На центральной площади сегодня было многолюдно. Вся деревня собралась, чтобы по стародавней традиции послушать, да обсудить последние вести.
- Ох и побьют меня сегодня, ох и побьют... - стоя у окошка и поглядывая на людское море, заламывал себе руки Степка.
- А ты не бойся, Степан, - похлопал его по плечу глава деревни, - не будешь бояться - не побьют. Тут решительность нужна и смекалка. А у тебя ее хоть отбавляй, ты парень умный, справишься.
- Умный-то может и умный, только вот в руках я не особо силен. А ну как горой накинутся? Что делать тогда?
- В этом деле, Степка, сила не в руках должна быть, а вот тут, - глава постучал указательным пальцем по макушке Степана, - ладно, иди уже.
- Ох и побьют, - вздохнул тот и поплелся к двери.

***

Степан поднялся на помост на одеревеневевших ногах и, окинув взглядом толпу, поежился под их взглядами. На секунду прикрыв глаза, он резко выдохнул и выдал первую новость.
- С завтрашнего дня сено для кобыл подорожает.
Толпа как-то угрожающе примолкла. В животе Степки предательски забурчало.
- Но не на много. Всего на сущие копейки.
Тишина потихоньку стала материализовываться в жуткую картину расправы над Степаном. В его голове замелькали картинки с виселицей, плахой и осиновым колом.
- Зато больше будете ногами ходить, - судорожно сглотнув, хриплым голосом продолжил Степка, - будете здоровыми, болезни уйдут, по сто лет жить будете, а не как сейчас - только народился, лопатой научился орудовать, ямку выкопал, да и лег в нее.
Тишина сгустилась и стала потихоньку постукивать Степана по голове. От этих ударов он сгорбился, а в коленках появилась какая-то слабость.
- И то правда... - послышался одинокий нерешительный голос с задних рядов, - здоровее будем!
В толпе раздались робкие перешептывания, потом шепот превратился в гул, а затем и в откровенный ор.
- Да, давно пора! - кричали с одной стороны.
- У моей бабки вообще лошади не было, так она только в сто три года Богу душу отдала, - визжал кто-то с другой.
- Ничего, справимся! - размахивал руками кто-то из первых рядов.

Степан облегченно выдохнул и незаметным движением смахнул со лба выступившие капельки пота.
- А раз будете дольше жить, то и паек по старости теперь будут давать не как раньше - когда волосы на голове седыми станут, а только когда последний коренной зуб изо рта выпадет.
Тишина снова обрушилась на Степана многотонным молотом. Дыхание сперло, а во рту стало сухо, как в кружке алкоголика.
- Зато маразма не будет! - неуверенно добавил он, - оно же как происходит? Пока при деле, пока ум работает - маразма нет, а как только ляжешь на лавку без дела, так он тут как тут.
Толпа нахмурилась так, что стала похожей на грозовую тучу. Казалось, что еще немного и из нее прямо в макушку Степана ударит молния.
- А ведь и на самом деле так, - задумчиво произнес кто-то из собравшихся.
- Вот-вот! У моей бабки вообще никаких маразмов не было, потому как до смерти работала, упокой Господь ее душу, - снова завизжал сердобольный внук.
- Правильно, давно пора! - раздавалось со всех сторон.

Степан незаметно перекрестился и взглянул на небо глазами, в которых смешивались и отражались великая печаль и благодарность за то, что он еще жив. Вытерев о штаны потные ладони, он снова заговорил.
- А раз маразма больше не будет, то и лекари нам не нужны. Половину отпустим, пусть идут, к примеру, в поле работать.
И снова тишина. И снова его казнь перед глазами.
- Зато мздоимство проклятое победим! А то как к лекарю сунешься, так без портков от него выйдешь, - попытался приободрить толпу и себя Степан.
- Это точно! - хохотнул мужик в одном лапте на босу ногу.
- А я всегда говорил - хватит кормить этих упырей! Вот моя бабка вообще к этим коновалам не ходила, - не унимался потомок уже легендарной старушки.
- Пущай идут, правильно!

Степан мысленно поставил уже третью свечу за свое здравие и, так же мысленно плюнув на пальцы, затушил свечку за упокой.
- А раз мздоимство одолеем, то... - Степке ненадолго поплохело, но, собрав волю в кулак, он продолжил, - раз взяток больше не будет, то главе деревни теперь поднимем жалование в два раза. За счет ежегодных сборов с жителей деревни.
Степан неожиданно вспомнил, как маленьким бегал на речку купаться. Затем из глубин памяти всплыло воспоминание о том, как влюбился он в красавицу Анютку, увидел он и рождение своего сына, покупку первого коня, строительство дома... Вся жизнь пронеслась перед его глазами. А толпа молчала так, как она еще никогда не молчала. Если бы шум можно было прямо сейчас измерить каким-нибудь научным прибором, он бы показал отрицательный результат.
- Это как это - за счет жителей? - переспросил здоровенный мужик и почесал шею откуда-то появившимся в его руках топором.
- А почему только ему? - оперся на вилы молодой парень.
- А мне от бабки покойной мотыга досталась в наследство, - вспомнил внучок.

Душа Степана уже готова была отправиться хоть куда - хоть в райские кущи, хоть в адское пекло, лишь бы подальше от этого проклятого места, но, зацепившись за судорожно бьющееся сердце, никак не могла окончательно покинуть его тело. Но вдруг в его голове всплыла еще одна новость, про которую он совсем забыл.
- А еще в лесу нашем у медведицы трое медвежат родились, - пролепетал он угасающим голосом и пошатнулся.

Тысячи глаз смотрели на него, тысячи рук поудобнее перехватывали свои орудия труда, готовясь к кровавому пиршеству, но тишина снова обрушилась на площадь бесшумным градом. Уже теряя сознание, он видел, как поднялась рука с топором, как открылся рот бородатого мужика, как из нее оглушающим ревом раздалось:
- Айда смотреть!
Толпа всколыхнулась и, побросав оружие, ринулась в сторону леса.
- Медвежата-а-а!
- Ура!
- Вот бы бабка обрадовалась!
- Наконец-то!

Уже через несколько минут на площади не осталось ни одного человека, кроме бледного Степана, лежащего на помосте.

***

- Молодец, Степка, справился! - глава деревни приложил ко лбу Степана новую мокрую тряпку, - я вот знал, что справишься. Нисколько в тебе не сомневался.
- Я... Я живой что ли? - пересохшими губами прошептал тот.
- А как же? Конечно живой.
- А где все?
- Как где? В лесу, медвежат смотрят. Это ты, кстати, хорошо придумал. У нас же народ какой? Животинок всяких любит, речки, лесочки... Хлебом их не корми, дай возле березки посидеть, да на всяких зверюшек поумиляться. Теперь всегда так делать будем. Так что готовься, через недельку еще раз пойдешь глашатайничать. А я завтра прикажу, чтобы какую-нибудь лосиху беременную изловили, да в лес наш запустили.
Степан тяжело вздохнул и посмотрел на главу.
- За что мне такое, бать?
- Как это за что, сынок? Чтоб нам хорошо жилось - работать надо. Я помру - ты главой станешь. А пока работай, работай. Это труд тяжкий, не то что по лесам бегать, да на медведей пялиться. Тут ум нужен...

©ЧеширКо

Человек в красной спецовке остановился у большой металлической клетки и раскрыл хозяйственный журнал на середине. Пролистав несколько страниц, он бросил взгляд на табличку, прикрепленную к прутьям и, утвердительно кивнув, буркнул что-то себе под нос. Наклонившись над тележкой, которую он толкал перед собой, человек извлек из нее большой эмалированный таз, бутыль с красной жидкостью внутри и белую кость какого-то животного. Поставив таз на землю, он вылил в него содержимое сосуда, встал перед ним на колени и, постукивая костью о стенки таза, заунывным голосом принялся читать довольно странный текст, иногда подглядывая в свой журнал:

- О, сын Прокурса, отец Рибека и Молигравы, создатель огня, воды, воздуха и земли, повелитель неба и бездны, хозяин времени и всего существующего, Огри, прими мою молитву!

