сказать, что жили они счастливо до скончания веков, но увы – Азерот всё-таки весьма опасное место для любого ребёнка, даже если это ребёнок дракона. Повзрослели юные Ветрокрылые успешно, однако жизнь их постоянно подвергалась опасности – армия Луносвета никак не могла окончательно избавиться от аманийских троллей, и тролли пользовались этим, время от времени набегая на деревни и караваны ненавистных кель’дорай. Взаимная ненависть амани и кель’дорай взращивалась веками, и один из плодов этой ненависти должен был достаться поколению Сильваны.

Сильвана и вторжение Орды

Начало Второй войны ознаменовалось для Кель’Таласа… да, в принципе, ничем. Несмотря на древний союз с государствами людей, король Анастериан Солнечный скиталец решил, что люди справятся с надвигающейся Ордой сами, поэтому вместо нормального подкрепления отправил им шиш на постном масле, если, конечно, так можно назвать горстку лучников. Аллерия Ветрокрылая сочла решение своего короля неразумным – она собрала отряд опытных следопытов Луносвета и вместе с ними отправилась в Лордерон. Тем временем Орда не сидела на месте, а очень даже резво продвигалась в сторону Кель’Таласа – тем самым вождь Оргрим рассчитывал объединить силы со своими новыми союзниками, троллями амани, а потом вместе с ними устранить угрозу в виде эльфийского королевства на севере. Оргрим не знал, что Кель’Талас не собирается поддерживать Лордеронский альянс, а кель’дорай не знали, что к ним с тыла подбирается крупная и враждебно настроенная армия. Но кель’дорай о таких вещах уже давно не переживали, ведь от крупного вторжения их должен был защитить бан’дориэль – магический барьер, существующий благодаря нескольким рунным камням, установленным на границах королевства. Обнаружив наличие барьера и рунных камней, орки быстро сообразили, что камни эти вообще-то можно и сковырнуть – и как только они это сделали, вторжение в Кель’Талас началось.

Для Сильваны вторжение Орды стало такой же неожиданностью, как и для других эльфов, которые не успели погибнуть от орочьего топора. Древние рощи горели, и явно благодаря чьим-то усилиям, однако свидетелей неизвестный противник не оставлял. Сильвана, будучи командиром следопытов Луносвета, организовала вылазку в родные леса, внезапно ставшие ещё более опасными, чем прежде. Во время вылазки она наткнулась на своих сестёр и аманийских троллей, которые их преследовали. Тролли, само собой, были устранены, а сёстры рассказали Сильване, что Кель’Талас атакован той самой Ордой, которую король Анастериан не принял во внимание. Со стороны Лордерона уже приближались войска Альянса под предводительством паладина Туралиона, однако Орда вместе с аманийскими троллями уже вовсю бесновалась в эльфийских лесах. Под руководством Сильваны, следопыты Луносвета наносили быстрые удары по вражеским отрядам, однако ни их мастерства, ни усилий королевской армии было недостаточно – мобильные отряды орков и троллей атаковали всюду, куда могли добраться, а некоторые даже пробирались вглубь эльфийских земель, устраивая там настоящий хаос. В стычке с одним из таких отрядов погиб Лират, и это стало для Сильваны крупным потрясением – поглощённая жаждой мести, она начала охотиться на орков и троллей, и продолжала делать это даже после того, как армия Туралиона заставила Орду покинуть Кель’Талас. Увы, но сколько бы Сильвана ни убивала врагов, боль от потери младшего брата не утихала, и со временем её сердце ожесточилось.

Сильвана после Второй войны

После окончания Второй войны Сильвана была одной из тех кель’дорай, которые были искренне благодарны Альянсу за помощь во время вторжения Орды. Она прекрасно понимала, что без вмешательства южного соседа Кель’Талас уже лежал бы в руинах. Даже более того – Сильвана полагала, что люди вполне могут жить вместе с эльфами и заниматься традиционно эльфийским ремеслом, что было немыслимо для высших кругов Луносвета. Когда же Сильвана взяла в ученики человека по имени Натанос Маррис, знать пришла в ужас – принц Кель’Тас даже направил письмо с требованием отобрать у Натаноса лук и выставить его вон. Сильвану такой вариант совершенно не устраивал, и она решила, что Маррис останется её учеником, даже если король лично явится его выгонять. В течение следующих лет Натанос доказал, что Сильвана была абсолютно права – человек оказался куда лучшим следопытом, чем большинство кель’дорай. Маррис стал первым и единственным человеком, который сумел стать командиром следопытов Луносвета, и даже сейчас он является ближайшим соратником Сильваны. Увы, но даже его мастерства оказалось недостаточно, когда годами позже в эльфийское королевство явилась Плеть.

В течение нескольких лет после победы Альянса во Второй войне, Кель’Талас оставался в его составе, но такое положение дел совершенно не устраивало короля Анастериана – как член Альянса, подвластное ему королевство обязано было выплачивать определённые суммы на содержание резерваций для побеждённых орков. Конечно, золота в казне Луносвета хватало не только на изысканные вина и кружевные подушки в промышленных количествах, но и на резервации, однако платить за что-то бесполезное не хочется никому. Как только эта мысль обосновалась в голове Анастериана, он немедленно вывел Кель’Талас из состава Альянса без объяснения причин. Этот весьма странный политический ход привёл к тому, что кель’дорай лишились военной поддержки Лордерона и были вынуждены справляться с аманийскими троллями своими силами, как в старые, но не очень добрые времена. Отношения между эльфийским королевством и южными соседями год от года портились, и в итоге Кель’Талас оказался не готов к новому вторжению – королю Анастериану показалось, что слухи об армии мертвецов, захватившей Лордерон - это просто слухи. Когда же гниющее войско самозваного короля Артаса Менетила вступило на земли Кель’Таласа, было уже поздно – без поддержки союзников у армии Луносвета попросту не хватало сил для того, чтобы дать отпор Плети.

