Aezeltrit

- Солнышко, выйди пожалуйста в субботу на смену.
Старшая медсестра часто называла меня «солнышко», «зайчик», «ягодка». И часто просила поработать сверх. Чтож, солнышко выйдет.

- на пятом этаже в палате трое детей, там две медсестры, здесь в отделении двое детей нетяжелых, справишься одна?
*Отделение на одном этаже, на другом - одна палата, тоже закреплена за нами. Чистая и гнойная реанимация*

Да, конечно. Стаж у меня на тот момент был около года, у двух других медсестер в бригаде - месяц и три соответственно. Пусть там мучаются, я тут сама.

Прошлась, осмотрела детей. Все дышат сами, дел немного, маленькие, помыть смогу, да и по назначениям осталось по ерунде.

Поделав все дела, я неторопясь прогуливалась по коридору, поглядывая на пациентов. Вижу выскакивающую из ординаторской доктора, с огромными глазами: «ты тут одна?»
«Одна», - отвечаю.
«Собирай аппарат, готовь кровать, готовь активку, ребенка везут, 8 лет, два порванных легких, двусторонний пневмоторакс и пневмомедиастинум, сейчас еще медсестру к тебе спущу»
*воздух в плевральной полости поджимает легкие и не дает им дышать, воздух в средостении поджимает сердце. потенциальный уходящий*

Мои глаза лезут на лоб и куда-то выше лба, пока ноги несут меня в палату, в процедурку, обратно в палату. Монитор, ИВЛ, датчики, манжетка для давления, время поджимает, вязки на руки и ноги, набор для интубации, черт черт черт, активка. Систему активной аспирации (трехбаночная система подключенная к вакууму) я собирала только раз, и то с подсказками коллеги, как ее, проклятую, собирать то. Ладно, прорвемся, эту трубку сюда, эту..

- ну что там? - спрашиваю доктора, подготовив кровать.
- В операционную взяли. Скоро уже будет.

Ну вот. Везут. Всего в проводах, трубках, заинтубированного.

Как же я, боже, я же ничего не умею, ничего не знаю.

- Готовь еще одну активку! - кричит мне врач, - три трубки надо распределить на две активки
- Да как же я эти трубки соберу? - кричу я в ответ, помогая укладывать ребенка в пронпозицию, подключая его к монитору, - я не знаю как их соединить.
- А ребенок виноват в том, что ты не знаешь?

Как громом прямо в мозгу запульсировали эти слова. Умирает он, умрет, если воздух не убрать от легких и сердца. А я не знаю. А должна. Должна, это работа моя.

И тут тишина. Я как вслепую забегаю в процедурку, руками вываливаю все из ящиков на стол, роюсь там и нахожу переходник. Кто бы знал, что он у нас есть.
Бегу цеплять. Прицепила. Подключили. Врачи работают вокруг него, смотрят показатели, пытаются стабилизировать. Сатурация 70 на 100% кислороде. Да как же…

Я бегу в палату, уже не помню за чем, и тут слышу крик: «АТРОПИН»

Крик «атропин» не грозит ничем хорошим. Крик «атропин» означает, что у ребенка начало останавливаться сердце. Да черт бы это сердце побрал, почему оно не может биться спокойно, мы же уже все сделали, все сделали.

Атропин руки нашли сами, сами набрали в шприц, развели в нужной пропорции физраствором, ноги сами принесли в палату.
«Чего смотришь, ставь»
Ставь, да да, секунду. Ох, проклятые руки, вы не могли бы так предательски не трястись. Поднимаю глаза на монитор - пульс пополз наверх. Держится. Держится. Сатурация уже близка к 90.

Молодая доктор поднимает на меня глаза: «ну чего ты вздыхаешь. Уже два часа ночи. Потерпи до утра»

Потерплю. А потом уволюсь к чертям. И никакой ординатуры. В поликлинику пойду. Там сопли и аллергии, там лялек на весах взвешивать и на прививки отправлять. Там никто не умрет. Устала. Только бы до утра дотерпеть.
А потом во вторник опять на смену. Доработаю. Куда деваться. Полгодика еще, до конца учебы. А потом точно уволюсь.

Видела тут похожие истории, решила поделиться своей. Про реанимационное отделение и чудеса.
В студенчестве выдалось мне поработать в реанимации. Не хотела сознательно, но одногруппник сказал, что есть места - и душа как то потянулась, как будто сказала «надо, просто очень сильно надо».

Детская хирургическая реанимация. Нейрохирургия, ДТП, высотные травмы. Кровь, слезы родителей, крик «остановка в первой палате», адреналин, допамин, капельницы и куча проводов. Врата рая затерялись где-то между пиликающих мониторов и шумно вздыхающих аппаратов ИВЛ.

