Палата представителей Нидерландов проголосовала за удовлетворение запроса России от 21 марта 1993 года о возвращении останков и склепа Петра I на историческую родину. Рассмотрение вопроса потребовало порядка 30 лет из-за позиции руководства Амстердамского исторического музея, на территории которого находится усыпальница последнего русского царя.
«Могила Петра Романова была популярным местом у туристов и гостей – не так много восточноевропейских лидеров захоронено в нашей стране. Однако если парламент принял решение, мы готовы его оперативно выполнить», – говорится в официальном пресс-релизе, опубликованном на сайте учреждения культуры.
Пётр I скончался в Амстердаме в 1698 году во время знаменитого «Великого посольства» – царь простудился во время рыбалки и заболел воспалением лёгких. Ближний круг российского самодержца принял решение не объявлять публично о кончине монарха.
«Александр Меньшиков лично подыскал двойника, который вернулся в Россию под видом Петра. Надо сказать, что кандидатуру он подобрал весьма удачно, так как новый-старый монарх начал реформы и превратил нашу страну в империю», – пишет известный российский историк Илья Ратьковский в своей монографии «Подлинная история Российской империи».
Процедура переноса останков последнего русского царя начнётся в конце мая, похороны планируются провести в сентябре 2024 года в некрополе Архангельского собора Московского Кремля.
«Азовский проект» Петра I: Северо-Восточное Приазовье во внешней и внутренней политике России конца XVII — начала XVIII века.
В 1696–1711 гг. Пётр I предпринял в Северо-Восточном Приазовье уникальную попытку реализовать масштабный колонизационный проект, призванный обеспечить продвижение России в Чёрное море. Заключение Константинопольского мира с Османской империей и начало Северной войны в 1700 г. лишь отсрочили воплощение этих планов. За 15 лет на берегах Азовского моря была создана новая административно-территориальная единица с многотысячным населением, основана первая в истории России военно-морская база и построен ряд крепостей. В это же время был получен ценный опыт пограничного взаимодействия с Османской империей и Крымским ханством, но попытка нормализовать конфликтогенную ситуацию в регионе не удалась. Из-за военного поражения царя в Прутском походе 1711 г. «Азовский проект» потерпел крах и на три столетия оказался в тени громких побед России над шведами и территориальных приобретений на Балтике, что предопределило и его историографическую судьбу.
Читает лекцию: Пётр Аваков, историк, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела гуманитарных исследований Южного научного центра РАН.
Здрав будьте дамы и господа! Предлагаю вашему вниманию наш самый первый ролик, появившийся на канале. Посвящён он вопиющей бездарности Петру 3, человек отдал все завоевания Русско-Прусской войны своему кумиру, да и в целом не отличался особой вменяемости и тёк лишь при одном упоминании Фридриха "Великого". Надеюсь вам будет интересно! Что бы вам было не скучно, в ролике используются мемасы и авторские зарисовки.
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!
"Нагая уже?" - спросил государь, входя в мертвецкую. Петру пришлось наклониться, чтобы не удариться головой: такой низкий был потолок. Доктор-немец засуетился, загремел инструментом.
"Сейчас, Ваше Величество, сейчас. Нужны только особые ... щипчики".
Художник Владислав Нагорнов.
Царь терпеливо ждал. И правда, куда ему торопиться, если вопрос о чистоте жены его болезненного брата интересовал государя вот уже 33 года, и сейчас он, наконец, будет решен окончательно и бесповоротно.
Немец поднял голову, лоб его был покрыт испариной.
"Ну? - грозно спросил царь. - Чиста?"..
В 1664 году семейство стольника Матвея Васильевича Апраксина и его супруги Домны Богдановны, урожденной Ловчиковой, пополнилось четвертым по счету ребенком. После дочери Марии да двух сыновей Петра и Федора, Господь послал родителям еще одну девочку. Окрестили новорожденную Марфой в честь бабушки по отцовской линии.
