Сказка девятая, про племя Ворона (начало)

В скифское время в степях Толоса кочевало несколько десятков тюркских и тохарских племен, и те, кто вел свою родословную от прародителя Ворона, были среди них не самыми многочисленными и не самыми влиятельными. Миг их торжества, когда они могли на равных тягаться и ханьцами, и с кунами, был весьма краток и скорей всего канул бы в Лету, если бы не дотошность ханьских летописцев, детально описавших историю про то, как два великих самодержца искали благосклонности у престарелого вождя изгоев. По правде говоря, в Истории Степи того времени хватает гораздо более захватывающих сюжетов для наших сказок, но, все же, есть одна деталь, которая не позволяет мне обойти вниманием их судьбу. Все дело в том, что вплоть до конца XIX столетия официальная китайская историография считала, и не без определенных оснований, русских прямыми потомками Усунь – так по-китайски звучит «потомки Ворона».
В чем китайские историки были правы, а в чем и почему заблуждались, о том и сказка будет. Между последним великим кульбеком Воронов и китайским ученым, написавшим, что «русские суть древнее племя усунь», пропасть в 2 тысячи бурных лет, насыщенных войнами и переселениями целых народов. Такую уйму событий в двух словах не изложишь, в одну сказку не затолкаешь. Потому многое мы за скобками оставим, только самую суть разберем. А для начала познакомимся, кто это такие Усунь – Вороны и попробуем понять, как они с верховий Хуанхэ на берега Волги да Дона попали.
Это была присказка, сказка впереди.
Во времена скифского владычества восточнее Тянь-Шаня: на Алтае, в Джунгарской степи, по берегам Тарима, в оазисах Турфана и в Цайдамской впадине кочевало свыше двух десятков тохарских племен. Самым восточным из них, чьи кони паслись в предгорьях Наньшаня вплоть до озера Кукунор, то есть у самых границ китайских княжеств, и было племя Ворона. Недаром в степной мифологии Ворон – вестник солнца, утреней зари. Как и большинство тохар были они голубоглазыми и русо- или рыжеволосыми, но от остальных племен стояли все же чуть на особицу из-за примеси горской (жунской) крови. Их ближайшим оседлым соседом было китайское княжество Цинь, правящую элиту которого так же составляли горцы-жуны. Последнее обстоятельство сделало циньцев и Воронов не только верными союзниками, но и, что гораздо важнее, надежными торговыми партнерами. Именно через них на запад попадали шелка, чай, бумага, фарфор, бронзовые зеркала, лакированные шкатулки, а на восток везли ковры, нефрит, войлочные изделия, арабских скакунов – аргамаков и стальное оружие, до времени не известное в низовьях Хуанхэ и Янцзы.
Во многом именно благодаря этой торговле Цинь стала самым сильным и влиятельным из китайских княжеств, а циньский князь Ин Чжэн – первым всекитайским императором с титулом Цинь Шихуан-ди. Успехи Воронов были не столь велики – им транзитные торговые караваны помогли выжить в условиях сурового климата самого северного из Гималайских отрогов, на границе заснеженного Наньшаня с безводной солончаковой пустыней.
Но у всякой медали две стороны и то, что было благом и спасением для племени Ворона на протяжении столетий, с приходом эпохи перемен обернулось большой бедой. И именно из-за контроля над транзитной торговлей Вороны стали одной из первых жертв Модэ-хакана. Рассеянное по горным увалам племя не смогло противостоять объединенной мощи возрождающейся империи кунов, кульбек Воронов был убит, а наследник престола увезен в хаканскую ставку в качестве заложника – аманата.
