https://vk.com/@-169478206-101-vyzov-pozharnye-istorii-62i

Можно не верить, считать всё выдумкой — но только пока сам не столкнёшься с тем, что не объяснить по-науке, что не подчиняется логике и противоречит всему, что знаешь о реальности.

Дело было летом 1998 года. Ежедневный развод дежурных караулов в пожарной части. Смена как раз выпала на дни после урагана в Москве, когда повалило много деревьев и рекламных щитов и побило машины. Начальник по обыкновению инструктировал личный состав. Сообщил, что в одной из столичных частей погиб сотрудник пожарной охраны. Ехал на личном автомобиле во время урагана, потоком ветра швырнуло навстречу другой машине, и пожарный скончался на месте от полученных травм. На этой печальной ноте и закончили. Все как обычно: для приёма и сдачи смены, разойдись. Только напоследок начальник велел быть аккуратнее.

Едва успели принять смену, как поступил вызов. В заявке — задымление в подъезде. Пожарные, все ещё в боёвках, как и положено при приёмке смены, попрыгали по машинам и помчались на адрес. Лето, машин немного, приехали в момент.

— Прибыли, здание пятиэтажное, панельное, жилое, газифицированное, по внешним признакам со стороны подъезда ничего, разведка, — передал на пункт связи начкар Виталик.

Передал — и отправился с двумя другими пожарными Дмитрием и Андреем внутрь дома.

Поднялись на этаж. Заявительница, женщина средних лет, встретила у дверей своей квартиры.

— Здравствуйте, вызывали? Что у вас случилось? — обратился к ней Виталик.

— Здравствуйте, ребята. Да, я вызывала, вот, чувствуете запах? — начала сетовать она. — Сейчас, правда, развеялся немного, я окна пооткрывала в подъезде. А так ещё и небольшое задымление было.

В подъезде действительно витали еле уловимый запах гари и слабая серая дымка.

— Соседей обзванивали? — поинтересовался пожарный Андрей.

— Да я сразу, все тут, дома, ни у кого ничего не горело. А вот тут одинокая бабушка живёт, — женщина показала на соседнюю квартиру. — Мне кажется, оттуда и пахнет. Может, пригорело у неё чего! Я звонила, звонила, она не открывает, ушла куда-то, что ли...

Пожарные ещё раз позвонили в дверь, но им никто не открыл. Принюхались. Запах явно шёл из этой квартиры. Делать нечего. Хлюпенькая деревянная дверь открылась одним ударом ноги. Парни проникли в чистенькую однокомнатную. Дыма не было, но тянуло гарью — сильнее, чем в подъезде.

Проверив комнату, в которой царил образцовый порядок, ничего не нашли и пошли на кухню. Думали, помойное ведро могло тлеть или ещё что-нибудь — но и на кухне была сплошная чистота, не было и намёка на пожар.

Хозяйки в квартире не было, и парни уже было пожалели, что зря выломали старушке дверь, когда Андрей заглянул в смежный санузел. Открыл дверь, включил свет.

На полу между туалетом и раковиной сидела бабушка лет восьмидесяти. Никаких следов насильственной смерти: ни крови, ни ожогов. Одета в домашний халат, на нём — фартук, на голове — платок. А вот глаз у старушки не было, и её пустые глазницы дымились.

Андрей отшатнулся в коридор.

— Ты чего? — изумленно посмотрел на друга пожарный Димка.

— Да вон чего! — не сводя взгляда с дымящихся глазниц старушки, растерянно проговорил Андрей и отошёл в сторону.

Дима заглянул в ванную и тоже оторопел. Начкар Виталик вслед за ним сунулся — и тоже застыл.

Выйдя из ступора, пожарные запросили милицию. Через минут десять-пятнадцать блюстители порядка прибыли — глава криминальной милиции, красивая женщина лет сорока, да пара подчиненных рангом пониже. Первое впечатление от увиденного было примерно таким же, как и у пожарных.

— Вы откуда её притащили? Осмотрев женщину, поинтересовались изумлённые блюстители порядка. Вопрос остался без ответа.

Нужно было сделать фотографии с места происшествия. Андрея попросили чуть спустить платок с головы старушки, чтобы было видно лицо. Пожарный неохотно зашёл в санузел, присел рядом с трупом. Глазницы продолжали немного дымить. Он аккуратно взялся за кончик платка, потянул его вверх. Оголились уши, и пожарный заметил, как из ушных раковин тонкой струйкой высвободилось некоторое количество дыма. Холодок пробежал по спине. Такого он не видел, хотя был опытным огнеборцем и видел дым и огонь во всех возможных ситуациях. Хотел было уже встать и освободить место для съемки, когда голова старушки вдруг отделилась от тела и упала на пол.

Андрей подался назад к двери, да и сама женщина-милиционер попятилась назад. Придя в себя, они осмотрели тело старушки, не переставая изумляться увиденному. Оно было будто выжжено изнутри: кости позвоночника белые, но остальное — чёрная труха. Чтобы вот так выжечь живую человеческую плоть, в крематории нужно держать его около сорока минут при температуре 900-1000°C. Если на костре — часов шесть, не меньше. Но предметы, окружающие старушку, остались нетронутыми. На шторке ванны, на пластиковом ободке унитаза, на обоях — нигде не было ни следа воздействия столь высокой температуры. Лишь на полу, где сидела старушка, остался едва заметный след от частей тела, которые с ним соприкасались.

Что случилось со старушкой, до сих пор остаётся загадкой. Предположения все же есть — одно другого чуднее. Говорят, мол, это всё пирокинез — мистическая способность вызывать огонь силой мысли. В интернете есть истории тех, кто стал его жертвой: ни с того ни с сего люди вспыхивали и быстро сгорали. До сих пор нет точного определения этого редкого и загадочного явлению, никакой наукой оно не подкреплено и не признано.

Лично я слышал ещё несколько объяснений. Во-первых, резкий всплеск энергии тела, который вызвал сильное повышение температуры — и тело сгорело изнутри. Во-вторых, некая патология в организме нарушила выделение химических элементов — марганца, натрия, ацетона, например. И это уже привело к самовоспламенению. В-третьих, наш мозг — великая загадка: он обладает огромным резервом силы, которая нам неподвластна — и иногда выходит из-под контроля. Есть и другие гипотезы, но их можно посмотреть в интернете.

Звучит бредово, не правда ли? Тем не менее история правдива.

© Кирилл Павлухин

https://vk.com/@-169478206-101-vyzov-pozharnye-istorii-61i

Олег проснулся от истошного писка будильника и быстро выключил его, чтобы не разбудить любимую. Бросил беглый взгляд на неё. Та, поворочившись и что-то пробормотав, перевернулась на другой бок. Олег тихо встал, стараясь не разбудить, и направился на кухню. Там включил электрочайник, а после зашёл в ванную, быстро принял душ, почистил зубы и побрился. Достал из холодильника колбасу и, заварив крепкий черный чай, приступил к завтраку. Пока ел бутерброды, запивая их чаем, пролистал ленту ВКонтакте.

Из комнаты послышались шаги. Вышла Анжела, зашла в туалет, а когда вышла оттуда, посмотрела ещё сонными глазами и сказала:

— А, ты сегодня работаешь… Блин, совсем об этом забыла, поесть не приготовила.

— Не переживай, всё в порядке, заеду по пути в магазин, — улыбнулся Олег, разглядывая девушку и наслаждаясь её красотой.

Знакомы они были уже около трех лет. Однажды Олег встретил Анжелу и влюбился по уши. Такая красивая, что поначалу даже подойти и познакомиться стеснялся. Когда всё же решился, понял, что зря мялся: Анжела была обаятельной и простой, легко пошла на контакт и согласилась на свидание. Вскоре они уже встречались, девушка всё чаще оставалась на ночь, а потом и вовсе перебралась к нему.