Прихожу после лекций на дежурство, мне сдают смену. Мальчик (пусть будет Коля), 17 лет, инсульт.

Инсульт в 17 лет выглядит страшно. Что было причиной, не знаю. Аневризма, сосудистая мальформация, что-то еще. Коля сидел, пил чай с мамой и папой, и вдруг у него закружилась голова. Уже через несколько минут - потеря сознания, кома, скорая с мигалками, операционная, где доктор с золотыми руками убирает кровь из головного мозга. ИВЛ, препараты, искусственная кома.

Коля лежит очень умиротворенно, молодой красивый парень с широкими плечами и слегка свисающей на бровь прядью волос. Он пролежал у нас около двух недель. С препаратов его сняли, появилась двигательная активность, но глаза он так и не открыл.

Ворча, мы приговаривали: «Коля, не вертись! Ну сколько можно, ляг ровненько» укладывая в четыре женских руки его непослушное, уже очень похудевшее тело ровно на кровать. Чтобы Коле было удобно и не было пролежней.

Спустя время Коля открыл глаза, задышал сам, но в сознание не пришел. Мы знали, чем это закончится. Мозг - дело хрупкое.

Потом Коля уехал в другую больницу - как ни смешно, подцепил ковид от родителей, которые приходили его навестить. Пролечили ковид, через две-три недели вернули к нам.

Что они там с ним сделали. Пролежни на пятках до самых костей, тоненькие ручки и ножки, впавший живот. Да, переворачивать каждые 3 часа с одного бока на другой его стало легче. Но мы всем отделением были возмущены. Что они сделали с нашим парнем.

Коля так и не приходил в себя. Прошло уже больше месяца.

Однажды я уходила со смены в субботу утром, и возвращалась в воскресенье утром на сутки. Перед тем как зайти в палату встретила врача, она говорит мне: «Там Коля проснулся, говорят»
Я отвечаю: «Быть не может, я его видела ровно день назад».

Заходим с ней к нему в палату, доктор говорит: «Коля, сожми мою руку» - и он сжимает. Я не верю своим глазам- он сжимает вторую руку, отвечает на вопросы «да» и «нет» покачиванием головы, и пытается одними губами беззвучно назвать свое имя.

На тот момент он ничего не видел, плохо работала левая рука, мыщцы были очень слабыми. Мозг - хрупкая штука. Но, как нам рассказали, после того как его с мамой перевели в палату а потом выписали домой, зрение восстановилось. А еще первые его слова, которые он произнес, когда ему убрали трахеостому: «хочу бургер».

Честно, не знаю как у него дела сейчас. Требовалась долгая реабилитация.
Но в тот день я почти все свободное время провела с ним, давая рукой потрогать трахеостому, зонд, катетеры, разминая руки и ноги, рассказывая ему что-то, укладывая поудобнее. Другие медсестры, кто работал уже много лет, говорили, чего ты, мол, с ним сюсюкаешься. А я не могла сдержать слез от счастья. Проснулся. Солнышко, котеночек, проснулся.

- Девчонка. Эй! Кого ты ищешь?
- Неважно, - сквозь зубы буркнула я, продолжая судорожно ходить по рядам.
- Эй, фамилию хоть скажи, может помогу. Я здесь часто бываю.
- Неважно.

Боже, какая дура. Набитая идиотка. Я сама ни на что не способа, даже найти его не могу, черт черт черт. Слезы тихонько выступили из глаз, но я быстро их сморгнула. Иду, глазами оглядываю десятки имен. Нет, нет.

- Эй, девчонка! Ну скажи фамилию, - мужчина лет сорока стоял поодаль, добродушно и с любопытством глядел на меня. Я могла бы так же добродушно ему ответить. Но не в этот раз.
- я найду. найду сама.

Не была здесь почти год. Все так поменялось. Ничего знакомого вокруг. Или...
да! Вот оно, вот же.

Знакомые березки, узкая тропка, исхоженная мною так много раз. Вот он ты. Нашла. Не могла не найти, ты же знаешь, я не могла тебя не найти. Подумать только, чуть не потеряла, опять, да. Но больше я этого не допущу.

Привет, пап. Прости, что не приходила долго. Ты знаешь, я ведь стала врачом, как ты тогда, семь лет назад и говорил. Настоящим. Машину вот купила. Ну и вот, приехала рассказать. Черт возьми, эта фотография совсем на тебя не похожа. Я теперь редко прихожу, но тут...все по-старому. Так же тихо. И березки те же. Только новые таблички появляются, много. Жаль. Ладно, пойду пожалуй. Еще к Димке надо заглянуть. Я вернусь. И найду, обещаю. Сама.