Подумалось тут как-то
Представьте себе лист бумаги формата А4 с двумя параллельными карандашными линиями на нем. Пусть одна будет, допустим, на треть короче другой.
Если воображение ленится, эти линии можно даже нарисовать.
Смотрите: "короткая" или "длинная" кажутся какими-то объективными качествами наблюдаемых отрезков, да? Их собственными неотъемлемыми характеристиками или свойствами.
При этом понятно же, что длина здесь существует только в результате сравнения. Да и вообще, любое "качество" или "свойство" — оно не столько факт, сколько наложенная умом наблюдателя оценка, обусловленная контекстом.
Мало того. Сама реальность и «линий», и «листа бумаги» относительна. Можно смело биться об заклад, что на самом деле перед наблюдателем никаких линий и бумаги нет, а есть только слой разрозненных молекул графита поверх молекул целлюлозы (ну, или наоборот, смотря откуда смотреть, ггг).
При этом более пристальное изучение легко показало бы, что здесь нет и «молекул» – есть только протоны с нейтронами, окруженные какой-то энергетически заряженной пустотой. Еще глубже там вообще непонятно что, но уж точно не линии и не бумажный лист.
"Существует ли карандашная линия именно как карандашная линия, когда на нее никто не смотрит?", да )). И "бумажный лист" тоже.
Не замечали, кстати, насколько (точнее, НАСКОЛЬКО) всё переживание т.н. мира состоит из таких вот выделенных из безобъектности "объектов" и их взаимных соотношений?
Это же страшное дело, если подумать: несущий силовой каркас Майи — так сказать, арматура в самом её фундаменте — вот что такое все эти "то" и "это", "больше" и "меньше", "ближе"/"дальше", "приятно/отвратительно", "полезно"/"вредно" и проч.
Отдельные товарищи зуб дают, что корень всей этой пожизненной маяты — то самое отдельное "я", с точки зрения и по отношению к которому реальность вообще бывает "какой-то". Определенной и определимой, типа.
Отсюда и рецепт: при любом подходящем случае — воздерживаться, сколько получится, от погружения вниманием в это представление о себе.
Оставаться, типа, по мере сил, безусильным пространством восприятия, пустым и свободным, в котором всё это безобразие имеет обыкновение клубиться.
С утра, с момента пробуждения, начинать проще, пока ещё привычное кино не успело полностью подгрузиться.
Но и в любые паузы тоже доступно.
Попробуйте.
Так сказать, ом.
В Питере шаверма и мосты, в Казани эчпочмаки и казан. А что в других городах?
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
Пелевин. Начало
Речь пойдёт не о начале творческого пути Виктора Олеговича, а о начале моего читательского знакомства с ним. В комментариях время от времени задаются вопросы, кто и как начал читать его книги, какую прочёл первой и т.д. Я уже несколько раз отвечал на них, хочу здесь написать подробнее, чтобы больше не повторяться, основой для поста и послужат некоторые мои ответы.
Впервые, ещё даже не зная, что это за Пелевин такой, я прочитал его «Затворника и Шестипалого» в каком-то сборнике «новых советских» или «новых русских» фантастов, такие издавались в конце 80-х - начале 90-х. Там даже в качестве фантаста ещё и Владимир Сорокин был со своим «Заплывом» (что вполне справедливо, это действительно обыкновенный антиутопический рассказ, без какой-то особой грязи, составителям пришлось, наверное, долго копаться, прежде, чем найти такое произведение главного «омерзителя» русскоязычной литературной реальности). Сборник тот мне понравился, но кто там ещё был среди автор я напрочь забыл, как и название, и обложку книги. Брал я её у кого-то из знакомых почитать, у кого – теперь уже тоже не помню, потому найти и показать данного сборника не могу. Информацию о нём в сети тоже не нашёл, так что есть вероятность, что данная книга вообще – плод моей фантазии и памяти, которые дуэтом составили антологию из нескольких книг, прочитанных мною в то время. Тогда с книгами было ещё сложно: интернета не было, в библиотеках хороших авторов надо было караулить (почти всегда они были «на руках»), а покупать мне – безденежному школьнику/студенту – было дорого. Потому читал всё, что попадало в руки: брал у друзей, знакомых, родственников, заводил знакомства с библиотекарями, чтобы те для меня откладывали интересовавшие меня тома и т.д.
