Сословное происхождение русского офицерства начала ХХ века⁠⁠

Длительное время в отечественной историографии существовало мнение, будто в дореволюционной России военная карьера для лиц недворянского происхождения была практически невозможна. Например, в монографии Ю.П. Петрова утверждалось, что «офицерский корпус старой русской армии… комплектовался из представителей господствующих классов — помещиков и буржуазии». Известный военный историк Л.Г. Бескровный писал: «Правящие круги проводили в вопросе военного образования чётко выраженную классовую политику… Офицерские кадры… комплектовались выходцами из правящего класса». Подобным образом рассуждал А.М. Иовлев, указывавший, что «от проникновения трудящихся наиболее ревностно капиталисты оберегают командные кадры своей армии… Офицерский корпус… комплектуется главным образом из представителей господствующих эксплуататорских классов…».

Офицеры и генералы Генерального штаба

1. Генерального штаба капитан А. Афанасьев, 1917 г.

2. Генерал от артиллерии В.А. Ирманов[119], 1914 г.

3. Генерал-адъютант, генерал от кавалерии А.А. Брусилов.

4. Полковник, медицинская служба[120], 1915-1916 гг.

Соответствовали ли подобные утверждения исторической действительности? Для ответа на этот вопрос необходимо выяснить, кто мог стать кадровым офицером. Современники отмечали, что «закон не создавал никаких ограничений по сословному признаку — в праве каждого, по суду непорочного гражданина, стать офицером», и указывали три способа для реализации этого права.

Первый способ: имея аттестат зрелости (свидетельство об окончании гимназии, реального училища или кадетского корпуса), поступить в одно из военных училищ и окончить его. Существовали также училища, поступать в которые можно было, не имея законченного среднего общего образования: оно завершалось в самом училище.

Второй способ давал возможность быть произведённым в офицеры с правом достичь чина штабс-капитана (штабс-ротмистра) тем нижним чинам, которые отличились в военное время. В мирное время каждый нижний чин, закончивший срочную службу в унтер-офицерском звании, имел право держать вступительный экзамен в военно-учебные заведения.

Третий способ: имея свидетельство о прохождении полного курса среднего учебного заведения, поступить на военную службу солдатом-вольноопределяющимся, прослужить один год и выдержать экзамен на чин прапорщика запаса. После этого требовалось сдать экзамен за курс военного училища, что обеспечивало производство в чин подпоручика запаса и возможность зачисления на действительную военную службу.

ГВАРДИЯ

1. Штабс-ротмистр Лейб-гвардии Гродненского гусарского полка, 1915 г.

2. Рядовой Лейб-гвардии Семеновского полка, 1914 г.

3. Казак Лейб-гвардии Атаманского Его Императорского Высочества Наследника-Цесаревича полка, 1917 г.

4. Вольноопределяющийся Лейб-гвардии Уланского Ее Величества полка, 1916 г.

Анализ официальных документов тех лет показывает, что учиться в большинстве военно-учебных заведений имели право представители всех сословий, без каких-либо исключений: они могли поступать в пехотные, артиллерийские, кавалерийские и другие училища. Так, по воспоминаниям В.В. Чернавина, служившего в штабе Виленского военного округа и просматривавшего списки поступавших и принятых в Виленское пехотное юнкерское училище (с 1 сентября 1910 г. — Виленское военное училище), в период 1908—1914 гг. «…не дворян… было более 75% юнкерского состава». Офицер писал: «Отчётливо помню, что преобладали в этих списках сыновья крестьян и мещан, затем шли сыновья купцов, духовных и т.д. и, наконец, дворяне».

Армейская кавалерия

1. Бомбардир-наводчик 20-й конно-артиллерийской батареи[132], 1915 г.

2. Ротмистр 5-го гусарского Александрийского полка («Бессмертные гусары»)[133], 1916—1917 гг.

3. Рядовой 16-го драгунского Тверского полка[134], 1915-19171Г.

В то же время в некоторых военно-учебных заведениях ситуация была иной. Пажеский Его Императорского Величества корпус комплектовался исключительно потомственными дворянами, то есть по сословному признаку. Необходимым условием для поступления в это учебное заведение являлось зачисление в пажи к Высочайшему двору, при этом к ходатайству о зачислении в пажи обязательно должно было прилагаться свидетельство о дворянстве.

Ограничения при поступлении в Пажеский корпус были столь велики, что касались не только недворянских сословий, но и большей части потомственного дворянства: в пажи к Высочайшему двору особым повелением императора могли зачисляться лишь отдельные его представители. К ним относились сыновья и внуки лиц, состоявших в чинах первых трёх классов, сыновья и внуки лиц, занимавших должности губернаторов, посланников и губернских предводителей дворянства, если у них был чин не ниже генерал-майора или действительного статского советника, и т.д.