Существо, лежавшее в дальнем углу клетки, вздрогнуло и пошевелилось.

- Я приношу тебе в дар эту кровь, как символ жизни, созданной тобой. Я разделяю ее костью мертвого животного, как ты разделяешь ее смертью, подвластной одному тебе. Я взываю к твоему милосердию и прошу твоей милости.

Существо приподняло голову и шумно втянуло огромными ноздрями воздух. Было заметно, что оно обессилено до крайности. Мутный взгляд, поначалу бесконтрольно мечущийся по сторонам, наконец-то сфокусировался на человеке. Существо подтянулось на лапах поближе к прутьям и тяжело выдохнуло.

- Моя вера непоколебима, моя жизнь принадлежит одному тебе, мое сердце бьется во славу твоего имени, каждым ударом возвещая миру о том, с чьего благословления оно когда-то в первый раз толкнуло кровь по моим венам.

Взгляд существа с каждым словом человека становился все более осмысленным, былая сила снова наполняла его конечности, шерсть разглаживалась, а дыхание выравнивалось.

- Я воздаю хвалу тебе, Огри! Я принимаю твою волю и подчиняюсь твоему слову. Будь вечен, мой бог, как вечно небо, созданное тобой, как вечен мир, подаренный нам.

На этих словах существо вскочило на все четыре лапы и, обнажив белоснежные клыки, издало оглушающий рев, заметавшись по клетке из угла в угол. Человек бросил равнодушный взгляд на обезумевшее сушество и принялся собирать свои аксессуары. Вставив в бутыль воронку, он аккуратно перелил в нее красную жидкость из таза, закрыл ее пробкой и аккуратно положил обратно в тележку. За ней последовали таз и кость. Подняв с земли свой журнал, он направился к следующей клетке. Снова сверив информацию с таблички со своими записями, он начал готовиться к новому обряду. Покопавшись в тележке, он извлек из нее длинный узкий нож, кусок белого хлеба и серебрянную цепь.

***

За этими действиями пристально наблюдали два существа, запертые в клетках напротив. Оба походили на людей, за исключением некоторых несущественных отличий. У одного из них было три руки, второй же обладал парой крыльев за спиной и острым клювом вместо рта. Во всем остальном они ничем не отличались от человека в красной спецовке, который в это время уже принялся читать новую молитву очередному заключенному божеству.

- Как же это унизительно, - покачал головой трехрукий и прикрыл глаза, тяжело вздохнув, - скажи мне десяток тысяч лет назад, что люди дорастут до того, что выловят всех богов и, заперев их в клетки, будут выставлять на потеху толпе, я бы просто умер от смеха. И зачем они так издеваются над нами? Почему просто не дадут умереть? Зачем они бросают нам эти подачки в виде молитв, поддерживая в нас жизнь, которая уже ничего не стоит?
- Ты сам ответил на свой вопрос, - пожал плечами крылатый, - они развлекаются, смеются над нами, тыча пальцами и показывая своим детям. Они рассказывают им о том, что когда-то было время и люди поклонялись нам, а теперь все мы - всего лишь экспонаты. Они научились жить без нас и сами стали почти богами. Им доставляет удовольствие наблюдать за тем, как мы стали зависимы от них. Наше время прошло, теперь они правят миром. Когда-нибудь это все равно должно было случиться.

- А кто в этом виноват? - трехрукий поднялся на ноги и пнул ногой по решетке, - не мы ли сами позволили им самим решать свою судьбу? Не мы ли пустили все на самотек, закрыв глаза на науку и почему-то подумав о том, что они настолько глупы, что никогда не смогут до нас добраться? Еще тогда, двадцать тысяч лет назад, когда они внутри кусков металла надумали выйти в космос, я говорил, что ничем хорошим это не закончится. Вы же тогда просто смеялись надо мной и крутили пальцами и когтями у висков.
Крылатый опустил голову и предпочел промолчать. Трехрукий же подошел к решетке, разделяющей их клетки и, понизив голос, быстро заговорил.

- Я собираюсь бежать. Я не могу так жить. Я больше не хочу терпеть эти унижения. Ты со мной?

Глаза крылатого на секунду загорелись огнем, но тут же потухли.
- Чем ты собираешься питаться на воле? Ты же не протянешь и месяца без молитвы в твою честь. Или у тебя там припрятана кучка людей, до сих пор верящих в тебя?
- А что ты предлагаешь? - округлил глаза трехрукий, - гнить в этих клетках, каждый день ожидая очередной подачки? Я вчера поймал себя на мысли о том, что у меня выделяется слюна, когда я вижу эту красную одежду и тележку с обрядовыми принадлежностями. Разве мы этого достойны? Мы боги, мой друг! Мы не звери из зоопарка! Мы не должны позволять себе опуститься до этих животных инстинктов!

Крылатый ненадолго задумался и медленно кивнул, но не смог удержаться от того, чтобы не бросить взгляд в сторону человека, толкающего свою тележку к следующей клетке.
- Так что, ты со мной? - снова пнул решетку трехрукий.
- Не знаю, надо подумать...
- Думать будем потом, надо действовать.
- Как ты собираешься выбраться за территорию? Они же говорили нам, что по периметру проходит энергетическое поле.
- Да нет там никакого поля, как ты не понимаешь?! Они просто борятся с нами нашим же оружием - страхом и угрозами. Ты когда-нибудь слышал о том, чтобы кто-нибудь сбежал отсюда?
- Нет.
- А знаешь почему? Потому что никто ни разу и не пытался этого сделать. Они запугали нас неизбежностью наказания за любой проступок, они подчинили нас своей воле, заставили делать то, что им хочется. Понимаешь? Они делают то же самое, что мы делали на протяжении сотен тысяч лет! А мы и поверили. Мы сидим в клетках и с ужасом думаем о том, что если совершим что-то такое, что не понравится им, то нас обязательно накажут, бросят в пекло этого выдуманного поля, которого на самом деле и не существует. Они бросают нам эти молитвы, подачки, и каждый раз напоминают о том, как они о нас заботятся, как мы должны быть им за это благодарны. Вы только делайте свою работу - кривляйтесь в своих клетках на потеху толпе. И тогда особо отличившимся мы дадим не только молитву в день, а еще и одну дополнительную в конце каждого месяца. А после того как мы сдохнем, они милостливо пообещают, что не бросят наши останки в поле. Вот так счастье!

Трехрукий плюнул на землю и принялся мерить нервными шагами клетку.

- Ты прав, - наконец-то подал голос крылатый, - но я еще раз задам свой вопрос - даже если этого поля не существует и мы выйдем за периметр, чем мы будем там питаться? Как ты заставишь людей воздавать тебе молитвы? Они уже не те, что раньше. Они исколесили на своих кораблях всю вселенную, они сами создают новые формы жизни, они заселяют ими другие планеты... Теперь они боги, понимаешь? Не мы.

- К чертям таких богов! - вспылил трехрукий, - к чертям всех этих людишек, которые возомнили о себе невесть что. И к чертям тебя, сдавшегося на милость захватчика и вставшего перед ними на колени. Догнивай в своей клетке всю оставшуюся жизнь! А я так не хочу. Я рожден свободным и если придется умереть, я хочу умереть тоже свободным.

Трехрукий сел на землю в дальний угол клетки и прикрыл глаза. Крылатый же пожал плечами и принялся считать количество клеток, которое осталось до прихода человека в красной спецовке.

***

Его поймали через три недели после побега. Когда его тощее и костлявое тело несли по главной аллее парка, запертые боги провожали его испуганными взглядами, перешептываясь и негромко переговариваясь. Отперев пустующую клетку, люди, не церемонясь, бросили его тело на землю. Один из них даже успел пнуть его ботинком, отчего тот еле слышно застонал.

Когда люди ушли, крылатый подошел поближе и, вцепившись пальцами за решетку, окинул злобным взглядом своего соседа.

- Ну что, герой, как тебе свобода? Понравилась? Из-за тебя нам сократили паек до одной молитвы в два дня. Кому ты лучше сделал, идиот?