Сильвана и падение Кель’Таласа

По приказу Анастериана Сильвана лично занялась организацией обороны Кель’Таласа. Для подготовки к наступлению Плети Сильвана воспользовалась тактикой, которой владела лучше всего – её следопыты увели большую часть мирного населения под защиту стен Луносвета, а потом небольшими группами засели в лесу. Увы, но тактика, которая работала против троллей, оказалась практически бесполезной против нежити – многочисленные быстрые атаки следопытов не могли измотать того, кто попросту не уставал. Вскоре Сильвана с ужасом осознала, что следопыты не в состоянии остановить продвижение войска Плети, а избранного мертвеца с изрядным запасом эстуса под рукой не оказалось. Следопытам Сильваны пришлось отступать до самого Луносвета, и надежда у них оставалась лишь на тамошних чародеев, которые в теории должны были стать последней линией обороны Кель’Таласа. Для самой Сильваны вторжение Плети закончилось именно близ Луносвета – желая выиграть время для защитников города, она лично возглавила атаку на военный лагерь Плети, и там же погибла, пронзённая Ледяной скорбью. Её душа, равно как и души других убитых Артасом существ, была поглощена проклятым клинком, однако на этом история Сильваны, конечно же, не заканчивается. Артас хотел, чтобы командир следопытов, которая мешала ему достичь цели так долго, познала настоящее страдание. И он знал, что для этого нужно сделать.

Покончив с Сильваной, Артас пробудил её душу в виде банши, однако уничтожать её личность он не стал. Став банши, Сильвана осознавала, кто она такая, и где находится, но была вынуждена беспрекословно подчиняться приказам своего убийцы. Даже когда Артас заставил Сильвану смотреть, как её тело бросают в жерло труповозки, забрызганной кровью и внутренностями кель’дорай, она могла только подчиниться. Но всё это было лишь малой толикой того, что Артас приготовил для Сильваны - возобновив наступление своей армии на Луносвет, он приказал эльфийке убивать жителей Кель’Таласа, которых при жизни она всем сердцем стремилась защитить. Не в силах противиться воле Артаса, Сильвана стала свидетелем того, как нежить разоряет Луносвет, как Артас сковывает льдом море, чтобы привести своё войско на остров Кель’Данас, и как он убивает в неравном бою короля Анастериана, расколов на части Фело’мелорн, фамильный клинок Солнечных скитальцев. Сама суть Сильваны наполнилась отчаянием и ненавистью к своему мучителю – всё, ради чего она жила, было уничтожено, и даже когда опальный принц осквернил Солнечный колодец, из которого кель’дорай веками черпали силу, он не даровал Сильване покой. Артас продолжал держать искорёженную душу эльфийки подле себя, упиваясь её агонией. Единственным утешением для Сильваны стала смерть Дар’Кхана Дратира – одного из магистров Луносвета, который помог воинству мертвецов миновать бан’дориэль и вступить под сень лесов Вечной песни. Артас не церемонился с предателем – поняв, что толку от Дар’Кхана больше никакого, он пронзил магистра Ледяной скорбью и оставил его истекать кровью прямо у Солнечного колодца.

Сильвана и рождение отрекшихся

Вдоволь наигравшись с Сильваной, Артас оставил её в Лордероне в качестве тактика при Кел’Тузаде. Даже будучи мёртвой, Сильвана оставалась опытным командиром, и было бы глупо не использовать её таланты в деле. Кел’Тузад пристально следил за своей новой помощницей – даже при жизни он мало кому доверял, а уж доверять банши, которая сохранила свой разум, не стал бы даже вурдалак. Тем временем за самим Кел’Тузадом тоже кое-кто следил – трое повелителей ужаса, даже не подозревающих о том, что творится в это самое время на просторах Калимдора, продолжали выполнять приказ своего господина. Вариматрас, Бальназар и Детерок были далеко не самыми преданными и могущественными слугами Саргераса, что позволяло гораздо более хитрому Кел’Тузаду водить их за нос достаточно долго, чтобы Артас успел добраться до другого континента и лично понаблюдать за поражением Архимонда. Вернувшись в Лордерон, Артас объявил удивлённым повелителям ужаса, что Архимонд был изгнан из Азерота, и вскоре его судьбу разделят и его более мелкие слуги. Повелители ужаса не стали спорить с тем, кто в данный момент был сильнее их, а потому предпочли дружно спастись бегством. Будучи весьма хладнокровными и расчётливыми созданиями, натрезимы тут же приступили к разработке плана по возвращению Лордерона в свои лапы. Вскоре они пришли к выводу, что Сильвана может помочь им, но лишь после того, как вырвется из-под контроля.

Тщательно продумав свой план, заключавшийся во внезапном набегании на Артаса, натрезимы принялись выжидать, и не прогадали – благодаря многоступенчатым замыслам Кил’Джедена воля Короля-Лича начала слабеть, что позволило некоторым мертвецам обрести что-то вроде свободы. Натрезимы немедленно связались с Сильваной, и она быстро согласилась поддержать их, но при этом в её планы не входила банальная смена хозяина. Сильвана рассчитывала расправиться с Артасом наиболее жестоким способом, а потом спрятаться где-нибудь в укромном месте или, быть может, попробовать вернуться на родину и стать защитницей того, что осталось от Кель’Таласа. Но сначала, конечно, требовалось устранить Менетила, который сидел в разрушенной столице и слабел вместе с Королём-Личом. Вскоре на Лордерон набежала нежить натрезимов – основная часть этой нежити была просто сборищем безмозглых упырей, но были среди них и те, кто больше не слышал в голове голос Короля-Лича, подобно Сильване. Нападение, спланированное повелителями ужаса, заставило Артаса сняться с места – он спешно отбыл в сторону реки, где его уже поджидал корабль, идущий в Нордскол. Сильвана к этому времени уже успела найти своё гниющее тело и вселиться в него – в любой момент от её старой оболочки могло отвалиться что-нибудь важное, но руки и пальцы были целы, так что она снова могла стрелять. Понимая, что натрезимы, мягко говоря, не специалисты в засадах, Сильвана устроила засаду сама – как только Артас попытался погрузиться на корабль, из-за деревьев вылетела стрела и угодила ему прямо в колено. Тут бы и закончилась его дорога приключений, однако вовремя прибывший Кел’Тузад вырвал своего будущего владыку из лап преждевременной кончины.

