Двадцатые годы были полны всякой безумной движухи. Утопии сбывались на глазах, но не всем нравились, государство могли создать и разрушить, ни на секунду не просыхая, а технический прогресс несся как подопнутый. Среди этого бардака появилась, расцвела и рухнула республика Фиуме, одно из самых безумных государств в мировой истории, держава поэтов и воздушных пиратов.

Будущий диктатор Габриэле д'Аннунцио с юности демонстрировал признаки легкого безумия. Сам он всем рассказывал, что родился на корабле во время бури. Про бурю фигня, но это было самое нормальное, что он делал. В 16 лет д'Аннунцио написал и издал сборник эротических стихов, из-за чего, буквально, родителей вызвали в школу. Это в наше время школьница, пишущая про свирепый секс Гарри Поттера с Арагорном, мало кого удивит, а тогда изящные обороты типа «варварская похоть поцелуев» в исполнении гимназиста — это было сильно и смело. Поскольку реальных последствий эта история не имела, он продолжил зажигать. Следующий сборник он прорекламировал гениально: одновременно с выходом разослал в газеты телеграммы о гибели «последнего отпрыска Музы», то есть себя. Книжка разошлась на ура, а вот родители не были в восторге — им-то он сообщил, что живой, сильно не сразу!

Другая история из его отрочества была такой, что тут к доктору Фрейду не ходи: сильно поранил руку, и сладостно вострепетал от вида собственной крови. Позднее полуманьяческий восторг от разрушения наш герой пронес через всю жизнь. Он, видите ли, был невероятный бабник, переспал реально с сотнями, чтоб не тысячами женщин, но некоторые его развлечения были прям экстравагантными. Он, например, обожал играть в св. Себастьяна — это юноша, прикованный к столбу и пронзенный стрелами — причем завел себе для этого специальный столб и цепи. Девушки его, впрочем, обожали: за собой следил тоже почти маниакально, кучу денег тратил на шарфики-перчаточки-одеколончики, сам по себе был интересный юноша, стихи, опять же, аромат порочности, ну, и страстным был безумно. К тому же, денег у него была туча. Как поэт он был популярен аки Элвис Пресли, правда, гонорары стремительно продалбывал. Девчонки, собаки, лошади, вина — этот тип мог зайти в лавку к какому-нибудь антиквару и купить милую бесполезную фигню просто потому, что зашел же, надо же осчастливить лавочника. Кстати, девушкам своим он постоянно посвящал стихи, правда, присваивал им всякие безумные имена, Гермиона там, Мариоска. Из-за любви ко всем вокруг дамам, он периодически дрался на дуэли, и как-то доигрался: его ранили в голову, врач обработал рану чем-то чудодейственным, из-за чего поэт наш стремительно облысел. Но потерял он волосы, а не темперамент. Кстати, заодно он поставил пьесу по мучениям святого Себастьяна. Св. Себастьяна сыграла еврейская лесбиянка, после чего д'Аннунцио отлучили от церкви, но он не особенно горевал, а лесбиянку совратил.

Этот лысый, невзрачный карлик в разговоре с женщиной преображался, прежде всего в глазах собеседницы. Он казался ей почти что Аполлоном, потому что умел легко и ненавязчиво дать каждой женщине ощущение того, что она является центром вселенной. — Айседора Дункан. Учитесь, пикаперы.

Вот примерно так он дожил до 50, и тут — ура! — начинается мировая война. Д'Аннунцио тут же на нее отправился. Сначала просто толкал речи, причем яростно метал тот самый запретный жест, а потом пошел в самые романтичные рода войск. Сначала он воевал на торпедном катере. Причем самой могучей операцией было нападение на австрийскую базу в Буккари. Катера должны были прожекторами подсветить цели для самолетов, но в итоге никаких кораблей в Буккари не оказалось. Тогда д'Аннунцио написал гадостей австриякам, запечатал письма в бутылки и отправил по назначению. Ладно, фиг с ними с катерами, давайте полетаем на самолетах.