Трехрукий пошевелился и приоткрыл отекшие глаза.

- Иди к черту, - прошептал он, с трудом разлепив спекшиеся губы.

- Это тебя Человек наказал! Потому что он добр к тем, кто не нарушает его законы, но отступников он карает. И никому не укрыться от его справедливого возмездия. Скажи спасибо, что тебя оставили в живых, а не бросили в энергетическое поле. Слава ему во веки веков, - крылатый бог благоговейно сложил руки на груди и с благодарностью посмотрел на уходящую группу людей, - надеюсь, в честь твоей поимки нам сегодня воздадут дополнительную молитву...

©ЧеширКо

Димка резко выдохнул и поставил ботинок на первую ступеньку переносной деревянной лестницы, приставленной к стене дома. Ее верхний конец упирался точно в край жестяного листа, которым был обит вход в это чистилище, в это адское пекло, в обитель первородного зла и хранилище самых ужасных кошмаров человечества - вход на чердак.

Димка судорожно сглотнул и принялся отряхивать майку от несуществующей пыли, пытаясь хоть немного потянуть время перед своей вполне возможной смертью, принявшей весьма явные очертания. В принципе, он мог в любой момент передумать - никто не стоял за его спиной, никто не подгонял и не посмеивался над его неуверенностью. Не было никакой необходимости лезть в эту преисподнюю, но это было не в характере Димки.

***
Смелый и отчаянный, гроза деревенской шпаны, он вселял ужас в любого негодяя в возрасте до шестнадцати лет, хотя ему самому было всего четырнадцать. В многочисленных драках на Пустыре он кулаками и словом вбивал в головы местных задир понятия о справедливости, правде и чести. К слову, иногда и он получал по загривку, но, тем не менее, желающих вступать с ним в дискуссии с каждым днем становилось все меньше и меньше.

Помимо драк с обычными человеческими недругами, Димка ежеминутно вел жестокую и довольно длительную войну с племенем Страхоедов, периодически осуществляя вылазки и вызывая на битву то одного, то другого представителя этого мерзкого народца.

Следует остановиться и рассказать об этих неприятных существах. Страхоеды живут рядом с нами. Каждую секунду десятки этих созданий пристально рассматривают каждого из вас своими огромными глазами, выискивая в душах трещинки, через которые потихоньку, капля за каплей, сочатся ваши самые тайные и глубокие страхи. Лишь только почуяв аромат ужаса, они тут же накидываются на вас и уже не отпускают, раздирая трещину своими длинными когтями и выпуская ваш страх наружу, который уже не сочится, а бьет из вас ключом. Именно этими эмоциями и питаются Страхоеды. Не каждый готов бросить им вызов, многие предпочитают прятаться от них, только лишь завидев длинную темную тень где-то рядом с собой. Димка был не из этих. Он сам шел к ним навстречу, потому что знал - если не убьешь Страхоеда сам, рано или поздно он искромсает твою душу на лоскуты, превратив тебя в безвольную оболочку, вздрагивающую от каждого шороха.

Своего первого врага Димка одолел еще прошлым летом. Дело в том, что с самого детства он испытывал стойкое отвращение к пиявкам, поэтому первый бой состоялся на Вшивом озере. Он долго готовился к нему и наконец-то решился. В тот день Димка переплыл его туда и обратно. Только выйдя из воды, он тут же заметил четырех мерзких тварей, присосавшихся к его телу. Собрав всю волю в кулак, он оторвал их от себя одну за другой и бросил обратно в воду, обнаружив, что на самом деле они не такие уж и страшные, какими пытаются казаться. Первый Страхоед был убит. К пиявкам он стал относиться равнодушно.

Второму Страхоеду он дал бой в подвале дома своей бабушки, просидев в нем с закрытым люком около часа. Этот монстр оказался слабеньким и неподготовленным, поэтому страх перед темнотой и замкнутым пространством исчез уже к двадцатой минуте этого добровольного заточения. Еще один враг был повержен.

За второй состоялась третья схватка, за ней четвертая и пятая. Где-то он с легкостью обезоруживал своих врагов, где-то приходилось попотеть. В целом же, война протекала с явным перевесом в сторону Димки, да и Страхоедов, представлявших реальную опасность, оставалось всего двое. Перед логовом одного из них он сейчас и стоял, нервно вытирая вспотевшие ладони о майку.

***
Считая про себя перекладины лестницы и стараясь смотреть только перед собой, Димка упорно двигался навстречу длинному и тощему существу, притаившемуся где-то там, наверху, в пыльной темноте, за деревянной дверцей чердака.

Вот она, последняя перкладина. Вот и край потемневшего от времени листа жести. Димка поднял голову и посмотрел на дверцу. Пять коротких досок, сбитых вместе диагональной рейкой, а за ней... А за ней начинается самый настоящий ад. Димка выдохнул и протянул дрожащую руку к заржавевшей щеколде. Сухой скрежет металла и дверца, противно скрипнув, открылась наружу.

От увиденного у Димки перехватило дыхание, а волосы на затылке зашевелились. Десятки, сотни ужасных демонов, истинных порождений зла, как по команде замерли и уставились на незваннного гостя в своих гнездах, которыми был облеплен вход на чердак. Осы - это то, чего Димка боялся больше всего на свете. Бесчисленная армия этих желто-черных летающих раскаленных игл сейчас смотрела на него сотнями своих глаз и, судя по всему, не испытывала к нему никаких дружеских чувств.

Холодный пот каплями покатился по спине Димки, но отступать было некуда. На секунду закрыв глаза, он сжал зубы и медленно поставил ногу на порог. Ни одной осы не было в воздухе, но леденящий душу гул все равно раздавался со всех сторон. Димка замер и посмотрел на ближайшее к нему гнездо. Трое насекомых пристально наблюдали за каждым его движением, и самым страшным было то, что в сеточках их глаз невозможно было рассмотреть ни одной эмоции. О чем они думают? Какого сигнала ждут? В любой момент они все, как по команде, могли сорваться со своих мест и просто заколоть своими жалами этого гостя, который решился сунуться в их владения.

Димка медленно поднял руку и провел ладонью по своему лицу. Переведя взгляд на пальцы, он увидел, как с них сорвались и полетели вниз несколько капель пота. Осы не шевелились, а гул стал еще более низким и угрожающим. Димка плавно оттолкнулся от последней перекладины и поставил вторую ногу на порог. Сейчас он оказался в самой беззащитной позе. На корточках, спиной к спасительной лестнице и тысячью отборных воинов предпоследнего Страхоеда перед собой.

Гул нарастал. Казалось, что сердце Димки сейчас выпрыгнет наружу. В какой-то момент страх накрыл его с головой и его нога потянулась назад, пытаясь нащупать спасительную лестницу, но вместо этого Димка собрался с силами и вместо того, чтобы отступить, выставил ее вперед, полностью оказавшись на чердаке. Решив не останавливаться, он медленно, сантиметр за сантиметром, завоевывал пространство. Он пробирался вперед на корточках, обливаясь потом от страха и духоты чердака, не в силах отвести глаз от пыльного пола. Через несколько минут основное скопление гнезд осталось за его спиной.

Гул не стихал, осы неподвижно провожали его взглядами. Димка снова смахнул пот со лба и, выдохнув, медленно поднялся во весь рост. Плавно развернувшись, он посмотрел вверх. Прямо над его головой, на балке, сидела оса. Она резко отличалась от своих собратьев размером и даже окраской - она была еще более яркой и агрессивной. Огромное насекомое размером в полпальца буравило Димку своим взглядом. Ему даже показалось, что и взгляд у нее не менее ядовит, чем жало. Оно излучало опасность на каком-то клеточном уровне, заставляя содрогаться все живое, на что оно смотрит.

Краем уха Димка услышал негромкий шорох за своей спиной. Он знал, что там, сзади, нависая над ним, уже стоит в ожидании длинное и тощее тело Страхоеда. Оно потирает руки, мерзко ухмыляется и ждет. Ждет своего часа, своей победы.

