Смерть из всех человеческих страшилок далеко не самая худшая, я об этом уже писала. Болезнь, страдание, унижение, потеря близких, в мире полно вещей, по сравнению с которыми смерть выглядит ответом на семь бед. Кто-то возразит: смерть – фатальна. После неё уже ничего не исправишь. А жизнь даёт надежду на изменение к лучшему.
Да, такие случаи есть. Жить со смыслом, можно и в больном, искалеченном теле. Примеров масса. От Ника Вуйчича, родившегося без рук и ног, до Хокинга. Про качество жизни говорить не будем, думаю, тут всё понятно.
Но, в конце концов не телом единым люди живут. Пока мыслю, существую. Я бы добавила, твоё существование имеет смысл, пока ты нужен себе, другим и тебе кто-то нужен.
Человек способен многое вынести. Физические страдания, в том числе. Но неполадки в голове ломают даже самых сильных. И от этого, увы, никто не застрахован. Образ жизни, наследственность, психическая организация, конечно, могут считаться страховкой. Но даже они не гарантия, что распад личности минует тебя, или близкого тебе человека. Смерть ума, что может быть страшнее? Потеря себя, как мыслящего существа, смерть при жизни, что может быть хуже?
Хемингуэй застрелился, когда это понял. Электротерапия убила в нём способность писать и радоваться жизни. Пратчетт под угрозой Альцгеймера думал об эвтаназии. И, я их отлично понимаю. Физические страдания окружающие способны понять и где-то разделить. Душевнобольной человек, одинок безмерно. И не важно, что послужило причиной: инсульт, опухоль мозга, психическое расстройство, гормональный сбой или другая болезнь. Мозг коварен, самый изощрённый садист отдыхает по сравнению с тем, что может устроить разум, я в этом убедилась. И дело даже не в моральных терзаниях.
Например, сенестопатия – тягостное, неприятно ощущение, не имеющее под собой оснований. У моей мамы такое было. Ей казалось, что у неё в ухе насекомое, мешали волосы, а ещё казалось, что волосы у неё прорастают во внутренних органах. Она поливала голову спиртом и обрабатывала хлоркой, и чего только не лила в ухо. Причина? Гормональный сбой, ударивший по мозгам. До пятидесяти лет, она была совершенно нормальным человеком, может, несколько эксцентричным. Не употребляла, не пила. Но, много и тяжело работала, и имела кучу хронических заболеваний. А потом, климакс, удаление доброкачественной опухоли и здравствуй, психическое расстройство. Проведи ей вовремя гормонозаместительную терапию, такого бы не было. Но, мы не знали, а врачи после операции не назначили. Вот и поехала её крыша, тихо шурша шифером.
Плаксивость, сентиментальность, раздражительность перешли в депрессию с истериками и агрессией. Снизился интеллект. Музыка и книги перестали ей быть интересны. В дом стал стаскиваться хлам с помоек. Неприятные ощущения тем временем, распространились у неё на всё тело. Мы ходили по врачам, но внятно, никто ничего не говорил, а психиатров мы тогда боялись. Тем более, организм охотно вёлся на провокации ушедшего в отрыв мозга. Температура, увеличенные лимфоузлы, обострившиеся хронические болячки мешали найти корень зла.
Один терапевт посоветовал ей принимать красное вино на ночь. Невролог выписал антидепрессанты. На время, истерики прекратились и я перевела дух. Идиотка. Зависимость от алкоголя у мамы сформировалась меньше, чем за полгода, сказалась плохая наследственность. И одним вином она уже обойтись не могла. Медицинский спирт, водка, боярышник. Человек, которого я знала, любила и безмерно уважала, исчез, не дозовёшься.
Насильно поместить человека в психиатрическую клинику можно, только если он представляет опасность для окружающих. А добровольно, она не хотела. И отчёта, что с ней происходит, себе не отдавала.
Не знаю, что было хуже, видеть её пьяной или обтирающейся хлоркой. Слушать жалобы или обсирание всех окружающих. Это потом, я узнала, что всё это – приметы болезни. Сошлось всё, до мелких подробностей. И мы могли этого избежать.
Туберкулёз она подхватила, в тот свой период. Заразилась от соседки, которую, в свою очередь заразил гражданский муж, вернувшийся с зоны. А с ним, путь в нормальную больницу уже был закрыт, да мама и не хотела. Её вполне всё устраивало. Главное, чтоб под рукой был алкоголь, и таблетки, уже не важно какие. Накрайняк и корвалол с анальгином сойдут. И хлорка, куда без неё. Ведь неприятные ощущения и боли, никуда не делись. И волосы на голове, по прежнему мешали, хотя от них к тому моменту уже мало что осталось.
Я выливала алкоголь, выкидывала бесполезные лекарства, без толку. Всегда найдётся кто-то добренький, который пожалеет. Инсульт, был закономерным итогом этого безумного трипа.
Умерла она, в пятьдесят семь лет, спустя полтора года, после инсульта. И семь лет спустя после удаления доброкачественной опухоли, усугубившей тот самый гормональный сбой. Но для меня она умерла раньше.
Мне неприятно про это вспоминать, и рассказывать. Но и забыть, не могу. И ещё надеюсь, что моя история кому-нибудь поможет или предостережёт.
От психического заболевания, никто не застрахован. Изменившийся характер и поведение, могут быть следствием болезни. Болезни, с которой можно и нужно бороться.
Я не знаю, насколько сильно перед смертью мама страдала физически. После инсульта, она не хотела разговаривать, только кричала. Каждый день, иногда по несколько часов. От боли или от страха, я не знаю. Как не знаю, что чувствует человек, у которого болит, хотя физической причины для боли нет. Болит так, что он сходит с ума. Ведь обезболивающие от иллюзорных болей не помогают.
Но мне кажется, умирающим от обычных болезней, проще. Не легче, проще. Их уход можно облегчить.Что делать с психическими недугами, с нарушенной реальностью? Как достучаться до таких больных?
