Мать моя, женщина в шестьдесят втором году еще молодая и легкомысленная, сделала ошибку. В том смысле, что, убоявшись разной заразы, бушевавшей по городским больницам, поехала рожать меня в деревню к тетке. Когда все сроки вышли, выяснилось: в деревне роддома нету. И появился я на свет в ветеринарном пункте в присутствии местных бабушек, еще помнивших повивальное дело. Пьяного зоотехника из помещения выкинули, да он и сам не особо сопротивлялся.

Теперь о творческих датах:

В 67-м написал первое стихотворение,

В 84-м впервые попал в вытрезвитель,

В 91-м выпустил первый магнитоальбом,

В 2001-м первую (и пока единственную) книжку и пять дисков песен.

Сейчас я напряженно занимаюсь тремя важными вещами: старательно избегаю встреч со своим издателем, коему остался должен приличную сумму, отбрехиваюсь по телефону и впрямую на критические отзывы по поводу моих литературных способностей и, наконец, пишу вторую книгу, ее, надеюсь, ожидает лучшая участь.

Изучив внимательно конъюктуру на книжном рынке, я вычислил, что наибольшим спросом пользуются пособия для ненормальных с наркоманами типа «Дон Хуан с отрощенным кактусом» и жуткие кровавые истории типа «Три покойника и один труп». Что ж! Кричать: «Доколе!» – дело бесполезное и, главное, безденежное. Просто надо постараться выпустить в свет покупабельное: пусть уж лучше синица гадит в руку, чем журавль с неба. И я обозначил свое детище как «дефективный детектив» с надеждой, что уж его-то издадут побольше.

То, что у меня получается – не совсем детектив, но… Умный промолчит, дурак не заметит.

Впрочем, трепаться о том, какой ты весь из себя офигенный и ошизевать от собственной невздолбленности могут многие (и таких я насмотрелся и наслушался достаточно). Так что не буду голословным и осмеливаюсь предложить вашему вниманию свой детектив. О том, что получилось - судить вам. Обещаю, что приму любую критику, лишь бы без мордобоя.

Благодарю за внимание.

Игорь Степанов

ШРАМНЫЙ ШАРМ

(дефективный детектив)

...сынок!

и в шрамах

есть свой шарм...

Портрет: нос свёрнут направо грузинами (или армянами), на левом виске вмятина от кастета (вернее, от водопроводного вентиля), одна бровь слегка задрана вверх, другая рассечена ящиком из-под пива - взгляд прижмуренный.

Идем дальше, смотрим ниже: на правой руке Т-образный шрам (стеклом пропорол), на пальцах ссадины и рубцы, но это мелочи по сравнению с животом, вот там-то — да! — и вдоль разрезано, и поперек, и сбоку три дыры... Ноги еще туда-сюда, просто собаками – кошками покусаны, а чего на спине — не видать, но говорят, есть на чем взору зацепиться.

Не бойтесь, это — я, не страшила какой-нибудь премудрый. А кому интересно, как такой портрет нарисовался, читайте дальше, но, чур, чужим не пересказывайте. А то меня не только девки, но и привидения начнут пугаться, что, понятно, неприятно.

Прошу:

Глава 1

Мужчина висел в сарае, мосластый такой, опухший,

Загадочный и печальный, как все мы когда-то будем,

С хитринкой в глазах навыкат, язык так в сторону скушен,

Суицид - явленье привычное для милицейских буден.

Но парочка паранормальностей присутствовали в панораме-

руки скручены за спиной колючей проволокой, между лопаток торчит всаженный по рукоятку кухонный нож с запиской: "Прошу в моей смерти никого не винить. Coме on!"

Следственная группа из районного отдела по борьбе с нарушениями без удовольствия смотрела на удавленника.

— Смерть, кажется, все же больше насильственная, — нарушил минуту молчания самый настырный в отделе, но безопытный лейтенант Изияслав Шейкман.

— Вах! — возразил капитан Чачья Твистидзе, более умудренный и хладнокровнее духом.

— Да-да…— задумчиво поддержал его майор по фамилии Сидор Рокаролов, — Не будем торопиться с выводами.

— Дак, как же, товарищ майор! — вспыхнул Шейкман взволнованно, — Обратите внимание попристальней: последняя фраза в записке написана на латинице, а судя по внешнему виду висящего, он и кирилло-мефодицу различал с трудом. Я уверен, это письмо — ловкая фальшивка!