Олег быстро полюбил Анжелу всей душой. Ему так хотелось, чтобы девушка ни в чём себе не отказывала. Потому-то он и работал не переставая: сначала в пожарке отработает, потом на подработку. График получался сложный и неудобный, вместить в него личную жизнь было сложно — но Олег старался успеть и внимание Анжеле уделить, и заработать для их семьи деньги. Не было сомнений, что они уже семья: жили вместе, Анжела его любила, всегда ждала дома — кто же такое не любит? А что не работала, так Олега это не смущало: денег он и сам мог достать, зато любимая — счастливая и отдохнувшая.

Анжела обняла Олега, чмокнула и пошла досыпать. Парень посидел ещё немного, допил чай и вышел из дома. Через сорок минут уже зашёл в любимую пожарную часть. Всем сказал «доброе утро» с неизменной улыбкой, прошёл в раздевалку, где уже вовсю гоготали над шутками товарищи. Поздоровался, обнял по-братски каждого и переоделся в форму.

А дальше — развод, быстрый завтрак, учебные занятия в классе, тренировки по боевому развертыванию. Вот уже и время обеда пришло. Олег заварил купленный в магазине «Доширак» и поставил в микроволновку греться пару сосисок в тесте. Хороший друг Сашка, увидев этот «бомж-пакет», с усмешкой поинтересовался:

— Что, пища богов?

—Да! — в ответ улыбнулся Олег. — Не хотел заморачиваться, купил вот.

— А твоя почему не готовит? — открывая большой контейнер, где лежала заботливо приготовленная супругой еда, поинтересовался Сашка.

— Да спит ещё, когда ухожу! — немного смущенно ответил Олег.

— Может, плохо её любишь? Если чё, обращайся, поможем твоей беде! — хохотнул Сашка.

— Непременно, — усмехнулся Олег, но на душе стало как-то тоскливо.

Почему другим парням их женщины готовят так, чтобы те могли спокойно перекусить домашней пищей, а ему приходится есть что придётся? В голове пронеслись сомнения. Но Олег быстро отбросил их и сел обедать. Стоило съесть пару ложек, как запищал телефон. Пришла зарплата — вот уж прекрасная новость!

Вызовов не было, а начальник части уехал в управление. Пожарные разбрелись по кубрикам и задремали. По-осеннему пасмурная погода сама по себе располагала к отдыху, и спали они сладко, пока два звонка и голос из громкоговорителя не сообщили, что начальник вернулся. Парни резво подскочили с кроватей и всей гурьбой пошли на пищеблок, чтобы глотнуть кофе. Хотя до отбоя спать по уставу не полагалось, неписанные правила пожарки это допускали. Главное — не попадаться на глаза начальнику части. Тот про сон знал, конечно, но делал вид, что не в курсе. А как иначе пожарным силы сохранить, если не прикорнуть днём?...

Вызов поступил в половине шестого. В заявке сказало: горит машина на МКАДе. Выслали сразу два хода, и те полетели по московским улицам. Ещё в дороге увидели чёрный дым и языки пламени, вырывающиеся из кабины грузового фургона впереди. Движение застопорилось, и пожарные машины мигали проблесковыми маяками, истошно завывая сиреной, чтобы пробиться сквозь еле ползущий поток. Когда подъехали, увидели всю картину.

В ДТП попали сразу три машины. Грузовой китайский фургончик стоял возле отбойника с сильно помятой мордой, кабина его во всю полыхала, и огонь уже начал перекидываться на кузов с рефрижератором. Возле валялось несколько огнетушителей, бегал и суетился человек, видимо — водитель злосчастного фургона.

В метрах пяти от него стоял шикарный джип Toyota Land Cruiser. Точнее, ещё недавно шикарный. Он врезался в край разрыва отбойника, разделяющего полосы движения, и был сильно помят. Увы, вернуть бывшее великолепие получится только дорогим и основательным ремонтом. Третья машина, LADA 2107, в паре метров от джипа, была повреждена меньше всего.

Гидрантов вблизи не было, но и пожар был не столь уж сильным, так что воды с лихвой хватало на ликвидацию скромного по размеру возгорания. Пожарные разделились. Олег пошёл протянуть линию от АЦешки и подать ствол высокого давления (СВД) — небольшую катушку шланга с насадкой, располагающуюся в заднем отсеке машины. Парень подошёл ближе к джипу и заметил, что рядом с ним крутится мужчина. Просунув голову в салон со стороны водительского сидения, тот с кем-то разговаривал. Олег заглянул внутрь, ужаснулся и отшатнулся. Взял ствол СВД, который подали товарищи, протянул линию до горящего фургона и начал тушить пламя, пытаясь изгнать из головы картину.

Вот что Олег увидел в салоне. Металлический швеллер отбойника прошёл через весь салон и торчал из груди девушки на заднем сидении. Та была в сознании, молча хлопала глазами, даже иногда говорила с мужчиной, который паниковал, но пытался поддержать и подбодрить словами как мог, пока не прибудут спасатели и скорая. Девушка молодая, очень красивая. Длинные белокурые волосы перепачканы кровью, одна рука — на сидении, вторая — на проткнувшем тело отбойнике. Конец его торчал из спинки заднего сидения.

Из-за ДТП были перекрыты все полосы движения за исключением одной. Собравшаяся там пробка двигалась медленно, очень медленно. Отряд спасателей уже прибыл, парни начали снимать двери с машины, пилить стойки, чтобы снять крышу и добраться до пострадавшей: у скорой никак не получалось протиснуться через затор, хотя она и была уже совсем рядом, в метрах трёхста. Водитель скорой истошно сигналил, мигалки и сирена работали на полную, но машинам некуда было разъехаться. Любопытные водители ещё и притормаживали, пытаясь разглядеть, что же случилось. Дело было худо.

Олег работал со стволом и уже почти потушил горящий кабину, когда напротив остановился BMW. Водитель высунулся из окна и начал снимать пожар на телефон.

— Проезжай быстрее, там скорая проехать не может! — крикнул пожарный Сашка.

— Да подожди, дай видосик сниму небольшой!

— Проезжай, мля, чего, непонятно, там скорая проехать не может? — начал свирепеть Сашка.

Говорят, BMW — это диагноз: кто на нём катается, думает, что особенный и правила не для него писаны. И в этот раз стереотип подтвердился.

— Ты попроще разговаривай, понял? — угрожающе процедил сквозь зубы мужчина, который так жаждал снять видео с аварии.

Олег видел и слышал всё. Недолго думая, он направил компактную струю из брандспойта в салон туповатого водителя. Вода попала тому прямо в лицо, выбила из рук телефон, и тот упал куда-то в салон. Мужчина тут же нажал на педаль газа и наконец-то отъехал на обочину. Наверное, хотел разборок, но пожарному было всё равно.

Зато наконец-то прибыла скорая. Медики вместе со спасателями занялись пострадавшей. Решили отрезать часть отбойника, не извлекая его из тела, а вместе с ним транспортировать девушку в больницу. Машину разворотили полностью: отрезали крышу, сняли двери и сиденья. Девушку обкололи обезболивающими. Пожарные помогли перенести пострадавшую вместе с торчащим из груди обрезом металла в машину скорой помощи. Каждый понимал, что шансов выжить у неё немного, уж больно сильными были повреждения. Но каждый делал то, что должно.

Скорая умчалась. Собрав ПТВ, пожарные уныло вернулись в часть: хотя пожар устранили легко, охоты радоваться не было.

Вечером автонасос вывели из расчета, его отделение стало ненужным. Оставили только одного бойца на АЦешке, тем самым усилив ход, а остальных отпустили домой. В числе прочих повезло Олегу.

Олег не стал звонить Анжеле и предупреждать, что вернётся раньше. Решил сделать сюрприз. Зашёл в магазин, купил плитку дорого шоколада и бутылку элитного вина, потом — в цветочный, долго выбирал букет и остановился на классике — кроваво-красных розах. Предвкушая, как обрадуется любимая, Олег поспешил домой как на крыльях. Он наслаждался запахом роз, душа его пела в предвкушении встречи.

Поднявшись на этаж, Олег открыл ключом первую дверь, прошёл по приквартирному холлу, тихо вставил ключ в замочную скважину. Улыбаясь, тихонько повернул его два раза — и вот он уже в квартире. Как же сейчас любимая-ненаглядная обрадуется!