Сильвана не могла сразу же последовать за ненавистным Артасом, ведь на тот момент у неё было слишком мало союзников и слишком много врагов, живых и не очень. Натрезимы и вовсе потребовали от неё покорности – они считали, что горстка банши, находящихся в распоряжении Сильваны, никак не помешает их планам, и потому бездумно выдвинули ультиматум. Сильвана же вскоре утёрла натрезимам носы, превратив свою горстку банши в армию огров, гноллов и мурлоков, следовавших за своими одержимыми вождями. Первым под удар попал Вариматрас, который совершенно не ожидал, что на него из леса набежит такая огромная прорва местного отребья. Погибать Вариматрас не пожелал (он бы всего лишь очутился в Круговерти пустоты, но, видимо, опасался наказания за свою неудачу), а потому попросил у Сильваны пощады. Сильвана же решила, что иметь под рукой личного натрезима – это отличная идея, и до некоторых пор всё именно так и было. Следующей целью Сильваны стал Детерок – он подчинил разум маршала Гаритоса и отправил его людей укреплять позиции на подступах к столице. Для опытного следопыта Детерок стал лёгкой целью – Сильвана пробралась мимо воинов Гаритоса и расправилась с удивлённым натрезимом. После этого оставался лишь Бальназар, засевший на руинах Лордерона – руины города были отличным укрытием, и повелитель ужаса мог обороняться там сколько угодно. У Сильваны, однако, уже имелся план – вместо того, чтобы просто вселиться в Гаритоса, она договорилась с ним. Гаритос, искренне полагая, что синюшная эльфийка со светящимися глазами после победы над общим врагом просто оставит ему город и уйдёт, объединил свои войска с малочисленными, но эффективными отрядами мертвяков Сильваны.

Согласно плану, Гаритос и Сильвана должны были атаковать позиции Бальназара с двух сторон, и для этого будущая королева-банши собрала столько свободной от воли Короля-Лича нежити, сколько смогла. По большей части это были простые люди, которые совершенно не представляли, что им делать со своей не-жизнью. Сильвана же дала им цель и надежду на какое-никакое, но будущее. Некоторые сошли с ума и убежали в лес, другие присоединились к Сильване, и далеко не все из них умели сражаться. Тем не менее, даже фермер с вилами на что-то способен, особенно если этот фермер – нежить. Штурм Лордерона завершился жестокой битвой против нежити и демонов, которых в бой вёл лично Бальназар. После победы Сильвана приказала Вариматрасу убить Бальназара, и тот с некоторой неохотой сделал это. Впрочем, расслабляться было рано, ведь маршал потребовал от своих мёртвых союзников сдержать обещание и покинуть город. Вместо города Гаритос получил стрелу прямо в лицо, а с оставшимися людьми маршала разделалась нежить Сильваны. Именно там, среди развалин и павших в битве Сильвана провозгласила независимость Лордерона, который стал королевством мёртвых. Свободные от голоса Короля-Лича мертвецы, последовавшие за Сильваной, назвались отрекшимися – отныне они были свободны, и никому бы не позволили вновь себя поработить. Сама же Сильвана почувствовала, что судьба всех этих проклятых Плетью созданий находится в её руках, и она уже не могла относиться к ним как к расходному материалу. Отрекшиеся стали новой семьёй для Сильваны, но о том, что же ждёт их в дальнейшем, мы поговорим в другой раз.

P.S. Если вы задаётесь вопросом, для чего я вернулся к Сильване, хотя уже писал про неё, то вот что я вам отвечу - в прошлый раз я написал мало, неинтересно и вообще так себе. Теперь же результат нравится мне больше. И вам, я надеюсь, тоже.

P.P.S. А ещё есть вот такая группа - https://vk.com/kotbaiunlair . Там можно найти ссылки на источники картинок из поста и всякое такое.

P.P.P.S. Шутки в стиле "вкратце, часть 1, лол" складывать вон в тот уголочек.

Будучи последней королевой калдорай и первой королевой наг Азерота, Азшара являет собой наглядный пример афоризма «Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно». Хоть калдорай и любили свою королеву, это не помешало ей делать всё, что взбредёт в голову – порождать классовую вражду среди эльфов, заключать сделки с осквернёнными титанами, вызывающе-безвкусно одеваться… Впрочем, за всё это Азшара расплатилась сполна, превратившись в склизкое порождение Древних богов. Итак, давайте же проследим путь этой неоднозначной эльфийской королевы от всеми любимого лидера до ужасной морской ведьмы.

Азшара и восхождение на трон

Сейчас уже неизвестно, почему именно ночные эльфы решили, что им обязательно нужен абсолютный монарх, но что случилось, то случилось. Сначала ночные эльфы были тёмными троллями, которые внезапно обнаружили Источник Вечности, потом они стали, собственно, ночными эльфами, а потом те из них, кто жил у самых берегов Источника, решили, что они лучше остальных и принялись совершать злостное классовое расслоение. Позже из числа самых привилегированных эльфов выделилась одна особа, которую при молчаливом согласии масс нарекли королевой и усадили на самый роскошный трон, который смогли найти. Таким вот нехитрым способом Азшара и стала править народом калдорай. Калдорай по какой-то причине были совершенно не против подобного положения дел - напротив, они были этому очень рады, и сразу же начали обожать свою королеву самыми разнообразными способами, подогревая её и без того раздутое самолюбие.

