Azazello85

Как мы знаем завтра «Ливерпулю» предстоит самый сложный, а возможно и самый страшный, выезд за всю историю команды – игра с командой, представляющей столицу мирового расизма. Что ждет наших футболистов и болельщиков, в этом огромном сером городе вечной полярной зимы и расовой ненависти – я постарался разобраться на месте.
Незадолго до отъезда в город, последовательно носивший имена кровавого русского царя Петра I и гения коммунистических злодеяний Владимира Ленина, я обратился к моему доброму знакомому, сотруднику отдела Скотланд-Ярда по борьбе с расизмом – капитану Абдулле Ростиславу Джонсону с просьбой дать контакты настоящих ультра-правых фанатов «Зенита».
Полицейский посмотрел на меня взглядом, в котором читались упрек и жалость.
- Пит, ты сумасшедший! Ведь у тебя жена и двое детей…
- Абду, я это знаю, но у меня есть долг перед нашим городом и его жителями.
- Я знаю, Пит.
Капитан Джонсон развернулся к экрану компьютера, сделал несколько запросов в базы данных Скотланд-Ярда и Интерпола…
Через пару минут молчание прервалось сухим смешком:
- Ха! Пит, ты настоящий счастливчик. Сейчас в Милбанкском исправительном доме отбывает пожизненный срок за тройное убийство Потап Иванов, уроженец Санкт-Петербурга, ранее принадлежавший к ультра-правой фанатской группировке «Dybenko za Zenit» — я думаю, он сможет тебе помочь.
«Dybenko za Zenit» — от этих слов повеяло снегом, водкой и ГУЛАГом.
- Абду, я твой должник!
- Пит, не надо благодарностей. Запомни – Потап человек, если его, конечно можно так называть, после убийства трех пакистанских подростков, продавших ему кукурузную муку вместо героина, крайне жестокий, малообщительный, но ты можешь выйти с ним на контакт, если сделаешь ему пару небольших подарков, которые напомнят ему о родине. Я договорюсь с администрацией.
На следующий день я сидел в комнате для встреч с осужденными Милбанкского исправительного дома. Напротив меня сидел худощавый парень лет 30, наголо бритый, с жилистыми руками испещренными татуировками. На первый взгляд он не вызывал никакого опасения, такие же парни ходят и у нас на футбол, в пабы, в кино… Но я помнил, что он русский, что он расист, что он болеет за «Зенит» и что на его руках кровь трех ни в чем не повинных подростков, приехавших в Старую Добрую Англию с другого конца света с надеждой в сердце,и верой в лучшее завтра. Я передвинул в его сторону пластиковый пакет с брошюрой «Трупные пятна ожидовления», бутылкой дешевой русской водки, куском кисло-пахнущего черного хлеба и плавленым сырком в алюминиевой фольге – этим набором снабдил меня бармен Борис из клуба «Веселая матрешка». Ну, разумеется, кроме перевода известного бестселлера времен Третьего Рейха – я купил его на русском аналоге eBay.
Пока я пытался настроить себя на беседу, Потап заговорил на ломанном английском:
- Черный хлеб… Как давно я не видел черного хлеба. Вам, англичанам, никогда не понять, что такое черный хлеб, теплая водка, черная икра с плавленым сырком и русская борзая загоняющая негра. Никогда… Нет, это не потому что мы лучше, а вы хуже… Нет. Просто мы другие, мы принадлежим к разным расам, к разным мирам, вот в чем дело. Моя голова устроена по другому, чем ваша, вот и все. Мы стоим на более высокой ступени эволюции, чем вы и ничего обидного для вас — англичан, негров или пакистанцев в этом нет.
«Да, мы другие», — Потап прав. Я еще раз ужаснулся той судьбе которую приуготовил нам слепой жребий, направляемый рукой из штаб-квартиру УЕФА.
- Потап, мне известно, что вы были футбольным фанатом. Мне необходимы контакты ваших друзей оставшихся в Петербурге…
- Русские своих не сдают!, — воскликнул расист.
- Вы не поняли, я хочу сделать интервью с ними. Это будет предостережение для моих земляков, отправляющихся в Россию.
- Предостережение – это правильное слово. Это действительно то, в чем нуждаетесь вы, англичане. Мы не забыли Балаклаву!
Я не стал вмешиваться в спор с этим страшным существом .
- Записывай телефон — +7 812 322-223. Спросишь Алекса – тебя пошлют нахуй. Позвони еще раз – тебя еще раз пошлют нахуй. Позвони в третий раз и скажи по-русски «Я от Потапа» — тебе дадут адрес и время. Все.
Мне этого было достаточно. Оставив жестокого русского подонка наедине с бутылкой водки я уже мчался в аэропорт.