Вошёл. Свет горел во всех комнатах, а из ванной громко играла музыка, Олег поставил пакет на пол, положил на тумбочку букет, начал снимать обувь и заметил, что на полу валяется халат и нижнее белье Анжелы. Снял куртку, думал повесить — на вешалке незнакомое мужское пальто, пошло пахнущее одеколоном.

Из ванной послышался голос Анжелы, но слов было не разобрать. Олег медленно направился туда. Его словно что-то удерживало, не давая идти быстро, но он шёл. Из открытой двери доносились громкие стоны. Ещё шаг, два — и вот он уже в дверях.

В ванной были двое. Анжела стояла, оперевшись руками на край ванны, а сзади её трахал здоровенный мужик. Девушка орала от удовольствия так, как никогда не кричала с Олегом.

Олег смотрел и молчал. Ужас, неистовая злость и омерзение диким потоком нахлынули и разлились по телу.

Анжела повернула голову в сторону двери и увидела там Олега. Её глаза округлились, и она хотела закончить, сбросить с себя любовника, но тот не останавливался.

— Прекрати, прекрати! — закричала она.

Выпрямившись и оттолкнув мужчину, Анжела зачем-то схватила полотенце и прикрылась им. Любовник наконец-то заметил оцепеневшего в дверях Олега и заметно растерялся. Он молчал, кидая взгляды то на Анжелу, то на Олега.

Олег отмер и сдержанно улыбнулся:

— Вы продолжайте, продолжайте, я подожду в комнате.

Он собрался было идти, но остановился и вновь заглянул в ванную:

— Да, когда закончите, соберите вещи, которые раскидали, и покиньте мою квартиру.

Развернувшись, он прошёл на кухню, поставил чайник и включил телевизор. Пока Олег пил чай, мужик быстро собрался и ретировался. Анжела же долго мялась и явно стеснялась зайти, но всё же осмелилась.

— Олежек, это ничего не значит для меня, прости меня, пожалуйста! — сказала она, смотря полными слез глазами.

— Не надо ничего говорить. Слова больше значения не имеют, — остановил её пожарный.

— Но я... — девушка явно хотела ещё что-то добавить.

— Если сейчас же не уйдешь, я выведу тебя за шкирку, а вещи выкину вслед за тобой из окна, — спокойно проговорил Олег.

Анжела хорошо его знала, знала, что слов он на ветер не бросает. Уныло пошла собирать вещи. Упаковав всё в чемодан и сумку, выглянула из прихожей на кухню. Олег сидел, смотрел куда-то в окно.

— Олежка, пожалуйста...

— Пошла вон! — не дав закончить, даже не поворачиваясь к ней лицом, бросил Олег.

Вытирая слезы, Анжела вышла и прикрыла за собой дверь.

Больно, гадко и противно было на душе Олега. Но он был пожарным — сильным духом. Не может такого сломать одна измена. Уже спустя два месяца Олег познакомился с очаровательной девушкой, через пару лет на ней женился. Жена каждое утро просыпалась рано, провожала Олега на сутки и готовила, хотя он об этом и не просил. Об Анжеле Олег и думать позабыл.

© Кирилл Павлухин

https://vk.com/@-169478206-101-vyzov-pozharnye-istorii-60i

В работе пожарных случается всякое. Нередко и такое, во что сложно поверить. Как в тот день.

Начиналось всё мирно. Осень застелила желтой листвой улицы и переулки столицы, ветром упавшие листья несло по мостовым, тротуарам и площадям, загоняя в самые укромные уголки, будто пряча это золотое великолепие «на потом». Холодало, и становилось всё яснее, что лето прошло и больше не вернётся в этом году.

Пока осень вступала в силу, пожарный караул бодро нёс службу. Дежурное утро как-то незаметно перетекло в обед, а после уже и вторая половина дня неумолимо мотала стрелки на циферблате. Приближался вечер. Парни были в гараже, занимались обслуживанием ПТВ: проводили испытания, наносили маркировки дат на пожарное вооружение, а параллельно болтали, шутили и хохотали на всю часть — всё как обычно. Как всегда, тревога завыла в разгар самой смешной шутки, самого удалого веселья.

Голос диспетчера через громкоговоритель сообщил: горит квартира, есть угроза людям. Караул из восьми человек — двух водителей, начкара, двух командиров отделения и трех пожарных — за минуту натянул боевую одежду, прыгнул в две красно-белые машины и стремглав помчался по адресу.

Когда караул следовал к месту пожара, командир отделения Олег вдруг окликнул коллег:

— Смотрите, парни, вон она, горит открыткой!

Если переводить с пожарного жаргона, это значило, что: горит так, что огонь вырывается прямо из окон. Именно это и значит «открытка».

Начкар слегка смущённо проверил адрес по заявке в путевом листе.

— Нет, не наш адрес, у нас другой! — сказал он, сверившись с бумагой ещё пару раз.

Начальник караула Сергей взял рацию и передал на пункт связи:

— По пути следования наблюдаем открытое горение квартиры по другому адресу, — продиктовал улицу и номер дома. — Уточни, у нас правильный адрес в заявке?

— Поняла, уточняю! — тут же ответила диспетчер части.

— Ваш адрес правильный, следуйте до конца, на тот адрес уже выслана другая команда, — вмешалась в разговор диспетчер ЦППС (Центральный пункт пожарной связи), которая отвечала за высылку сил на пожары и следила за «разговорами» в радиоэфире.

— Информацию принял, следуем по нашему адресу до конца, — ответил начкар.

Но какого же было удивление пожарных, когда они вскоре увидели ещё один пожар, где снова «открыткой» горела квартира, но уже по другому адресу — и снова не тому, что в заявке! Начкар вновь передал информацию диспетчеру: так и так, вижу возгорание по пути следования.

До места вызова оставалось ехать ещё минут пять, когда пожарные увидели пламя, вырывающееся из окон ещё одной квартиры. А потом ещё одной, и ещё… Это было невероятно, но все квартиры были «открытками», горели, по-видимому, уже долго — и как будто усеивали их путь к месту назначения.

— Вон, ещё одна горит, — изумленно ткнул пальцем в окно пожарный Сашка.

Когда уже подъезжали к нужному дому, люди выбежали на улицу и замахали руками, указывая пожарным путь.

— Это тоже не наша горит, у нас следующий дом! — начкар опешил, но вовремя остановил водилу, который уже было собрался заехать во двор, откуда звали перепуганные жильцы.

Пожарные поехали дальше, мимо удивленных и возмущенных людей, которые махали руками и кричали:

— Куда вы, куда?

И даже не подозревали, что совсем рядом пылает ещё одна квартира, а к ним сейчас мчатся другие силы огнеборцев.

Когда наконец прибыли к нужному дому, картина была уже знакома: «открытка». Квартира горит, из окон вырываются клубы дыма и языки пламени. Возле подъезда — соседи погорельцев, толпятся и тревожно наблюдают за происходящим.

— Прибыли, — передал начкар и уточнил: — По-нашему адресу. Здание девятиэтажное, панельное, жилое, газифицированное. Открытое горение квартиры на девятом этаже. Насос на гидрант, магистральная линия, звено ГДЗС, проникли в подъезд, поднимаемся на этаж.

В то же время в радиоэфир посыпались бесконечные доклады о прибытии к месту пожара. Это другие команды огнеборцев подъезжали к домам по той же улице и сообщали о проведении боевого развертывания.

Начкар Сергей, командир отделения Олег и пожарный Сашка быстро забежали в подъезд. Спустя пару минут обливающиеся потом парни поднялись на этаж. Площадка перед последней лестницей была заполнена дымом, так что перед этой задымленной зоной они включились в противогазы. Пока Сергей с Олегом ломали прочную металлическую дверь, Сашка открыл окно и, зацепив линию задержкой, выбросил два рукава на улицу. Крикнул водителю, чтобы давал воду, после чего уже с присоединенным стволом поднялся к товарищам. Те выломали-таки дверь «Холматрой» — прямо вместе с дверной коробкой. Вместе пожарные зашли в дым, который густыми черно-серыми клубами валил из квартиры.