Азшара, стоит заметить, с самого начала прекрасно подходила на роль королевы эльфов – от рождения у неё были глаза золотистого цвета, что среди калдорай считается признаком величия и хорошего тона. Помимо золотистых глаз, Азшара также выделялась среди сверстников невероятным талантом к постижению тайной магии, а ведь именно тайная магия стала катализатором для развития эльфийской цивилизации Азерота. Конечно же, не стоит забывать и о предельно глубоких вырезах на платьях Азшары, которые всегда вдохновляли эльфийский народ на подвиги в самых разных областях. Впрочем, даже несмотря на свои выдающиеся, скажем так, таланты, Азшара не смогла бы стать королевой сама, без помощи своих друзей и почитателей (а если быть точнее, то лизоблюдов). Каждый из них был весьма богат и влиятелен, и каждый был заинтересован в коронации Азшары. И дело тут вовсе не в том, что эти знатные эльфы хотели, чтобы ими кто-то правил – они всего лишь хотели отгородиться от простых эльфов большой и удобной личностью. Сама Азшара прекрасно это понимала, однако пока в её распоряжении была вся магия мира, и все её желания удовлетворялись в мгновение ока, она позволяла знати пользоваться собой сколько угодно.

Азшара и расцвет эльфийской цивилизации

Правила Азшара так, будто ей довелось стать королевой не в государстве ночных эльфов, а в Великобритании – все её уважали и любили, приглашали на интересные события, однако большую часть времени она просто сидела в своём дворце и не принимала никаких важных решений. И цивилизация калдорай прекрасно справлялась с этой ситуацией – она просто развивалась сама по себе. Светлых умов среди эльфов того времени хватало с избытком, а потому и сверкающие города возводились, и культура была на подъёме, и даже могущественные тролли зандалари не осмеливались затевать войну с империей калдорай. Азшара тем временем занималась исключительно полезными для эльфийского общества делами – баловалась с магией и развлекалась как могла. Именно при Азшаре высокорожденные, они же кель’дорай, впервые появились как класс – раньше их, видимо, называли «везучими паршивцами» и «врагами пролетариата». Азшара же сделала их особой кастой, которая без всякой меры пользовалась продуктами народного труда в своих целях, считая такое положение дел единственно верным. Восхищённые своей королевой, высокорожденные переименовали эльфийскую столицу в Зин-Азшари, что пришлось Азшаре по душе. Простые эльфы тем временем искренне любили королеву (бес её знает, за что – наверное, за те самые выдающиеся таланты), и даже не представляли, что она вытворяет вместе со своими придворными за стенами дворца.

А вытворяла Азшара многое. Пользуясь беспрепятственным доступом к Источнику Вечности, королева и её приближённые буквально купались в потоках тайной магии, совершенно не задумываясь о последствиях. Заклинания безудержным потоком изливались в Азерот, подпитываясь энергией Источника и безрассудством кель’дорай. Постепенно воды Источника поняли - настало время наглядно показать эльфам, что в их королевстве что-то прогнило. Они начали темнеть, пока не потемнели окончательно. Потемневший Источник, вероятно, навевал мысли о гнилой капусте и тщетности бытия, однако высокорожденных это не смутило – они продолжали исследовать глубины магии, пока их заклинания не добрались до Круговерти Пустоты. Там эльфов и заметил Саргерас, который как раз был занят тем, что выискивал подходящие для разрушения миры. Воля падшего титана оказалась слишком сильной, и лучшие эльфийские чародеи один за другим стали считать Саргераса божеством, которое непременно нужно доставить в Азерот как можно скорее. Особо отличился на этом поприще Ксавий – именно он сообщил Азшаре о существовании Саргераса, положив таким образом начало событиям, ныне известным как Война Древних.

Азшара и Война Древних

Почерневший Источник вечности, в теории, должен был вызвать некоторые подозрения у жителей Зин-Азшари, однако непререкаемый авторитет Азшары и могущество её слуг могли заткнуть рот любому, кто осмеливался задавать вопросы. К тому же большую часть времени королева всё ещё проводила в своём дворце, куда не было доступа простым эльфам и даже большинству высокорожденных. Вероятно, их бы сильно удивило наличие во дворце демонов, которые пачками лезли в Азерот при активной поддержке со стороны двора Азшары. И чем больше этих демонов появлялось в Азероте, тем больше росло нетерпение королевы – до этого момента она получала абсолютно всё, чего желала, причём быстро, а теперь какая-то там могущественная иномировая сущность заставляла её ждать. Надеясь ускорить тот момент, когда Саргерас наделит её безграничной властью, Азшара приказала накрыть Источник Вечности барьером, который отрезал от магии множество ночных эльфов – видимо, королева подумала, что они слишком много этой самой магии кушают, а на демонов уже не остаётся. Обыватели Зин-Азшари тут же отправились во дворец, рассчитывая получить разъяснения, и вот тут-то всё началось. Ворота дворца распахнулись, и в город хлынули демоны, убивая всех эльфов без разбора. Улицы Зин-Азшари потемнели от эльфийской крови, и слуги падшего титана останавливаться на этом не планировали.

Эльфы, которым удалось уцелеть во время резни в Зин-Азшари, отправились за помощью в крепость Чёрной ладьи, где обитал лорд Кур’талос Гребень ворона. Именно Кур’талос возглавил первую попытку ночных эльфов выдворить демонов из Азерота – попытка эта привела к убийству Ксавия, однако успеха в войне с демонами не принесла. Сам Кур’талос вскоре был убит Варо’теном, которого Азшара поставила на замену погибшему Ксавию, и на этом с первой попыткой организовать сопротивление было покончено. Оставшись без предводителя, войска ночных эльфов быстро рассеялись, а демоны возобновили наступление, вселяя в сердца бессмертных калдорай настоящий ужас. Азшара тем временем была полностью поглощена предвкушением обещанного Саргерасом величия – она совсем забросила государственные дела и занималась лишь вопросами, связанными с переправкой демонов в Азерот. Более мелкие дела, вроде подавления восстания, Азшара доверила своим советникам – она считала, что бунтует только чернь, тогда как все высокорожденные без исключения поддерживают свою королеву. Каково же было её удивление, когда ей доложили, что Фарондис, правитель Азсуны, замыслил измену. Ему почему-то пришлись не по душе новые друзья королевы, которые с остервенением вырезали население эльфийской империи, и за это ему полагалась страшная кара. Азшара направила могущественное заклинание в приливный камень Голганнета, с помощью которого Фарондис собирался уничтожить Источник Вечности. Будучи удивительным средоточием силы титана, камень не вынес такого варварского обращения с собой и взорвался, накрыв волной губительной магии обитателей Азсуны. Фарондис и все его подданные обратились в бесплотные тени, Азшара же восторжествовала, и при этом ей даже не потребовалось покидать дворец.