————————————-

Петербург встретил меня жестоким полярным морозом (-2 по Цельсию) и полным отсутствием темнокожих людей в аэропорту.
Было 5 часов утра по местному времени и я решил не откладывая дело в долгий ящик связаться с человеком, телефон которого мне дал Потап.
- Хэллоу! Это Алекс?
- Иди нахуй!, — ответил дребезжащий женский голос.
Второй звонок оказался не более содержательным, чем первый.
На третий раз, как и предупреждал Иван, мне повезло.
- Я от Потапа, — успел я проговорить русской скороговоркой, пока голос на том конце провода собирался послать меня нахуй еще раз, — Мне нужен Алекс.
На том конце трубки замолчали, потом женщина издала некоторое количество звуков, которые я мог бы зафиксировать в виде латинских букв, как: «vstavay pidorasina obossanaya zayebali zvonit v pyat utra huesosy blyad druzhki tvoi pidorasy sranye». Воистину, могуч и велик язык Толстого и Достоевского!
- Какого хуя?, — отозвалась трубка.
- Вы Алекс? Я от Потапа, — проговорил я русской скороговоркой.
- Хуясе! А ты откуда знаешь Потапа?
Мешая русские и английские слова я сказал, что мне дал его телефон Потап Иванов, отбывающий пожизненный срок за убийство в Англии, и что он рекомендовал его (Алекса), как футбольного фаната, который сможет рассказать о том, что ждет игроков и болельщиков «Ливерпуля» в России.
- Что ждет!? — Алекс перешел на скверный английский, — Ад и ГУЛАГ! Ха-ха-ха!
- Давайте встретимся, — предложил я.
Ответом мне были тишина и странное сопение.
- Я готов заплатит.
- Сколько, — неоджидано выпалил Алекс.
- 100 фунтов.
- Пошли своей бабушке на день рождения, свои сраные сто фунтов. Ладно, давай так – приезжай через час на Искровский проспект, спросишь у местных колдырей, где телефонная станция, рядом магаз, сиди на автобусной остановке, жди меня.
- А как я вас узнаю, Алекс?
- Не ссы, это я тебя узнаю.
Через час, добравшись от метро с названием «Dybenko” (стало понятно, по крайней мере, что означает первое слово в названии жестокой банды) до пункта назначения я огляделся по сторонам. Ободранные жилища русских, странное кубическое здание телефонной станции. Вдали виднелась небольшая ортодоксальная церковь (русские при всех их врожденных жестокости и расизме — крайне религиозны). Колокольня ее напоминала по странному совпадению классический минарет.
У остановки притормозил дорогой немецкий джип. Приоткрылась дверь, из нее показалась короткостриженая мужская голова, в черных очках.
- Эй, дуремар, это ты час назад звонил?
- Я…
- Садись в машину, я Алекс.
Я приучил себя уже ничему не удивляться, но от Алекса несло спиртным, как от польского докера на Рождества. С учетом того, что его похожая на легкий танк машина неслась со скоростью свыше 100 миль в час, не разбирая сигналы светофоров – мне стало по настоящему страшно.
- Куда мы едем? — решил я вступить в диалог примерно через пол-часа поездки.
- Не ссы, щасс увидишь.
И в самом деле, не прошло и 10 минут, как мы подъехали к двухэтажному бараку, грубо собранному из бетонных плит.
- Выходи. Посидим в моем ресторане.
Тут я обратил внимание, что наверху барака установлена неработающая неоновая вывеска. «Русский ресторан Медведь и Балалайка».
Ресторан представлял из себя комнату размером 4 на 5 метров, с четырьмя пластиковыми столиками и старыми грязными стулями. Из освящения была только одна неоновая лампа.
- Что будешь?
- На ваше усмотрение, — с трудом выдавил я из себя. Признаюсь честно – я был в Ираке, когда там народ свергал Хуссейна, я был на эфиопско-эритреской войне, я перескал с цыганским табором румынско-украинскую границу, но такого я не видел еще нигде…
- Хорошо. Эй, Ленок, — Алекс подозвал сонную девицу лет 20 с выбеленными волосами и обильным пирсингом по всему лицу. – Нам с гостем по бутылке «Столичной», мне пива, гостю кофе. И два набор суши.
- Суши?
- Да, суши, а что такого? Прекрасная закуска под водку. Русская национальная еда. Кстати, вы у себя в Англии знаете, что суши придумали именно в России, в семнадцатом веке, при дворе царя Алексея Михайловича?
- М-м-может быть…
- Ладно, не об этом. Спрашивай, чего хотел спросить.
Я попытался собраться с мыслями, хотя после бессонной ночи и пол-бутылки водки это было непросто.
- Скажите в чем смысл того, что вы не хотите, чтобы в вашей футбольной команде играли темнокожие футболисты?
- В смысле негры?
- Ну, да. Негры.
Поймите меня правильно читатели, я был вынужден.
- Потому что мы их ненавидим.
Алекс сделал характерный жест ребром ладони по горлу. На ладони отчетливо виднелось число «34». Я подготовился к встрече и знал, что под этим номером в «Зените» играет КРАЙНЕ-ПРАВЫЙ полузащитник Быстров. Впрочем, еще несколько лет назад в Петербурге под номером «88» доигрывал хорошо нам знакомый Мэт Кежман…
- А за что же вы их ненавидите?
Алекс расстегнул кожаную куртку, под которой были видны футболка с надписью «Dostoevskiy forever» и заткнутый в джинсы «Зиг-Зауэр», достал пачку «Мальборо», закурил…
- Долго объяснять. Мы просто выше их, вот и все.
Я вспомнил слова жестокого убийцы Потапа. Да, они действительно ВСЕ такие.
- Хорошо. А к чему готовится нашим футболистам и болельщикам? К аду и ГУЛАГУ? Многие ли из них вернутся на родину к своим семьям, хоть когда-нибудь?
- Да, не такие уж мы и страшные, — лицо Алекса исказило некое жуткое подобие улыбки. – Если вы будет себя хорошо вести – уедете к своим жена под юбку, ха-ха! Хотя неграм, само собою, не поздоровится. Но если ты замолвишь за них словечко, ха-ха, мы подумаем.
Я набрался смелости.
- А «мы» — это кто?
- МЫ! Русь (он использовал именно эту древнюю форму названия своей страны, — авт.), Зенит, Газпром! Я не последний человек в Газпроме, кстати. Отвечаю за безопасность бизнеса, ну ты понял.
Завершение в комментах.