Джон Шемякин про боярыню Морозову
Джон Шемякин про боярыню Морозову
https://oper.ru/news/read.php?t=1051626683
Джон Шемякин про боярыню Морозову
https://oper.ru/news/read.php?t=1051626683
Ну, если все с ума сходят по котам, то вот вам, исторический кот, царский.
В национальной библиотеке Франции хранится гравюра, подписанная «Подлинное изображение кота великого князя Московского», и датируемая 1663 годом. Если подпись не врет, то это портрет кота царя Алексея Михайловича "Тишайшего" (1645-1676). В таком случае, это первое изображение домашнего питомца на территории России.
Авторство приписывают чешскому художнику Вацлаву Холлару. Есть предположение, что кошачий портрет не что иное, как иносказательное изображение самого царя.
Есть у темы котов и царей и продолжение. В 17-18 веках в народе были популярны лубки серии "Мыши кота погребают". Предполагают, что у некоторых из них был политический подтекст. С котом старообрядцы сравнивали сына Алексея Михайловича, Петра Великого.
Лубок 18 века
Для желающих узнать больше:
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
О "заячьем тулупчике" Емельяна Пугачева известно всем - слишком уж богатый след оставила эта верхняя одежда в русской культуре - от пушкинской "Капитанской дочки" до одноименной песни группы "Любэ".
Гораздо менее известна соболья шуба Степана Разина. В своей книге "Царский титул в картинках" я упоминал разинскую "шюбу", но рассказывать не стал, а сейчас решил восполнить этот пробел.
Кустодиев Б.М. Степан Разин. 1918 г.
Однажды в архивных бумагах Тайного приказа нашли очень интересный документ. Это была короткая и поразительно неграмотная записка, как будто написанная на "падонкоффском языке". Вот только написал ее еще в 17 веке царь Алексей Михайлович Тишайший собственноручно. Вот небольшой фрагмент, можете ознакомиться с царским почерком.
В записке - 10 вопросов, которые царь-батюшка велел задать плененному вору и душегубу Стеньке Разину
Первый вопрос звучал так:
1. О княз Иване Прозоровском и о дьяках, за што побил и какая шюба?
Эта история началась в июле 1667 года, когда князь Иван Семенович Прозоровский был назначен воеводой в Астрахань - слухи ходили тревожные, говорили, что Стенька-разбойник может Астрахань взять, вот город и усилили одним из лучших воевод.
Но Стенька пошел не на Астрахань, а отправился в свой знаменитый Персидский поход. Откуда, как известно, привез не только персидскую княжну, но и богатейшую добычу - по преданиям, при возвращении даже портянки у казаков были из шелка.
Одна проблема - на Дон знаменитый воровской атаман мог пройти только через Астрахань и, значит, надо было договариваться с князем Прозоровским.
Договорились.
За мзду, как водится на Руси.
Князь Иван Прозоровский получил от атамана более чем завидные "подарки" и велел открыть разинцам городские ворота. В конце концов, велика важность - басурман побили! То и не грех вовсе, а дело богоугодное.
Это был натуральный бенефис казаков - разодетые в шелка и парчу, они сорили деньгами, гуляли в городских кабаках, как будто завтра Армагеддон и сбывали на астраханском базаре свой хабар.
И все бы хорошо, но еще тогда одной из главных проблем русских чиновников было не умение остановиться.
Князь Иван Прозоровский позавидовал роскошной шубе, или, как тогда говорили, "шкуре", в которой щеголял по городу Разин - собольей, в пол, крытой роскошной персидской парчой. И стал он эту шубу у Разина вымогать - мол, не хочешь подарить по-дружески, государева воеводу порадовать? Ты ить не последний раз по Волге плаваешь...
Атаман посмотрел на воеводу нехорошо. Очень недобро посмотрел, но прекословить на стал - скинул шкуру с плеч и отдал со словами: «Бери эту шубу, лишь бы не наделала она шуму».
В.С. Жарков-Волжский. Тревожное время (воевода Прозоровский и митрополит астраханский Иосиф). 1986 г.