6 ноября 1668 года 4-летняя Марфа лишилась батюшки: стольника Матвея Апраксина, возвращавшегося из Астрахани в Москву, зарубили в степи лихие разбойники. Вместе со стольником погибло сорок человек его дворовых людей.
Несмотря на раннюю потерю отца, детство Марфушеньки (так называла ее мать) было вполне благополучным. Семья Апраксиных, хоть и не была особо знатной и богатой, но доступ в палаты царские имела через свояка Ивана Максимовича Языкова, окольничего государя Федора Алексеевича. Языков с августа 1680 года стал ближайшим советником 18-летнего царя, и, по сути дела, его единственным настоящим другом.
Федор Алексеевич, отличавшийся крайне слабым здоровьем, страдавший цингой, из-за которой у него постоянно опухали ноги, нуждался в постоянном присмотре и дружеском участии.
Царь Федор III Алексеевич.
Заботы эти и взял на себя Иван Языков, причем, ничего не требуя взамен, в отличие от Милославских - многочисленной родни покойной матери государя.
В конце июля 1681 года 19-летний царь Федор пережил страшную трагедию: после родов скончалась его 18-летняя красавица-жена, царица Агафья Семеновна Грушецкая. Спустя десять дней умер и новорожденный царевич, которого успели окрестить редчайшим для Романовых именем Илья.
Федор крепко горевал из-за смерти жены и ребенка, здоровье его, и без того хрупкое, резко ухудшилось. Милославские, во главе с царевной Софьей, затаились: новый брак болезненного государя, который в любой момент мог помереть, был им невыгоден.
Иное дело Иван Языков. Чтобы упрочить свое положение при дворе, Иван Максимович решил породниться с царем, выдав за него свойственницу, 17-летнюю красавицу Марфу Апраксину.
Осенью 1681 года Языков стал вывозить царя "на гуляния", делая так, чтобы карета Федора Алексеевича проезжала мимо терема Апраксиных. Ну, а в тереме сидела, потупив очи, нарядная Марфа. Боярышня, говорят, была настолько красивой, что у терема собирались толпы черни.
Федор Алексеевич приметил девушку и влюбился. Уже в декабре 1681 года Марфа Апраксина была официально объявлена царской невестой.
Марфа Апраксина.
15 февраля 1682 года в Распятской церкви Московского кремля состоялось венчание, провел которое митрополит Илларион, в свое время возвышенный царем Федором.
Добившись своего, Иван Языков начал вовсю пользоваться своим новым положением свойственника самой царицы. Так, он упросил Марфу повлиять на царя в вопросе возвращения из ссылки своего ближайшего сторонника, боярина Артамона Матвеева.
Языков строил и другие планы, но сбыться им было не суждено. 27 апреля 1682 года Царь и Великий Князь всея Руси Федор Алексеевич скончался в возрасте 20 лет.
Прожив с мужем всего лишь чуть больше двух месяцев, 18-летняя Марфа стала вдовой, и сразу же надела траур.
Царица Марфа.
Наследника Федор Алексеевич не оставил: младенец Илья умер, а Марфа Матвеевна так и не забеременела. Милославские, да и Нарышкины, и вовсе, были убеждены, что болезненный Федор не смог консумировать брак.
Боярская дума, в которой сильнее позиции были у Нарышкиных, провозгласила царем 10-летнего Петра. 16-летний Иван был обойден из-за слабости здоровья.
Большинство сподвижников покойного царя, в том числе, Иван Языков, приняли сторону Петра.
Милославских такое положение категорически не устраивало, и 25-летняя царевна Софья Алексеевна начала подстрекать стрельцов к бунту.
Софья Алексеевна.
Сделать это Софье было несложно: стрельцы были крайне раздражены своим положением в государстве после создания полков нового типа, а, кроме того, они ненавидели Ивана Языкова, сурово наказавшего солдат за бунт против головы стрелецкого приказа Богдана Пыжова.
15 мая 1662 года боярин Иван Милославский со своим племянником Петром Толстым проскакали по стрелецким слободам, выкрикивая, что Нарышкины задушили царевича Иоанна Алексеевича.