Димка снова посмотрел на осу. И в этот момент что-то произошло. Неожиданно он увидел перед собой не страшного кровожадного хищника, только и мечтающего о том, как уничтожить всё, что его окружает. Он посмотрел на них другими глазами. Он увидел большую и дружную семью, охраняющую свое потомство и пытающихся выжить в этом мире также, как это делают и многие другие существа. Он увидел живых созданий, которые не убивают просто так, ради развлечения и веселья, но которые всегда дружно дают отпор тому, кто решит причинить им вред. Он увидел тех, кто живет по законам природы и не пытается их нарушить. Тех, кто не лезет в жизни других, пытаясь навязать им свои правила и устои. Он увидел их такими, какие они есть на самом деле.

Все это время оса пристально смотрела ему в глаза, и вдруг она пошевелилась. Сделав пару резких движений, она закрутилась на месте и, сорвавшись с места, полетела в его сторону. Это послужило сигналом для всех остальных. Синхронно взмыв в воздух, осы двинулись в атаку, с каждой секундой сокращая расстояние между собой и человеком. Димка закрыл глаза, еще выше поднял голову, но не сделал ни шагу назад.

Он слышал, как ядовитые пули пролетают мимо него, касаясь крыльями его кожи, он чувствовал мельчайшие колебания воздуха от проносящихся мимо насекомых. Он знал, что сейчас за его спиной беззвучно, и от этого еще более страшно, под ударами ядовитой армии, корчась в агонии, растворяется еще один Страхоед. Точно так же, как тогда, в самом первом бою он растворялся в воде под натиском сотен пиявок, так же, как тогда, когда один из них метался по бабушкиному подвалу в приступе дикого ужаса... так же, как десятки других Страхоедов погибали в тот момент, когда Димка смотрел в глаза своих врагов и... понимал их.

Сегодня он снова победил. Но война на этом не заканчивалась...

***
Он шел по улице, подпрыгивая от счастья и гордости. Такая блестящая победа дорогого стоила, поэтому его настроение было просто замечательным. Завернув за угол крайнего двора, он тут же заметил знакомый силуэт, движущийся к нему навстречу. То самое платье в горошек, озорной взгляд, аккуратная косичка и небесного цвета глаза. Да, это была Катька. Девчонка с соседней улицы, старше него на год. Димка остановился как вкопанный, не в силах произнести и слова. Девушка прошла мимо, бросив на него ироничный взгляд из-под длинных ресниц и, кажется, даже слегка улыбнулась. Смелый и отчаянный Димка, гроза деревенской шпаны, вселяющий ужас в любого негодяя в возрасте до шестнадцати лет, победитель предпоследнего Страхоеда, уже два года хотел сказать ей: "Привет", но каждый раз вместо этого, превращаясь в каменное изваяние, просто стоял и смотрел ей вслед с грустью в глазах, с мокрыми ладошками и потерянным даром речи.

Последний, самый сильный выживший Страхоед мерзко хихикал и потирал руки за его спиной. Димка никак не мог его победить. Пока не мог.

©ЧеширКо

Последнего Чародея я видел, когда мне было шестнадцать лет. Мы встретились с ним совершенно случайно. В тот воскресный день я прогуливался по парку. Несмотря на выходной, в парке было немноголюдно. Скорее всего из-за черного неба, сильного ветра и срывающегося дождика, каждую секунду грозившего превратиться в ливень. Чародей сидел на скамейке и развлекал себя тем, что заставлял опавшие листья снова подниматься с земли к своим веткам. Он был настолько увлечен своим занятием, что заметил меня уже тогда, когда я подошел к нему почти вплотную.

- Добрый день, - сказал я и слегка кивнул головой.
Чародей, заметив меня, немного смутился.
- Просто было скучно, - виновато произнес он и незаметно сделал характерный жест. Только что вернувшиеся к своим ветвям листья, как по команде, посыпались вниз. В моей голове роился целый миллион вопросов, от самых банальных, типа: "Как вы это делаете?", до таких же банальных, вроде: "А сколько листьев вы можете за один раз сорвать?". Но я не успел задать ни одного, потому что Чародей меня опередил.

- Когда вы в последний раз пользовались волшебством? - спросил он и посмотрел на меня каким-то грустным и обреченным взглядом.
- Я... Честно говоря...
- Не помните? - не дослушав меня, закивал он, - да, да... Я понимаю и совершенно с вами согласен. Наше время уходит. Еще немного и люди начнут говорить, что нас никогда и не существовало. Помните, как это случилось с драконами?
- Угу, - кивнул я и только сейчас понял, что Чародей принял меня за своего. Он подумал, что я тоже Волшебник. Я решил пока что не выдавать себя - не каждый день выдается возможность поговорить с настоящим Чародеем.
- После того, как исчез последний дракон, прошло не более семисот лет, - продолжил он, - люди до сих пор сочиняют про них сказки, но спроси любого - все, как один, скажут, что драконов никогда не было. Кстати, вы читали эти сказки?
- Какие именно? Про драконов? Их же много...
- Да бросьте вы, - махнул он рукой, - все написаны как под копирку - злой дракон, плененная принцесса, отважный рыцарь... Тьфу, банальщина.
Чародей резко замолчал и внимательно посмотрел на меня.
- Сколько у вас с собой волшебства?
- Эээ... Семь. С половиной, - произнес я первое, что пришло мне в голову.
- Ого! - присвистнул он, - выходит, что вы не пользовались им уже около четырех лет?
- Да, примерно столько, - кивнул я и отвел глаза в сторону.
- И каким же было ваше последнее волшебство? Не могли бы вы рассказать мне о нем?

Когда начинаешь врать, иногда бывает сложно остановиться. Не потому, что вам хочется врать все больше и больше, а потому что отступать уже некуда. Именно в такую ситуацию я и попал - я уже не мог сказать ему, что имею отношение к чародейству примерно такое же, какое он имеет отношение к декабристам.
- Я... Девять лет назад... Превратил одного колдуна в... В пень.
- Ого, - покачал он головой, - видимо этот человек действительно сделал что-то ужасное, раз вы решились на такие крайние меры.
- Да, он был...
- И что, после этого вы ни разу не пользовались волшебством? - перебил меня Чародей. Видимо, его не очень интересовала судьба вымышленного человека-пня.
- Нет. И, честно говоря, даже забыл, как это делается.
- Это очень плохо, - нахмурился он, - дело в том, что я и вы - последние Чародеи в этой части света. Я уже стар и меня скоро не станет, а вы не помните как пользоваться волшебством. Кто же останется здесь?

Я понял, что это мой шанс. Или сейчас, или никогда.
- Вы могли бы напомнить мне, как творится волшебство... Тогда вы будете спокойны за будущее этой части света.
- Хм... А ведь вы правы, - задумчиво почесал подбородок Чародей, - если я снова обучу вас этому искусству, то я буду спокоен, когда мое время отсчитает последние песчинки жизни. Не уверен, что смогу в полной мере освежить все ваши знания, но на одно занятие у меня точно хватит времени. Итак, давайте немного пройдемся по теории. Вы же помните первый закон чародейства?
- Ну... Припоминаю, но смутно, - в очередной раз соврал я.
- Первый закон гласит о том, что использовать волшебство ради своей выгоды строго запрещено.
- А, ну это да, это я помню, - закивал я головой, хоть мне этот закон и не понравился.
- Второй закон говорит о том, что волшебство не должно приносить вреда обычным людям.
- В принципе, логично, - снова махнул я головой, - то есть, я хотел сказать, что этот закон я тоже помню.
- И третье. Самое главное, - Чародей посмотрел на меня каким-то хитрым взглядом, - вы помните третий закон?
- Э-э... Там что-то про... Нет, не помню, забыл.
- Точно забыли? А может и не знали?

И в этот момент мне стало стыдно. Конечно же я не знал никаких законов волшебства, а просто захотел воспользоваться шансом и выведать все секреты у этого Чародея.
- Да, - покраснел я и присел рядом с ним на скамейку, - на самом деле никакой я не Волшебник, я вас обманул.
- Я это сразу понял, - улыбнулся старик, - еще тогда, когда я спросил вас о количестве волшебства. Ведь оно не измеряется в единицах. Его нельзя ни взвесить, ни посчитать, ни замерить линейкой. Оно просто есть. Вот смотрите.