На еропланах он воевал так же, как на катерах. Слабоумие и отвага, бомбить австрийцев он летает не спросясь начальства, потом «бомбит» Вену пафосными листовками, типа «Мы могли бы сбросить на вас тонны бомб, а вместо этого шлем трехцветный привет! Удача поворачивается к нам с железной неизбежностью! Ваше время проходит!» Как его начальство его само не убило, понять трудно. Д'Аннунцио еще и Берлин хотел так же «бомбить», но тут уже начальники на дыбы стали: топлива хватит только в один конец, а самолет казенный! По ходу дела он неудачно заходит на посадку, получает тяжелую черепно-мозговую травму, теряет глаз, и чудо, что не оба. Но это богемное чудо не остановишь. Причем, кстати, в тылу он тоже не скучал: после налетов он расслаблялся в своем особняке с любовницами, собачками и пошлой роскошью. В общем, у всех своя Первая мировая. Кому в окопах мучиться, а вот д'Аннунцио на войне понравилось намного больше, чем где-либо еще.

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, в том числе и Первая мировая. В мирной жизни д'Аннунцио отчаянно заскучал. То есть, настолько, что «Чувствую зловоние мирной жизни». Казалось бы, подполковник, грудь в орденах — но тихое старение не для нас!

Италия после войны стала таким бедным родственником. Вроде как и в стане победителей, и не получила нифига. Одной из проблем был статус городка Фиуме. Это на побережье Адриатики, тысяч 50 народу, причем примерно пополам итальянцы и славяне — хорваты и словенцы. Итальянцы в основном в городе, славяне главным образом в сельской местности вокруг. В общем, Италия хотела Фиуме себе, а Королевство сербов, ховатов и словенцев, известное также под творческим псевдонимом Югославия — себе. Итальянцы хотели присоединяться к Италии, славяне — к Югославии, оккупанты из стран Антанты хотели, чтобы все нишкнули и ждали, когда великие державы порешают. На улицах затеялись беспорядки, баррикады, пальба, ганьба и боротьба. И тут жители Фиуме сделали прекрасный ход — 7 апреля 1919 года они послали «герою моря и неба» письмо, чтобы он приехал и возглавил сопротивление. Тот поломался, но в сентябре решил ехать.

Сначала в походе участвовало буквально несколько человек. Но в местечке Ронки, откуда экспедиция планировала стартовать, к д'Аннунцио набежали фанаты. Сам поэт-подполковник мучился от лихорадки, в бреду приносил клятвы призракам, поэтому презренной логистикой (грузовики для фанатов) занимался его друг Гвидо Келлер, который всюду таскался с черепом, наряженным в черную милитари-феску. Сам д'Аннунцио нашел в себе силы, чтобы отправить открытое письмо:

«Жребий брошен. Когда вы будете читать это письмо, верный город уже будет занят мной. У меня лихорадка, но я выезжаю, так как это необходимо. Жить и благоденствовать не обязательно».

В итоге на Фиуме поехала колонна с 2300 человек. Анархисты, монархисты, социалисты, националисты, в общем, если какое-нибудь слово кончалось на «-ист», этот человек в колонне непременно был. По дороге колонну перехватил итальянский патруль генерала Питталуга, который заявил, что исполнит свой долг, на что д'Аннунцио скидывает шинель, показывает себе на грудь в орденах и говорит, что если можете прострелить это, то стреляйте. Питталуга переходит на сторону психического орденоносца.

12 сентября 1919 года, под колокола колонна д'Аннунцио во главе с самим героем въезжает в Фиуме. Сам поэт едет в фиате с открытым верхом, усыпанном лепестками роз. Он становится «Команданте» и толкает речь:

Итальянцы Фиуме! В этом недобром и безумном мире наш город сегодня — единственный островок свободы. Этот чудесный остров плывет в океане и сияет немеркнущим светом, в то время как все континенты Земли погружены во тьму торгашества и конкуренции. Мы — это горстка просвещенных людей, мистических творцов, которые призваны посеять в мире семена новой силы, что прорастет всходами отчаянных дерзаний и яростных озарений!

В Фиуме съезжались толпы ударенных, начиная от фашистов (ну, буквально, итальянских), и заканчивая анархами. Некоторые дезертировали прямо с кораблями и самолетами. Англо-французские оккупанты уехали, дорогой в них метали гнилые фрукты. С ними выгоняют еще и итальянского адмирала, в виде унижения - ссаживают на берег и посылают домой автомобилем. Проблема в том, что город был блокирован, и там скоро нечего стало бы есть. При этом в Риме не то что не обрадовались, а дико бесились: поди докажи, что этот панк действует от себя, и это не многоходовочка Италии. Главное, и сделать пока ничего нельзя было: в Италии-то д'Аннунцио был не то что популярен, а просто Джон Леннон в свои лучшие недели.