Тут же над Москвой начал бить набатный колокол, и стрельцы стали стягиваться к Кремлю.
А.П. Рябушкин Стрелецкий дозор у Ильинских ворот в старой Москве
Марфа в это время находилась в Грановитой палате, вместе со всем царским семейством, а также с боярами. Лютый страх сковывал всех: дети плакали, женщины причитали. Царевна Софья Алексеевна, и та дрожала от ужаса.
Легко расправившись с охраной, стрельцы заняли Соборную площадь перед царскими палатами. Царица Наталья Кирилловна Нарышкина была вынуждена выйти на Красное крыльцо перед беснующейся толпой с царевичами Иваном и Петром. Марфа следовала позади, прямо за своим деверем Иваном. Болезненный царевич, с трудом ворочая языком от страха, заявил стрельцам:
Меня никто не изводит, и жаловаться мне не на кого.
Марфа и Наталья Кирилловна тут же увели Ивана от греха подальше. Разгоряченные стрельцы, увидав живого царевича, не прекратили бесчинствовать. Очень быстро насилие превысило все мыслимые рамки, и ручаться за сохранность своей жизни не мог никто, даже царевна Софья с Милославскими.
Н.Д. Дмитриев-Оренбургский "Царица Наталья Кирилловна показывает Ивана V стрельцам, чтобы доказать, что он жив-здоров".
Вечером 15 мая Марфа находилась в покоях царицы Натальи, когда стрельцы ворвались во дворец. Перепуганным женщинам бунтовщики заявили, что ищут Ивана Нарышкина, дядю Петра I, про которого пустили слух, будто он примеривал корону и спал в царской постели.
К тому времени уже были убиты боярин Артамон Матвеев, князь Григорий Ромодановский, думный дьяк Ларион Иванов.
Не пощадили стрельцы и Ивана Максимовича Языкова - всегдашняя удача изменила окольничему, и он пал под ударами бердышей.
Марфа заявила стрельцам, что не знает, где Иван Нарышкин, хотя тот прятался в чулане у Натальи Кирилловны. Не посмев обыскивать покои царицы, стрельцы ушли из Кремля и всю ночь бесчинствовали в городе.
На следующее утро бунтовщики вернулись и снова начали искать столь ненавистного им боярина. Иван Кириллович к тому моменту покинул "ближние покои", принадлежавшие Наталье Кирилловне, и укрылся в комнатах 9-летней царевны Натальи Алексеевны.
Когда стрельцы приблизились к покоям девочки, Иван Кириллович с детьми и женщинами скрылись в последнем доступном убежище - в "дальних покоях" вдовствующей царицы Марфы.
Порыскав по дворцу, стрельцы удалились.
Иван Кириллович Нарышкин.
17 мая бунтовщики явились с ультиматумом: ежели им не выдадут Нарышкина, они перебьют всех бояр. Бояре, испугавшись, стали убеждать Наталью Кирилловну:
Брату твоему не отбыть от стрельцов; не погибать же нам всем за него!
К просителям примкнула и царевна Софья, вполне оправданно опасавшаяся за свою жизнь. Несмотря на то, что она участвовала на первых порах в организации бунта, обезумевшие стрельцы ей, по большому счету, не подчинялись.
Наталья Кирилловна не желала выдавать брата, но мужественный Иван Кириллович сказал:
«Смерти я не боюсь, желаю только, чтобы моей невинной кровью прекратилось кровопролитие
».
В результате Иван Нарышкин был выдан стрельцам. Те схватили боярина, избили с лютою бранью, и потащили в застенки Константино-Еленинской башни, где подвергли жестокой пытке. После пытки Нарышкина четвертовали.
Алексей Корзухин "Стрельцы выволакивают из дворца Ивана Нарышкина".
Расправившись с Нарышкиным, стрельцы успокоились, хотя бесчинства продолжались до 18 мая. Так, был убит немецкий лекарь фон Гаден, которого бунтовщики обвинили в отравлении царя Федора Алексеевича. Царица Марфа, отважно выйдя к стрельцам, попыталась спасти доктора, заявив, что фон Гаден самолично пробовал все лекарства, которые пил царь. Тщетно: никто Марфу не послушал.
