Сын грузинских карателей Булат Окуджава: путь негодяя⁠⁠

Прочитал http://pikabu.ru/story/sergey_dovlatov_4534115, вспомнил что на днях читал про другого "борца за все хорошее"

"Булат" родился в Москве 9 мая 1924 года в семье коммунистов, приехавших из Тифлиса для партийной учёбы в Коммунистической академии.

Характерно, что при рождении мальчик был назван родителями Дорианом (по имени главного героя "Портрет Дориана Грея" - романа О.Уайльда о превращении талантливого юноши в порочное чудовище).

По собственному же признанию Дориана-Булата, названного «совестью интеллигенции», его мать зверствовала на Кавказе вместе с Кировым, отец был в той же команде, дослужившись до секретаря Тбилисского горкома партии. Позже, из-за конфликта с Берией, который уже выступил против «интернационал-большевиками», Шалва Окуджава в 1932 году обращается к Орджоникидзе с просьбой направить его на партийную работу в Россию, но в 1937 его все же репрессировали.

Впрочем, до ареста отец Окуджавы еще успел походить в "начальниках Нижнего Тагила" - став первым секретарем горкома партии этого уральского города, куда он и выписал семью. В городе они вселилась в просторный купеческий особняк - с личным дворником, который жил в подвале. Но хозяин города был "демократичен", поэтому иногда всё же разрешал дворнику послушать радио в "барской". Однажды тот сказал: "Я раньше у купца Малинина в дворниках служил. Хрен бы он меня радио слушать позвал бы..."

Одноклассница Б.Окуджавы вспоминала, «как появился в классе красивый, заметный Булат – “он ходил в вельветовой курточке”». Сын хозяина города. И вот уже 12-летний Булат звонит из школы в горком партии, требуя к подъезду сани, чтобы добраться до дома, до которого всего 300 метров. Мало кто знает, что в юности он ещё стрелял из пистолета в своего сверстника, но, как сыну первого секретаря горкома партии ему это сошло с рук. Пробив грудь, пуля прошла навылет, мальчик чудом выжил. Булата за это отправят на лето отдыхать в Грузию. Безнаказанность и вседозволенность в семье партийной номенклатуры появилась вовсе не в "застойные времена"...

Впрочем, о зверствах родителей Окуджавы в стране не забыли. В 1937 году отец Окуджавы был арестован в связи с троцкистским делом на Уралвагонстрое. 4 августа 1937 года Ш.С. Окуджава и его два брата были расстреляны как участники заговора Троцкого.

Вскоре после ареста отца, в феврале 1937 года, мать, бабушка и Булат уехали из нижнего Тагила, но не в Грузию, где прекрасно помнили зверства матери Дориана-Булата - Ашхен Степановны Окуджавы, - а в Москву. Первое место жительства — улица Арбат, дом 43, кв. 12, коммунальная квартира на четвёртом этаже. Серьезное понижение социального статуса для кавказского мальчика-барчука. Впрочем, через год возмездие настигло и Ашхен Степновну, которая была арестована и сослана в Карлаг, откуда вернулась в 1947 году.

«...Учился я плохо. Курить начал, пить, девки появились. Московский двор, матери нет, одна бабушка в отчаянии. Я стал дома деньги поворовывать на папиросы. Связался с темными ребятами. Как я помню, у меня образцом молодого человека был московско-арбатский жулик, блатной. Сапоги в гармошку, тельняшка, пиджачок, фуражечка, челочка и фикса золотая». (Из беседы с Юрием Ростом. «Общая газета» № 17 (299) 1999, 24.04-12.05)

Да,его родила советская земля в лице человека, когда-то с тихим откровением запевшего про сапоги отца, которых он и в глаза никогда не видывал.

Окуджава, человек, который после расстрела своего отца большевиками, вступил в КПСС, а потом "вышел", когда большевиков, "якобы" понесли по кочкам, обезумевшие от борьбы с алкоголизмом глупые и обманутые московские пацаны.

Мальчик, который вышел из семьи партийных функционеров-большевиков не малого ранга. Скитавшийся с детства между Москвой и Тбилиси, но прижившийся в Москве.

Мальчик, который "проторчал" всего полтора месяца в прифронтовой полосе, как не пришей кобыле хвост без всяких обязанностей и дела и был "выселен" с фронта за "профнепригодность".

А потом без всякого смущения слонялся по киностудиям в роли "героя-фронтовика" и пел "Капли датского короля" и даже не смущался показаться в кадре рядом с настоящими фронтовиками. Раз так надо для искусства.

Он приветствовал расстрел Белого Дома в 1993 году...

Я еще не забыл его рядом с Лией Ахеджаковой. До сих пор помню ее дрожащие губы в телевизоре:"Борис Николаевич, расстреляйте их всех, этих собак" - 1993 год, октябрь. Мерзость...

