Формализм, бюрократизм и халатность - неизменные спутники капитализма. Так как средства производства, как, впрочем, и продукт труда отделены от непосредственного производителя, а прибыль достается лишь узкой прослойке собственников, то наемному работнику просто недосуг беспокоиться о проблемах фирмы, выходящих за рамки его профессиональной компетенции. Работать поменьше, получать побольше, а в случае назначения на начальствующую должность, держаться за нее - вот в общем тот “джентльменский набор” хотелок несознательного пролетария.

По аналогии с фирмой на откуп ушлым людям отдаются дела городского, областного и государственного масштаба, за что ушлые люди бесконечно благодарны трудящимся и стараются всеми способами подольше продлить их апатию к управлению. А человек на рабочем месте повторяет себе: я делаю свою работу хорошо, слушаюсь начальства, не нарушаю закон и живу как все, иногда счастливо. Редко кому самостоятельно удается оторваться от рутинных дел, разогнуть спину и оглядеться, чтобы понять, ради чего он вкалывает годы напролет? Буржуазное общество постоянно клонит человека труда к земле, к станку, к компьютеру ворохом проблем, в основном финансовых. Так с согнутой спиной, опущенной головой и потухшим взором проходит вся жизнь работника. Поэтому “близорукость” трудящихся, лишенных собственности при капитализме и беспокойства о ней, в какой-то степени оправдана.

Другое дело в СССР при социализме, когда класс эксплуататоров был выкинут на помойку истории. Каждый рабочий, крестьянин, интеллигент, большой или малый начальник должны были в идеале отдавать себе отчет, что теперь они делают одно общее дело в масштабах социалистической страны, а может, и мира. Что средства производства национализированы, государство защищает интересы человека труда, а не олигархов, поэтому нужно всеми силами помогать Советской власти, укреплять ее политически и экономически. Тогда многие понимали, что на своем рабочем месте они куют светлое будущее всех трудящихся и свое в том числе. И чем выше должность, чем сложнее работа, тем больше ответственность перед пролетарским государством, перед народом.

Чтобы понять это необходима определенная доля сознательности. Не каждый может объединить в голове свое светлое будущее со светлым будущим всего рабочего класса или сознательно бороться за выполнение плана, повышение производительности труда, снижение издержек производства. Кому-то не хватает ума, кому-то воли, а кого-то устраивает достигнутое положение и зарплата, так зачем суетиться самому и беспокоить других?

Об одном примере подобной несознательности в СССР написал корреспондент газеты “Правда” Борис Полевой в №192 от 1951 года. Тот самый Борис Полевой, автор “Повести о настоящем человеке”, к тому моменту дважды лауреат Сталинской премии. В его фельетоне, казалось бы, вскрыта не такая уж важная проблема для пролетарского государства, однако ее решение приблизило бы нашу страну на шаг к коммунизму и принесло бы значительную пользу. Подробности читайте в “Правде”.

= = =

О странствующей таре...

Мальчик лет десяти, сын С. В. Кондратьева, начальника отдела оборудования одного из предприятий гор. Комсомольска-на-Амуре, пыхтит над простой, казалось бы,

арифметической задачей. Морща лоб, он старательно множит, делит, складывает,

потом вдруг сердито зачеркивает все свои вычисления.

— Папа, в задачнике ерунда какая-то…
— Поменьше бы о футболе думал, - не было бы ерунды,— сердито отвечает отец.— Дай сюда задачник! Которая? Эта?

Отец читает задачу, а она кажется ему простой: семь единиц груза стоимостью 1.000 рублей отправили со станции А на станцию Б. Сколько стоит единица груза до отправки и по прибытии на место, если за провоз было уплачено 9.552 рубля?

— Ну, что же тут непонятного! Почему ерунда? Задача — легче легкого. Сначала ты узнаешь, сколько стоит единица груза на станции А потом к общей стоимости груза прибавляешь стоимость провозки и делишь на количество единиц груза.
— Прибавлял и делил! — упрямился сын.— Получилось, что до отправки единица груза стоила в круглых цифрах 142 рубля, а по прибытии на место — 1.500... Вот это-то и есть ерунда! Ну, какой же чудак будет отправлять груз, если от провоза стоимость его увеличивается больше чем в десять раз.

Признаемся откровенно, что мы привели здесь воображаемый случай. Сыну т. Кондратьева, если у него таковой имеется, вряд ли когда-нибудь приходилось ломать голову над столь бессмысленной и неправдоподобной задачей. Но сам т. Кондратьев

вот уже долгое время покорно и старательно решает подобные задачи, нелепость которых способен изобличить любой советский школьник.