Лекарь, который неоднократно помогал Марфе во время болезней, был казнен прямо на глазах у вдовствующей царицы.
23 мая в царские покои пришли представители стрельцов и передали челобитную, в которой содержалось требование сделать Ивана Алексеевича старшим царем. Править Ивану и Петру надлежало при регентстве царевны Софьи.
Это требование было выполнено, и в России впервые в истории появилось сразу два царя - Иван V и Петр I.
Иван V и Петр I. Коронационный альбом.
19 августа в честь коронации должен был пройти крестный ход в Донском монастыре. Царская семья воспользовалась этим и, свернув на проселочную дорогу, сбежала в Коломенское, а затем - в Воздвиженское. Вдовствующие царицы Наталья, Марфа, два царя, восемь царевен, включая регентшу-царевну Софью Алексеевну - все спасались от беспредела стрельцов.
Вскоре в резиденцию начали стекаться верные Романовым силы. Лидер стрельцов, князь Хованский с сыном Андреем, встревоженные происходящим, прискакали в Воздвиженское для передачи покаянной челобитной правительнице Софье, но были схвачены и казнены.
Софья Алексеевна объявила о сборе ополчения против стрельцов, решивших "извести" царей. Перепуганные бунтовщики отправляли регентше одну челобитную за другой, клялись в верности, обещали служить "не щадя живота".
В конце концов, Софья проявила милость, потребовав только выдачи зачинщиков бунта: все они были казнены. Стрелецкий бунт, свидетельницей которого была юная Марфа Апраксина, наконец, завершился.
В ноябре Софья Алексеевна с царем Иоанном V вернулись в Москву. Царица Наталья Кирилловна решила, что ей небезопасно ехать с Петром I в Белокаменную, и перебралась в село Преображенское. Марфа Апраксина могла ехать и с Милославскими, и с Нарышкиными - ей все были рады. Она выбрала Нарышкиных и поселилась в Преображенском.
Село Преображенское.
Софья Алексеевна правила семь лет, до сентября 1689 года, когда повзрослевший Петр I отстранил ее от власти, и жестоко подавил второй стрелецкий бунт.
Настала новая эпоха - петровская.
Царице Марфе в 1689 году исполнилось 25 лет, и с момента смерти супруга она носила траур. Пережив тяжелейшее потрясение во время Стрелецкого бунта, царица вполне благополучно жила в Преображенском, пользуясь огромным уважением Натальи Кирилловны Нарышкиной.
Марфа была еще вполне молода и красива, но о том, чтобы снова выйти замуж, она даже не помышляла.
Петр относился к "невестушке" по-доброму: он прекрасно помнил, как Марфа своей грудью закрывала его с сестрой Натальей от беснующихся стрельцов. Кроме того, государь понимал, что бездетность Марфы в коротком браке с Федором дала ему возможность занять трон.
Петр Алексеевич приблизил к себе братьев Марфы, особенно Федора Апраксина, ставшего одним из главных "птенцов гнезда Петрова", создателем Российского военно-морского флота.
В 1707 году царица Марфа Матвеевна переехала в Петербург, в собственный дворец на углу Адмиралтейской площади и Невской перспективы. Неподалеку находился дворец ее брата, генерал-адмирала Ф.М. Апраксина.
Марфа Матвеевна великолепно поняла дух новой эпохи. Она полностью поддержала европейские устремления Петра, при необходимости, участвовала в царских пирушках, позволяла царю над собой подшучивать.
Все это, надо полагать, было сложно для царицы, ведь она была глубоко религиозной женщиной. Из-за траура, который Марфа Матвеевна носила, юные фрейлины прозвали ее "черницей".
Царица Марфа.
В политической жизни страны, а также в придворных кознях, заговорах и интригах Апраксина участия не принимала.
Государь назначил вдовствующей царице полное государственное содержание, и, в целом, относился к ней весьма уважительно.
