Осьминог
Я медленно раскрыл свои глаза и понял, что я - осьминог. Я - семиметровая подводная тварь, обхватывающая своими склизкими щупальцами близлежащую живность, и пожирающая ее ради собственного выживания. Разноцветные рыбешки, крабы, ползущие боком в своей бесполезной скорлупе, даже акулы трепещут предо мной, и только завидев темный силуэт в океанской пучине, в ужасе пытаются скрыться, запрятаться, уплыть и забыть, как страшный сон.
В ходе эволюции, мелкие рыбки получили достаточно интересную раскраску, позволяющую им оставаться ненайденными на фоне морских растений или камней - вне своих убежищ они абсолютно беззащитны. Те же крабы, вероятно, горядятся своим крепким хитином, ведь никакие мелкие гады не пробьют его. В своем маленьком одиноком мирке, в своем обычном окружении они защищены от всех, а огромным тварям они просто не попадаются на глаза. Акулы же - прирожденные убийцы, их зубы-бритвы терзают тела беспомощных жертв на мелкие кусочки, и жаждут они лишь больше крови и мяса. Животный инстинкт - что с него взять?
Я тоже когда-то был мелким, беспомощным существом. Я обвивался своими слабыми щупальцами вокруг дружелюбных созданий, которые могли меня защитить. Я стремительно уплывал от врагов, стреляя в них чернильными сгустками, перебирая конечностями так быстро, как это только возможно. Я рос, я питался более слабыми и менее везучими существами, постепенно увеличивая свои размеры, свою силу и свою власть. Те мелкие твари, что пытались испортить мою осьминожью жизнь, теперь старались не попадаться на мои глаза, большие же противники прониклись уважением к моей громадной фигуре.
Была бы моя осьминожья воля - я бы не трогал никого, я бы жил в подводной пещере и помогал слабым, но этот мир устроен не так. Здесь работает другое правило - прав тот, кто больше и сильнее. К сожалению, свою точку зрения иначе отстоять не получится. Так и выходит, что дружелюбный осьминожек вырастает в громадную жестокую тварь - просто он тоже хочет жить. Я хочу жить.
В ходе эволюции, мелкие рыбки получили достаточно интересную раскраску, позволяющую им оставаться ненайденными на фоне морских растений или камней - вне своих убежищ они абсолютно беззащитны. Те же крабы, вероятно, горядятся своим крепким хитином, ведь никакие мелкие гады не пробьют его. В своем маленьком одиноком мирке, в своем обычном окружении они защищены от всех, а огромным тварям они просто не попадаются на глаза. Акулы же - прирожденные убийцы, их зубы-бритвы терзают тела беспомощных жертв на мелкие кусочки, и жаждут они лишь больше крови и мяса. Животный инстинкт - что с него взять?
Я тоже когда-то был мелким, беспомощным существом. Я обвивался своими слабыми щупальцами вокруг дружелюбных созданий, которые могли меня защитить. Я стремительно уплывал от врагов, стреляя в них чернильными сгустками, перебирая конечностями так быстро, как это только возможно. Я рос, я питался более слабыми и менее везучими существами, постепенно увеличивая свои размеры, свою силу и свою власть. Те мелкие твари, что пытались испортить мою осьминожью жизнь, теперь старались не попадаться на мои глаза, большие же противники прониклись уважением к моей громадной фигуре.
Была бы моя осьминожья воля - я бы не трогал никого, я бы жил в подводной пещере и помогал слабым, но этот мир устроен не так. Здесь работает другое правило - прав тот, кто больше и сильнее. К сожалению, свою точку зрения иначе отстоять не получится. Так и выходит, что дружелюбный осьминожек вырастает в громадную жестокую тварь - просто он тоже хочет жить. Я хочу жить.
Превращение
Мы видим небольшой город, который осыпается сверху ненастоящим снегом; на самом деле где-то там, вверху, стоит один молодой человек, и ему платят ровно сто рублей за каждый сеанс «превращения». Иногда он несдержанно кидает больше снега, путаясь в указанном на листке количестве, одновременно смотря на таймер и попутно размышляя о недавно брошенной девушке. В зале сидят зрители, которые заинтересованно слушают одну из симфоний Густава Малера.
Вскоре на сцене появляется необычный джентльмен при параде: на нём висит смиренно галстук, а усы его спокойно ждут своей участи — их скоро отклеят. Он произносит что-то в микрофон, но его голоса не слышно. Он начинает ругаться и, похоже, превращается в какого-то болвана: с криками берёт микрофон и кидает его в зрительный зал — там возникают какие-то крики, потом он резко разбегается и прыгает на пианино, ножка которого ломается, и этот мужчина — идиот — катится, как на санках, на своей заднице куда-то в зал. В зале начинается неприятная суматоха.
Один, в будущем известный нам господин по имени Шульц медленно поднимается с кресла и идёт в сторону выхода. По его не слишком приятному лицу видно, что он отчаянно пытается раскритиковать про себя режиссуру данной постановки. Шульц вечера свои обычно проводит в борделях или же барах, где напиваться можно круглыми сутками; но в этот раз свои кровные деньги он решил потратить на этот спектакль, где всё пошло не так!
Шульц был сам невысокого роста и больше походил на таракана, чем на обычного человека: его жёлтое пузо постоянно вылезало откуда-то из порванных мест рубахи — она, похоже, не выдерживала такого толстяка; его жилетка постоянно расстёгивалась, выдавая свои неприятные тайны незнакомым людям, которые сразу же шарахались от Шульца по разные стороны, а иногда даже начинали бить чем придётся и тем, что попадётся под руку! Под жилеткой скрывались тараканьи ножки — но это не самое печальное в нашей истории.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/03/30/716
Другие рассказы: http://www.proza.ru/avtor/franksparral
Вскоре на сцене появляется необычный джентльмен при параде: на нём висит смиренно галстук, а усы его спокойно ждут своей участи — их скоро отклеят. Он произносит что-то в микрофон, но его голоса не слышно. Он начинает ругаться и, похоже, превращается в какого-то болвана: с криками берёт микрофон и кидает его в зрительный зал — там возникают какие-то крики, потом он резко разбегается и прыгает на пианино, ножка которого ломается, и этот мужчина — идиот — катится, как на санках, на своей заднице куда-то в зал. В зале начинается неприятная суматоха.
Один, в будущем известный нам господин по имени Шульц медленно поднимается с кресла и идёт в сторону выхода. По его не слишком приятному лицу видно, что он отчаянно пытается раскритиковать про себя режиссуру данной постановки. Шульц вечера свои обычно проводит в борделях или же барах, где напиваться можно круглыми сутками; но в этот раз свои кровные деньги он решил потратить на этот спектакль, где всё пошло не так!
Шульц был сам невысокого роста и больше походил на таракана, чем на обычного человека: его жёлтое пузо постоянно вылезало откуда-то из порванных мест рубахи — она, похоже, не выдерживала такого толстяка; его жилетка постоянно расстёгивалась, выдавая свои неприятные тайны незнакомым людям, которые сразу же шарахались от Шульца по разные стороны, а иногда даже начинали бить чем придётся и тем, что попадётся под руку! Под жилеткой скрывались тараканьи ножки — но это не самое печальное в нашей истории.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/03/30/716
Другие рассказы: http://www.proza.ru/avtor/franksparral