Он взмахнул рукой, прошептал несколько непонятных слов и в его ладони откуда ни возьмись появилась целая горстка конфет.
- Угощайтесь, - произнес он и протянул их мне.
Конечно же, первое, что я сделал, это посмотрел на этикетку одной из конфет. Фабрика такая-то, город такой-то... Мне все сразу стало понятно.
- А я-то подумал, что вы и правда Чародей, - рассмеялся я, - фокус классный, но я его знаю. Конфеты зажимаются пальцами на тыльной стороне ладони, а потом резким движением перебрасываются уже в саму ладонь.
- А что вы на это скажете?
Он щелкнул пальцами и из сжатого кулака на землю полилась струйка воды.
- Ну, это классика, - продолжил я разоблачение, - пакет с водой под одеждой и трубочка в рукаве.
- То есть, это тоже не Волшебство?
- Конечно нет.
Только сейчас я заметил, что возле нас начинали собираться зрители. Дети и их родители, прогуливающиеся по парку, останавливались и удивленно хлопали глазами. С каждым новым фокусом их удивление постепенно перерастало в восхищение и восторг. Дети хлопали в ладоши и радостно вскрикивали после каждого "чуда". Я решил не разочаровывать их и просто наблюдал за действом, проговаривая про себя принцип действия каждого фокуса. Через полчаса горстка людей превратилась в огромную толпу, окружив скамейку с нами со всех сторон.

- Так что там с третьим законом Волшебства? Не вспомнили? - тихо прошептал мне псевдочародей, готовясь к новому фокусу.
- Думаю, что третий закон звучит так: "Волшебства не существует", - хмыкнул я в ответ.
Старик посмотрел на меня серьезным взглядом и покачал головой.
- Почти, но не совсем верно. Третий закон звучит так: "Волшебство существует".
С этими словами он хлопнул ладонями друг об друга и рассыпался на пару десятков белых голубей, которые тут же разлетелись в разные стороны.

***

С тех пор прошло уже много лет и все это время я пытался разгадать принцип его последнего фокуса. Я штудировал литературу, общался с иллюзионистами, проводил кучу времени за экспериментами и опытами. Чего я только не пробовал... Я обследовал каждый миллиметр скамейки, на которой мы сидели, обшарил каждый сантиметр земли вокруг нее в поисках двойного дна, рисовал схемы с зеркалами, рассматривал варианты с освещением... Я научился тысяче разных фокусов и иллюзий, но так и не смог разгадать загадку его исчезновения.

Вчера я снова был там. Я сидел на скамейке и думал об этом фокусе, развлекая себя трюком с опавшими листьями. Его я тоже разгадал - к каждому листику была протянута тонкая, практически невидимая нить, переброшенная через ветви деревьев. В нужный момент с помощью движений рук, имитирующих магические пассы, нити наматывались на локоть, заставляя листья подниматься к веткам. Я так увлекся этим занятием, что совсем не заметил, что рядом со мной стоит маленькая девочка лет десяти и широко открытыми глазами смотрит на это чудо.

- Вы что, настоящий Волшебник? - прошептала она и прикрыла лицо ладонями, по-детски оставив щелки между пальцами для подглядывания.

Я вздохнул и...

... и знаете что? Пусть идут к чертям все те зануды, которые говорят, что Волшебства не существует. Попробуйте сами сказать это маленькому светлому человеку, в глазах которого отражается вся Вселенная. Скажите это человеку, для которого весь мир соткан из чудес и новых невероятных открытий. Тому, кто бесконечно далек от наших с вами проблем и забот, тому, для кого сказка - образ жизни, тому, кто ложится спать и просыпается с верой в чудо. Тому, кто сам является маленьким чудом. И пусть мы с ней - последние Чародеи на этой земле, но Волшебство существует.
И это закон.
Третий закон Волшебства.

©ЧеширКо

Старый баркас понимал, что доживает последние годы своей жизни. Да и жизнью его существование было сложно назвать. Пару лет назад люди вытащили его на берег, да так и оставили догнивать - никому не нужного и всеми забытого. Как известно, корабли погибают не в море, корабли умирают на берегу. И нет более печальной кончины для них, чем смерть на суше.

Первое время баркас думал, что его оставили здесь ненадолго. Вот пройдет несколько дней и на горизонте появится его друг - буксир, он вытащит его в море, снова расправится белоснежный парус на его мачте, а на палубе опять послышатся грубые, но такие родные словечки моряков. И снова он навалится фортштевнем на податливую волну, разрезая ее на две части и оставляя за собой пенный след. Но буксир не появлялся, мачта уже почти сгнила и держалась на одном честном слове, а на палубе хозяйничал молчаливый и угрюмый ветер.

В один из дней его разбудили громкие людские голоса. Баркас обрадовался: "Ну наконец-то! Сколько можно было ждать!?". Но люди не спешили выходить на нем в море, а когда они принялись отрывать от него медные части и резать парус, ему все стало понятно.

Больше всего баркас переживал из-за того, что его предал друг - буксир. Ведь они были как братья и клялись друг другу в вечной дружбе. Но, видимо, эта дружба была ненастоящей, иначе он бы давно уже спас его. От этой мысли на душе становилось еще горше и обиднее.

Несколько недель назад он подружился с чайкой, которая прилетала иногда, чтобы посидеть на его носу и перекинуться с баркасом парой слов. Вот и сегодня его разбудил шум ее крыльев, а через мгновение он почувствовал, как две лапы мягко опустились на палубу.

- Когда ты выйдешь в море, не забудь, что по старому фарватеру уже никто не ходит. Не хватало еще, чтобы ты распорол себе брюхо в этот знаменательный день.
- Я уже никогда не выйду в море, - скрипнул баркас, - и ты прекрасно это понимаешь.
Чайка недоуменно наклонила голову набок.
- Что значит - не выйдешь? Ты опять за своё?
Баркас скрипнул что-то себе под нос и замолчал. Чайка важно прошлась от носа к корме и, развернувшись, ткнула клювом в полусгнившую доску.
- Что? - недовольно откликнулся корабль.
- Мне не нравится твой настрой, - задумчиво произнесла чайка, - послушай меня, мой друг, каждый на этой земле рождается со своим предназначением. Ты рожден для моря, а это значит, что что бы ни произошло, рано или поздно ты все равно окажешься в море. Понимаешь? Это судьба, твой путь. Нет таких сил, способных изменить этот порядок вещей.
- Почему же я тогда сейчас гнию на берегу?
- Это временно, - уверенно произнесла чайка, - жизнь всегда расставляет все по своим местам. Это неотвратимо и определённо. Разница лишь в том, как ты встретишь тот день, когда снова увидишь море. Если будешь грустить и тосковать, как ты это делаешь сейчас, то к тому времени от тебя останется один киль, с которым море поиграет и снова выбросит на берег, как надоевшую игрушку. Если же ты будешь ждать и верить, что рано или поздно это все равно случится, то море встретит тебя, как старого знакомого. Оно нежно качнет тебя на своих руках и...
Чайка запнулась и замолчала.
- Что - и?
- И все будет хорошо. Поэтому давай-ка взбодрись.