Парнишка, вошедший в историю под прозвищем Гордый Охотник, оказался смышленый и ловкий. Он быстро завоевал расположение Модэ и по достижении совершеннолетия в 177 году до нашей эры занял отцовский престол. Семьдесят три года он мудро правил Воронами, обеспечивая племени богатство и процветание. Ловко играя на противостоянии между кунами и ханями, он всячески укреплял силу и богатство своего народа. Четверть века его воины были передовыми отрядами, ходившими в набеги на ханьские земли. Это они в 166 году до нашей эры пограбили и пожгли летний императорский дворец Вэнь-ди. Но как только мощь кунов ослабла, а Ханьская империя наоборот возвысилась, Вороны стали союзниками китайцев и вместе с ними разорили кунские кочевья.
В 152 году до нашей эры случилось страшное – куны и хань помирились и открыли по всей своей границе многочисленные торговые рынка, лишив Воронов монополии на приграничную торговлю. Без набегов и без торговых караванов племя было обречено на жалкое прозябание, но Гордый Охотник нашел выход! Он «дал себя уговорить» на переселение всего племени за Тянь-Шань в благодатную пойму реки Или, дабы и дальше оберегать рубежи империи кунов, но теперь уже не от китайцев, а от наследников царских скифов, утвердивших свою власть над народами живущими в долине Сырдарьи и южнее. В итоге, потеряв контроль над восточным концом Шелкового пути, мудрый кульбек получил контроль над его западным окончанием, да еще в придачу, как наместник хакана обрел легитимную власть над местными сакскими и тохарскими племенами, покорными кунам.
В 104 году до Рождества Христова Гордый Охотник скончался в весьма преклонных летах, оставив своему внуку огромную по тем временам державу, способную выставить без малого 200 тысяч строевого войска. А заодно женил его на ханьской и кунской царевнах, что означало, что кульбек Воронов признавался равным по статусу императору хань и хакану кунов.
Его потомки были не столь успешны, но все же сохраняли единство государства вплоть до 53 года до нашей эры, когда племя окончательно распалось на две части: Юаньгуй – китаец по матери, признал власть императора Хань, окружил себя китайским гарнизоном и вместе со своими сторонниками остался кочевать по берегам Или. А сторонники его сводного брата Уцзюту откочевали дальше на запад к берегам Таласа, где вскоре попали в зависимость в начале от кунов, а потом от тохар. С того времени имена кульбеков Воронов пропали со страниц летописей. Распавшееся, ослабленное междоусобицами кочевое государство перестало играть самостоятельную роль, превратившись в марионетку более сильных владык.
На этом кончается история суверенного государства Воронов, но только государства, а не народа, ибо утратив независимость, сами Вороны ни куда не делись. Те, что остались в Семиречье, еще долго сохраняли свои связи с Срединным царством. Упоминания о них периодически попадали на страницы китайских летописей вплоть до 937 года. Более того, современные семиреченские казахи и сегодня говорят о себе – «карга тамырлы казак» - «казахи – братья ворона», а племя сары (желтый или южный) уйсун - один из главных родов Старшего жуза до сих пор пасет скот в предгорьях Тянь-Шаня.
Те же, кто ушел с Уцзюту, вместе с остальными племенами тохар приняли самое деятельное участие в возрождении в степях Тардуша скифской Империи, а также в формировании нового этноса, вошедшего в европейские хроники под именем «аланы». В составе алан потомки Ворона дошли не только до Кавказских гор, где это имя сохранилось до наших дней в самоназвании осетинского народа. Они проникли в бассейны Дона и Нижней Волги, где до середины II века существовала Донская Алания. А некоторые забрались еще дальше на запад, дошли до самого края Европы, и даже забрались в Африку, где с 439 по 534 годы существовало Королевство вандалов и аланов со столицей в Карфагене....

Сказка восьмая,
про то, как ханьская принцесса и скучающий евнух Элладу погубили

Пять долгих веков куны были изгоями на землях предков. Десятки поколений рождались, боролись и погибали в маньчжурских степях, постепенно вбирая в себя окрестные монголоидные племена, жившие до этого охотой да собирательством. И со временем народы настолько перемешались, что уже нельзя было отличить кто потомок переселенцев с Алтая, а чьи предки тысячелетиями жили в бассейне Амура. И только три старших рода тщательно сохраняли «чистоту» своей европеоидной крови, допуская браки только между собой. Именно благодаря им в тюркских языках закрепился термин «аксой» - белый, священный род.