Как-то мне дали почитать роман «Чапаев и Пустота», сказав, мол, прикольная книга, есть где посмеяться, для примера привели знаменитый диалог с внутренними мусорами, прокурорами, ОМОНом и прочей имперской ратью. Имя на обложке мне ничего не говорило (про тот сборник, с которого началось знакомство, я вспомнил позже, когда «открывал» для себя «Затворника…» вновь, уже как ещё одну «вещь Пелевина»), но уже первая страница романа после вступления, с мрачной, холодной Москвой, пропитанной атмосферой блоковской поэмы «12», меня заворожила. Оторваться от книги уже не мог, а дальше начался вообще такой фейерверк времён, событий, сознаний, образов, каламбуров, цитат, легенд, частушек и анекдотов – в моей голове произошёл даже не взрыв, а череда взрывов. Цепной реакцией зацепило всё, что я в то время знал, видел, читал и ценил («Мертвец» Джармуша, «Пролетая над гнездом кукушки» Формана, «Над кукушкиным гнездом» Кизи, «Приглашение на казнь» Набокова, «Убик» Дика, «Вечный воитель» Муркока, «Координаты чудес» Шекли, «Алиса в Стране Чудес/Зазеркалье» Кэрролла, весь Кортасар, «Сто лет одиночества» Маркеса, «Над пропастью во ржи» Селинджера, «Роман с кокаином» Агеева, «МиМ» Булгакова, «Собачье сердце» Бортко – и это только то, что я помню – бог знает, что ещё было в коктейле, варившемся тогда в моём котелке) – всё это слилось воедино, нашлось тысячи перекличек между, казалось бы, совершенно разными вещами, протянулось множество нитей, межсистемная связь была налажена. Я осознал, что мир - это гипертекст, и его очень приятно читать.
Понятно, что после этого я постарался найти всё, что было хоть как-то связано с Пелевиным. Хотя такого же эффекта больше ни одна его книга у меня не вызвала. «Generation П» и вовсе стала такой оплеухой, после которой я оправился, лишь перечитав её через некоторое время, и поняв, что вещь хороша, но на контрасте с «Чапаевым...» показалась мне ужасной. Этот роман ещё до фильма стал читательским суперхитом, на модную тогда тему рекламы и маркетинга. Меня даже начальник (в то время я начинал работать в рекламной фирме) хотел заставить прочитать эту книгу, да только я её уже прочёл к тому времени. Помню, как он таращил глаза и брызгал слюной, восклицая: «Это же библия рекламщика! Каждый криэйтор (без шуток – у меня такая должность была) обязан её прочесть!».
Вновь приблизился автор (ну или я, как читатель) к заданной им однажды вершине в «Т» и в «Любви к трём Цукербринам» (отдельные рассказы и повести я сознательно здесь не выделяю – потому что большинство из них – великолепны, читайте всё).
Вот такая история моего знакомства с творчеством Виктора Олеговича. А какова ваша?
Другие мои отзывы о книгах:
Про книжки с картинками:
Книги серии «Занимательная зоология»:
Чапаев и пустота
Ответ на пост «А чего бы и нет, когда да!»
-Эх, трактирщик, трактирщик, - сказала Атаманша, - знавала я одного Трубадура. Ему часто снился один сон - что он капитан космического корабля, летающий среди звёзд. И когда он просыпался, он не мог взять в толк, то ли это космонавту приснилось, что он развлекает народ на площади перед замком, то ли это музыкант видел сон, в котором он порхал среди галактик. Так вот, когда этого Трубадура арестовали за похищение принцессы, он на допросе так и сказал, что на самом деле он капитан Буран, которому всё это снится. Поскольку допрашивал его сам король, а он человек с большим пониманием, следующий вопрос был о том, почему этот капитан якшается с животными и песенки поёт. А он сказал, что капитан гулял по космическому зоопарку. Тогда его спросили, почему в таком случае капитан из зоопарков крадёт принцесс. А он ответил, что всё, чем занимаются люди, приводит к размножению, и нет никакой разницы в какой ты реальности.
-И что с ним случилось?
-Ничего. Положили его голову на плаху и разбудили топором.
-А он?
Атаманша пожала плечами.
-Дальше полетел, надо полагать.
Реввоенсовет, вольная фантазия
Вольная фантазия по мотивам Пелевина и современной действительности
Ответ на пост «NYT: ВСУ несут тяжелые потери в Донбассе и уступают территорию Вооруженным силам России»
А скажите, Анна, какая сейчас ситуация на фронтах? Я имею в виду общее положение.
- Честно говоря, не знаю. Как сейчас стали говорить, не в курсе. Газет здесь нет, а слухи самые разные. Да и потом, знаете, надоело всё это. Берут и отдают какие-то непонятные города с дикими названиями – Бугуруслан, Бугульма и еще… как его… Белебей. А где это всё, кто берёт, кто отдаёт – не очень ясно и, главное, не особо интересно. Война, конечно, идёт, но говорить о ней стало своего рода mauvai genre.
© В. Пелевин | «Чапаев и Пустота».