Тем временем другие пожарные команды всё прибывали и прибывали на соседние адреса. Информация потоком хлынула в эфир, пробиться было невозможно...

Сергей с Олегом прошли в дальние комнаты, а Сашка почти сразу повернул налево, в коридор, ведущий к кухне. Та вовсю полыхала. Открыв ствол, Сашка немедленно приступил к тушению. Попадая на пламя, вода заставляла его с трепетом шипеть, укрощая страстный пыл.

Квартира оказалась, трехкомнатной. Все комнаты — сильно задымлены. Далеко не сразу пожарные разглядели в самой дальней комнате женщину. Та лежала без сознания возле кровати, да так, что и не заметишь. Миниатюрная, совсем небольшого роста, так что Олег с Сергеем с легкостью подняли её за руки и за ноги и вынесли на лестничную клетку.

Обычно на пожары в квартирах быстро съезжаются другие огнеборцы, которые всегда готовы помочь братьям по стволу новыми силами. Но сейчас не было никого: все были и так задействованы на других пожарах. Так что нашим парням пришлось обходится своими силами, и Олег, тяжело дыша через дыхательный аппарат, вернулся обратно в квартиру.

Сергей же принялся обзванивать другие квартиры на этаже, быстро убедился, что соседям погорелецы ничего не угрожает, он позвонил на пункт связи по телефону и доложил обстановку. По рации передать информацию было невозможно. Просунув трубку мобильного телефона между ухом и каской, Сергей склонился над пострадавшей. Лицо женщины, было сильно закопченным, в большей степени возле носа и рта. Пульс на артерии прощупывался слабо, дыхание было прерывистым и похрипывающим. Сергей попросил поторопить скорую.

Температура в квартире заметно спала, но сильное задымление ещё сохранялось. Олег проверил все комнаты. Открывая окна в каждой, он спешил на помощь Сашке, но тот и сам почти уже потушил уничтоженную огнем кухню. Дело было сделано, но сообщить об этом диспетчеру было нетривиальной задачей. Рация не умолкала от напора сообщений. В эфир было просто не пробиться — ведь там постоянно докладывали об обстановке на других адресах. Огонь потушили ещё не везде, а кое-где были и тяжёлые пострадавшие.

На этаж поднялись медики. Женщина так и не пришла в сознание, и пожарные помогли врачам скорой вынести её к машине. Сергей вновь дозвонился до пункта связи по телефону и сообщил о ликвидации пожара. Диспетчер переслала их двумя ходами на другой адрес, в соседнем доме. Ребята и там успели нехило поработать.

Оперативный штаб тогда несколько раз передислоцировали в разные места. Оперативные дежурные написали список горящих квартир и вычёркивали по одной, каждый раз после очередной ликвидации пожара. Долго же тогда тушилы не возвращались в часть — ведь пожары никак не кончались!

В тот день газовщики что-то там намудрили и подали слишком сильное давление. У всех, кто в тот момент включил газ, из конфорок вырвались столбы огня. Семнадцать горящих квартир на одной улице — немало для одного-единственного просчета! Будь это не будний день, когда большинство жильцов ещё не вернулись с работы, пожаров случилось бы ещё больше. В мегаполисе вроде Москвы цена такой ошибки газовой службы, высока как нигде. Хорошо, что пожарные всегда готовы к вызову — хотя и предпочли бы и дальше шутить и смеяться в гараже за чисткой ПТВ.

© Кирилл Павлухин

https://vk.com/@-169478206-101-vyzov-pozharnye-istorii-59i

Однажды все мы выиграли в лотерею под названием жизнь. Казалось бы, теперь мы можем довольствоваться этим прекрасным и удивительным явлением в полной мере. Однако же наша человеческая натура под гнётом внешних обстоятельств часто запутывается в истинности смыслов бытия, и люди просто перестают понимать суть своего истинного предназначения, размениваясь в угоду псевдоценностям, гонясь за мнимым счастьем.

Окружающий нас мир прост и гениален одновременно, но видимо мы на то и люди, чтобы сломя голову бежать за счастьем куда-то в совершенно противоположном от него направлении. Ведь очень часто мы не ценим то, что нас окружает, и тех, кто дал нам жизнь.

Галя всю жизнь жила со своей престарелой матерью-инвалидом в двухкомнатной квартире рядом с Кутузовском проспектом. В свои двадцать восемь девушка так и не обзавелась семьей и считала себя неудачницей: отношения с мужчинами не складывались. По контрасту с шумным, многолюдным мегаполисом её жизнь казалась маленькой, беспробудно одинокой. И хотя Галя находила силы работать и улыбаться коллегам, не вестись на уловки алкоголя и табака, которыми другие глушат грусть, надежда, что всё однажды наладится и станет как мечталось, с каждым новым утром покидала её.

Девушка любила мать, но в тоже время вечно рассеянная пожилая женщина раздражала её. Галина хотела бы продать их квартиру, и цена была бы очень хорошей: жильё на Кутузовском, пять минут пешком до метро, пятнадцать — на автобусе до центра. Купить бы квартирку поменьше, пусть и на окраине, думала Галя, зато на остальные деньги можно пожить по-настоящему: отправиться в путешествие и увидеть большой мир, а потом машину купить да дачу. Галя никогда не видела лазурных берегов и тропических островов, которые показывали по телевизору в рекламе какого-нибудь сока или в журналах о жизни богатых успешных красавиц, но была уверена, что где-то там счастье и скрывается. Серая Москва, с детства знакомая и изрядно надоевшая, рядом с экзотическими картинками казалась ещё скучнее.

Мама, Елизавета Михайловна, менять квартиру не хотела: здесь она родилась и хотела дожить свой век. Из-за квартиры и начали ругаться. Сначала Галя думала, что сможет убедить мать. Она объясняла, что можно жить пусть и не в центре, но тоже хорошо; что в новой квартире они смогут сделать ремонт получше; что машина в семье будет большим облегчением; что ей так нужен отпуск, вдали от депрессивной московской суеты. Но эти аргументы для мамы были пустым звуком. Чем яснее Галя понимала, что мама никогда не согласится на переезд, тем сильнее злилась. А от злости говорила лишнее — много лишнего.

— Мама, как же ты меня достала своим упрямством, — в очередной раз возмутилась Галя. — Давай продадим уже эту чертову квартиру, переедем в новостройку, купим дачу и машину, съездим за границу...

— Галя, мы с тобой уже много раз обсуждали это, — спокойно ответила Елизавета Михайловна. —

Я не хочу продавать квартиру, ты же знаешь, как она дорога мне...

— Да что ты заладила, дорога, дорога... И что? Мне жить хочется, когда дашь мне пожить уже наконец?!

— Галя, я же сказала — нет! Твой дед завещал эту квартиру мне. Как же я могу продать её? Здесь я жила маленькой с родителями, здесь я родила и воспитала тебя…

— Одни воспоминания. Дед давно умер, а мы живы, мне ещё жить и жить, так дай же мне пожить нормально!

— Так живи, кто же тебе мешает? А мне дай умереть спокойно, в моей квартире, а потом делай что хочешь!

— Скорее бы уже! — процедила со злостью Галина. — Вот сдам тебя в дом престарелых, а сама уеду отсюда ко всем чертям.

Девушка выскочила из квартиры, буквально задыхаясь от ненависти. Елизавета Михайловна схватилась за сердце и пошла за таблетками, легла на кровать и долго не могла уснуть.

***

Этажом ниже, прямо под квартирой Гали и Елизаветы Михайловны, жили брат с сестрой. Сильно пили, почти каждый день у них собиралась шумная компания. Так случилось и в этот раз. Палёная водка лилась рекой, нетрезвые голоса вырывались через открытые окна во двор. Соседи привыкли и уже не обращали внимания: мол, что поделаешь? Не гонять же постоянно полицию на разборки, тем более эффект дольше одного дня не длится.

Пили, как и водится, с самого утра; к обеду уже лыка не вязали. Как всё произошло — одним богам известно, но начался пожар. Захламлённая квартира быстро разгорелась, а вся синебратия вывалилась на улицу и уже оттуда смотрела и удивлялась, как споро распространилось пламя. Соседи, кто успел, подхватили документы и ценности и выбежали на улицу. Дым, стремясь наверх, быстро заполнил подъезд и проник в квартиры.