Майор укоризненно покачал головой в фуражке:

— Ах, лейтенант… Самоубийцы такого, бывает, напридумавают, что только локти с досады кусаешь! ...Ну все, — кивнул он поощрительно санитарам, — Сымайте. ...Та-ак. — обходя кругами умершего, протянул Сидор Эверестович, — Пишите, лейтенант: тело повесилось, точка. Средство удавления — буксирный трос от КамАЗа б/у, точка... Капитан! — оглянулся он на Твистидзе, — Прекращай кокетничать с санитаром! Мы на службе, едрёныть, а, значит – на работе!

Капитан притрусил на зов начальства и принял посильное участие в кантовании пострадавшего.

— Ну вот, — удовлетворенно крякнул майор, когда перевернутый мужик уставился лицом к лицу, — Продолжай, Изя: физиономия отвратительная, к тому же синяя, глаза аналогичного оттенка, точка. Язык предельно вывален направо из ротовой полости, прикушен зубами с кариесом в количестве… А сколько у человеческого существа, в среднем, зубов?

Зубы болят даже у беззубых. Такой это подлый ингредиент в организме, что от него чаще всего на стенку лезешь. Когда у меня «зуб мудрости» сначала заныл, потом завыл, я сидел, скрючившись, на балконе, курил одну сигарету за другой и думал: «Вот оторвало бы мне лучше ногу! Любую – хоть правую, хоть левую. Лежал бы себе в реанимации и улыбался от счастья!»

Человек – существо от совершенства далекое, всем известно. Прекрасно ведь понимает, что курить вредно – это даже на «Мальборо» написано, а – курит! Знает, что употреблять алкоголь в больших количествах чревато утренней мигренью и полной амнезией: «Ой! Че ж я вчера-то натворил?» – и все равно употребляет. Разную дрянь выдумал себе на голову, губит все части тела, какие только возможно, и ходит довольный. Пока не тряхнут его за шкирку серьезные последствия.

Но пить-курить можно и бросить, а вот с зубами полная непонятность. Если вы купили щетку с вращающейся боеголовкой, пасту с пеной как из огнетушителя, то все равно от стоматолога не застрахованы. По принципу паука и мухи. Какая бы муха умная и осторожная ни была, раз у нее крылья есть и она летает – один хрен в паутину попадет!

Я одну девоньку знавал, которая пошла учиться на стоматологический в Мед, потому что дико боялась в жизни двух вещей: покойников и зубных врачей. Считает - раз сама стоматолог, то здорово замаскировалась!

«А как же трупы в анатомичке?» - ехидно интересуюсь по поводу первого пункта. «А-а! - машет облегченно рукой, - И не вижу! Нам на факультет только головы от них присылают!».

Да, с отдельно взятой головой легче справиться, чем с цельным телом. Потому, наверное, из всего врачебного племени глазники да зубники самые уравновешенные, не нервные люди. Тех, кто по психиатрии пошел, это утверждение не касается. Я в утренней очереди за пивом рассказ очевидца слышал - если долго со психами общаться, сам начинаешь чертиков ловить.

А в зубодеры скорей всего набирают, как в спецназ - по здоровью. Я их сколько за проклятущую несчастную жизнь ни встречал - ну, чисто лоси!

Недавно, с дуру наслушавшись рекламы, решил сделать профилактику кариеса. Как затмение нашло! И в этом затмении поперся в районную поликлинику. Опытным-то с моей профилактикой возиться недосуг было, они умирающих от зубной боли спасали. Вот и отдали меня на растерзание милой студентке-практикантке, которая обращалась с бедной моей головой, как с вышеупомянутым отдельно взятым предметом. Не посоветовавшись с мозгами, что пока шевелились в этом предмете, разбабахала своим отбойником весь мой кариес, аж до нерва. А нерв очнулся и прореагировал. Да так прореагировал, что я понял, почему у нас вивисекция запрещена.

? Ничего, больной! - успокаивает меня эта, едрит ее в корягу, отличница-старшекурсница, - Мы нерв всего за сутки усыпим мышьячком и поставим на зубик постоянную пломбу. А пока походите с временной. Отвлекитесь от боли, посетите концерт, сегодня Баха в филармонии дают…

…Как я до дома на троллейбусе дополз, помню слабо, стакан водяры засадил - не помогает. Как жена иголкой пломбу подцепила и мышьяк из дупла выковыривала - все в тумане. Башка на плечах подпрыгивает и думать не желает. Потом включился рефлекс самозащиты, часа в три ночи. Поймал тачку и поехал в ночную зубодерню.

