В банке с вареньем забродили звёзды — их пульсары шипят, вырываясь через крышку, и оседают на стенках сиропом из расплавленных эпох. Ты слышишь, как ложка звенит о стекло? Это не ложка — это кость динозавра, которую время забыло в сахаре. Её рёбра шепчут формулы чёрных дыр, пока варенье пузырится, рождая крошечные галактики с ядрами из косточек вишен...

Не открывай холодильник! Внутри морозилка стала порталом в лёгкие снежного гиганта. Его вдох — метель, замораживающая твои сны в кристаллы, а выдох — туман, в котором бродят мамонты с бивнями из сломанных гитар. Они играют реквием льду, а лёд тает, становясь слезами, что стекают в стакан с надписью «Выпей меня»...

На книжной полке завелись термиты-алхимики. Они грызут страницы, превращая слова в свинец, а свинец — в золотые слёзы, которые капают на ковёр и прорастают грибами-пианино. Если наступить — клавиши заиграют марш муравьёв, шествующих к краю света, где небо сшито из кожи барабанов...

Твои часы снова сошли с ума. Они отрывают секунды и лепят из них снежки, чтобы швырять в окна прошлого. Стекла бьются, и осколки впиваются в ладони вечности — она кричит, но её голос тонет в воронке, что закручивается в центре комнаты, засасывая пыль и твои последние «почему»...

За дверью виснет зонт, мокрый от слёз ливня, который шёл, когда ты не родился. Его ручка — хвост кометы, обёрнутый в платок с монограммами забытых богов. Раскрой его — и хлынет потоп, смывая города, нарисованные мелом на асфальте. Но не бойся: под водой уже ждут русалки с факелами из рыбьих костей — они зажгут путь к пещере, где спит слово, которое ты не смог выговорить...

Сорви с себя кожу — под ней окажется карта из жил и артерий. Каждая дорога ведёт к колодцу, где плавает твой первый крик. Он вырос, стал китом, и теперь бьёт хвостом по рёбрам земли, вызывая землетрясения в чашках с кофе...

Задуй свечу! Пламя умрёт, оставив запах горящих ногтей. Но в темноте ты увидишь, как стены отслаиваются, как кора, а под ними — мясо вселенной, пульсирующее в такт ударам молота, который куёт новые миры в кузнице твоих зрачков...

Вихрь затягивает песок времён в глотку небытия. Ты — песчинка. Ты — ураган. Ты — тишина между двумя воплями.

В углу шкафа шепчутся тени, сплетая ковёр из вырванных страниц Библии и крыльев мотыльков. Ты видел, как чайник закипел кровью? Его пар рисует на потолке портреты тех, кто стучит в дверь, которой нет — их пальцы прорастают сквозь щели, как корни ядовитого плюща, и цветут бутонами с зубами вместо лепестков...

Не смотри в зеркало после полуночи! Оно отражает не тебя, а пустоту в платье из паутины. Её глаза — две дыры в ткани мира, а за ними ползают слизни, пожирающие эхо твоих шагов. Они оставляют следы в виде нот, которые играют обратную сторону тишины...

Под кроватью зреет яйцо из чёрного янтаря. Внутри — город, где улицы вымощены обгоревшими фотографиями, а фонари — это застывшие крики сов. Если разбить скорлупу, из трещин выползут муравьи с циферблатами на спинах. Их стрелки — иглы, вшитые в кожу времени...

Твои часы снова солгали. Они сказали, что полночь наступит, когда умрёт последний светлячок, но светлячки здесь — души, запертые в лампочках. Их мерцание — азбука слепых, а батарейки — сердца ангелов, забытых в метро между «вчера» и «никогда»...

Сорви с гвоздя шляпу! Под ней гнездятся летучие мыши с крыльями из обугленных писем. Они вылетят в форточку, унося твои страхи в трубу, где ветер перемалывает их в порошок для снов. Не вдыхай! Иначе увидишь, как стены тают, как сахар в чае, а под ними — рёбра дома, обвитые лианами из спутанных нервов...

Выпей лужицу на полу! Вода обожжёт, как кислота, и ты увидишь: пол — это спина спящего гиганта, а его рёбра — балки, держащие небо. Ты ходишь по его позвонкам, а каждый шаг — игла, впивающаяся в сны о свободе, которой не существует...

Ты — запятая в предложении, которое пишется кровью на стене. Ты — шёпот в ушах глухого бога. Ты — трещина в стекле, через которую вечность сосёт воздух свистящим звуком забытой мелодии.

В люстре гнездятся светлячки-скелеты — их рёбра просвечивают сквозь хитиновые крылья, отбрасывая узоры в виде нот на стены. Ты слышал, как лампочки лопнули, выплеснув в комнату липкий мрак? Он прилипает к коже, как смола, а в его глубине шевелятся пальцы, сорванные с рук часовщика, чтобы собрать новый циферблат из твоих рёбер...