Елизавета Михайловна проснулась от удушья. Глаза резало от едкого дыма. Женщина растерялась. Поднявшись с кровати и сильно кашляя, она открыла окно. Но дыма стало только больше: он шёл от горящей квартиры вверх по этой же стороне дома. Елизавета Михайловна поняла свою ошибку и закрыла окно. Все остальные окна выходили на ту же сторону, и толку от них сейчас не было. Пряча нос под халат, она подошла к входной двери и открыла её — но и в подъезде было не продохнуть, такая густая стена дыма там стояла. Женщина непрерывно кашляла, а дыма становилось всё больше и больше.

Тем временем пожар этажом ниже захватил уже две комнаты. Огонь перекинулся на балкон и пополз выше, туда, где несчастная женщина задыхалась от дыма и ужаса, пытаясь сообразить, как спастись.

Уже на четвереньках, чтобы хоть что-то видеть, Елизавета Михайловна добралась до телефона и позвонила сначала пожарным, а после дочке. Галя мигом стала командовать: выходи на балкон. Но балкон уже горел, и пластиковое остекление, которое отделяло его от комнаты, таяло.

Старушку начало припекать жаром. Она буквально проползла на четвереньках на кухню. Открыв там окно, высунулась на улицу, где во дворе толпился народ. Жаром давило невыносимо, дым валил со всех сторон. Сначала Елизавета Михайловна залезла на подоконник, затем свесила с него ногу, а потом, не стерпев волны жара, и вовсе повисла в воздухе, ухватившись за подоконник. Но старые руки выдержали только полминуты, и женщина камнем полетела вниз.

— Смотри, бабка упала! — небрежно толкнув плечом качающегося собутыльника, бросил парень из злополучной компании.

Через пару минут подъехали пожарные. Потушили едва ли не быстрее, чем доехали — десять минут на ликвидацию пожара и почти столько же на дорогу, спасибо пробкам и водителям, которые не уступают дорогу, сколько бы мигалок не включали.

Галина приехала одновременно с пожарными и не сразу увидела мать, над которой склонились медики. Вначале она не могла различить в закопчённом лице родные черты, но когда узнала, то задрожала.

— Мамочка, миленькая... Мамочка! Прости меня, пожалуйста, мамочка... Мама...

Галя кричала и плакала, просила и умоляла, злилась и грозила, обещала всегда быть ласковой и никогда не продавать квартиру. Но маме уже никто и ничто не могло помочь.

© Кирилл Павлухин

Отличное было лето в этом году. По крайней мере, июнь выдался знойным, даже несмотря на сильные дожди в начале месяца, и радовал теплыми, солнечными деньками. Вы замечали когда-нибудь, как сильно на нас влияет погода? Когда солнечно и ясно — на душе светлее и легче, на многие вещи смотришь проще.

Караул нёс службу в привычном ритме: развод, сдача дежурства, быстрый завтрак, учебные занятия в классе. Закончили с конспектами, спустились к фасаду части и уже на воздухе отработали практику: лазили по ручным пожарным лестницам в окна четвертого этажа учебной башни специальным комбинированным способом, потом подавали пенные стволы — в общем, рутина согласно распорядку дня.

Вызов поступил минут за сорок до обеда. Кодовое название — «Житомир» — обычному человеку ничего бы не сказало, но для пожарного говорило многое и заранее предупреждало, какая работа предстоит. Речь шла о взрыве в жилом доме — не каждый день слышишь такой код от диспетчера.

К дому подъехали быстро. Огня и дыма не было, но окно на пятом этаже осталось без стекла. Осколки одиноко лежали внизу у самого подъезда, возле лавочки да на клумбах. Людей во дворе было на удивление немного, лишь пара бабулек эмоционально встретили пожарных.

Остальные жильцы, видимо, на работе.

— Здравствуйте, — поздоровался с взбудораженными старушками начальник караула Сашка. — Что тут случилось у вас?

— Ох, ребятки, не знаем, что случилось! — перебивая друг друга, начали говорить женщины. — Сидели мы, сидели, вдруг — сильный хлопок, и стекла посыпались. Хорошо, на голову не упали! А мы испугались, подниматься и проверять не стали. Вдруг газ? У нас дом газифицированный, бог его знает…

Артём и Павел надели дыхательные аппараты, прихватили рукава и ствол и уже стояли на изготовку у открытой двери подъезда. Начкар доложил по радиостанции характеристики здания, добавил, что обстановка спокойная, и дал сигнал заходить.

Спустя ещё пару минут трое пожарных поднялись на пятый этаж и нашли ту самую квартиру, в которой и разбилось стекло. Постучали в дверь. Сразу открыла старушка и попыталась убедить спасателей, что, мол, всё у них в порядке и помощь не требуется. Однако спокойный и вежливый тон прибывших мужчин сделал своё дело, и их пригласили пройти в квартиру для проверки.

Окна на кухне полностью отсутствовали, точнее, рамы стояли — но не стёкла. Газовая плита была вмята по центру, будто по ней пару раз со всей силы шандарахнули кувалдой. Стены, потолок и пол были чем-то забрызганы, сильно пахло брагой. В углу молча сидел дедок лет семидесяти, в рваной рубашке, с ног до головы мокрый. Он растеряно хлопал белесыми глазами

— видимо, был сильно пьян и, как говорят, лыка не вязал.

— Что у вас произошло? — задал резонный вопрос начальник пожарного караула, оглядывая кухню и молчаливого деда.

— Компот варили, а потом что-то с плитой, и она как громыхнула, — ответила хозяйка, то и дело бросая колючие, строгие взгляды на деда.

Артём на всякий случай перекрыл газовый кран, но всё было и так понятно. Пожарные молча переглянулись, улыбаясь друг другу одними глазами. Никакой угрозы в квартире нет, только неудачливый винодел.

— Медицинская помощь требуется? — на всякий случай уточнили у хозяйки.

— Нет-нет, сынок, всё в порядке, никто из нас не пострадал, — суетливо, вновь бросив недобрый взгляд на сидевшего без звука деда, протараторила хозяйка жилища. Ей явно не терпелось проводить пожарных и потолковать с мужчиной наедине.

Начкар Сашка улыбнулся парням своего отделения и отправил их вниз, убирать так и не использованное ПТВ. Сам же передал информацию: «В квартире на пятом этаже неисправность газовой плиты, газовую службу по данному адресу, пострадавших нет, мы возвращаемся в подразделение после уборки ПТВ и профилактических мероприятий». И догнал ребят на лестничной площадке, которые уже ждали лифт. Лифт приехал, они вошли в него — и наконец-то смогли засмеяться.

— О да, компот они варили! Дед самогон передержал, видимо, вот и рвануло, — сказал Сашка.

— Кажется, он сам не очень понимает, что произошло, сидит глазами хлопает, может, его слегка контузило? — предположил Артём.

— Бабахнуло-то неслабо, видели, аж плиту смяло! — добавил Пашка.

— Да, и всё от компота...

— А может, дедун так хотел поскорее вкусить плоды своего труда, что сильно раскочегарил самогонный аппарат и не справился с его управлением, в итоге тот стремительно сошёл с кухонной орбиты! — хохотали парни.

Смеясь, пожарные выпали из лифта и вышли на улицу как раз, когда подъехали полицейские. Начкар вкратце объяснил тем, что и как, пока его парни раскладывали пожарно-техническое вооружение по отсекам и отправились обратно в часть. Там они наконец-то пообедали и принялись нести службу дальше. Вызовы шли один за другим: пара сигнализаций в школах, запах газа, загоревшийся мусоропровод — рутина, одним словом. Сутки неслись, и вот уже день подошёл к концу.