Старшим, как и прежде, был род Лани, ведущий свое происхождение от Небесного Оленя – символа Солнца. Из этого рода избирался хакан – верховный правитель, главнокомандующий и первосвященник в одном лице. Жениться он мог только на девушке из рода Куян – Лебедя, потомков богини жизни, любви и весны. Там же должны были искать невест и его ближайшие родственники – потенциальные претенденты на хаканский престол. А вот дальняя родня могла поискать хозяйку в свою юрту и среди рода Сюйбу – шаманов-предсказателей.
Эта жесткая брачная политика помогла старшим родам сохранить не только «чистоту» своей крови, но и единство самого народа. К сожалению, работала она только в условиях политической изоляции, с возвращением кунов в Большую политику пришлось им вспомнить о династических браках – залоге добрососедства и сотрудничества. Едва вступив на престол, Лаошан по Договору мира и родства получил в жёны принцессу из правящей в Китае династии Хань, а заодно и мудрого советника в лице сопровождавшего ее евнуха Чжунхана Юэ. Принцесса принесла в ставку хакана моду на китайские ткани и драгоценности, а евнух помог упорядочить делопроизводство и налогообложение в империи номадов по ханьскому образцу, ну и заодно стал подстрекать хакана к захвату Чанъани – столицы ханьского Китая, из которой он был выслан и по которой очень скучал.
Вот вроде что могут сделать два человека, высланные на чужбину в угоду монаршим интересам? А эти двое смогли! Привили кунам любовь к китайским товарам, приохотили к китайским яствам, заинтриговали рассказами про несметные богатства Ханьского дома, про недальновидность китайских военачальников, которые, понадеявшись на Великую стену, оставили почти без защиты свои северные рубежи. И вот уже жадные взоры кунской элиты все чаще стали обращаться на Восток.
В принципе куны и без этого больше тяготели к Востоку. С плато Ордос когда-то вышли их предки, а в долгий период изгнания именно Чжоуские княжества с низовий Хуанхэ стали для них единственным источником дефицитных товаров земледельческой цивилизации.
Во времена скифского правления основным торговыми и политическими союзниками Степи были эллинские царства. Основными врагами – кельтские и германские племена. Китай, Индия, Персия и Месопотамия были для потомков Грифона в основном лишь торговыми партнерами – поставщиками дорогих экзотических товаров. Правое крыло Скифской империи – Тардуш (среднеазиатские и европейские степи) играло лидирующую роль, а племена здесь кочевавшие были основной ударной силой, получавшей бонусы и от удачных походов и от транзитной торговли.
Вернув себе власть над Степью, Моде сделал все, что бы Степной Орел одинаково прочно опирался на оба своих Крыла. Ставка хакана была возвращена в Горный Алтай, а все придворные и командные должности дублировались, делясь на правые и левые, в зависимости от того в Тардуше или Толосе (степи восточнее Алтайских гор) нес свою службу хакану обладатель титула. Этой же политики поначалу придерживался и Лаошан, который потратил немало лет и сил на то, что бы окончательно покорить скифские племена и восстановить контроль над караванными путями.
И вот к 166 году до нашей эры весь Тардуш покорен и кунским всадникам открыта прямая дорога в цветущий Хорезм, благословенный Самарканд, к эллинским полисам в Причерноморье, к непокорным племенам венедов наконец. Пора восстанавливать порушенные сменой династий и гражданской войной связи, возрождать торговые и политические союзы, испытывать на прочность новых соседей….