В Фиуме бежавшие оккупанты бросили изрядные вещевые и продовольственные склады, но на века их бы не хватило. Поэтому д'Аннунцио вводит продовольственные карточки и велит переходить к пиратству. Корабли, включая боевые, уходят добывать средства на жизнь молодой республики.

Тем временем д'Аннунцио пишет конституцию Фиуме — в стихах. Худшим наказанием в уголовном законодательстве считается изгнание из республики. В конституции прописывается всеобщее обучение музыке. Во всех коммунах организуются хоры и музыкальные ансамбли. В городе Фиуме коллегия эдилов обязуется возвести ротонду по крайней мере на десять тысяч мест, в форме амфитеатра и со сценой, достаточно обширной для оркестра и хора. Большие музыкальные празднества должны быть совершенно безвозмездными для всех.

Главной национальной идеей объявляется Красота. Налоги отменяются.

Хлеба не хватает, зато государство субсидирует покупку цветов и бесплатно раздает на улицах кокаин. Кажется, под влиянием этого порошка происходит вообще всё.

Управлять республикой в текущем режиме должны были профессиональные корпорации, а принимать ключевые решения – «аристократы духа», «силы прогресса и приключений».

В Фиуме толпами ехали анархисты, проститутки, фашисты (в смысле натуральные, итальянские), радикальные философы, аферисты, контрабандисты и тому подобные интересные люди. Министр культуры на зависть миру — Артуро Тосканини дирижер с мировым именем и сам дает концерты. В правительстве вообще сидят удивительные люди, в том числе поэт-анархист (МИД) и обладатель трех судимостей за кражи (минфин).

«Фест» не прекращается ни на минуту. Вина море, свободная любовь, оружие, пираты. Романо Мандзутто с шестью офицерами угоняет итальянский корабль с шелком, часами и автомобилями. За выкуп судно возвращают владельцам. Гвидо Келлер, оторвиголова, летчик и герой недавней войны, летает по деревням и крадет все, что не привинчено, а что привинчено — откручивает и крадет. Однажды он похищает огромную свинью, и при посадке хавронья пробивает фюзеляж. В перерывах между пиратством Келлер бегает по Фиуме без трусов и занимается йогой. В свои удалые набеги он летает с чайным сервизом, в феске и фраке.

Кстати, среди прочего он «бомбит» Рим за то, что тот не поддерживает Фиуме — сбрасывает на Ватикан и королевский дворец розы, а на парламент — ночной горшок с содержимым. Д'Аннунцио тем временем пишет Муссолини поносные письма в духе «На словах ты Лев Толстой, а на деле….» Фиуме почему-то никто не поддерживает. Да и внутри проблемы, анархисты ссорятся с националистами, а местные отцы города вообще всё это затеяли, чтобы присоединиться к Италии, а не чтобы устраивать слет воинственных хиппи-разбойников.

1920-й год. Магазины закрываются, в городе все-таки начинаются перебои с едой. Рабочие бастуют, Италия отказывает в помощи. Наконец, на Фиуме отряжают полноценную войсковую экспедицию. И кто — итальянцы! Итальянский крейсер обстреливает правительственный дворец, на суше бои. В общем, до Команданте дошло, что лавку пора сворачивать. Финал республики шшшикарен — отречение под звуки оркестра, торжественное прощание с мэром Фиуме. Десятка два погибших к тому моменту фиумских добровольцев предают земле — и надо отдать должное д'Аннунцио, кроме этих волонтеров жертв нет. Сам д'Аннунцио с легким ранением уезжает в Италию. Фиат тот же, но уже без цветов. Республика Фиуме просуществовала 15 месяцев.

Дальше он тихо старел. Ничего интересного в жизни уже не происходило. Для широких масс д'Аннунцио все равно был героем, но ни войны уже нет, ни особого куража. Он встречается с Муссолини, но без особого энтузиазма, не то чтобы лучше быть свиньей, чем фашистом, как говорил Порко Россо, но Муссолини ему казался мелким. Писал он уже тоже так себе, не юноша. Впрочем, одной страсти времен расцвета д'Аннунцио не изменил. Помер он в 74 года после бурной ночи любви с молодой фанаткой. Что делать, завидовать будем.

Автор: Евгений Норин