В декабре 1715 года Петр Алексеевич занемог. Царица Марфа, собрав у знакомых знахарок лучших трав и кореньев, отправилась "спасать государя". Петр, и правда, быстро пошел на поправку, а вот Марфа, слегла.
Узнав о болезни царицы, Петр лично приехал проведать ее, привез своих лучших докторов. Доктора выяснили, что причиной недомогания царицы являлось отравление маринованными грибами. Казалось бы, пустяк, но состояние женщины стремительно ухудшалось.
31 декабря 1715 года Марфа Матвеевна умерла в возрасте 51 года. С момента смерти своего мужа и до последнего вздоха царица носила траур.
После смерти Марфы Матвеевны произошла удивительная история, которая вполне демонстрирует пытливый, но, мягко говоря, странный, характер Петра I.
Государь, по выражению князя Петра Долгорукова, "захотел узнать правду об этом кратком браке". По видимости, Петра занимали слухи о том, что его старший брат так и не смог консумировать второй брак.
Ну, да Марфе Матвеевне все эти манипуляции Петра были уже безразличны: мертвые сраму не имут.
Зато государь распорядился похоронить царицу в Петропавловском соборе в соответствии со старыми религиозными обрядами, которых придерживалась Марфа при жизни. В результате вдовая царица-"черница" стала последним представителем дома Романовых, которую погребли с традиционными для Руси причитаниями по усопшему.
Так сложилась жизнь русской царицы, которая потеряла супруга через два месяца после брака, чтобы хранить ему верность до конца своих дней.
с) Василий Гавриленко (Грусть)
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen
Этот человек видел в смерти эстетическое начало, за что многие не преминули назвать его циником. Возможно, они были правы. Но для того, чтобы посвятить всю свою жизнь экспериментам с мертвой плотью, требуется не только изрядная доля циничности. Здесь нужна одержимость. Голландский анатом Фредерик Рюйш и был таким — одержимым профессором, уникальная коллекция которого стала основой первого русского музея, петербургской Кунсткамеры.
Видел 50 телец младенческих в спиртах, от многих лет нетленны. Видел мужеское и женское, четырех лет возраста, и кровь знать, глаза целы и телеса мягки, а лежат без спиртов», — так в конце XVII века описывал диковинные экспонаты из коллекции Фредерика Рюйша неизвестный русский путешественник. «Кабинет» профессора на улице Nieuwe Zijds Achtenburgwal в Амстердаме открывался для всеобщего обозрения дважды в неделю. Каждый, кто был представлен знаменитому анатому лично, мог переступить его порог. За умеренную плату в поле зрения гостей попадали восхитительные образчики человеческих и животных «натуралий», коим отводилось целых пять комнат. Специально для размещения коллекции Рюйшу даже пришлось приобрести соседний дом. Впрочем, затраты профессора окупились быстро — чтобы попасть в его «Кабинет», посетители были готовы выложить любые деньги.
В «музеум» Фредерика Рюйша народ съезжался со всей Европы. Неискушенная и зачастую не шибко грамотная публика воспринимала собрание голландского анатома как восьмое чудо света. Действительно, посмотреть здесь было на что! Рыбы «с дивными мордочками», чучела невиданных зверей, после смерти обретших в «Кабинете» свою вторую жизнь, скелеты птиц и гадов, «гербариумы» из заморских трав, кораллы и засушенные насекомые, привезенные из разных концов света. Основную же часть коллекции составляли чудесным образом законсервированные эмбрионы, органы и части тела человека. «Они в этом спирте настолько свежи, — писал современник о рюйшевской коллекции детских головок, — что совсем как живые. Некоторые смотрят такими живыми глазами, словно ничто не нарушило их взгляда, хотя стоят уже несколько лет. У других едва не брызжет живая кровь; где отнята голова, там кожица с телом кажется только вчера отрезанной. В других склянках хранят руки и ноги, на которых еще видны вены через кожу…»
Но не стоит обвинять достопочтенного анатома в кровожадности. Милейший Фредерик Рюйш никогда не посягал на чужую жизнь. И за его собранием анатомических препаратов стоят не погубленные души младенцев, а тяжелые будни судебного врача. Именно эта работа давала ему возможность использовать — в научных целях, естественно, — беспризорные детские трупы, «обнаруженные как в воде, так и в отхожих местах». Стоит заметить, что от нежелательного потомства голландские женщины тогда избавлялись с шокирующей легкостью. Да и сами они нередко попадали на стол к профессору, став жертвой неудачного аборта. «Я вставал каждое утро в 4 часа, — писал Рюйш, — издерживал на то все свои доходы, и при всем том часто отчаивался об успехе; употребил на то не одну тысячу трупов, не только свежих, но и таких, которые уже на точение червям досталися, а через то многим подвергал я себя опасным болезням».