…А дальше - уже не обо мне. Со мной-то все более-менее благополучно решилось: зуб мне выломали, семнадцатый по счету, и всех делов! А речь пойдет о другом клиенте.

Сижу на лавке, анестезию мне хирург уже поставил. И расплываюсь в улыбке: боль отступает, мир из черно-белого кино плавно превращается в цветное.

Заходит мужчина с довоенным велосипедом в поводу. Шины деревянные по кафелю стучат, в прикрученной на руль авоське стеклотара брякает, а правая сторона хари у мужика отвисла и шлепает по плечу.

? Фут, фто ли, жупы, р-р-ут? - осведомляется.

? Фут! - отвечаю.

Мужик читает табличку на двери в кабинет: «Удаление (платное). 85 рублей».

? А ефли денеф ни фыфа? - спрашивает.

Я ему советую идти к участковому врачу, там - бесплатно.

? Помф я! Беф фафафта, беф фофифа (бомж, без паспорта, без полиса).

Я развожу руками.

Мужик просит посторожить агрегат, напоминающий лисапед, и уходит в ночь. Через десять минут, как и обещал, возвращается, крутя в мозолистой своей лапе блестящие ободранные ходики.

? Купиф? - говорит с надеждой.

Смотрю на раритет: величиной с чайное блюдце, на стальной длинной цепи. Такой железякой можно смело от трех разбойников отбиться. На циферблате корявая надпись шариковой зеленой ручкой: «За верную службу! Генерал Деникин». Веселые часики, но покупать чего-то юмора не хватает.

? Денеф ни фыфа, - отвечаю.

Мужик горячо убеждает, что часы не ворованные, это ему кореша за углом одолжили.

На шум выходит хирург из кабинета. Лицо ласковое, как у махновского гебиста Левы Задова, и такой же здоровый, плечами косяки задевает.

? Натурой не беру! - пресекает вопрос бомжа и, обращаясь ко мне, - Вот подумайте, что у меня здесь - ломбард? Я что потом, часы и велосипеды пойду в аптеку на новокаин менять?

? Тофтор! - плачет мужик, - не тофоти то грефа! У феня так морта полит, я шелофека жа фошемьтефят фять руфлеф упить мофу!

Дальше были: плач, угрозы; потом мне вырвали из замороженной челюсти зуб; потом снова в коридоре угрозы и плач…

Кончилось тем, что зубастый бомж все-таки избавился от зуба, клятвенно уверив врача, что деньги утром принесет. Велосипед в залог, а вернее, на хранение оставил, чтоб не мешал под виадуком с кистенем стоять…

И ушел бы сей природный феномен из моей памяти, как все мимолетное, эпизодическое, не встреть я его еще раз. Только об этом чуть позже…

Мы все были людьми интеллектуальных, можно сказать элитных профессий: я, к примеру, бухал кочегаром в угольной котельной, Арон — сторожем на заводе имени Воровского развращался сказками о буржуазной сладкой жизни посредством приёмника "Океан", умевшего ловить "Би-Би-Си", а Алик занимался чем-то таким для меня недоступным и таинственным до сих пор, поскольку имел сценический псевдоним Аборт-механик, хотя учился в Горном. Но выше всех на социальной лестнице укрепился Игорь Владимирович Корнилов, нырявший по унитазам гостиницы "Большой Урал" в качестве слесаря-сантехника, его начальльство ценило и даже выделило, ублажая, служебное помещение для жилья в восемь квадратов. А это вам — не харей брякать, сами понимаете. Но Корнилов не кичился, не зазнавался перед нами, ведь мы музицировали в одной команде, как это тогда называлось — вокально-инструментальном ансамбле, и он позволял именовать себя просто — Кур. А когда мы его очень просили, то, отбросив ложный стыд и забыв о гегемоническом статусе, он выбегал на сцену в рваных семейных трусах, чтобы привлечь симпатии зрителей или, хотя бы, зрительниц к нашему коллективу. Такой это был скромный, стеснительный юноша.

Впрочем, почему я говорю "был"? Он и сейчас есть. Правда в должности опустился до главного бухгалтера в солидненькой строительной конторке. Что поделаешь — выкинула его злая судьба из передового пролетарского класса в слабенькую рябистую прослойку служащих, эх!

Я ему иногда говорю: "Какой из тебя на фиг финансовый клерк? На себя посмотри — ты же по сцене в трусах прыгал!"