Азшара и Великий раскол

Несмотря на подавляющее военное превосходство демонов и кель’дорай, ночные эльфы всё ещё планировали жить дальше, и вовсе не на куске разрушенной планеты, как это делают обитатели Запределья. Впрочем, калдорай нуждались в харизматичном лидере, и таковым стал Джерод Песнь теней. Джерод решил отказаться от методов Кур’талоса, который в бою использовал только эльфийские войска. В итоге восстание против власти Азшары вылилось в полномасштабную войну за судьбу всей планеты: с одной стороны были демоны и большая часть кель’дорай, а с другой – ночные эльфы, фурболги, таурены, земельники и даже луговые собачки, которые в те стародавние времена ещё могли постоять за себя и свои сжатые текстуры. Союз защитников Азерота уже вполне мог потягаться с демонами в численности и мощи, к тому же слуги Саргераса и обезумевшей Азшары считали своё превосходство бесспорным, и вследствие этого совершали множество тактических ошибок. Понимая, что с каждой секундой демонов прибывает всё больше, Джерод рискнул и повёл свою пёструю армию на штурм Зин-Азшари. Сама Азшара и её чародеи были полностью поглощены открытием портала для Саргераса, что позволило Малфуриону призвать бурю, скрывшую наступление союзников от слуг Легиона.

Увы, бесконечные полчища Легиона потому и называются бесконечными, что их, скажем так, довольно много. Поднатужившись, Азшара смогла увеличить приток демонов, и после этого противостоящие ей защитники Азерота дрогнули – они уже не могли убивать столько же демонов, сколько их появлялось из порталов. Надежда оставалась лишь на стремительный рывок к Источнику Вечности, и рывок этот удался – Малфурион (а кто же ещё?) сумел нарушить течение магии в Источнике, которое и без того усилиями Азшары было весьма шатким. Нестабильный портал в Круговерть Пустоты сразу же захлопнулся, и магия Источника, не находя другого выхода из сложившейся ситуации, ринулась туда, откуда её взяли. В этот самый момент единый Калимдор раскололся на кусочки, а кусочки эти бросились врассыпную, подчиняясь безжалостным законам азеротской физики. Находившаяся в эпицентре всего этого безобразия королева Азшара, недолго думая, ринулась в бушующие морские волны вместе со своим прекрасным дворцом и армией лизоблюдов. Тысячелетиями обитатели Азерота считали, что Азшара в тот самый день и погибла, однако она всего лишь превратилась в нагу и засела на дне морском, выжидая своего часа.

Рождение королевы наг

Очутившись в воде, Азшара не растерялась и решила не погибать раньше времени. Да, у неё были все шансы умереть от утопления, но Азшара всегда была особенной, вот и на сей раз произошло кое-то необычное – она услышала голос, который обещал ей спасение, и королева охотно последовала за этим голосом. Вполне вероятно, что могущественная королева-чародейка заинтересовала Н’Зота, самого осторожного и скрытного из Древних богов Азерота, и как раз Н’Зот даровал Азшаре и её слугам новую жизнь. Ноги королевы превратились в щупальца, кожа покрылась слизью, на боках выросла ещё пара конечностей, а потом примерно то же произошло и с другими утонувшими кель’дорай – все они стали нагами. Как следует выспавшись, наги выстроили под водой город и нарекли его Назжатаром. Азшара, как ей и полагается, стала королевой переродившихся ночных эльфов, и с тех пор они являются союзниками Н’зота. Ну, то есть его слугами, но им об этом знать не обязательно. В пользу этой весьма вероятной теории говорит тот факт, что во время событий Катаклизма наги сражались на стороне Древних богов – если помните, они как раз пытались осквернить Нептулона, хозяина водной стихии и водных же элементалей. А если также учесть, что помимо Нептулона (и Хелии, но с ней уже кое-кто разобрался – да, я намекаю на тебя, уважаемый товарищ рейдер) в морях Азерота есть только одна настолько же могущественная сила, то всё становится довольно очевидно. Так служит ли гордая королева Азшара Н’Зоту? Скорее всего, служит. А если нет, и в морских глубинах кроется что-то иное, то в ближайшем будущем мы наверняка об этом узнаем, ведь Азшара уже тянет свои длинные склизкие щупальца к Кул-Тирасу.

P.S. Ссылки на картинки из поста лежат вот тут - https://vk.com/kotbaiunlair .

Загадочный народ араккоа, остатки которого вынуждены ютиться в глухом уголке Шаттрата, являются прямыми потомками древней цивилизации апекситов, некогда властвовавшей в небесах Дренора. Апекситы повелевали силами света и тьмы, создавали удивительные устройства при помощи магических кристаллов, а также считали все прочие народы жалкими дикарями. Именно высокомерие, которое древние араккоа унаследовали от своей богини Рухмар, и стало причиной падения их цивилизации, однако перед этим они многого достигли. Давайте же вновь углубимся в историю, и поищем там что-нибудь интересное.

Крылатые боги Дренора

Начинается история араккоа и их древней цивилизации не сразу. Не могли же они, в самом деле, зародиться в первичном бульоне и эволюционировать во что-то разумное – вполне очевидно, что они были созданы высшими силами. Роль же этих высших сил было суждено сыграть птице по имени Рухмар, которая как-то раз наполнилась силами света и пламени, и благодаря этому обрела божественную силу. Кроме Рухмар, подобную же силу получили и два других существа – крылатый змей по имени Сете, который мог повелевать силами тьмы, а также ворон по имени Анзу, который просто был очень хитрым и самостоятельно научился тайной магии. В те далёкие времена никаких пиков Арака не существовало – была лишь одна невероятно высокая гора под названием Арак, и вокруг неё на многие мили простирались густые джунгли. Все три крылатых божества, обитавшие в окрестностях Арака, совершенно не интересовались друг другом – огненная птица Рухмар парила высоко в небе, наслаждаясь собственным великолепием, а Сете и Анзу были полностью поглощены выживанием – своим собственным и своих сородичей. И только Анзу при этом думал о том, как можно облегчить своей стае жизнь. Он понимал, что сами по себе его вороны так и будут вынуждены вечно бороться за существование с дикими обитателями джунглей.