Шум случился через несколько лет, в 1670 году, когда войско Разина осадило Астрахань.
При штурме был убит брат воеводы Михаил. А самого воеводу Прозоровского, запершегося после ранения в соборе, Разин, взяв город на саблю, велел привести к себе.
По легенде, он спросил у него: "Шкуру мою помнишь? Или забыл, воевода, как с народа три шкуры драл, а потом и одной жалко стало?» - после чего собственноручно столкнул воеводу вниз с раската - высокой крепостной башни с плоской крышей.
Гравюра XVII века из книги Яна Стрейса, изображающая бесчинства казаков Степана Разина в захваченной Астрахани.
Тогда в Астрахани казацкий круг приговорил к смерти 441 человека - в том числе и двух сыновей воеводы, двух Борисов: 16-летнего Бориса Ивановича Большого и 9-летнего Бориса Ивановича Меньшого.
Братьев повесили на городской стене за ноги, старший быстро умер, а младшего подняли еще "при дыхании" и отдали матери.
На этом эпизоде был сделан особый акцент в смертном приговоре, вынесенном Разину перед казнью:
"Ты же вор не насытясь невинных многих кровью и незлобных младенцев детей боярина князя Ивана Семеновича Прозоровского, велел, взять со двора, повесить через городскую стену за ноги и сверх того мучения одного (старшего) велел казнить смертью, а другого (младшего) со многими муками изувеча, отведя к Митрополиту, не чая его от таких мук жива".
Князь Борис Иванович Прозоровский (меньшой) прожил долгую жизнь, был женат на Ирине Михайловне Римской-Корсаковой, но всю жизнь оставался хромым и ходил с костылями. Даже на знаменитой парсуне 1694 года он стоит, опираясь на палки.
А все корыстолюбие папино!
Эпизод с разинской шубой долгое время считался легендой, пока не была найдена записка с вопросами Алексея Михайловича.
Впрочем, о каждом из этих десяти вопросов можно писать отдельную статью.
Девятым пунктом, например, Тишайший-царь спрашивает:
9. О Каспулате, где он?
Но о сложных отношениях, связывавших двух легендарных героев русских народных песен - Стеньку Разина и Хасбулата удалого - мы поговорим как-нибудь в следующий раз.
________________
Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame
Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history
Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741
В Оружейной палате выставлены многочисленные исторические шедевры. Один из таких шедевров - "Алмазный трон". Привезли его в Москву иранские армяне еще в 1660-м году и оставили в подарок русскому царю Алексею Михайловичу. Изготовлен этот трон армянскими мастерами-ювелирами. Когда-то армяне основали в Персии город Нор-Джуга (Новая Джульфа). Создали там процветающую Армянскую торговую компанию, и начали быстро налаживать бизнес с окрестными странами, в том числе, с Россией. И в 1660-м году в Москву на переговоры с царем прибыла крупная армянская делегация из Пенсии. Возглавлял ее лично авторитетный старейшина Закар Саградян. Он просил от российского правительства льгот армянским негоциантам, помощи в налаживании взаимовыгодной торговли между русскими и армянами. Во времена Алексея Михайловича правом беспошлинной торговли пользовались англичане. Остальные иностранные купцы были поделены в зависимости от национальности. Восточный купцам дозволялось торговать только в приграничных городах.
В одной из архивных выписок упоминается, что «1660 года, Великому Государю Царю Алексею Михайловичу челом ударил Кизилбашскаго шахова бляжняго человека Модевлетова, купчина Армянин Захарей Сарадаров в дарех: крест оправлены золотом с каменьи, с алмазы и с яхонты и с жемчуги, оценке 22,591 руб. алтын».
Изготовлен трон был из сандалового дерева. Для украшения трона армянские купцы купили в Индии множество драгоценных камней, в числе которых были 800 алмазов. Трон был обложен золотой басмой и сетчатыми чеканными накладками, украшенными драгоценными камнями (яхонтами, жемчугом, гранатами, изумрудами, рубинами).