Но нет. Вместо этого стосорокатысячная армия неожиданно вторгается во владения хаканского тестя, практически без боя доходит до самой Чанъани, разоряет Летний дворец императора Хань, грабит приграничные области, угоняет в полон множество народа, и, уклонившись от боя с наспех собранным китайским войском, практически без потерь возвращается в родные степи. Славная победа, богатая добыча. И главное богатство – пленные крестьяне и ремесленники для которых по берегам Шилки да Онона срочно сооружаются укрепленные городки, дабы под защитой стен, в привычной обстановке снабжали новые подданные хакана его двор и сподвижников ставшей модной едой, одеждой и различной утварью. И такие условия на новой родине пленным были созданы, что не они назад, а к ним народ бежать стал, да так что этот вопрос отдельной строкой в переговорах между хаканом и императором встал.
Четыре года непрестанно зорили куны ханьские приграничные провинции, умело уклоняясь от крупных сражений с императорской гвардией. Не выдержал император, мира запросил, обязался ежегодно отправлять в хаканскую ставку «известное количество проса и белого риса, парчи, шелка, хлопчатки и разных других вещей». На том тесть с зятем и замирились, отдельно оговорив, что те перебежчики, что в степные городки из Китая сбежали, остаются подданными хакана, а новых он принимать не будет.
Так все и наладилось. И императорской казне не слишком накладна такая дань, уж всяко дешевле, чем огромное войско вдоль всей границы постоянно держать. Да и элита кунов не в накладе осталась, полюбившиеся товары прямо к порогу юрты доставляют, даже ходить никуда не надо. А после смерти доблестного Лаошана его сын и наследник и вовсе добился открытия свободной торговли в приграничных городах, так что теперь, каждый кочевник мог пригнать свой скот к Великой стене и обменять на модные и дешевые китайские товары. А чтоб пришлые западные купцы цену на шелк, да на чай зря не накручивали, постановил новый хакан Шелковый путь закрыть, караванную торговлю прекратить, а скифское племя Воронов, через которых вся торговля Китая с западом шла, отселить далеко на запад, за Тянь-Шань.
Вот вроде о народе государь пекся, а добра от того немного вышло. Весь поток благ обитателям Толоса доставался, а за Алтай в правое Крыло лишь жидкий ручеек китайских товаров просачивался. Центрально-азиатские и европейские степи вновь глухой провинцией стали. Ни славных походов, ни торговых караванов. И без того не богатые сарматы да саки и вовсе нищать стали, многие на службу к римскому императору пошли, но о том отдельная сказка будет.
Плохо номадам Тардуша пришлось, но куда хуже их вчерашним союзникам эллинам стало. Вся их экономическая мощь на торговле со скифами зиждилась, через них в Европу индийские специи, китайские шелка, пермские меха, каспийские осетры и поволжские хлеба да меды поступали. Да и скифские лучники были не слабым дополнением к греческой фаланге. Уже с 202 года до нашей эры, как в Скифской империи бунты начались, да торные караванные маршруты порушились, стали эллины терпеть поражение за поражением, а в 146 году до нашей эры, через 4 года после переселения Воронов и окончательного разрушения торгового пути из Китая на запад, Эллада пала, превратившись Ахею - в захудалую Римскую провинцию.
Вот так нелюбимая (кто ж любимую сестренку в дикую варварскую страну пошлет?) сводная сестра императора Лю Хэна и поднадоевший евнух-наставник Чжунхан Юэ вмешались в судьбы мира. Изменили вектор развития Кунской империи и положили конец гегемонии эллинов.

Сказка седьмая, про то, как жадность скифов сгубила.

Пятьсот лет Грифоны Степью безраздельно правили, и не было на свете силы способной покорить скифов, хоть многие и пытались. За то время у соседей-южан немало империй возникло и порушилось, множество правящих династий сменилось. И каждый новоявленный «Повелитель Мира» Скифскую империю на зуб пробовал, уж больно безлюдными скифские степи виделись, уж больно несметными скифские богатства мерещились. Да только все, кто в степь за шерстью ходил, сами стрижены вернулись.