Однажды, поразмыслив как следует, Анзу обратился к Рухмар и Сете – он предложил им объединиться и вместе дать отпор врагам крылатых созданий. Для одного существа, пусть и наделённого божественной мощью, эта задача была невыполнима, однако втроём Рухмар, Сете и Анзу сумели сделать гору Арак и её окрестности безопасными для каждого, кто имел пару приличных крыльев. Почуяв, что в Араке можно угнездиться, туда сразу же ринулись птицы со всего Дренора. Были среди этих птиц и калири, которые понравились Рухмар из-за яркого оперения – с их помощью она украсила вершину Арака апекситовыми кристаллами, и вскоре сверкание привлекло ещё больше крылатых существ в окрестности горы. Анзу и Сете тем временем наслаждались спокойствием у подножья Арака – гнёзда грозных воронов в джунглях и норы крылатых змеев в недрах горы больше никто не разорял, и все были довольны. Все, кроме Сете. Пока крылатый змей, снедаемый завистью, прозябал в своей пыльной норе, высоко в небесах гордо парила Рухмар, и её пламенное оперение переливалось на солнце всеми оттенками красного и жёлтого. Сете не мог и мечтать о том, чтобы взлететь так же высоко, как огненная птица, однако он мог её убить – мысль об убийстве Рухмар не давала Сете покоя, и однажды он решил воплотить эту мысль в реальность.

Проклятие Сете и рождение араккоа

Надеясь найти в Анзу союзника, Сете посвятил его в свои замыслы – крылатый змей думал, что ворон, как и он сам, тоже завидует величию Рухмар, а потому согласится её убить. Анзу не стал убеждать Сете в обратном, однако и Рухмар он убивать не собирался. Дело в том, что Анзу любил Рухмар, но тайком – он считал, что величественная огненная птица не захочет даже взглянуть на него, поэтому и чувства свои ворон скрывал. Узнав о том, что замышляет Сете, Анзу поспешил предупредить об этом Рухмар, и вместе они устроили ловушку для крылатого змея. Вскоре Сете напал, полагая, что Анзу поддержит его, но вышло иначе. Рухмар внезапно обрушила на Сете яростное пламя, которое обратило крылья змея в прах. Не в силах взлететь, Сете рухнул на землю, и тогда на него набросился Анзу. Ворон выклевал глаза змея, но тот не спешил умирать. Извиваясь в агонии, Сете обрушил на Арак и всех его обитателей страшное проклятие, и лишь тогда испустил дух. Проклятая кровь змея потоком хлынула на землю, образуя зловонные гниющие озёра. Кровь эта могла бы распространиться по всему Араку и превратить его в безжизненную пустыню, однако Анзу решил пожертвовать собой ради будущего всех крылатых созданий – он поглотил плоть Сете, и таким образом запер проклятие крылатого змея внутри себя. Проклятие изменило облик Анзу – его крылья иссохли, а тело ослабло. Опасаясь, что Рухмар увидит его таким, Анзу скрылся в лесах и никогда больше не показывался ей на глаза.

Рухмар тем временем была поражена отважным поступком Анзу – она пыталась найти его, но тщетно. В конце концов, беспокоясь о безопасности своих калири, Рухмар покинула Арак и отправилась в Горгронд, где были расположены достаточно высокие горы, на которых можно было устроить новые гнёзда. Именно там, в Горгронде, Рухмар и создала первых араккоа – она выбрала самых смышлёных калири и наделила их своей красотой и благородством, а также мудростью и храбростью Анзу. Рухмар надеялась, что со временем араккоа станут величественным и могучим народом, который сможет без опаски вернуться в Арак. Увы, Рухмар потратила слишком много сил на создание араккоа. Огненная птица чувствовала, как жизнь понемногу покидает её – она решила, что обязательно научит своих детей всему, что знает сама, и сделает это прежде, чем покинет их. Рухмар рассказала араккоа об Араке, о вероломстве Сете, и о том, как Анзу пожертвовал собой, чтобы одолеть крылатого змея. Рухмар научила араккоа управлять силами света так же, как это умела делать она сама, и араккоа начали почитать её как богиню света и огня. Рухмар рассказала араккоа о мудрости Анзу, и араккоа начали почитать короля воронов как бога тайн и магии. Под бдительным взором Рухмар араккоа быстро развивались, и однажды огненная птица поняла, что может, наконец, оставить их наедине с суровым Дренором. Она в последний раз взмыла в воздух, чтобы указать араккоа путь в Арак, а потом сгорела дотла в лучах солнца.

Взлёт и падение апекситов

Гибель Рухмар араккоа восприняли как намёк на то, что они уже совсем взрослые, и теперь могут делать всё, что захотят. Первым делом, чтобы почтить память Рухмар, араккоа отправились в Арак, чтобы построить там свою цивилизацию. Они назвали себя апекситами, а потом принялись возводить грандиозные сооружения – бесчисленные ярусы города апекситов поднимались к самой вершине Арака, и на каждом из ярусов кипела жизнь. Араккоа изучили окрестности горы, и обнаружили низину, в которой был убит Сете – низина была наполнена тёмной энергией, и араккоа научились использовать её в своих целях. Так появились Анхар и Скалакс, две группы апекситов, которые посвятили себя изучению света и тьмы соответственно. Представители обеих этих групп почитались своим народом в равной степени, однако жили они раздельно – Анхар предпочитали жилые ярусы, расположенные на вершине горы, тогда как Скалакс занимали нижние ярусы, а иногда строили свои жилища прямо на земле, в джунглях. Считая себя самыми восхитительными существами на всём Дреноре (как вы помните, этим в своё время грешила Рухмар), апекситы совершенно не обращали внимание на жалкие растительные формы жизни, которые некогда занимали всю поверхность планеты. Тем временем разумные растения, пользуясь недальновидностью апекситов, медленно, но верно подбирались в Араку, ведомые древом по имени Гнарлгар.