Некоторые особенности имел приём в пехотные и кавалерийские училища. Они делились на две группы: одна включала всесословные учебные заведения, вторая — училища, комплектовавшиеся в основном выпускниками кадетских корпусов и лицами, пользовавшимися правом на поступление в кадетские корпуса.

К всесословным училищам официально относились 9 пехотных училищ и 2 кавалерийских. Пехотные училища: Владимирское в Санкт-Петербурге, Алексеевское в Москве, Киевское, Казанское, Виленское, Одесское, Иркутское, Тифлисское, Чугуевское. Кавалерийские училища: Елисаветградское и Тверское.

Взяв в качестве примера 1910 год, отметим, что сословное происхождение юнкеров, обучавшихся во всесословных училищах, в обобщённом виде характеризовалось следующими цифрами: выходцев из потомственных дворян — 15,77 проц., из крестьян — 17,92 проц., из мещан — 14,57 проц. Сыновьями личных дворян являлись 20,13 проц. юнкеров, остальные происходили из купцов, почётных граждан и т.д.

Следует отметить, что личное дворянство к потомству не переходило, поэтому дети личных дворян к дворянскому сословию не принадлежали. С учётом данного факта очевидно, что дворян среди юнкеров всесословных училищ было явное меньшинство.

Что касается второй группы училищ, то к ней относились Павловское пехотное и Николаевское кавалерийское училище в Санкт-Петербурге, а также Александровское пехотное училища в Москве. Некоторые современники высказывали мнение, что в них принимались преимущественно дети потомственных дворян. «Не закон ставил это ограничение, а традиция гвардии, требовавшая, чтобы её полки комплектовались офицерами из потомственного дворянства, — эти… училища служили главным образом для укомплектования гвардии».

Следует отметить, однако, что слова о преимущественном приёме в эти училища представителей высшего сословия выглядят преувеличением: требования к происхождению поступавших не были столь категоричными, как в Пажеском корпусе. В соответствующих официальных документах ничего не говорилось об их обязательной принадлежности к потомственному дворянству, указывалось лишь, что предпочтение отдаётся выпускникам кадетских корпусов.

Кадетские корпуса предназначались для образования детей, готовившихся впоследствии поступить в военные училища. Учиться в них могли не только потомственные дворяне, но и сыновья действующих и отставных офицеров, не достигших чина, дававшего право на потомственное дворянство, при условии выслуги отцами на действительной военной службе не менее 10 лет, а также дети военных врачей и священников. Кроме того, принимались круглые сироты — сыновья указанных категорий лиц, умерших на службе, а также сыновья тех же лиц и классных чиновников всех ведомств, если эти лица и чиновники были ранены или убиты на войне, умерли от ран и т.д.

Следует отметить, что в 1912 году было принято решение допускать «…к приёму во все кадетские корпуса своекоштными воспитанниками сыновей лиц всех сословий, на общих основаниях». Иными словами, приём в корпуса был открыт для лиц любого происхождения.

В 1913 году был издан приказ, в соответствии с которым право «на поступление в училища Павловское и Александровское пехотные и Николаевское кавалерийское…», кроме выпускников кадетских корпусов, получили «…молодые люди всех сословий», окончившие средние учебные заведения».

Оба артиллерийских училища — Константиновское и Михайловское — были всесословными21, приём в Николаевское инженерное и военно-топографическое училище также не зависел от сословного происхождения.

Таким образом, в военно-учебных заведениях, готовивших офицеров, прямые сословные ограничения при приёме на учёбу существовали лишь в Пажеском корпусе, имевшем особый статус. В Павловском и Александровском пехотных училищах, а также Николаевском кавалерийском училище до 1913 года существовали некоторые ограничения, но их вряд ли можно назвать сословной дискриминацией в полном смысле слова.

Если учесть, что накануне Первой мировой войны офицеров для регулярных войск готовили Пажеский корпус, 11 пехотных училищ, 3 кавалерийских, 2 артиллерийских, 1 инженерное и 1 военно-топографическое, то вряд ли несколько военно-учебных заведений, ограничивавших приём по тому или иному принципу, могли оказывать решающее влияние на состав офицерства.

В целом сословное происхождение офицерства характеризовалось следующими данными. Во взятом за пример 1910 году общее число офицеров составляло 40 898 человек, из которых 54,7 проц. составляли потомственные дворяне, 24,8 проц. — выходцы из бывших податных сословий, 14 проц. — из потомственных почётных граждан. Из духовного и купеческого сословий происходили соответственно 3,8 проц. и 2,6 проц. офицеров.

Если говорить о категориях офицерского состава, то в 1912 году среди обер-офицеров потомственные дворяне составляли 50,36 проц., среди штаб-офицеров — 71,46 проц. и среди генералов — 87,45 проц.