Кем же был Фредерик Рюйш? Не вурдалаком уж точно. Он родился 23 марта 1638 года в Гааге в семье крупного чиновника. Поступив учеником к аптекарю, Рюйш вскоре получил диплом, дающий ему право открыть собственную аптеку. Чем незамедлительно воспользовался. Но этого молодому человеку показалось мало, и он отправился в Лейденский университет изучать медицину. Там впервые и начались его опыты по препарированию анатомических материалов, в которых Рюйш достиг небывалых успехов.
Разработанный им способ препарирования современники называли рюйшевским искусством. Суть его заключалась в следующем. Анатом впрыскивал в кровеносные сосуды мертвой плоти особый окрашивающий состав. Это позволяло увидеть мельчайшие разветвления сосудистой системы в самых разных органах. О тонкости инъекций Рюйша говорит тот факт, что краской ему удалось наполнить микроскопические артерии надкостницы слуховых косточек. Такой техникой в то время не владел никто.
После того как Рюйш окончил университет и получил звание врача, его приглашают в Амстердамскую хирургическую школу в качестве демонстратора анатомии. По совместительству он преподает анатомию акушеркам. Эта работа, а также полученная в 1679 году должность судебного медика позволяют ему собирать материал для будущих коллекций. Правда, городские власти неоднократно противились выдаче трупов для научных исследований, но Рюйш их каким-то образом переубеждал. Наиболее удачные препараты анатом стал хранить дома.
Экспонаты, выставленные в одном из самых первых анатомических музеев мира — в «Кабинете» Фредерика Рюйша, — отличались не только животрепещущей убедительностью, но и «красивостью» устройства. Ради этого профессор Рюйш мог даже погрешить против истины. Так, большинство его инъецированных препаратов оказались неточны — создавая их, анатом спокойно менял расположение сосудов (для красоты, естественно), нередко нарушал связи между ними, а «лишние», непонятные ему ответвления просто выбрасывал…
Рюйш считал, что даже мертвая плоть может выглядеть приятно и естественно, а потому не забывал снабжать свои препараты дополнительными аксессуарами. К примеру, детские ручки и ножки украшались батистовыми рукавчиками и кружевными манжетами. Пробки стеклянных сосудов, где органы и части тела плавали в особом консерванте, декорировались красным бархатом или тесьмой. Венчало конструкцию навершие из раковин и кораллов.
На всяческие анатомические фантазии Рюйш был неистощим. Среди его экспонатов значились: «человеческий плод, примерно семи недель, который схвачен маленькой восточной змеей», «рука ребенка, держащая между пальцами ветку с фруктами», «трехмесячный плод мужского пола в пасти ядовитейшего животного». Из черепа скелета новорожденного, сидящего в гроте, выглядывал скелет мыши. А два скелетика близнецов трогательно хоронили третьего, причем один подносил к лицу внутренности живота, как бы вытирая слезы.
Все эти композиции, призванные напоминать пока еще здравствующим людям о бренности и хрупкости их существования, сопровождались латинскими изречениями, позаимствованными Рюйшем у древних философов или придуманными им самим. «Ни одна голова, сколь угодно сильная, не избегнет жестокой смерти», — возвещала надпись на знаменах, которые гордо несли скелетики, стоявшие перед входом. А препарат, где одетая в кружевные штанишки ножка попирала кусок пораженного сифилисом женского черепа, грозно предостерегал: «Эта публичная женщина не приобрела бы своего недуга, если бы не ее гнусное занятие, ибо каков пруд, такую рыбку в нем и поймаешь».