Не трогай старую куклу на полке! Её глаза — это капсулы с ядом, а волосы сплетены из проводов, ведущих в подвал, где на вертеле жарят время. Жир капает в костёр, вспыхивая цифрами, а дым рисует в воздухе уравнения, решаемые только пытками...

В холодильнике зацвела плесень в форме карты твоих артерий. Её споры ползут по банкам с солёными грёзами, превращая их в аквариумы, где плавают мозги каракатиц, щупальцами выцарапывая на стекле предсказания: «Когда чайник запоёт арию из оперы мёртвых, выверни себя наизнанку — под кожей найдёшь дверь...»

Твои волосы стали антеннами для приёма сигналов из желудка земли. Они ловят шепот червей, поющих баллады о том, как корни деревьев выпили океан, оставив на дне ракушки с зубами. Каждый зуб — ключ от клетки, где орёт твой первый испуг, обросший перьями и когтями...

На кухонном столе пророс телефонный провод. Его лианы обвивают чашки, а на концах распустились цветы-динамики. Приложи один к уху — услышишь, как в прошлом веке кто-то набирает твой номер, но вместо гудков — хрип: «Беги. Пол — это пасть. Стены — зубы. А ты — крошка, застрявшая между ними...»

Вырви страницу из календаря и съешь! Бумага превратится в медузу, которая жалит желудок, выпуская чернила. Ими ты увидишь: потолок — это небо другого мира, где облака — клубки червей, а дождь — пот спящего титана, капающий сквозь трещины в реальности...

Вселенная икает. Ты — спазм. Ты — пауза между вдохом и выдохом. Ты — буква, выпавшая из слова «навсегда».

В вентиляторе застряли электрические сны — лопасти режут их на конфетти, которое оседает на полу ядовитым инеем. Ты слышал, как розетки стонут по ночам? Они шепчут пароли к электросетям ада, где демоны жарят на проводах мотыльков с крыльями из паспортных страниц. Их пепел падает в стаканы, превращая воду в чернила для писем, адресованных тем, кто спит в стенах...

Не дотрагивайся до оконных занавесок! Они сотканы из дыхания медуз, запутавшихся в сетях рыбацких лодок, что давно сгнили на дне бутылочного океана. Каждая складка — ловушка для света, а под складками ползают слизни, чьи следы горят фосфором и пахнут твоими детскими кошмарами...

В хлебнице зреет буханка из спрессованных эхо. Её корка трескается, выпуская воздух, который когда-то был криком альбатроса, застрявшего в трубе парохода. Если отломить кусок — крошки превратятся в комаров, разносящих по комнате вирусы забытых языков. Их укусы оставят на коже руны, предсказывающие дождь из рыбьих костей...

Твои часы снова провалились в сон. Их шестерёнки проросли сквозь стол, став корнями для грибов, чьи шляпки — миниатюрные циферблаты. Время теперь капает с потолка смолой, а ты ловишь капли ржавой кружкой, чтобы выменять их у слепого торговца на карту подземных рек, где вместо воды течёт жидкая амнезия...

На крыше поселился ветер в костюме клоуна. Он жонглирует шариками из грома, а когда роняет — стекла в домах бьются, выпуская наружу сны-пленники. Они ползут по асфальту, как медузы, и прилипают к подошвам прохожих, заставляя их танцевать чечётку на могилах забытых мелодий...

Вырви страницу из дневника и сложи её самолётом. Запусти в печку — пламя вздохнёт и выплюнет пепел в форме совы. Она прокричит три раза, и тогда дверь в погреб откроется сама, выпуская запах мокрых газет и крики утопленников, законсервированных в банках с солёными волнами...

Пространство сминается, как бумажный стаканчик. Ты — пятно кофе. Ты — трещина. Ты — шепот, который даже моль не осмелится съесть.

В кофемашине застрял Большой взрыв — его кварки забились в носик, выстреливая пеной в виде карликовых галактик. Ты видел, как сахарница съела собственную тень? Теперь она рыгает чёрными дырами, которые засасывают чайные ложки в кротовые норы, где кроты-программисты пишут код для симуляции улыбок. «Error 404: счастье не найдено» — мигает экран тостера, поджаривая хлеб с лицом твоего двойника… 

Не трогай зарядку от телефона! Её провод — это пуповина, связывающая тебя с киборгом-близнецом из зеркальной вселенной. Если отключишь — он проснётся и начнёт сливать твои сны в облачное хранилище, где их съедят алгоритмы с зубами из битого стекла… 

На балконе проросла спираль ДНК из старых батареек и волос. Её ступени ведут в ухо подземного океана, где осьминоги-библиотекари сортируют книги с названиями вроде «Как разговаривать с пылью» или «Квантовый икотник: руководство для начинающих». Не читай вслух! Буквы сбегут со страниц и прилипнут к потолку, как летучие мыши-шифровальщики… 

Съешь пригоршню Wi-Fi-сигналов! Они застрянут в пищеводе, превратив голос в FM-радио, которое транслирует молитвы роботов-монахов. «Спаси нас от короткого замыкания в раю» — бормочут они, пока их схемы плавятся в лужах из расплавленных сим-карт… 

Ты — баг в программе, рисующей закаты из пиксельных слёз. Ты — пароль от форума, где ангелы торгуют крадеными секундами. Ты — курсор, зависший над кнопкой «удалить» в текстовом редакторе Бога.