Необыкновенный пример для упражнения в обыкновенной арифметике взят нами из жизни. Завод, о котором идет речь, получает детали из Днепропетровской снабженческой конторы. Поставщик отправляет потребителю детали в деревянной таре, сколоченной из сосновых досок. Сие нехитрое плотницкое изделие в своем первозданном виде стоит по самым щедрым подсчетам 140—145 рублей. Но в руках днепропетровских снабженцев оно приобретает удивительное и неприятное свойство: едва освободившись от деталей, деревянная пустышка начинает бешено набивать себе цену и выматывать финансовые жилы из получателя.

Существует специальное правило, установленное Министерством электропромышленности: тара должна возвращаться потребителем в определенный срок определенному заводу.

Конечно, строгое выполнение этого правила иногда, по ряду обстоятельств, оказывается невозможным. В таких случаях получателю разрешается поступить иначе: он может, по договоренности, вернуть тару на ближайший завод или же возместить свой долг соответствующим количеством лесоматериалов. Но, видимо, дельцы из Днепропетровской снабженческой конторы дали к этому правилу свою доморощенную поправку: возвращать тару только им, и только в её первоначальном виде.

Что же из этого получается?

Взгляните на карту и найдите там Днепропетровск и Комсомольск-на-Амуре. Многие тысячи километров разделяют их. В длительном пути, при нескольких перегрузках, тара расшатывается и начинает трещать по швам. А после она порой превращается в груды деревянного лома, из которых торчат во все стороны грязные и ржавые гвозди. Но деятелей Днепропетровской снабженческой конторы сие не касается. Хоть лом, да возвращай! Далеко? Неважно. Дорог провоз? Наплевать. Не возвратили в срок, — штраф! И штраф немалый за каждый просроченный день.

И вот, искореженную деревянную тару, — «днепропетровские дрова», как горько шутят на заводе, — разуму вопреки, безропотно грузят в вагоны, и она начинает длительное обратное путешествие с Дальнего Востока на Украину. При этом стоимость ее за один обратный маршрут увеличивается в десять раз! Да если еще прикинуть, как много места занимает каждый такой деревянный калека и как мало, сравнительно, весит он, то окажется, что вагоны с “днепропетровскими дровами» перевозят за тысячи километров... главным образом воздух.

Так разумное, принятое для экономии государственных средств правило при “вольном истолковании” и бюрократическом осуществлении превращается в свою противоположность.

Конечно, даже школьнику, постигшему основы арифметики, ясно, что такие “грузовые операции” находятся за пределами здравого смысла. Ясно это и начальнику отдела оборудования С. В. Кондратьеву. Но… Зачем шуметь, протестовать, портить отношения с поставщиком? Гораздо легче за счет предприятия оплачивать провоз ломаной тары!

И ни поставщик, ни получатель нисколько не беспокоятся о том, что они, взваливая на плечи транспорта доставку «днепропетровских дров», тем самым отрывают подвижной состав от перевозки важных и ценных грузов.

«Днепропетровские дрова», месяцами кочующие по железным дорогам страны, не одиноки в своей пагубной страсти к дальним путешествиям.

Торговые организации города Челябинска везут из Ленинграда на Урал, который извечно славится своими необозримыми лесами, топорища, зажимки для белья и иной немудреный щепкой товар, а из Москвы — лыковые пяльцы для вышивания.

Башкирская кустарно-промысловая организация «Башкоопинсоюз», которой, как

говорится, сам бог велел всячески развивать производство товаров широкого потребления из местного сырья, заказала в Горьковской области 15.000 топорищ,

25 тысяч черенков для лопат и даже 50000 метел.

Подсчитано, что чемодан, самый обыкновенный чемодан, перед тем, как попасть в руки уральскому потребителю, совершает путешествие в 5.000 километров. Деревянные остовы чемоданов изготовляет артель «Кооператор» в городе Шадринске, Курганской области. В таком виде чемоданы следуют в Ленинград, где их «оснащают», то есть приделывают к ним замки, ручки, уголки. И оттуда, в контейнерах, они едут обратно на родной Урал, в магазины Челябинска.

Есть старая хорошая пословица: за морем телушка — полушка, да рубль перевоз.

Тут она целиком оправдывается. От длительных и совершенно ненужных перевозов стоимость самых дешевых и немудрящих изделий немыслимо возрастает. Но сверх того совершенно непроизводительно загружается железнодорожный транспорт, нужный нам для важных и величественных дел. И очень жаль, если от острого глаза государственного контроля ускользает подчас, что до сих пор, может быть, даже в одних составах с важнейшими грузами, идущими в адрес строек коммунизма, невозбранно путешествует из конца в конец страны, на многие тысячи километров, чемоданные остовы, топорища, метлы и старая изломанная тара.

Б. Полевой.

источник