Через сорок минут после отбоя поступил новый вызов. По заявке: задымление в подъезде. Два хода резво помчались на адрес. Прибыв на место, пожарные с оборудованием зашли в дом и вызвали лифт; тот быстро пришёл. Как только двери открылись, пожарные увидели лежащего на полу мужчину. Лифт был маленьким, так что он свернулся в клубок и не подавал признаков жизни. Проверив пульс и убедившись, что мужчина жив и просто спит, пожарные разбудили его. Он открыл глаза, вытаращил их и пулей вылетел в подъезд и на улицу.

Обсуждая бедолагу, которого сон сморил в таком странном месте, пожарные поднялись на верхний этаж. Пахло пригоревшей пищей, и они принялись искать источник запаха. Поблуждав немного по этажам, наконец поняли, откуда пахнет, и позвонили в старенькую деревянную дверь. Через минуту из-за неё донесся хриплый голос немолодой уже хозяйки.

— Кто там?

— Пожарно-спасательная служба, откройте!

— Кто?

— Пожарная служба! У вас еда, видимо, пригорела, нас вызвали...

— Да пошёл ты, урод, я никого не вызывала! — злобно прокричала женщина.

Пожарные изумленно переглянулись, постучали ещё немного, но больше с ними никто разговаривать не захотел. Обзвонили остальные квартиры и убедились, что у соседей всё в порядке, и что запах действительно шёл из квартиры той самой нелюбезной хозяйки. Ломать дверь не стали: запах быстро рассеялся, а особого желания разговаривать с грубой женщиной как-то не было. Но парни не обиделись: такое случается, что люди не особо-то любезничают с пожарными. Да и бог с ними, лишь бы дома не поджигали и живы были. Посмеялись и забыли.

Спустились, вышли из дома — и около подъезда увидели того самого спящего из лифта. Теперь парень лежал на бетонной площадке около входной двери и, конечно же, снова спал. Хотя лето и было теплым, ночь на холодном бетоне — не слишком полезное мероприятие. Пожарные попытались разбудить парня, но после пары безуспешных попыток просто перенесли его на деревянную лавочку. Он так и не проснулся.

— Веселенький дом, ничего не скажешь, — с усмешкой резюмировал Павел, снимая с плеч дыхательный аппарат

— И жильцы хорошие, добрые и отзывчивые, — в тон ему добавил Артём, запрыгивая в пожарную машину.

Поехали в часть. Ночью ещё пару раз ездили тушить горящую машину и мусоропровод.

© Кирилл Павлухин

https://vk.com/@-169478206-101-vyzov-pozharnye-istorii-57i

Наверное, мама не очень-то и любила папу. А он её. По крайней мере, я и все мои братья и сёстры, а вместе нас четырнадцать, никогда его не видели. Я из большого помёта, родители не раз бывали на охоте. Они у меня немецкие аристократы — курцхаары, с хорошей родословной и множеством медалей со всевозможных выставок.

Мама не любила говорить о папе. Как-то раз она обмолвилась, что тот был злым и не раз кусал её, но в целом старалась поддерживать в нас хорошее мнение о втором родителе. Ни о чём не жалею, говорила она, чтобы мы не сомневались в её любви.

Думаю, отец всё же был первоклассным псом. От него мне и остальным достался отменный нюх, гладкая шерсть и немалый интеллект. Хотя, кто знает, может, всё это заслуга мамы — она тоже у нас красавица и умница. Без лишней скромности признаюсь: уже в юном возрасте я хорошо улавливаю речь этих двулапых, хотя и не понимаю пока, что значат их странные звуки по-отдельности. Мама говорила, что мы — охотничья порода, но я не знаю, что это. Наверное, что-то большое и вкусное. И интересное.

Жизнь моя такая, что не на что жаловаться. Целый день бегаю, прыгаю и дерусь с братьями и сёстрами — дерусь, конечно, не по-настоящему, так, играемся. И я всегда выигрываю! Кажется, остальные меня немного опасаются...

А есть ещё эти двое, которые как-то умудряются ходить на двух лапах, несколько раз в день дают вкусную еду и иногда даже играют с нами. Мне они нравятся. Да и вообще, всё здорово: поесть, побегать, всех победить и облизать, даже этих странных двулапых.

Вчера, кстати, пришли два таких больших, а с ними ещё один, помельче, но для меня всё равно крупный. Пахло от него совсем по-другому. Мне он не очень понравился, поэтому я старался держаться подальше. Мелкий двулапый гладил всех нас, а потом забрал одну из моих сестер.

Я было расстроился и начал скучать по ней, но мама сказала, что всех нас заберут другие двулапые, только не сразу. Потому что у каждого должен быть свой, отдельный двулапый, вот! Сказала, что мы вырастем и станем такие же большие и сильные, как папа, и обязательно пойдем охотиться вместе с двулапыми, и это будет куда интереснее того, чем мы занимаемся сейчас. Мне ужасно хочется стать большим, раз это так интересно!

Мама бывает злой и громко ругается, если кто-то пытается убежать за дверь. Туда пока хода нет, но мне от этого только больше любопытно. Почему нельзя? Что там такое скрывается? Много опасностей, наверное, но мне всё равно хочется посмотреть на все эти опасности. Наверное, там много еды…

В норе у двулапых живёт кто-то, похожий на нас, такой же лохматый. Правда, ростом он втрое меньше мамы, но больше любого из нас. Он ловкий и хорошо прыгает, залезает туда, куда не может даже мама. Лохматый, кажется, не очень-то нас любит: когда мы подбегаем к нему и начинаем с ним играть, он взъерошивает шерсть и шипит на нас. Морда у него злая, и я его боюсь. Несколько раз получал от него лапой по носу; знаете, приятного мало.

На маму Лохматый внимания особо не обращает, да и она на него тоже. Она сказала, что Лохматый — карликовая рысь, которую двулапые почему-то называют кошкой, но я всё равно не знаю, кто такие рысь и кошка.

Маму двулапые называют Найда, папу звали Дик, а Лохматого они зовут по-разному: то «Кис—Кис», то «Барсик». Лохматый ленивый и постоянно спит на подоконнике, смотрит в большой экран, который то светится, то темнеет (тогда пора спать).

У меня с братьями и сёстрами имен пока нет. Мама говорит, что однажды придет двулапый и даст мне имя. Вот бы поскорее! Но лучше пусть имя будет одно, а не как у Лохматого.

Один из братьев пытается меня то и дело перебороть. Он раньше всех появился на свет и хочет показать своё превосходство, но я не обижаюсь на него и думаю, что всё же я самый сильный и главный. После мамы, конечно.

Ладно, мама зовет спать, надо бежать, пока всё молоко не выпили.

***

Это утро я запомнил навсегда.

Сначала всё было как обычно: мы проснулись, начали гоняться друг за другом, драться понарошку. Потом в дверь позвонили, и наша мама залаяла. В комнату зашел огромный двулапый, присел и начал всех гладить.

Мне он почему-то сразу понравился. Я единственный взял зубами его палец и замер, смотря в его лицо. Оно мне улыбалось. Пахло по-новому, но приятно. Двулапый взял меня на руки и потрепал за ухом; когда же я начал с ним играть, он ответил тем же. Потом вынес меня в коридор и, поговорив на своем странном двулапом языке с местными двулапыми, вынес меня за дверь — ту самую, за которую было нельзя.

Ничего себе! Как много новых запахов! Новый двулапый куда-то нёс меня, мамы рядом не было, и мне было немного страшно. Двулапый посадил меня рядом с собой в какую-то коробку, и всё вокруг стало странно двигаться — так быстро, что даже быстроногая мама не смогла бы нас догнать.

Грустно. Хочу обратно домой. Заскулил, даже думал выпрыгнуть из этой коробки и побежать обратно, к маме и братьям с сёстрами, но двулапый погладил меня и сказал что-то непонятное, но я понял. Он сказал, чтобы я не ничего не боялся.

Я успокоился.

Коробка наконец перестала двигаться, и двулапый перенёс меня в новое место, где я никогда раньше не был: всё по-другому, совсем иная нора. И никого, кроме меня и этого громадного двулапого. Он постелил мне покрывало, чтобы я мог на нём спать. И я послушно лёг на него.

***

Место мне сначала не понравилось: тосковал по маме, было скучно, бегать и играть можно было только с этим двулапым. Он многое мне разрешает, но мне по-прежнему нельзя выходить за дверь.