Гнарлгар, который вёл на Арак армию из ботани и генезотавров, собирался уничтожить весь народ араккоа только из-за того, что практикуемая этими пернатыми созданиями магия показалась ему неестественной и опасной. Ради воплощения в жизнь своих замыслов Гнарлгар даже пробудил к жизни гигантское существо по имени Таала, которое, согласно легендам, было способно в одиночку уничтожить весь Арак. Долгое время апекситы даже не подозревали о том, что им грозит опасность – они начали догадываться об этом, только когда растения принялись в открытую нападать на разведчиков. Недосчитавшись целой кучи разведчиков, апекситы принялись спешно собирать собственную армию, чтобы дать растениям отпор. Вскоре верховные жрецы и маги апекситов отправили свою армию в бой, пытаясь убить Таала, пока он не начал двигаться в сторону Арака. И сделали они это, как вскоре выяснилось, зря – растения, что бы там ни думали о них араккоа, оказались не такими уж глупыми, и могли действовать очень слаженно. В попытках уничтожить Таала полегла половина армии апекситов, и уцелевшие араккоа не могли даже надеяться остановить продвижение врагов к Араку. Впрочем, у апекситов ещё оставался шанс дать растениям отпор, если бы они применили своё величайшее оружие, названное Дыханием Рухмар. С помощью хитрой системы кристаллов это оружие было способно создавать смертоносный луч света, выжигающий всё на своём пути. К сожалению, Дыхание Рухмар было очень сложно откалибровать, и араккоа просто не успевали сделать это вовремя. Чтобы выиграть своим собратьям время, тёмные маги из числа Скалакс совершили самоубийственную вылазку в тыл растительной армии – магия скрыла их от врагов, однако Гнарлгар был слишком чуток, и смог увидеть магов сквозь волшебную пелену. В завязавшейся битве все маги погибли, однако и Гнарлгар не уцелел – растения остались без своего предводителя, и это замедлило их продвижение.

Несмотря на невиданные доселе потери, апекситы были полностью уверены в Дыхании Рухмар, и когда на горизонте показался Таала, они активировали своё оружие. Луч нестерпимо жаркого света пронзил гиганта, и тот в считанные мгновения превратился в пепел. Успех вдохнул в араккоа свежие силы, и они принялись выжигать заросли, надвигающиеся на Арак со стороны Таладора – уцелевшие ботани и генезотавры немедленно обратились в бегство, но восстановить прежнюю численность и мощь они так и не смогли. Победа позволила апекситам закрепить свою власть в Дреноре, и никто больше не смел выступить против них. Никто, кроме них самих. Многие века обитали приверженцы Рухмар на вершине Арака, и постепенно они пришли к выводу, что приверженцы Анзу с нижних ярусов – это просто грязь под когтями, с которой даже незачем считаться. Они накапливали знания в апекситовых кристаллах, но никогда не делились ими со своими собратьями из джунглей, а те как раз считали, что знания, полученные одним араккоа, принадлежат и всем остальным. Узнав о том, что Анхар утаивают знания от народа, Скалакс попытались отобрать их силой и напали на приверженцев Рухмар, но солнечные жрецы оказались слишком могущественны. Отбив атаку тёмных магов, жрецы приступили к калибровке Дыхания Рухмар – они собирались выжечь джунгли вокруг горы, навсегда избавившись от соперников. Каждый приверженец Анзу понимал, что Скалакс ничего не могут противопоставить Дыханию, и надеяться они могли только на чудо. Чудо, стоит заметить, не заставило себя ждать – лидер Скалакс собрал группу самых умелых волшебников и вместе с ними прорвался к вершине Арака, где было расположено оружие. Собрав последние силы, чародеи смогли нарушить течение магии внутри кристаллов Дыхания, и в момент выстрела произошёл чудовищный выброс энергии, превративший Арак в пики Арака – выжженную пустыню, над которой возвышались, подобно обглоданным рёбрам, огромные каменные шипы. Как араккоа удалось уцелеть во время выброса – загадка, однако спустя какое-то время они вновь заселили свой многострадальный край. А вот цивилизации апекситов пришёл конец – их величественные храмы канули в Лету, и только вражда между приверженцами Рухмар и Анзу никуда не делась.

Последний король араккоа

С тех пор, как выброс энергии разрушил Арак, прошли века, и араккоа за это время сумели восстановить часть былого величия. До успехов утраченной цивилизации апекситов им было далеко, однако они установили контроль над всей территорией пиков Арака и даже основали несколько поселений в других частях Дренора. Огры и орки не заходили на территорию араккоа, опасаясь какого-то неизвестного проклятия и самих араккоа, которые имели дурную привычку нападать без предупреждения, да ещё и сверху. Но всё это относится лишь к приверженцам Рухмар, а вот потомки тёмных магов, потерпевших поражение много веков назад, не могли летать из-за поразившего их проклятия Сете – даже после катастрофы оно продолжало понемногу впитываться в почву, подбираясь к самым корням истерзанной земли. Каждый араккоа, который осмеливался явиться в Сетеккскую низину, залитую кровью древнего божества, изменялся навсегда – его крылья усыхали, а тело становилось дряблым и немощным, но такова была цена познания секретов тёмной магии. Приверженцы Рухмар ненавидели проклятых араккоа-изгоев, и при любой удобной возможности разоряли их небольшие лесные поселения. При этом число изгоев неуклонно росло, ведь приверженцы сбрасывали в Сетеккскую низину каждого, кто осмеливался перечить воле жрецов Рухмар. Даже короли не смели идти против воли жрецов, довольствуясь ролью символа власти без какого-либо практического применения.