Баркас молчал, только лишь иногда поскрипывая оторвавшейся доской, которая стучала по его борту при резких порывах ветра.
- Лучше расскажи мне, какое сегодня оно?
Его нос был повернут в сторону берега, поэтому уже несколько лет он не видел смысла своей жизни - моря, довольствуясь лишь шумом прибоя.
- О, сегодня оно красиво, как никогда раньше, - развернувшись к воде, произнесла чайка, - сегодня оно слегка задумчивое, но удивительно сосредоточенное, как будто оно готовится к чему-то очень важному для него. Его движения медлительны и размеренны, будто бы оно идет на встречу к кому-то очень дорогому для него, и пытается насладиться ожиданием, растягивая его своей нерасторопностью. Сегодня оно теплое и доброе, оно гладит берег своими волнами так нежно, как будто это его единственный сын. Но я вижу, что на горизонте собираются тучи. Тяжелые, серые тучи. Они волнуют море, они его тревожат, но знаешь, как-то по-доброму. Как будто перед встречей со своим старым другом, которого очень давно не видел. Вот такое сегодня море.
Баркас слегка задрожал и неожиданно заскрипел каким-то ужасно тоскливым звуком.
- Ты снова плачешь? - покачала головой чайка, - не нужно, успокойся. Скоро начнется шторм. Хочешь, я побуду с тобой?
- Да, - всхлипнул баркас и снова задрожал.
- Вот и хорошо, - кивнула чайка и уселась на палубу, поджав под себя лапы, - тогда рассказывай мне, что тебе сегодня снилось.
- Мне снится только оно, ты же знаешь.
- Да, знаю, - она снова бросила взгляд на горизонт, - сегодня будет жестокий шторм. Очень жестокий...

***
Шторм бушевал как в последний раз. Резкие порывы ветра раскачивали баркас, заставляя его скрипеть и пищать. Огромные волны накатывали на берег, обдавая градом брызг его корму. Молнии прочерчивали в небе витиеватые линии, на мгновения выбрасывая из темноты чайку, прижавшуюся к борту баркаса. Они молчали. Все равно из-за шторма сложно было разобрать слова, да и не нужны они были. Баркас чувствовал на своей спине этот маленький комок перьев и ему становилось не так горько от своего одиночества. Чайка ощущала дрожь судна и понимала, что находясь здесь, она делает нужное и важное дело для своего друга, поддерживая его в трудную минуту.
- Что это?
Удивленный голос баркаса прорезался сквозь грохот волн.
- Где?
Чайка поднялась на лапы и закрутила головой во все стороны.
- Что происходит? Чайка, ты здесь?
- Здесь! Что случилось?
- Мне кажется, что я двигаюсь. Что это?
Чайка выглянула из-за борта и действительно - баркас потихоньку скользил к воде по песку. Море так разбушевалось, что волны, не успевающие возвращаться обратно под напором своих собратьев, докатывались до баркаса, потихоньку приподнимая его и увлекая за собой.
- Получилось! - чайка даже подпрыгнула на месте, - я же тебе говорила! Все обязательно случится, даже если ты в это не веришь! Море забирает тебя обратно!
- Но я... Неужели это правда? - голос баркаса дрожал от волнения, - оно не забыло обо мне!
- Я же говорила тебе, что оно сегодня как будто к чему-то готовится! Оно готовилось ко встрече с тобой! Слышишь?
Баркас молчал и медленно скользил к морю. Еще полчаса и его корма качнулась на воде, а затем и форштевень, царапнув напоследок берег, оторвался от него навсегда. Баркас снова увидел свою мечту, снова ощутил своим дряхлым телом всю мощь, силу и энергию моря. Еще через час он был уже в ста метрах от берега. Море бросало его из стороны в сторону, раскачивая на волнах, а баркас смеялся. Наслаждаясь каждым своим движением, он заливался громким и радостным смехом. Он был счастлив. Он был счастлив даже тогда, когда вода стала заполнять его трюм сквозь прогнившие доски, ведь он умрет не на берегу, он умрет в обьятиях своей вечной любви, а что может быть лучше такой смерти...

- Чайка! Чайка! Слышишь меня? Я счастлив, чайка! - пытался перекричать он шум шторма, - ты была права! Оно не забыло обо мне! Оно меня не бросило! Моя судьба, мое предназначение в этой жизни! Мое море и я! Мы снова вместе, чайка!
Птица пыталась что-то ответить, но баркас ее не слышал. Оттолкнувшись от палубы тонущего судна, она взмыла в небо и принялась кружить, наблюдая за последними секундами жизни баркаса.
- Прощай, чайка! Спасибо тебе за все! Ты ... всегда была ... помнить ... никогда не забу ... прощай, ча...
Волны сомкнулись над баркасом и он навсегда исчез в пучине своей любви.
- До встречи, друг, - тихо шепнула птица и, взмахнув крыльями, полетела к берегу.

***
С той памятной ночи прошло два года. Чайка часто возвращалась к тому месту, где когда-то она со своим другом проводила вечера, скрашивая его одиночество. Туда, где они любили беседовать обо всем, что угодно. Туда, где все темы все равно сводились к одной - к разговорам об этом бесконечном и прекрасном море.

Так и сегодня, постаревшая чайка тяжело опустилась на берег и взглянула на море мутными глазами. Ее пошатывало и качало. Годы взяли свое. На секунду прикрыв глаза, она почти сразу провалилась в сон, но из дремоты ее вывел шум крыльев над головой. Приоткрыв глаза, она увидела рядом с собой молодого альбатроса. Он смотрел на нее своими темными глазами и даже как будто слегка улыбался, переминаясь с лапы на лапу.

- Мне кажется, вы не очень хорошо себя чувствуете, - произнес альбатрос.
- Да, судя по всему, мне осталось недолго.
- Вы плохо видите?
- Только силуэты.
Альбатрос вздохнул и снова переступил с лапы на лапу.
- Я бы мог рассказать вам, какое сегодня море. Почему-то мне кажется, что для вас это важно.
Чайка резко повернула голову и уставилась на незванного гостя почти слепыми глазами.
- Думаю, что оно сегодня красивое, как никогда раньше, - тихо произнесла она, - сегодня оно слегка задумчивое, но удивительно сосредоточенное, как будто оно готовится к чему-то очень важному для него. Его движения медлительны и размеренны...
- ...будто бы оно идет на встречу к кому-то очень дорогому для него, - перебил ее альбатрос и продолжил, - и пытается насладиться ожиданием, растягивая его своей нерасторопностью.

- Я рада, что ты вернулся, - наклонила голову чайка и прикрыла глаза, - я скучала по тебе, баркас.
- Теперь я понимаю, почему ты не пришел за мной тогда, мой друг буксир, - кивнул альбатрос, - надеюсь, что ты погиб в море и тебе не пришлось гнить несколько лет на берегу.
- Да. Я распорол брюхо в старом фарватере. Помнишь, я предупреждал тебя о нем?
- Почему сразу не сказал, что чайка - это ты?
- Судьба, мой друг. Она все равно расставит все по местам и нет таких...
- Да, да, я помню, - хмыкнул альбатрос, - нет таких сил, способных изменить этот порядок вещей.
- Именно.
- Полетели? - взмахнул крыльями альбатрос.
- Полетели, мой друг. Теперь твоя очередь провожать меня.

Две птицы оттолкнулись от берега и взмыли в небо, расправив свои крылья над этим прекрасным, бескрайним и бесконечно очаровательным морем. Над их судьбой и предназначением, с которыми они повязаны навечно.

На берег вернулась только одна птица. Но это было неважно, ведь если ты рожден для моря, то что бы ни произошло, рано или поздно ты все равно окажешься в море. Хоть в этой жизни, хоть в следующей.

©ЧеширКо

Жил да был на Руси-Матушке Богатырь один непобедимый. Так его и звали - Непобедимец. До первой седины дожил, а ни разу поражения за свою жизнь так и не изведал. Куда бы ни шёл он, везде его победа ждала. Пойдёт траву косить - ненароком целую ораву супостатов посечет. Надумает кузнечиков на рыбалку наловить - Змия Поганого в сачок поймает. Подушку решит перед сном взбить - соглядатая вражеского под ней обнаружит, да бока ему намнет. До того устал он побед своих, что закручинился, да затосковал тоскою смертною. Мол, помирать скоро, а что такое неудача, так за свою жизнь и не почувствовал ни разу. А тут сосед, Митька Краснобай, прознал про беду его, пришел в гости к Богатырю, да и говорит:
- Ты, воин, не печалься, да не тоскуй почём зря. Ты лучше к Старцу сходи, что на окраине живет, да спроси у него совета. Он по этому делу мастак. Глядишь, и подскажет чего путного.
Посидел Богатырь, подумал немного, да и отправился Старца этого искать.