Назвали меня «Тор». Доброе имя, откликаюсь на него. А двулапый, который теперь мой хозяин, откликается на имя «Артём». Кажется, он меня любит — как и я его.

Когда мой двулапый хозяин ложиться спать, я сплю чутко и охраняю его сон. У него плохой нюх, и слышит он хуже меня. Такой большой и такой беспомощный! Но теперь у него есть я, и со мной его никто не сможет обидеть.

Сначала хозяин почти всегда был дома. Это было хорошо, но вообще эти двулапые очень странные: ходят на задних лапах, пьют что-то, что пахнет очень плохо, и глотают вонючий дым. Зато еда у них намного вкуснее чем у нас. Я понимаю это по вкусному запаху, хотя Артём и не даёт мне пробовать.

Я иногда вспоминаю маму и всю мою семью, но уже не так часто, как раньше. Я вырос и привык к своему двулапому.

Но однажды он забрал меня, и мы вновь куда-то поехали в огромной железной коробке. Приехали и пошли в огромный дом, где было много других здоровенных двулапых. Все они, как только видели меня, сразу начинали гладить и играться. Сперва я побаивался, но потом привык и понял, что не обидят.

Именно там я впервые понял, что такое погулять на улице, понюхать каждую травинку и кустик, порезвиться и покататься по земле. Я хожу гулять не так часто, как мне бы хотелось, только утром и вечером. Теперь я понимаю, почему Лохматый так часто смотрел в огромный экран: он тоже хотел гулять, когда вздумается, но его не пускали.

Мы приезжали в это место каждые сутки через трое, хозяин оставлял меня внизу, где двулапые меняют свою шкуру по утрам. Я просился наверх, к хозяину, чтобы бегать и охранять его, но он брал меня с собой лишь по вечерам.

Я злился, очень злился, специально метил там везде и гадил посреди прохода, чтобы показать ненависть к этому месту и этим двулапым. Думал, они начнут считаться со мной, но всякий раз хозяин приходил и убирал то, что я натворил.

Он не ругался, нет; но был расстроен. Тогда я перестал проказничать, но в моменты ярости и одиночества всё же грыз ботинки двулапых. И, знаете, они наконец-то начали считаться с моим присутствием! Стали поднимать обувь наверх, на шкафчики со шкурами.

Не сразу, но я смирился с тем, что весь день приходится сидеть в месте, которое двулапые называли раздевалкой. Конечно, Артём гулял со мной, кормил меня, а вечером, когда ложился спать, брал меня с собой, так что я спал с ним на кровати в небольшой норке с остальными двулапыми.

Сначала меня пугал жуткий, тревожный звук, который внезапно вырывался откуда-то и растекался по всему помещению. Этот звук напоминал громкий вой. Его боялись даже двулапые: будь то утро, день, вечер или поздняя ночь, они срывались со своих мест и куда-то всей стаей убегали.

Бывало, что возвращались быстро, но иногда их не было очень долго. Пахло от них потом дымом и потом, а сами они были чумазые настолько, что я не мог бы узнать своего хозяина, не будь мой нос таким совершенным.

Вообще здешние двулапые весьма странные, часто очень громко лают, вот так: ахахахахахаха, ахахахахахахаха. Часто шумно играются друг с другом, хватают друг друга, а потом опять лают: ахаха, ха-ха-ха-ха ха-ха-ха-ха. Не знаю, что значат эти звуки.

А ещё они много спят. Я бы так не смог. В любое время, ночью и днём, а во сне громко рычат — наверное, дерутся с кем-то. Но пусть они рычат, лают и ведут себя странно, зато крепко дружат и готовы любого чужака разорвать, если кого из стаи обидят.

Они часто обнимаются, но не лижутся почему-то — наверное, у них так не принято. Теперь это и моя стая, так что я пытаюсь научить их лизать друг друга — сам облизываю их руки и лица и пытаюсь дать понять взглядом, что и меня можно полизать. Пока меня не понимают.

По утрам стая двулапых становится вдвое больше. Тогда они громко рычат друг на друга, иногда, когда кажется, что дело идет к драке, одни заставляют возить мокрыми тряпками по полу других.

Наверное, это показывает превосходство. Получается, стая моего хозяина сильнее, чем та, что находится в этом месте утром, когда мы приезжаем… Правда, на следующий день, приходит другая стая, видимо, сильнее чем наша, потому что теперь Артём и его стая мочат и трут пол.

Я хорошо изучил это место. Нашёл, например, четыре огромные коробки на колесах вроде той, на которой меня возит хозяин, но сильно больше. Они громкие, могут издавать жуткий вой, а внутри них спрятаны странные приспособления. Двулапые садятся в эти коробки и исчезают.

Однажды я решил найти Артёма и удрал из раздевалки наверх. Я бежал по следу хозяина и нечаянно врезался в одного из двулапых. Он наклонился ко мне и погладил по голове, потрепал за ушами. Было приятно.

Он был не таким улыбчивым и игривым как другие в нашей стае. Держался он всегда отдельно и другие двулапые его явно побаивались. Наверное, это был их вожак. Я давно заметил, когда он находится с нашей стаей все постоянно что-то делают, но стоит ему исчезнуть как все тут же разбредаются по норам и ложатся. Думаю, что так они его ждут.

Иногда Артём берёт меня, и мы вместе со всей стаей едем в коробках на колёсах туда, где много деревьев и запахов. Они называют это лесом. Там двулапые из тряпок сооружают себе норы и несколько дней живут в них. Все они пьют плохо пахнущую воду, много лают друг на друга и вообще занимаются непонятными делами.

Например, зажигают огонь прямо на земле и зачем-то греют на нём мясо, которое и без того вкусно пахнет. Или долго стоят с длинными палками возле воды, а потом вдруг на эти палки из воды выпрыгивает рыба, которую очищают от шелухи, кладут в большую миску и зачем-то греют на огне.

Однажды мы с двумя членами стаи Артёма поехали в лес. Двулапые начали громко хлопать из каких-то железных палок. Я сначала боялся, очень боялся, так болели уши! Но потом оказалось, что это они всё для меня делают, ведь после хлопка мне можно бегать, плавать и приносить им мёртвых или раненых птиц.

Это занятие мне почему-то сразу очень понравилось, как будто я всю жизнь только этим и занимался. Весело, как игры с братьями и сёстрами в детстве, а потом ещё и хозяин хвалит.

Это-то двулапые и называют охотой, и мама была права: наша порода — превосходные охотники. Ну, я точно такой. Если бы мог, остался бы жить здесь в лесу и целыми днями охотился со стаей Артёма, но ему приходится заниматься и другими делами, так что мы всегда возвращаемся.

Зачем возвращаться?

Не сразу, но я понял.

Оказывается, Артём со своей стаей заливают водой горячий огонь, который, бывает, охватывает жилища других двулапых — наверное, потому что они зачем-то греют на огне мясо, как будто нельзя съесть его сырым.

Артём спасает тех, кто не смог вовремя покинуть нору, когда пришёл огонь. Надеюсь, когда-нибудь хозяин возьмет меня с собой, ведь стая должна держаться вместе, и я буду им помогать.

Ведь теперь я не столько охотничья, сколько пожарная собака.

© Кирилл Павлухин

Заступила третья дежурная смена. Всё как обычно: утренний развод караулов, быстрый завтрак, учебные занятия в классе и на свежем воздухе. Вот уже и время обеда: дружно и плотно поели — и вернулись в учебный класс продолжать вечную учебу. Только расселись по местам, как зазвенела тревога, заполняя рёвом все помещения пожарной части.

Автоцистерну выслали на попытку суицида. Подобные вызовы поступают редко и всегда таят в себе множество неожиданных, странных обстоятельств, так что стоило поспешить. Пробок на пути не случилось, и боевой расчет споро прибыл на место.

Начкар Сергей, командир отделения Олег и пожарный Сашка вышли из машины и огляделись.