Гнойник "совести советской интеллигенции" для малопонимающей советской публики начал полностью вскрываться с 1993 года. "Я тоже был фашист, но только красный" - заявил Дориан-Булат о своём участии в Великой Отечественной. В чистом виде не воевавшим на передовой» во время Войны, Окуджава оказался весьма кровожаден к политическим противникам. Из интервью «Подмосковным известиям» от 11 декабря 1993 года: «- Булат Шалвович, вы смотрели по телевизору, как 4 октября обстреливали Белый дом?

- Всю ночь смотрел.

- У вас, как у воевавшего человека, какое было ощущение, когда раздался первый залп? Вас не передёнуло?

- …Я наслаждался этим. Я терпеть не мог этих людей, и даже в таком положении никакой жалости у меня к ним не было. И может быть, когда первый выстрел прозвучал, я увидел, что это — заключительный акт. Поэтому на меня слишком удручающего впечатления это не произвело…»

Есть у Окуджавы, такой замечательный саморазоблачительный документ — книга «Я никому ничего не навязывал…» Советую ее почитать. Там Окуджава рассказывает о своих «преследованиях». «Преследования» были такие: приезжает Окуджава из Калуги в Москву, обращается к работнику ЦК ВЛКСМ Искре Денисовой с просьбой устроить его на работу — и пожалуйста: получает место редактора в «Молодой гвардии», выпускает там сначала комсомольскую методическую литературу (борец с коммунизмом, ясный корень!), а затем поэзию народов СССР. Затем — хлоп: и становится редактором отдела поэзии в «Литературке» и живет там припеваючи, поскольку должность эта была синекурой: «Я один сидел, маленькая комнатка у меня была, заваленная рукописями графоманов в громадном количестве. Но тогда я уже интенсивно писал стихи и песни, очень интенсивно. И от меня требовалось иногда — время от времени — в «Литературку» давать чьи-то стихи. Ну, когда приходили известные авторы, я брал их и отдавал в редколлегию, и они уже шли. Так что задача моя была — борьба с графоманами. — То есть, Вам приходилось отвечать на вопросы, принимать…— Нет, я принимал — и тут же выгонял. И всё. И ничего я не отвечал ни на какие вопросы. Но там мне было очень хорошо: во-первых, коллектив был прекрасный, ко мне очень хорошо относились, очень меня ценили за то, что я делал…» (Окуджава Б.Ш. «Я никому ничего не навязывал…» М., 1997. С. 20—21). Затем Окуджаву приняли в Союз писателей — и он ушел из «Литературки». Вполне благополучная судьба типичного советского интеллектуала. К 1985 г. у Окуджавы, по его словам, вышло в СССР, не считая множества журнальных публикаций, 7 книг стихов и 6 книг прозы (там же. С. 128). «Преследуемый» Окуджава летом 1969 г. рассказывал, что он в течение 8 месяцев съездил за государственный счет в Югославию, Венгрию, Францию, ФРГ, Австралию и Индонезию (там же. С. 249). О самых свирепых своих «преследованиях» Окуджава рассказывал неоднократно. Выглядело это так: однажды его пригласили в неназванную им «инстанцию» и попросили — понимаете, не приказали, а попросили! — не петь на концертах песню о Леньке Королеве. Но он не послушался и продолжал петь. И никаких «репрессий» не последовало. Но через три года Окуджава сочинил песню о дураках. Его опять пригласили в ту же инстанцию и жалобно так сказали: «Слушайте, есть же у вас замечательная песня о Леньке Королеве — зачем вам петь о дураках?» (там же. С. 32, 36). Вот и все «преследования». Не случайно Окуджаве приходилось на своих вечерах выслушивать от аудитории такие вот замечания: «Вот вы стоите, такой самодовольный, благополучный, и ничего не пишете о язвах, которые существуют в нашем обществе» (там же. С. 33).

У Окуджавы, например, к 1985 г. вышли диски в США, Англии, Италии, Швеции, ФРГ, Франции, Японии. Это хорошие деньги. Несколько миллионов не рублей. Так обычно платят агентам влияния, чтоб скрыть факт сотрудничества и предательства.

13 июня 1997 года Окуджава умер в парижской клинике. Незадолго до конца он написал стихотворение на день рождения Анатолия Чубайса, которое было обнаружено в больнице вдовой Булата Шалвовича Ольгой. Последнее стихотворение Окуджавы было переправлено вместе с поздравлениями Чубайсу 16 июня, в день его рождения.

А у нас иные сферы —

день приязни и гостей.

Ну, и чтоб жила легенда

о событьи круглый год,

рюмочка интеллигентно

применение найдет.

Как нам жить — узнаем сами.

Мир по-прежнему велик.

Пусть останется меж нами

добрых "Жаворонков" крик. (*)

9 мая 1997,

Париж

______________________________

* Жаворонки - дачный поселок в

подмосковье, где у А.Чубайса

и Б.Окуджавы по соседству были

дачи.

Источник: http://maxfux.livejournal.com/1161040.html