Открыто выступить против жрецов осмелился лишь Терокк – он прославил своё имя, в одиночку вырезав передовой отряд саблеронов, вздумавших пойти войной на араккоа. После сокрушительной победы в войне против кошколюдей, араккоа так сильно воспрянули духом, что начали называть Терокка воплощением Рухмар. Терокк не стал сидеть сложа руки, наслаждаясь славой, и приступил к строительству Небесного пути – прекрасного города, который сиял в лучах солнца и вызывал у каждого араккоа мысли о возвращении былой славы времён империи апекситов. И пока слава Терокка росла, жрецы спешно пытались найти способ вернуть утраченное уважение своего народа. В конце концов они пришли к выводу, что лучше всего будет просто выбросить Терокка в Сетеккскую низину, а всем остальным сказать, что король-то был ненастоящий. Под покровом темноты жрецы пробрались в покои Терокка и уволокли его к низине. Не забыли они и о Литик – единственной дочери короля, которую он всем сердцем любил. Жрецы бросили Терокка и Литик в зловонные кровавые пруды, и проклятие Сете не заставило себя ждать. Безумие охватило Литик – не в силах выносить страдания изувеченной плоти и звенящие в голове голоса, она погибла. Терокк же смог выжить – поглощённый печалью и злобой, он бродил по лесам, пока не услышал голос, который звал его из темноты – то был Анзу, тысячелетиями скрывавшийся от всего мира. Анзу показал Терокку новый путь, и последний король араккоа объединил вокруг себя изгоев, чтобы вместе с ними познать секреты магии и тьмы, которым их учил Анзу. Терокк привёл свой проклятый народ в руины древней цивилизации апекситов и там возник Скеттис – город, ставший пристанищем для каждого изгнанного приверженцами Рухмар араккоа, которому удалось не сойти с ума и не погибнуть в проклятой низине.

Конец цивилизации араккоа

Долгие годы существовал Скеттис в тени Небесного пути – тьма скрывала его от недружелюбных глаз, и тьма же постепенно поглощала разум Терокка. Терокк становился всё более отстранённым, и порой на него накатывали вспышки неконтролируемого гнева. Однажды он даже напал на других изгоев, так что чародеям пришлось запереть его в мире теней, чтобы обезопасить Скеттис. Вскоре жертвами того же недуга, что и Терокк, стали другие араккоа – они больше не могли противиться голосам в своей голове, и один за другим отдавались во власть тьмы. Кто-то покидал Скеттис самостоятельно, а кого-то приходилось изгонять, и постепенно количество безумцев в лесах начало угрожать безопасности их собратьев. Со временем поддавшиеся тьме араккоа нашли себе лидера в лице Айкисса – будучи совершенно невменяем, этот араккоа провозгласил себя воплощением Терокка и многих увёл за собой в Сетеккскую низину. Именно там зародился культ забытого бога-змея Сете, который был почти полностью истреблён вскоре после того, как Тёмный портал в Запределье открылся в последний раз. Немногочисленные араккоа-изгои, оставшиеся в Скеттисе, продолжали бесцельно поклоняться Анзу. Анзу же так долго пробыл в мире теней, что не мог поговорить со своими почитателями без надлежащих ритуалов, утраченных вместе с изгнанием в мир теней Терокка. Отчаяние охватило некогда гордых араккоа, и ряды безумных служителей Сете продолжали пополняться.

Тем временем орочья Орда стремительно завоёвывала Дренор, и вторжение во владения араккоа было лишь вопросом времени. У араккоа Небесного пути имелась уменьшенная копия Дыхания Рухмар, и некоторое время это удерживало орков на расстоянии, однако вечно оставлять в тылу столь значительные силы вожди Орды не собирались. Каргат Острорук, вождь клана Изувеченной длани, возглавлявший армию вторжения в пики Арака, приложил всю свою хитрость, чтобы найти решение вставшей перед ним проблемы. Он выяснил, что где-то в лесах скрываются изгои, которые ненавидят приверженцев Рухмар, и решил воспользоваться ими. Лишённые мудрости Терокка, изгои согласились оказать помощь в штурме Небесного пути, но когда они выполнили свою задачу, и последний оплот приверженцев Рухмар пал, войска Каргата обратились против них. Всех араккоа, которые не успели скрыться в тенях, безжалостно истребили. Небесный путь был разрушен, а Скеттис, о котором знал Каргат, больше не мог служить убежищем для изгоев. Остатки араккоа рассеялись по всему Дренору, и никогда больше эта планета не видела нового рассвета их цивилизации.

Араккоа и расколотый мир

Многочисленные мелкие группы араккоа больше не интересовали орков, и это помогло им выжить в опустошённом Ордой Дреноре. О том, что среди араккоа не было и намёка на единство, не стоит даже упоминать – сетекки проводили свои зловещие ритуалы, изгои Скеттиса (то есть уже двойные изгои) бродили повсюду в поисках пристанища, а совершенно отчаявшиеся обитатели Скеттиса пытались вытащить Терокка из мира теней, надеясь непонятно на что. Больше всего повезло (если это можно так назвать) изгоям Скеттиса – они нашли убежище в руинах Шаттрата, где под присмотром наару по имени А’дал ютились другие беженцы из разных частей планеты. Именно там, в глухом уголке Шаттрата изгнанники Скеттиса встретили конец своего мира, когда он раскололся на части. Большая часть и без того немногочисленных араккоа погибла во время раскола. Те же, которым посчастливилось уцелеть, обнаружили себя на парящих в пустоте осколках – отныне они были их домом. Охваченные безумием, араккоа начали нападать на всех прочих обитателей расколотого мира, и это предопределило их будущее – когда Орда и Альянс отправили в Запределье экспедиции, с агрессивными араккоа не церемонились. Уцелеть в настоящий момент удалось лишь жалкой горстке изгнанников Скеттиса в Шаттрате, однако их слишком мало, чтобы возродить целый народ. Что бы там ни происходило в будущем, араккоа в нём места нет. Ну, разве что тем, которые находятся в альтернативном Дреноре – они вроде бы чувствуют себя хорошо.

P.S. Да, здесь повсюду скриншоты моего изготовления - они не соответствуют тексту, но хотя бы в тему. Годных артов с араккоа в нужном мне количестве обнаружить не удалось. А ещё вы можете зайти в группу - https://vk.com/kotbaiunlair . Зачем? Ну, просто так.