На спинке трона можно было прочесть вышитую жемчугом надпись: "Могущественному и непобедимейшему Московии императору Алексею на земле благополучно царствующему сей трон, великая искусством сделанный, да будет предзнаменованием грядущего в небесах вечного блаженства. Лета Христова 1659". На самом верху алмазного трона, на столбиках, установлены золотые фигуры апостола Петра и Николая Чудотворца.
Лицевая сторона украшена драгоценными камнями: здесь укреплены 876 алмазов, еще 1224 драгоценных камня и множество жемчуга. По боковым сторонам помещены полосы удивительных персидских миниатюр, на которых изображены птицы, животные, растения и сцены охоты. Выемы и отвалы алмазного трона отделаны чеканным золотом, изображающим разнообразные восточные фигуры.
Помимо трона, царю была подарена композиция «Тайная вечеря», искусно выгравированная на меди. Восхищенный Алексей Михайлович с почтением принял прекрасный подарок армянских мастеров. И тут же согласился на подписание торгового договора с армянами - армянским купцам даровано было право беспрепятственной торговли от Астрахани до Архангельска, а также право возить любые свои товары через Россию транзитом в Европу.
В вознаграждение за трон купцам было пожаловано еще 4000 рублей серебром и 19000 рублей медью. А еще царь попросил купцов, чтобы те направили в Москву армянских мастеров золотых и серебряных дел, художников. Алмазный трон русские цари позже использовали во время коронации. Последним российским самодержцем, воссевшим на него в 1896-м году, был Николай II. В начальный период установления советской власти часть алмазов была украдена и вывезена из России.
В XV-XVI веках чума по несколько раз посещала Францию, Германию, Польшу, Италию, Англию, Нидерланды, да и кроме Европы отмечена в других частях нашей планеты. С начала XVII века отдельные вспышки болезни зафиксированы в Лондоне, Париже, Базеле затем в Женеве в Швейцарии, Валенсии и Малаге в Испании, наконец, в Турине, Милане, Флоренции и других итальянских городах. Одной из наибольших вспышек была Московская чума 1654-1655 годов.
Спасские Водяные ворота Китай-города в XVII веке. Художник Аполлинарий Васнецов
Эпидемия в Москве разразилась в августе 1654 г. Однако об ее приближении уже знали. В 1653 году болезнь обнаружили в Вологде, а в 1654 году и в других местностях.
В частности, как сообщали современники, в Угличе в июне 1654 года, чума была остановлена после обхода города крестным ходом с чудотворной иконой.
Поэтому были предприняты определенные меры предосторожности. Уже в июле по распоряжению патриарха Никона царица с семейством выехала из Москвы в Троице-Сергиев монастырь, вслед за ними покинул город и сам патриарх.
Царь Алексей Михайлович. Неизвестный художник
Царь же по случаю войны с Польшей находился в это время в Смоленске.
Царским наместником в Москве был назначен князь Михаил Пронский и о течении болезни нам известно, наряду с прочим из его доклада царю. Так в конце августа он доносил, что «моровое поветрие в Москве усиливается и православных христиан остается немного».
Впрочем, 3 сентября князь Пронский умер, а 12 сентября та же участь постигла его заместителя боярина Ивана Хилкова. Новым наместником Москвы был назначен боярин Иван Морозов.
Царицу с дочерями и малолетним сыном Алексеем перевезли подальше – в Калязинский Троицкий Макарьев монастырь.
Калязинский Троицкий Макарьев монастырь
Все приказы в Москве закрыли. Дьяки и подьячие умерли или разбежались. Большую часть ворот также закрыли за отсутствием сторожей и стрельцов.
Запах гниющих трупов заполнял весь город. Население, объятое паническим страхом, бежало из Москвы. Первыми в подмосковные деревни и соседние города подались придворные чины и столичные дворяне.