Долго бродил он по улицам, но все же нашёл его домик. Сел с ним рядом на завалинку, да и говорит:
- Ты что ли, Старец, советы тут раздаешь?
- А хоть бы и я, - прищурился тот, - тебе чего надобно?
Поведал Богатырь ему о своей кручине, Старец выслушал, бороду свою длинную погладил и говорит:
- Беда-то, Богатырь, невелика. Чтобы поражение познать, надобно тебе от побед своих отказаться. Вот когда узнает люд, что слава тебе несправедливо досталась, так он тебя сразу на смех и поднимет. Вот тогда ты и хлебнешь горечи сполна.
- Как же я откажусь-то, если столько народу свидетелями моих дел были?! Не поверят они мне, - пожал плечами Богатырь, - давай ещё думай.
Покумекал ещё старец и снова взор свой ясный на воина обращает.
- А ты мне скажи, мил человек, Чуду Болотному не ты ли ноги поломал?
- Было дело, - кивнул тот.
- А вот ты пойди теперь к нему на поклон, да прощения попроси. Дойдёт потом молва до народа, что, мол, испугался Богатырь, забоялся мести родни болотной, да пошёл прощения вымаливать. Вот тебе и поражение. Как тебе?
- А что? Ловко это ты придумал, - усмехнулся Богатырь, поднялся на ноги могучие, да потопал на болото.

Долго ли, коротко ли, но все ж дошёл наш герой до логова Чуда Болотного, с которым не так давно бился не на жизнь, а на смерть.
- А ну выходи давай, - закричал он, - дело у меня к тебе есть.
- Отстань, Богатырь, - послышался голос жалостливый, - ты ж в прошлый раз ноженьки мои сломал уже. Чего тебе ещё от меня надо? Договорились же, что я людей не трогаю, а ты сюда больше не приходишь.
- Выходи, говорю, разговор есть.
Послышался вздох тяжелый из логова, а следом и Чудо выползло на руках.
- Ну, чего? Опять бить будешь что ли?
- Нет. Я это... - Богатырь засмущался и откинул сапогом веточку, - ты меня прости, Чудо, зря я с тобой в прошлый раз так обошелся. Не держи зла, ладно?
- Ну... Ладно, - удивилось Чудо.
- Простишь меня?
- Да прощу конечно, не буду ж я тебе перечить.
- Вот, возьми, подарок тебе принёс, чтоб вину свою загладить.
С этими словами протянул Богатырь Чуду два костыля, которые пока по лесу шел, смастерить успел.
- Давай помогу...
Помог Богатырь Чуду на ноги встать, научил, как костылями пользоваться, пока кости не срастутся, да и побрел домой, в город. Навстречу первому своему поражению.

***

Только лишь ворота городские миновал, а тут к нему навстречу люди как высыпали со всех домов... Бегут, кричат что-то, не разобрать. Не успел Непобедимец к позору приготовиться, как подхватили люди его под руки, да на площадь поволокли. Поставили на пень огромный, со всех сторон обступили и ждут. Богатырь уже и радуется в душе, мол, сейчас заклеймят, засудят, наконец-то узнает он, каково это - проигрывать.

Вышел староста города, посмотрел на Богатыря, повернулся к людям и молвит речь такую:
- Братцы и сестрицы! Все мы знаем Непомедимца. Каждый из нас видел его в деле, ведаем мы, каков он в бою, что нет ему равных по силе на всем белом свете. Любого врага он сокрушит, любую нечисть прогонит. А сегодня...

Приготовился Богатырь, вдохнул воздуха побольше, лицо сделал виноватое и стоит, ждет.

- А сегодня узнали мы, что не только силой его Русь-Матушка наделила, а еще и сердцем большим, светлым, благородным. Оказалось, что милосерден наш Непобедимец к врагам поверженым, что прощать умеет он, да сам прощения при надобности попросить может. А это - дар великий и знак божий. Так давайте же восславим нашего Богатыря!

И давай качать воина. Потом еще столы накрыли и до самой ночи праздновали, доброе сердце Непобедимца восхваляли.

***

Пуще прежнего затосковал наш Богатырь. Думал, что вот оно, поражение, в руках уже, ан нет, не тут-то было. Снова он к Старцу наведался и рассказал о том, что не вышла его затея. Подумал Старец и давай новый совет сочинять:
- А Змия Крылатого не ты ли на Царь-Горе на цепь посадил?
- А то кто ж еще? Я конечно, - расправил плечи Богатырь.
- Так пойди, да освободи его. Взметнутся его крылья страшные над городом, народ сразу и поймет, что силушки у тебя не хватило до конца его одолеть. Вот тебе и неудача.
- И то дело, - кивнул Непобедимец и зашагал к Царь-Горе.

Три дня и три ночи шел он к своей цели и все же пришел.
- Просыпайся, Змий! - похлопал он своего поверженного врага по боку.
- Чего тебе еще? - поморщился крылатый, - мало того, что на цепь посадил, теперь добить меня задумал?
- Нет, тут другое, - замялся Богатырь, - хочу тебя освободить, но только взамен должен будешь для меня дело одно сделать.
- Это какое же?
- Полетишь в город, да будешь над ним летать три дня и три ночи, пока я обратно не вернусь. Да крыльями посуровей маши, страху нагони на людей. Договорились?
- А потом чего?
- А потом лети куда хочешь, хоть за тридевять земель, но на Русь-Матушку больше ни ногой, или что там у тебя... Ни крылом. Понял?
- Чего ж не понять? Сделаю.
- Ну, давай, не хворай.
Разрубил Богатырь цепь, да и отпустил с богом Змия Крылатого. А сам обратно в город потопал. На этот раз точно должно все получиться.

***

Только он к воротам городским приблизился, а оттуда снова толпа... И все по новой - Богатыря под руки, да на пень. Староста опять слово молвит:
- Сестрички да братишки! Знаем мы, что Непобедимец наш не только силен, но и благороден, а сегодня новое для нас открылось. Оказывается...

Богатырь снова нахмурился, голову опустил и стоит, предвкушает беду.

- Оказывается, что он еще и мудр, как сова! Мучались мы от засухи проклятой уже четвертую седмицу, чего только не делали. А Непобедимец наш мудрее всех оказался. Послал он к нам в город Змия Крылатого, который три дня и три ночи над городом кружил, да крыльями своими лютыми нагнал нам туч столько, что теперь дождь все наши всходы к жизни вернет и не помрем мы с голоду. Славьте мудрого Непобедимца, славьте!

И давай опять его качать. Дождь хлещет, а никто с площади не расходится - так все хотят героя своего с новой победой поздравить. Еле до дома добрался Богатырь.

***

Отоспался Непобедимец, да снова к Старцу пошел. Но уже походкой твердой, решительной. Придумал он сам за ночь новую затею.
- Какой же ты Старец, если все советы твои бестолковые не работают? Что ж получается, ты мне просто голову морочишь этой ерундой, а помочь совсем и не хочешь?
- А может и морочу, тебе-то какое дело? - прищурился Старец, - я тебе совет дал? Дал. А то, что ты ему последовать не можешь, так это меня не касается. Мое дело старческое - поучать всех, да пальцем грозить, а в свободное время советы раздавать налево и направо.
- Ах ты ж старикашка! - взревел Богатырь, да как стукнет того по головушке. Не сильно, но чтоб ощутимо было, да чтоб визги его на соседней улице услышали.

Так и произошло. Прибежали люди на крики, увидели, что Богатырь Старца поколотил и потащили его на площадь. Видать, сработал план Богатыря. Стоит на пеньке, смотрит себе на сапоги виновато, а староста уже вещает:

- Братюни и сестрюни! Знаем мы, что Непобедимец наш и силен, и добр, и мудр, но сегодня случилось то, о чем мы и мечтать не могли. Наконец-то Старцу нашему преподал он урок. Все мы знаем, как надоел тот своими советами бестолковыми уже всему городу. В каждой бочке он затычка, в каждой щелке таракан. Всё ему надо, да до всего ему дело есть. Авось теперь не будет он каждому встречному-поперечному своими премудростями досаждать. Славьте справедливого Непобедимца, славьте!