Но удивительнее всех были набальзамированные младенцы, покоившиеся в маленьких гробиках. Мертвые тельца облачались в кружево и разноцветные ткани, расшитые жемчугом. Крохотные ручки держали зажженную свечку. Все они тоже выглядели «совсем как живые». Казалось, забрели сюда случайно уставшие, прилегли отдохнуть, да так и заснули. Навсегда… По легенде, сам государь-батюшка Петр I попался на эту удочку: в умилении он схватил одну из препарированных малюток на руки и, прижав к широкой царской груди, расцеловал.
Однако не стоит удивляться. Для Голландии конца XVII — начала XVIII века консервация человеческих тел не считалась чем-то предосудительным. Церковь и власти, хоть и не всегда одобрявшие подобные медицинские эксперименты, все же относились к ним вполне лояльно. А труд анатомов, изобретавших различные способы сохранения мертвых в «естественном» виде, считался очень даже похвальным и щедро оплачивался. Рецепт бальзамирующей жидкости держался в строгом секрете от конкурентов, превращаясь в источник обогащения. Естественно, законсервированные трупы сохраняли свой первозданный вид до поры до времени, то есть всего несколько дней. Чего нельзя было сказать о «продукции» Фредерика Рюйша, мертвецы которого ну никак не хотели портиться!
Уникальный для того времени способ консервации, разработанный Рюйшем, так и остался неизвестен. Ни Петру Великому, в 1716 году поручившему доктору Арескину вести переговоры о покупке знаменитого «Кабинета», а заодно — выведать рецепт волшебного состава, ни кому-либо другому не довелось обладать этой тайной. Изобретение покинуло мир вместе со своим изобретателем. Поговаривали, правда, что ингредиенты бальзама знали дети профессора, которым не раз приходилось работать в отцовском «Кабинете». Но сын Рюйша, Генрих, умер гораздо раньше него, а дочь, Рахиль, провокациям не поддавалась и до конца дней свято хранила семейную тайну. Анатом же никогда не уставал интриговать окружающих прозрачными намеками: то говорил, что держит свои препараты в скипидаре, потом слукавил, что отмачивает их в винном спирте, а как-то раз обмолвился, что консервант состоит из рисовой водки, винного спирта, сахара и зерен хлебных злаков. И, наверно, от всего сердца потешался над теми, кто пытался повторить его успех.
Тем не менее Рюйш слишком преувеличивал свои возможности. Его набальзамированным мертвецам не была уготована вечность, как останкам египетских фараонов. Неоднократные заявления профессора о том, что с годами пропитанные консервантом тела становятся только краше, приобретая более насыщенный цвет и прозрачность кожи, оказались пустым хвастовством. Тлен неумолимо разрушал защитную оболочку тканей и органов, и со временем они потеряли свой знаменитый «естественный» вид. Впрочем, все это случилось гораздо позже, когда тело самого анатома уже безмятежно покоилось в земле, а душа парила в неведомых далях, безразличная к людскому злословию.
Петр I впервые познакомился с Фредериком Рюйшем в 1697 году. Несколько раз он посещал его «Кабинет», оставив хвалебную запись в книге для гостей. Довольно близкие отношения с русским царем анатому, понятное дело, были на руку. Он приглашал будущего императора на свои лекции и старался повсюду сопровождать его. Под чутким руководством Рюйша Петр посетил местный гортус медикус, или огород лекарственный, от которого пришел в совершеннейший восторг: «В том огороде зело многое множество древ иностранных… Стоят многие скляницы, и сулейки, и стаканы, а в них в спиритусе морские дивы, во всяком судне особо — змии, карко-дилы, саламандры и иные многии…» Восхищенный «карко-дилами» и прочими чудесами Петр, покидая Голландию, щедро одарил господина Рюйша роскошными русскими соболями.