В Москве остались лишь те из ее жителей, которые бежать не смогли, — «челядь боярская», или же те, кому некуда и не с чем было бежать — «черных сотен и слобод люди». Совершенно прекратилась торговля. «Торговые люди в лавках, ни в которых рядах, хлебники, и калашники и в харчевнях не сидят, а ряды все заперты». Погибли или разбежались почти все стрелецкие полки. По улицам Москвы валялось множество трупов, пожираемых собаками. В городе начались грабежи, причем грабили совершенно безнаказанно, потому что сыскные работы проводить было совершенно некому.
Деревня в Орловской губернии. Художник Михаил Клодт
Чума охватила территорию нынешних Тверской, Нижегородской, Рязанской, Владимирской, Тульской, Тамбовской, Орловской, Ярославской и южной части Новгородской областей и северо-восточную часть нынешней Украины.
Однако Псков и Новгород, куда, в основном, бежали москвичи, остались не пораженными чумой.
Об ужасах, сопровождавших распространение эпидемии в провинции, можно судить по запискам Павла Алеппского, который вместе с отцом, антиохийским патриархом Макарием ІІІ в это время путешествовал по России.
Вследствие эпидемии он надолго застрял в Коломне и описал ход эпидемии в этом городе «Сильная моровая язва, перейдя из Москвы, распространилась вокруг нее на дальнее расстояние, причем многие области обезлюдели. Она появилась в здешнем городе Коломне и в окрестных деревнях. Лошади бродили по полям без хозяев, и люди мертвые лежали в повозках, и некому было их хоронить. Бывало, когда проникала в какой-либо дом, то очищала его совершенно, так что никого в нём не оставалось. Собаки и свиньи бродили по домам, так как некому было их выгнать и запереть двери. Город, прежде кишевший народом, теперь обезлюдел».
Смотр служилых людей. Художник С. В. Иванов
Вымерли многие деревни. «Мор, — писал Павел Алеппский, — как в столице, так и здесь (в Коломне) и во всех окружных областях на расстоянии 700 верст не прекращался, начиная с августа месяца почти до праздника Рождества, пока не опустошил города, истребив людей.
Воевода составил точный перечень умерших в этом городе, их было около 10 тыс. душ. Потом бедствие стало еще тяжелее и сильнее, и смертность чрезвычайно увеличилась.
Некому было хоронить умерших людей. В одну яму клали по несколько человек друг на друга, а привозили их мальчики, сидя верхом на лошади и сваливали их в могилу в одежде.
По недостатку гробов цена на них, бывшая прежде меньше динара (рубля), стала 7 динаров, да и за эту цену их нельзя было найти, так что стали делать для богатых гробы из досок (здесь же обыкновенно хоронят в гробах, выдолбленных из одного куска дерева), а бедных зарывали просто в платье».
Московская улица. Художник Андрей Рябушкин
Павел Алеппский в своих заметках сообщает, будто по «точным» вычислениям «царского наместника и визирей», по спискам, число умерших в столице с начала эпидемии и до ее окончания равнялось 480 тысяч.
Москва, «прежде битком набитая народом, сделалась безлюдной. Собаки и свиньи пожирали мертвых и бесились, и потому никто не осмеливался ходить в одиночку, ибо, если бывало, одолеют одинокого прохожего, то загрызают его до смерти».
Последующие исследователи, впрочем, считают цифры, приведенные Павлом Алеппским сильно завышенными. По их подсчетам, погибло 100-150 тысяч человек из 500-600 тысяч, проживающих в то время в Москве. Следует учесть, что значительная часть москвичей покинула город.
Воскресенский мост в XVII веке. Художник Аполлинарий Васнецов
О клиническом течении болезни во время эпидемии 1654-1655 годов данные весьма отрывочны. Наиболее вероятной есть версия о том, что в Москве были две формы чумы: бубонная и септическая. Как и в предыдущих эпидемиях, бубонная чума протекала несколько дней и характеризовалась наличием бубонов. Септическая форма чумы протекала бессимптомно и убивала заболевшего в течение нескольких часов. Павел Алеппский описал септическую форму чумы: «То было нечто ужасающее, ибо являлось не просто моровою язвою, но внезапною смертью. Стоит, бывало, человек и вдруг моментально падает мертвым; или едет верхом или в повозке, валится навзничь бездыханным, тотчас вздувается, как пузырь, чернеет и принимает неприятный вид».