Во дворе столпилось немало людей. Запрокинув головы, они смотрели куда-то на верхние этажи жилого дома. Пожарные проследили за их взглядами и увидели в открытом окне на восьмом этаже мужчину. Он сидел боком на подоконнике, свесив одну ногу на улицу. Но страшным было не это. Мужчина держал на руках ребёнка.

Мальчик явно был напуган. Высота приличная, и он даже боялся смотреть вниз, только обхватил шею мужчины и повернулся в сторону комнаты, лишь иногда оглядываясь на улицу. Мужчина ерзал, то вытаскивал малыша из окна и держал его на вытянутых руках, заставляя ребенка визжать от ужаса, то снова усаживал его к себе на колени.

— Что же ты делаешь, ирод?! — в сердцах возмутилась старушка, которая стояла на улице и глаз не могла оторвать от разворачивающейся драмы.

Мужчина тем временем разговаривал с кем-то в квартире: то и дело оборачивался в сторону комнаты и что-то кричал. Слов было не разобрать: мало того, что высоко, так звуки ещё и сносило в сторону ветром.

— Прибыли, здание шестнадцатиэтажное, панельное, жилое, на подоконнике восьмого этажа сидит мужчина, на руках держит ребёнка, полицию и скорую по данному адресу, — передал информацию начкар, параллельно пытаясь сообразить, что же ему делать.

Ситуация явно была нестандартной: мужчина не выдвигал никаких требований, просто сидел на окне и периодически тряс малыша над тридцатиметровой пропастью, а тот заливался криком так, что у всех сердце замирало.

Полиция прибыла быстро. Соседи подсказали полицейским, как зовут мужчину, и один из них обратился к нарушителю через мегафон:

— Владимир, прошу вас успокоиться и поставить на пол ребёнка. И сами, пожалуйста, слезьте с окна.

Мужчина посмотрел вниз и, вопреки просьбам, стал трясти малышом пуще прежнего. Все ахнули.

— Заткнись, заткнись, я сказал! —кричал мужчина плачущему ребенку.

— Владимир, уберите ребенка из окна! — с явным волнением в голосе продолжил полицейский.

Посадив мальчика себе на колени, мужчина наконец обратил внимание на полицейского.

— Я убью их всех! Эти мрази не будут жить, я тоже сдохну, но и они жить не будут! — прокричал он.

Тем временем на место начали стягиваться значительные силы: спасатели, полиция, медики, дежурная смена СПТ. По распоряжению руководства спасатели сразу надули под окном «куб жизни» — большой надувной квадрат пять на пять метров.

Если нет возможности эвакуировать человека другими способами, тот прыгает на «куб жизни», и куб не отпружинивает его подобно надувному батуту, а, напротив, мягко принимает на полотно, выпуская лишний воздух при падении через специальный клапан. Так что у ребенка появился шанс спастись, если он всё—таки упадет.

Мужчина с ребенком на руках продолжал разговаривать с кем-то в квартире. На полицейского и переговоры с улицы он быстро перестал обращать внимание. Тогда кто-то из полицейских и психологов поднялись на этаж, чтобы попробовать наладить диалог с ним уже из окна соседней квартиры.

Пожарные оставались внизу и переговоры им слышны не были, они просто ждали команды от руководства, но никаких указаний не поступало. Наконец всех пожарных отозвали в развернутый штаб СПТ.

Ещё минут через десять мужчина выпал из окна — на куб жизни, естественно. В следующее мгновение к нему подлетели люди в боёвках и начали его нещадно избивать прямо на глазах у многочисленных очевидцев, после чего уволокли в полицейскую машину.

***

За пятнадцать минут до этого

Даша сидела на полу кухни. По её лицу из рассечённой брови струилась кровь, заливая глаза. Она смотрела на сына и боялась пошевелиться. Муж держал его на руках и грозился убить. Ребенок кричал.

Началось всё с того, что Владимир напился, а после, ни с того ни с сего, приревновал Дашу к их общему знакомому. Припомнил, что та якобы по-особенному тому улыбалась, и избил её на глазах у трехлетнего сына. А после небрежно схватил ребёнка, сел на окно и пригрозил выкинуться из окна вместе с мальчиком. Мол, ребёнок не его, а воспитывать чужого, нагулянного, он не желает.

Даша умоляла его слезть с окна, не делать глупостей, но подвыпивший супруг был неумолим. Владимир не желал слушать уверения, что сын его и ни в чём не виноват, только бесконечно талдычил свою версию.

— Всё знаю! Думала, сможешь вот так просто взять и обуть меня в лапти, подсунуть этого недоноска — и я буду его воспитывать как своего? — мужчина вытащил истошно орущего ребёнка из окна и потряс им в воздухе.

— Нет, нет, милый, я клянусь тебе, это не так, я никогда ни с кем не была, кроме тебя, это твой ребёнок, клянусь тебе своей жизнью, это твой сын... — сквозь плач увещевала мужа Даша. —

Пожалуйста, умоляю тебя, дай мне нашего малыша, ты же видишь, как он напуган!

— Заткнись, заткнись, сука! Я всё знаю, знаю, как тебя драли мои друзья! Ты, паскуда, думала, я ничего не вижу, думала, буду куколдом? Буду воспитывать чужого ребёнка? Да хрен ты угадала, шалава! Вы сегодня сдохнете, оба вы — твари, — кричал мужчина.

Окно соседней квартиры открылось, и из него высунулся сотрудник полиции. Он попытался успокоить Владимира, но тот, увидев полицейскую форму, завёлся пуще прежнего.

— Я убью их всех, и ты, мент поганый, это никак не изменишь! — прокричал мужчина, а после обернулся обратно в квартиру. — Вот же тварь, мусоров вызвала. Ну, паскуда, вот сейчас выродка твоего за ноги и об стену! — и демонстративно перехватил мальчика так, чтобы было удобнее бить.

— Я никого не вызывала, Вова! — прорыдала Даша. — Прости меня, я ни в чём не виновата перед тобой, клянусь тебе, милый, я тебя люблю, оставь Степку, он твой сын, клянусь, твой!

Полицейский понял, что переговоры бесполезны, а мужчина — в невменяемом состоянии, и скрылся из виду, чтобы лишний раз не провоцировать, лишь что-то доложил по рации.

— Дай мне выпить, быстро! — указав взглядом на недопитую бутылку водки, приказал  жене Владимир.

Женщина с трудом поднялась на ноги. Держась за бок, она проковыляла к столу. Бок сильно болел: муж бил её ногами и, видимо, сломал несколько рёбер.

Налила рюмку водки и приблизилась к сидевшему на подоконнике мужу. Тот поставил трясущегося от страха мальчика на стул возле подоконника и, придерживая его за шкирку, чтобы тот не убежал, потянулся к рюмке.

Когда мужчина залпом опрокинул стопку, Даша ударила его по руке, чтобы отцепить от ребёнка. Схватив сына, она отпрянула от окна так быстро, как только смогла. Но Владимир был слишком пьян, чтобы её преследовать.

От неожиданности мужчина резко дёрнулся и пошатнулся. Теряя равновесие, он попытался схватиться руками за оконную раму, но спустя мгновение исчез в проёме окна.

Пролетев восемь этажей, мужчина упал ровнехонько в центр куба жизни. Прежде чем он смог опомниться от шока, к нему подлетели крепкие парни в пожарных касках и боёвках, отправили в нокаут и потащили к полицейской машине.

Зеваки при виде того, как пожарные безжалостно бьют выпавшего из окна мужчину, включили телефоны и жадно начали снимать горячие кадры. Тогда в сети прокатилась целая волна возмущения, но пресс-служба МЧС никак не прокомментировала видео.

Никто из возмущённых граждан не знал, что этот пьяный отморозок избил жену, взял её и сына в заложники и собирался их убить. Не знали они и того, что пожарные, которые так рьяно били мужчину, были на самом деле переодетыми бойцами СОБРа.

Бойцы заранее «раздели» пожарных, надели их боевую одежду и готовили план захвата с возможной ликвидацией неуравновешенного ревнивца, но мужчина сам выпал из окна, изрядно облегчив им задачу.

А что? И не такое бывает в работе пожарных и разного рода спасателей.

© Кирилл Павлухин