Вернувшись на родину, государь активно занимается продвижением науки анатомии в массы. Впечатленный рюйшевским «Кабинетом», Петр старается наладить производство собственных анатомических препаратов. 28 января 1704 года выходит его указ «О погребении умерших на третий день». А повивальным бабкам предписывается под страхом смертной казни младенцев, рожденных уродами, не убивать, а сообщать о них приходским священникам. Те, в свою очередь, были обязаны донести об этом боярину Ивану Алексеевичу Мусину-Пушкину, а также поставить его в известность, «которая череватая жена умрет».
Все эти годы Петр Великий и старенький профессор Рюйш продолжают нежно переписываться, одаривая друг друга образцами фауны своих стран. Так, в одном из писем Рюйш благодарит царя за доставку «скляниц с ящерицами и червяками» и просит прислать еще «червяков с желтыми пятнами», а также жучков, лягушек и летучих белок. Сам же посылает «вельми удивительную ящерицу с острыми чечуями», двуглавую змею и прочие редкости.
Их следующая встреча произошла в 1716 году, во время второго турне Петра по зарубежным странам. А в 1717 году государь выкупает у анатома его знаменитый «Кабинет» за 30 тысяч гульденов. Астрономическая сумма, надо заметить. Однако скупердяй Рюйш все же не преминул впоследствии посетовать, что весьма продешевил: «Ежели бы мне попросить сначала 60 тысяч гульденов, то по крайней мере дали бы мне 40 тысяч».
Собрание голландского анатома, приобретенное Петром Великим, включало более 2 тысяч препаратов по эмбриологии и анатомии человека, 1179 образцов мелких млекопитающих, насекомых и пресмыкающихся, 259 чучел птиц, два шкафа с гербарием и многочисленные ящики с бабочками, морскими животными и раковинами. Доставить ценную коллекцию в Россию поручили лейб-медику Петра I Лаврентию Блюментросту. Все сокровища были аккуратно упакованы, погружены на корабль и отправлены в Санкт-Петербург. К счастью, за время долгого путешествия по морям-океанам ничего экстраординарного не произошло, и в город на Неве груз прибыл в целости и сохранности. Поговаривали, правда, что равнодушные к развитию мировой науки русские матросы, служившие на корабле, выпили весь спирт из банок, где хранились анатомические препараты, что, соответственно, вызвало порчу большинства из них. Но слухи эти вряд ли обоснованы, так как Петр I лично следил за перемещением коллекции Рюйша из пункта А в пункт Б и не преминул бы вздернуть на дыбу каждого, кто осмелился бы посягнуть на нее.
После продажи своей коллекции Рюйш взялся за создание новой. Видимо, он и ее собирался пристроить по сходной цене Петру I, так как каталог выставки, изданный в 1724 году, был снабжен посвящением русскому императору. Намерениям помешала смерть. В 1731 году Рюйш умер. Его тело — в отличие от тел тех, кто составил его славу искусного анатома, — благополучно схоронили. Оставшиеся в доме профессора препараты были проданы с молотка, рассеялись по белому свету, и к середине XIX века в западноевропейских музеях находились лишь единицы из них. Что же касается экспонатов знаменитого «Кабинета», выставленных в Кунсткамере, то они в большинстве своем сохранились до наших дней. Можете лично убедиться.
Мария БЕЛИНСКАЯ
«X-files. Секретные материалы 20 века. Досье», 2012г.
Ровно 300 лет назад, в 1724 году — указом Петра I в Российской империи запрещено сочетать браком молодых, не только вольных, но и крепостных, без их согласия.
Помнете, как сказали "ДА" в ЗАГСЕ или у вас это только впереди, если вообще планируется?
Выспаться, провести генеральную уборку, посмотреть все новые сериалы и позаниматься спортом. Потом расстроиться, что время прошло зря. Есть альтернатива: сесть за руль и махнуть в путешествие. Как минимум, его вы всегда будете вспоминать с улыбкой. Собрали несколько нестандартных маршрутов.