Плюнул Богатырь в расстроенных чувствах, махнул рукой, да домой пошел, пока его не догнали, да снова качать не стали.

***

С тех пор смирился Непобедимец со своей судьбой и больше никогда не искал неудач. Дожил он до глубокой старости и помер непобежденным, как на роду его и было написано. Старики говаривали, что когда гроб с Богатырем в могилу опускали, оттуда страшный нечеловеческий вой раздался, а потом сразу же и стихло всё. Даже в своем последнем пути успел Непобедимец телом своим могучим какого-то зазевавшегося вурдалака насмерть придавить.

Вот такая вот история приключилась когда-то на Руси нашей, на Матушке. Хотите верьте, а не хотите - так не верьте. Советовать не буду, так как дело это совсем неблагодарное.

©Чеширко

- Разбей! Разбей это проклятое зеркало!

***

Я не видел своего лица уже около года. Я не знаю, как я выгляжу и какая у меня сейчас прическа. Первое время я брился наощупь, а когда мне надоело стирать кровь от порезов со своего лица, я бросил это занятие. Я решил, что иногда буду просто обрезать свою бороду ножницами, но потом я перестал делать и это.

В моем доме нет ни одной отражающей поверхности. Год назад я выбросил все зеркала кроме одного, продал телевизор, окна затянул тканью и даже вытащил все стеклянные вставки из шкафов и тумбочек. Помимо всего этого, на помойку переехали все металлические детали интерьера. Я ем из глиняной посуды деревянной ложкой, я одеваюсь в одежду без застежек и пуговиц, в моем доме не осталось ничего, способного отражать.

Я редко выхожу на улицу. Витрины магазинов, окна припаркованных автомобилей, пустые бутылки и даже глаза людей... Я не хочу ничего этого видеть.

***

Все началось с того дня, когда я купил на блошином рынке то винтажное зеркало. Его продавала какая-то бабушка и мне просто стало ее жалко. К тому же, зеркало было действительно интересным - ажурный багет и небольшой налет аристократичной желтизны придавали ему загадочный и таинственный вид. Я решил повесить его в ванной.

В то утро я зашел в ванную, умылся, взял с полки зубную щетку и принялся приводить себя в порядок. Закончив чистить зубы, я взглянул на свое отражение. Что-то было не так. Я сначала даже и не понял - что именно, но определенно что-то изменилось. Я разглядывал зеркало со всех сторон, пытаясь понять, с чем именно связано мое тревожное чувство, но, в конце концов, решив, что всё это - последствия моего вечного недосыпания, занялся своими обычными делами.

Но непонятное чувство не отпускало меня весь день. По пути на работу мой взгляд несколько раз падал на отражения в витринах магазинов. И каждый раз маленький паучок где-то внутри меня начинал шевелить своими лапками, вызывая все те же неприятные и непонятные эмоции.

Эту тайну я разгадал только через несколько дней, когда, зайдя в ванную, я наконец-то понял, что именно меня смущало в моем отражении. Дело в том, что его движения отставали от моих. Оно повторяло все мои действия, но делало это с задержкой. Поначалу - с разницей в сотые доли секунды, но с каждым днем его движения становились все медленнее и медленнее. Уже через неделю оно заходило в ванную спустя десять секунд после того, как там оказывался я. Через месяц мне приходилось ждать его около минуты.

Я уволился с работы, чтобы избежать лишних вопросов от коллег, которые рано или поздно все равно заметили бы то, что мое отражение появляется в окошке проходной уже тогда, когда я сижу в своем кабинете. Я стал все реже выходить из дома после того переполоха, который я устроил на остановке общественного транспорта. Какая-то пожилая женщина принялась кричать во всю Ивановскую, что видит беса. При этом она тыкала пальцем в меня и стеклянную стенку остановки, в которой, естественно, моего отражения не было. В тот раз люди просто вызвали скорую этой женщине, а я быстро затерялся в толпе. Даже не знаю, чем там все закончилось. Надеюсь, что с ней все в порядке и ее увезли еще до того, как мое отражение добралось наконец-то до остановки.

Помимо этих странностей, со временем я стал замечать, что мое отражение стало выглядеть все хуже и хуже. Появились черные круги под глазами, кожа пожелтела, а движения стали какими-то неуверенными. Взгляд становился все тусклее, а на лице выступили морщины. Через пару недель отражение забежало в ванную, а потом его вырвало в умывальник прямо на моих глазах. После этого оно стало жить своей жизнью. Теперь оно не просто отставало от меня, теперь оно даже не пыталось повторять мои действия. И, судя по всему, оно медленно умирало.

Однажды я попытался с ним заговорить. Я кричал и стучал по зеркалу пальцами, но оно меня не слышало. Мало того, оно еще и потеряло сознание прямо в ванной комнате, распластавшись на холодном полу. Я тут же бросился к телефону, чтобы вызвать скорую, но сразу же сообразил, в какую глупую и опасную ситуацию я себя поставлю, когда врачи зайдут в мое жилище.

Все это продолжалось около месяца. Что я только не пытался делать. Я писал на бумажке названия лекарств и прислонял их к зеркалу, я кричал, размахивал руками и бился об него головой, но все было зря. Отражение меня или не видело, или в его реальности ничего не обычного в зеркале не происходило.

Мое отражение умерло вечером. Я долго ждал его в ванной, а потом, не дождавшись, открыл дверь и снова посмотрел в зеркало. Отражение лежало на полу в прихожей. Лицо было почти фиолетовым, на губах виднелись остатки пены, а глаза были устремлены прямо на меня. Я прислонился к стеклу лбом и просто смотрел на него, по моим щекам двумя ручьями лились слезы, но я ничего не мог поделать. В конце концов, его губы шевельнулись. Он попытался мне что-то сказать, но я его не слышал. Он умер на моих глазах.

В тот же вечер я вышел на улицу чтобы подышать свежим воздухом и подумать о том, что же мне делать дальше. Я сел на скамейку напротив витрины торгового центра и стал ждать. Ни через час, ни через два отражение не появилось. Все это время скамейка оставалась пустой.

Да, оно действительно умерло и лежит сейчас там, в прихожей. После его смерти я и принялся бороться со всеми отражающими поверхностями в моем доме. Зеркало в ванной я пожалел и просто завесил полотенцем. Только лишь один раз, спустя три месяца после смерти отражения, я снял ткань с зеркала и заглянул в него. Полуразложившийся и растекшийся по полу труп - это все, что осталось от него. От этого зрелища меня тут же затошнило и вырвало в умывальник. После этого я больше никогда туда не заглядывал.

Я не знаю, как жить дальше. Вся эта ситуация сводит меня с ума. Начались проблемы со здоровьем. Я постоянно болею. Три дня назад я упал в обморок в ванной.

Сейчас я лежу на кровати и думаю о том, что все началось с покупки этого чертового зеркала. Я не верю во все эти истории, но мне все больше и больше кажется, что от него нужно избавиться. Наверное, я так и сделаю. Осталось только доползти до ванной... Я очень плохо себя чувствую. Сейчас, еще немножко... Вот, я уже в прихожей, сейчас открою дверь... Что-то мне совсем плохо... Вон оно висит. Полотенце еле держится на нем, сейчас упадет. Ой, что ж так плохо...

Как в замедленной съемке я вижу, как с зеркала соскальзывает ткань и падает на пол... О боже... С той стороны к стеклу прислонилось мое отражение. Оно смотрит на меня и плачет. Господи, что же это такое, господи!.. Надо ему сказать! Надо его предупредить!

- Разбей! Разбей это проклятое зеркало!

Всё. Я умираю. В груди что-то сжалось, трудно дышать... Меркнет свет... Надеюсь, что он меня услышал...

***

Я не видел своего лица уже около года. Я не знаю, как я выгляжу и какая у меня сейчас прическа. Первое время я брился наощупь, а когда мне надоело стирать кровь от порезов со своего лица, я бросил это занятие. Я решил, что иногда буду просто обрезать свою бороду ножницами, но потом я перестал делать и это...

©ЧеширКо