Как-то раз меня серьезно утомила одна из моих многочисленных последовательниц. Ученицей ее называть неправильно, ведь я не учу, я лишь озаряю светом познания некоторых счастливчиков. Так вот, несколько недель подряд она садилась рядом во время утреннего упокоения и своими пространными рассуждениями отвлекала меня от созерцания красоты вселенной. Конечно, по форме это была благодарственная молитва, но суть ее казалась довольно противоречивой и требовала некоторой концентрации и напряжения, к коим я совершенно не склонен. Но, как слон метким ударом хвоста отгоняет назойливых мух, так и я метким афоризмом был вынужден разогнать ментальных паразитов, облепивших ее разум.
Дождавшись, пока она в очередной раз начнет свои заунывные благодарности, я прислушался. Она говорила, что я, в отличие от большинства архаичных проповедников, не осуждаю стремление женщины быть сильной, что женщины могут работать в моей общине наравне с мужчинами, одеваться как мужчины, от них не требуют деторождения, готовки и прочих так называемых женских обязанностей. И что даже такие сильные женщины, как она, могут найти покой и отдохновение в тени моей мудрости и наравне с мужчинами служить мне и во имя мое.
Тогда я, не открывая глаз, спросил:
-В чем сила, сестра?
Сначала был вздох изумления, потом недолгое молчание. А затем она сбивчиво затараторила, захлебываясь от набегающих одна на другую мыслей. Она говорила что-то про страдания под гнетом патриархата, про сексуализацию и вековое духовное насилие. Будто выхватывая откуда-то из бочонка актуальности подгнившие цитаты, она забрасывала ими меня. Было там и про неравенство зарплат и про руководящие должности и ещё какой-то новостной мусор. Вместо того, чтобы лечить свою рану, она с мазохистским наслаждением демонстративно расковыривала ее. Изначальное раздражение мое прошло, ибо она лишь повторяла то, что говорили ей голоса. И мне показалось забавным, что люди, следующие голосам в своей голове, считаются сумасшедшими. А бездумно следовать голосам извне считается в этом больном мире нормальным. Она закончила странным выводом о том, что сила женщины в независимости и свободе. Я произнес:
-Сила мужчины в мужественности. Сила женщины в женственности. Смешон пёс, пытающийся мяукать или кукарекать. Так смешон мужчина, пытающийся быть женщиной. Смешна курица, пытающаяся кормить птенцов грудью. Так смешна женщина, пытающаяся быть мужчиной. И только слепцы и лицемеры, пытающиеся казаться слепцами, могут этого не замечать.
Она опять задохнулась, но уже не от неожиданности, а от негодования. И уже без недавнего глубокого почтения горячо заспорила со мной. Что женщины имеют право быть равными мужчинам и ни в чем им не уступать. Что разные виды и разные гендеры - это не одно и то же. Что сила женщины в науке и многие ученые женщины доказали это. Что сила женщины в искусстве и многие талантливые женщины доказали это. Что сила женщины в смелости и многие женщины воины доказали это. Я поднял руку, призывая ее к молчанию, чего не делал уже многие годы, и терпеливо произнес:
-Во всем этом, милая моя глупышка, сила человека. В человечности.