У меня вот, к примеру, есть котяра Мындр, невский маскарадный колор-пойнт, правда, без паспорта, ибо его на Уралмаше стырили; так все его кошачьи понты — пушистая шерсть, оригинальный сиамский окрас, голубые глаза и т. д. сами собой подразумевают этакого разжиревшего на деликатесах ленивого, вальяжного зверя, гордящегося своим аристократическим происхождением и с презрением взирающего из окна теплой квартиры на бродячих дворовых сородичей. Если бы так!

Заорет, бывает, утром, я его на улицу выкину, чтобы спать не мешал, и пошёл он себе по подвалам и чердакам искать кому бы по ходу морду набить или встречную даму возлюбить с наскоку. Вер-нётся через сутки-двое с располосованной рожей, прокушенной ла-пой, грязный, как шина от КамАЗа. А мои увещевания, дескать — блюди породу, прилично себя веди — ему, как тому попу реклама бритвы "Жилетт".

С Куром та же история, только с точностью до наоборот. Так что грустно бывает наблюдать его, одетого в стильный костюмчик и чакающего по клавишам компьютера.

А ведь делались дела, ох, какие у нас дела творились!

Я пытаюсь чего-нибудь помягче вспомнить...

...Да вот, кстати, история, случившаяся три дня спустя после выдачи зарплаты. ...Очнулись мы вдвоём в его безобразной комнатухе и приготовились помирать для начала. Но через некоторое время наши недобитые организмы усопнуть мирно отказались, а потребовали чего-нибудь покурить и выпить, желательно — в темпе шейка. Водой из-под крана хрен ты своё здоровье обманешь, по-этому я вытащил записную книжку и стал звонить знакомым по нисходящей степени безнадёжности в плане займа.

Последним в списке стоял Арон, как самый проверенный и ценный кадр. К нему-то и пришлось обратится, когда остальные уже грубо отсекли мои притязания. "Арон, — говорю, — ты у нас самый ценный и проверенный кадр. Если мы щас с Куром не похмельнёмся — считай нас коммунистами, поэл?"

Отвечает Аронище эдак замогильно: "Кранты-винты,Стёпа. Я, если помнишь, еще вчера с вами злоупотреблял. И с женой сейчас сложились соответствующие отношения. Да и в садик завтра с дочкой надо идти на утренник, а сегодня подарки на всех детишек купить. Мне такое дело, вишь, поручили..."

Повисла секундная пауза, за время которой на меня снизошло нечто, вылившееся во фразу с рыданиями: "Не понял ты ни хера! Я тебе не хотел сразу говорить, подготовить тебя хотел! Страшное произошло, даже ужасное!" "Ну-ну-ну!" — забеспокоился Арон. Я ещё разок взревнул для убедительности и продолжил: "Мы с Куром таксиста на ... послали, денег не было расплатиться, а когда из тачки выгребались, он сука, дверью изнутри хлопнул и отхлопнул Куру палец! УКАЗАТЕЛЬНЫЙ ПАЛЕЦ НА ЛЕВОЙ РУКЕ!" "Как же он на соло-то играть будет!" — заорал Арон и бросил трубку.

Я повернулся к Корнилову:

— Арон приедет. Но для того чтобы нам его раскрутить, найди срочно бинт! Лучше — гипс, но это, понятно, невозможно.

— А если не поверил? — уже суетясь, сказал Кур.

— Зипун тебе на елдык! — зачем то шаря по карманам, ответствовал я.

Кур был восхищен моим тонким знанием людской психологии. Бинт был найден, и я ему плотно перевязал палец, согнутый во вто-рой фаланге. " Теперь, следующий этап, — внушаю, — Сиди со скорбной рожей и вставляй только слова благодарности за соболезнования".

Арон примчался с космической скоростью, и, судя по его бегающим глазкам, он ещё надеялся, входя, что всё это — лишь сволочной розыгрыш. Но, увидев раненого Кура в зажимной позе на диване, уже не сомневаясь, со смешанным чувством горя и успокоенной совести, вынул из-за пазухи флакон (когда успел купить?).

— Как же ты так! — скрипя зубами по жестяной крышке, убивался Арон, — Сильно болит?

— Пока не очень, — глухо отвечал Кур, следя за ровностью доз, разливаемых по стаканам, — Скоро вот анестезия кончится, тогда заболит.

— Выпивай скорей! — угощал Арон, — Должно заглушить...

...Когда кончили вторую бутылку и сознались в содеянном, то облегчение от счастливо минувшей катастрофы помешало Арону отколбасить нас с Куром. А денег от общественной детской кассы уже оставалось так мало, что они годились лишь на третью и т.д. поллитры — всё равно ведь придётся где-то занимать...

Игорь Степанов