ЭОН. ЧАСТЬ 1. ПРИШЕСТВИЕ
Сказка
Небес глубоких отраженье растворилось раз в тьмы пыли
И частички высших токов скрылись в недрах до поры,
Но в час урочный в каждом спящем ожил свет, кой позабыли,
И зажег в сердцах любовь, явил путь в дивные миры.
Живых строк ритм непрерывный не приемлет остановки,
Мчится сказки сей сюжет сквозь непростые времена;
В словечке каждом дышит суть, кует сознанья установки,
И с очей вмиг исчезает снов забвенья пелена.
В один момент круги откроют тайны жизненных сюжетов
Тем рожденным, кто готов взглянуть на свет с нутра страны
И сотворить свою историю из древних силуэтов,
Что достались нам от предков, но мглой были затмлены.
На в чудо верящих глазах писаний сказочных родится
Вереница, в коей вольные слова сыграют в зернь;
И потекут по венам реки, в коих здравая водица
Вдохновит начать великую, пророченную стернь.
С любовью,
Норден
ПРИШЕСТВИЕ
В заиндевелом статном мире потускневшего Эона
Стылый свод небес, расколотый от хладного дождя,
Молчком приветствовал нещадного белесого дракона,
На котором наступала бессердечная зима.
Пустое время замедляя и крушенья пар вдыхая,
Мразный, снежно-белый порох маял ширь морского дна.
Однажды резвая, отрадная земля, изнемогая,
Погрузилась в преисподнюю неистового сна.
Весьма покорно и безмолвно облепились сединою
Опустелые домишки, задремавшие в холмах;
Лагун прибрежных вереница, утомленных синевою,
Затонула равномерно в леденящих кровь дымах.
Великолепность навьих скал, когда-то холивших покой
Народа местного, бытья его, спасавших от зла шума,
Облачилась в шаль из чадных масс, обвитых сизой мглой,
И растворилась в хваткой свежести морозного парфюма.
Не взирая на красу прибывшей старой мерзлой гостьи,
Приволокшей в жизнь погасшего Эона тишину,
Ее пришествие, увы, несло худых предвестий грозди
И поганых, судьбоносных превращений череду.
Вдруг небосклона хрусткий треск пронзил промерзлый век Эона,
Вместе с ним окаменелые сердца ввысь зрящих душ;
В кусачем воздухе парящие снежинки возмущенно
Содрогнулись и застыли в ожиданьи кары стуж.
Сторожевые тучи выси расступились неуклюже,
Щеки яростно надув, накинув грозно бровь на глаз,
Растормошили заметенные эфирным пухом уши
И послушно расползлись, чтоб влить в Эон небесный глас,
Кой растревоженно разбужен был верховными жрецами —
Теми, про которых мир Эона прежде не слыхал;
И каждый житель был уверен твердо, что за облаками
Далеко не существует тот, кто этот мир создал.
Небрежно скомкавшись, в высотах сотворив сквозистый эллипс,
Разошедшиеся тучи оголили неба гладь,
Что берегла в себе врата-портал в покрытый тайной Эйлис,
Яже зорко охраняла высшей силы благодать.
Над расколовшимся плато раздался резкий, зычный звон,
И блестким золотом пылающие облые врата
Вокруг себя повили нимб из ионических колонн
И стел из белых, снежных лилий, в коих зрела светлота.
Врата открылись и сваяли из зарницы ряд пилястр,
Ослепительно юлящих на небесном волокне;
Круженье их отобразило в выси фон из зрящих астр,
Открывающий портал в мир на незнамой стороне.
Отдавшись сказочной эмульсии, впав в нежный перламутр,
Сна покоя не щадя, слой пышных астр шелохнулся
И осыпал бриллиантами оттенка сладких пудр
Путь святому небожителю, кой зеркала коснулся
С оборотной стороны и утопил мизинец-перст,
Объятый сплошь по всей длине обережным кольцом-браслетом,
Что является шедевром высших, пиковых мастерств,
Честны́м защитникам дается небожителей советом.
Выси жидкое стекло внезапно впало в колебанья,
Дивным воинам дозволило войти в Эона свет;
Их белоснежные с златою канителью одеянья
Изумительным сияньем озарили “Плац Побед”.
Двенадцать воинов небесных подсигнули дружно в ряд,
Легко зависли в стылом воздухе, расставив руки розно,
А украшенный искусно нитью сребряной наряд
Успешно навык подчеркнул душой парить столь виртуозно
В поднебесных реках буйственных, качая на ветру
Колеты шелковые и жемчужин блеск обожествленный
В белых крыльях, испускающих звенящую искру,
Воспламеняющих вниманье душ внизу ошеломленных.
Крылья воинов разительных, зависших над Эоном,
Издавали затяжную звень глухого хрусталя;
Седые волосы кружились в танце с ласковым шифоном,
Запорхнувшим в диадемы в виде крыльев журавля.
Святые воины спустились на плато пустого почву,
Круг большой образовали, взоры кинули на флаг,
Пронзивший плаца середу; вниманье душ сосредоточив
На себе, послы достали кипы шепчущих бумаг.
Подул голодный, свежий ветер, флага выбранив сатин,
Зеркальным, белым серебром и жгучим золотом расшитый,
И наполнился Эон приятным гулом из старин,
Молящим воинов привлечь трех провозвестников визиты.
Небожители-защитники сложили тексты к сердцу,
Руку правую прижав к груди, взглянули с верой вверх;
И дабы высветить в небес лазури спрятанную дверцу,
В высь вознесся, раскружившись, златоперый ясный стерх.
Помчалась дышащая песнь из уст, казалось, спящих воинов,
Всецело растворившихся в мелодии сонета;
Облегающий эфир, грез ароматами упоенный,
Впустил на сцену плаца луч искрящегося света.
Засверкало все вокруг, и флаг отбросил свою тень,
Поверхность плаца превратив в живой, ритмичный циферблат,
На коем флага след пустился хаотично красить земь,
Носясь за каждым данным словом, сея строк чреды формат.
Песнь бравых воинов смешалась, обернувшись в сонный гул,
Родное, сладкое звучанье голосов и хруп кристаллов
Обаяли живо местность; сквозь портал в Эон шагнул
Один главенствующий вестник; следом — двое генералов.
Их заснеженные мантии хрустели при движении,
Алмазных мыслей вязи повторяли слабый треск.
Вся площадь полно осветилась, став небесным отражением,
И души приготовились внять важной речи всплеск.
Верховный, старший провозвестник развернул жемчужный свиток,
Вольно в воздухе вися, и приподняв тоскливо бровь,
Он опечаленно вздохнул и указал на мизер читок:
“Этот славный мир покинула последняя любовь”.