У Мясницких ворот Белого города. Художник Аполлинарий Васнецов
Медицина XVII века была практически бессильна перед чумой, поэтому главным инструментом властей, как и в других европейских странах, были карантины.
Блокировали заражённые населённые пункты и районы, расставляя на дорогах заставы и засеки с горящими кострами «для очищения воздуха». Но люди всё равно находили способ вырваться из оцепленного района и разносили болезнь дальше.
Хотя пытавшихся проникнуть через оцепление окольными путями, и было велено казнить, до казней дело обычно не доходило, и представители власти ограничивались менее суровыми наказаниями.
Особенно строго следили на заставах, поставленных на Можайской дороге, ведущей из Москвы в Смоленск, осаждаемый в это время русскими войсками под предводительством царя.
Не допустить заразу в русскую действующую армию стало первой заботой властей, очевидно, уже хорошо понимавших последствия повальных болезней в войсках.
Ямщик. Художник Н. Сверчков
Для ямщиков, возивших гонцов к царю из Москвы и возвращавшихся в свои города, где не было морового поветрия, организовали трехнедельный карантин на заставах.
Осторожность доходила до крайностей. Когда через дорогу, ведущую в Калязин монастырь, через которую вообще было запрещено перевозить мертвые тела, по недосмотру было перевезено тело умершей от морового поветрия дворянки Гавреневой, то приказано было перевезти на это место дороги 10 саженей дров, а по сторонам дороги сложить еще по 10 саженей дров и сжечь. Оставшуюся золу вывезти, а издалека привести свежей земли для засыпки дороги». К приезду царицы и Новгород, который вообще не затронула эпидемия, из него «в шею выперли» всех лиц, которые приехали туда во время мора из Москвы.
Стрелецкий дозор у Ильинских ворот. Художник Андрей Рябушкин
Заставы для населения нередко являлись не меньшим бедствием, чем сама эпидемия. В тех местах, где карантинные мероприятия проводились со всей строгостью, «рыбный привоз» и «скотный пригон» в город прекращался.
Запрещалось выезжать в лес за дровами, в поле за сеном, ехать на ближайшую мельницу. Население испытывало ужасающие лишения, и на смену моровой язве приходил голод с цингой и другими болезнями.
Русская деревня. Гравюра Ф. Паннемакера
Вместе с этим стоит отметить, что противоэпидемические меры были бы намного эффективнее, если бы их реализация не затягивалась.
Борьбой с эпидемиями в XVI-XVII веках ведал, прежде всего, сам царь, издававший основные указы, и воеводы — представители царя на местах.
Поэтому необходимые мероприятия начинались только после получения их распоряжений, которые, прежде чем достигнуть места назначения, проходили долгий путь через бюрократическую волокиту
Стрельцы. Фрагмент картины С. В. Иванова
Заболевших в большинстве случаев оставляли без помощи и ухода. Врачи обслуживали только царский двор и армию. Заражаясь от трупов, массово умирали священники, поэтому им под страхом смертной казни запретили проводить отпевания. Тела обязывали погребать за чертой города в специально обозначенных местах или на территории двора, где они умерли. Но предписание это обычно игнорировалось, потому что погребение вне церковного места в глазах человека того времени связывалось с невозможностью попадания в лучший мир после смерти.
Существовало убеждение, что трупы заболевших заразны даже спустя несколько лет после смерти, поэтому после эпидемии на кладбищах, где они были зарыты, запрещались новые захоронения.
Главными средствами дезинфекции были огонь, вода, мороз. Также применялся известный на Руси издревле дым от сжигания можжевельника и полыни, которым окуривали дома и предметы. Вещи и одежда заболевших сжигались на кострах.
Гонец. Художник В. Шварц
Письма по пути следования передавали «через огонь»: с одной стороны от костра стоял гонец и выкрикивал содержание написанного, а на другой переписывали на новую бумагу.