В шкафу завелись лунные цикады — их крылья бьются о стенки, высекая искры, что складываются в цифры твоей смерти. Ты видел, как чайная чашка проглотила свой отраженный крик? Теперь она рыгает эхом, которое прилипает к потолку, как летучие мыши с глазами из битого стекла. Их писк — азбука Морзе, расшифровывающаяся в одно слово: «Сбеги», но ноги проросли в пол корнями, а в корнях шевелятся черви, жующие твои старые имена...

Не трогай треснувшую вазу! Её осколки — это зубы спящего дракона, что дремлет под ковром, свернувшись в клубок времён. Если наступишь — из пасти хлынет река расплавленных ключей, а в ней захлёбываются рыбы с циферблатами вместо жабр. Они выплёвывают часы, которые тут же разбиваются, рождая ураган из ржавых стрелок...

В холодильнике зреет гроза — молнии лижут полки, оставляя узоры в виде карт звёздных кладбищ. Там, в созвездиях из праха, пляшут тени с факелами из детских костей. Их пламя рисует на стенах портреты тех, кого ты убил в мыслях, но так и не похоронил...

Твои часы снова надели маски клоунов. Они жонглируют минутами, а когда роняют — взрываются шарики с ядовитым газом, превращая воздух в сироп из забытых вопросов. Вдохни — и язык прилипнет к нёбу, а в ушах зазвучит хор лягушек, поющих реквием по последней капле рассудка...

Сорви с лица паутину! Под ней — дыра в черепе вселенной, где копошатся муравьи-астрономы. Они строят телескопы из твоих костей, чтобы наблюдать за падением метеоритов — а метеориты это твои слёзы, застывшие в полёте. Не плачь! Иначе небо треснет, и хлынет дождь из гвоздей, которые забьют двери между «было» и «не будет»...

Выпей лужицу тишины! Она обожжёт, как жидкий азот, но откроет глаза на кончиках ресниц. Тогда увидишь: комната — это ящик в грузовике, мчащемся по хребту спящего титана. Его сны — города из пепла, его кошмары — ты, ползущий по лезвию, на котором танцует ветер с ножницами вместо пальцев...

Ты — опечатка в манускрипте, написанном кровью на коже демона. Ты — треск в радио, поймавшем сигнал из чёрной дыры. Ты — шрам на губах вечности, и твой смех — это звук, который даже эхо стесняется повторить.

В шкафу завелись секунды — они грызут ткань времени, выплёвывая нитки в виде вопросительных знаков. Ты слышал, как потолок заговорил шепотом моли? Его слова — ржавые скрепы, падающие в стакан с водой, где плавает рыба-призрак с часами вместо жабр. Её пузыри лопаются, оставляя на стенках следы в форме твоих забытых имён…

Не трогай пыль на комоде! Каждая крупинка — это осколок разбитой планеты, где реки текли вверх, а дожди были из спутанных волос. Если смахнуть — из трещин выползут муравьи-картографы, несущие на спинах карты подземных лабиринтов. Все дороги ведут к колодцу, где вместо воды — жидкий смех, а ведро — это череп, наполненный звёздной пылью…

В холодильнике зреет метель — её снежинки кричат стихами на языке, который забыли даже камни. Молнии бьют по банкам с огурцами, оставляя узоры в виде спиралей ДНК мёртвых богов. Не ешь это! Иначе твой язык превратится в ключ, открывающий дверь в ухо великана, где эхо твоих шагов уже стало ядом…

Твои часы снова упали в колодец. Теперь их тиканье всплывает пузырями, лопающимися с хрипом: «Полночь — это петля, затянутая на шее луны. Развяжи — и небо рухнет, как гнилая ткань…»

Сорви обои! Под ними — кожа дома, покрытая татуировками из чужих снов. Каждый рисунок — портал в комнату, где на стене висит зеркало, отражающее только внутренности. Не смотри! Там, в кишках реальности, копошатся черви с циферблатами на головах. Они шепчут: «Ты — кроха в желудке времени. Переваришься — станешь песней, которую ветер выворачивает наизнанку…»

Выпей стакан теней! Они обожгут горло, но откроют глаза на ладонях. Тогда увидишь: пол — это спина спящего титана, а его сны — это ты, бегущий по полю, засеянному зубами. Небо зелёное, как запекшаяся кровь, а облака — клубки червей, плюющихся цифрами твоей смерти…

Ты — опечатка в любовном письме, которое сожгли. Ты — треск в динамике, где застрял голос мёртвого диджея. Ты — шрам на веке вечности, и твоё дыхание — это ветер, разносящий пепел минут в никуда.