Чрезвычайно эффективными считались крестные ходы с чудотворными иконами. Я упомянул о таком крестном ходе в Угличе но подобные ходы проходили почти в каждом городе и, в том числе, в Москве.
Царь Алексей Михайлович с боярами на соколиной охоте близ Москвы. Художник Николай Сверчков
В ноябре эпидемия в Москве пошла на убыль, в декабре 1654 г. прекратилась совсем. В начале января, после взятия Смоленска, возвратился в Москву царь Алексей Михайлович.
Однако в Москву он сразу не въехал, а на несколько недель остановился на Воробьевых горах. Дело в том, что в Москве даже после окончания мора еще некоторое время оставались непохороненными трупы умерших от чумы.
Москву быстро очистили от трупов, вымершие дома сломали, утварь из них сожгли. Только после этого, 10 февраля 1655 года царь въехал в Москву. Эпидемия утихла и в остальных городах России.
Патриарх Никон. Художник Д. Вухтерс
В 1656-1657 годах эпидемия охватила Поволжье, но было ли это продолжением описанной эпидемии или самостоятельной эпидемией, пока исследователи не выяснили.
Как и каждая крупная эпидемия, Московская чума вызвала определенные политические последствие.
В марте-апреле 1654 года в Москве проходил церковный собор, на котором патриарх Никон объявил о начале церковной реформы.
Ревизия церковных книг патриархом Никоном. Художник А. Кившенко
Двуперстие заменялось троеперстием, провозглашено начало сверки богослужебных книг и об исправлении в них текстов, не соответствующим греческим текстам.
К тому же, в самом начале эпидемии, 2 августа 1654 года произошло солнечное затмение.
Это затмение было воспринято как предупреждение, что разгорающаяся эпидемия – это божье наказание за «надругательство» над старинными иконами, книгами и древним обрядом.
В патриархе Никоне стали видеть антихриста или его предтечу. Всё это, в конце концов, поспособствовало росту популярности старообрядчества, представители которого сыграли выдающуюся роль в экономическом развитии России в последующие годы.
Вербное воскресенье в Москве. Шествие патриарха на осляти. Художник В. Шварц
И в завершение, хочу пригласить всех, интересующихся историей, пересмотреть мои ролики на Ютубе, сосредоточенные на канале "Mihnik" https://www.youtube.com/channel/UCg3j5quaczAxjDnSdz9ropA
"5 мая к обеду пришли к г. посланнику подполковник Шневиц, майор фон Зален и один капитан. Все они были уже навеселе, когда к нам явились, и так как они у нас еще выпили, провозглашая здравицы, то скоро совсем опьянели. Возвращаясь домой, майор фон Зален подъехал к какому-то торговцу и захотел купить у него яиц, выражая при этом желание осмотреть предварительно несколько штук, чтобы убедиться в свежести их. Но когда они ему были переданы, он бросил их одно за другим торговцу в лицо и запачкал его таким образом совершенно. Свидетели этой выходки прибежали и страшно избили майора и его слугу; они стащили майора с лошади и покончили бы с ним, если бы не подоспели стрельцы, которые вырвали его из рук этих людей. Стрельцы повели его отсюда в приказ Ильи Даниловича Милославского, где ему пришлось сидеть до следующего дня.
6 числа Илья Данилович доложил об этом происшествии царю и при этом сильно сгущал краски, так как ненавидит немецких иноземных офицеров, служащих под командой Ромодановского, с которым он в натянутых отношениях. Великий же князь потребовал последнего к себе и сделал ему выговор за то, что он так распустил подчиненных ему офицеров. Когда Ромодановский вздумал защищаться, великий князь в припадке гнева оттаскал его за бороду так, что он не на шутку пострадал. Это так сильно огорчило Ромодановского, что он немедля запретил полковнику Бауману и другим своим офицерам навещать г. посланника, у которого любитель яиц до такой степени напился, что причинил этим неприятности другим людям. Об этом запрете он велел известить от имени великого князя офицеров, и им пришлось этому подчиниться."