Много славных побед одержали скифы. Немало ценностей в виде трофеев и откупа своему хакану принесли. Но чем дальше, тем большую роль в жизни скифов не война, а торговля играла. Словно кровеносные сосуды пронизывали скифскую империю караванные пути: с севера везли меха, моржовый клык, мед, зерно; с юга – ковры персидские, вина греческие, благовония индийские; с востока – шелковые ткани, фарфор и ювелирные украшения; с Алтая – золото, нефрит, лошадей….
Те, кто в мире и согласии со скифами жил, большие выгоды от той торговли имел. Эллины в Крыму и на черноморском побережье, с позволения хакана и за определенную мзду, множество торговых факторий открыли, которые быстро превратились в богатые города, ставшие торговыми воротами Европы. Во многом именно благодаря скифской торговле Эллада в античное время на лидирующие позиции вышла и, несмотря на свою раздробленность и бедность ресурсами, боле полувека успешно вела войны с Персией – крупнейшей и богатейшей земледельческой империей того времени: Дарию подчинились территории, ныне разделенные на Узбекистан, Туркменистан, Афганистан, Пакистан, Иран, Ирак, Кувейт, Азербайджан, Турцию, Сирию, Ливан, Израиль, Палестину, Иорданию и Египет, а заодно туда входила часть Ливии, Болгарии и Греции. И против всей этой объединенной мощи эллинские города-государства не только выстояли, но и нанесли персам ряд сокрушительных поражений, а ведь это те самые эллины, которые, согласно Гомеру, в доскифское время, даже объединив усилия,10 лет не могли покорить единственный город – Трою.
На востоке позицию, аналогичную эллинам на западе, заняло царство Цинь. Через него на Китайскую равнину шли товары со всего Света, через него изделия чжоуских мастеров в Степь попадали. Кстати, скифов предки китайцев называли «юэчжи» - буквально «лунный народ» в противовес «солнечным» кунам. Так вот через скифов-юэчжей в Китай железный век пришел, и опять же первым в этом деле царство Цзинь было. Оттого из захолустного варварского княжества, которое даже на общие съезды ванов не допускали, Цзинь превратилось в регионального доминанта, а позже и вовсе покорило все окрестные земли и создало первую в истории Китайской равнины империю. Циньский Шихуан-ди – император завоеватель, командовавший крупнейшей и могущественнейшей армией своего времени, покоривший все плодородные земли к югу, востоку и северу от своей изначальной ставки, свято соблюдал границы Великой Скифии. Интересно, не будь у него доходов от скифской торговли, смог бы он за 20 лет своего правления покорить все чжоуские царства; проложить сквозь всю страну сеть дорог с тремя полосами движения; построить великолепный дворец Эпан; прокопать в гористой местности судоходный канал Линцюй длиной 36 км; начать строительство Великой Стены и заложить грандиозную гробницу, прославившуюся многотысячной терракотовой армией?
Но если на окраинах многотысячекилометровых караванных путей торговые партнеры скифов такую мощь обрели, то можно себе представить какие богатства в закромах у скифской элиты оседали! Каждому почившему скифскому вельможе в усыпальницу столько золота и драгоценностей клали, что иным царским династиям за столетия успешного правления было не скопить.
Вот это богатство скифов, в конце концов, и сгубило. Сказалось несовершенство степного государственного уклада.
Традиционно хакан налоги не собирал, соответственно и доходами с народом не делился. Сама по себе жизнь у кочевника-скотовода бедная и тяжелая – только-только концы с концами свести да с голоду не помереть, большое подспорье – если молодой джигит с удачной войны вернулся, трофеи привез. Значит, будет у рода-коша, чем соседу калым за невесту заплатить, приданное дочери справить да старца на тот свет с достоинством проводить. Если войны нет, а доходом от торговли хакан только со своими ближними делится, то народ степи быстро нищает. А Грифоны чем дальше, тем больше войны с нищими венедами да кунами вели, предпочитая с богатыми соседями не воевать, а торговать.
Уже то плохо, когда в одном государстве одни на золоте едят, а их соседи один баурсак на троих делят. Но того хуже, когда богатые собственный нищий народ презирать начинают, а именно это с царскими скифами и случилось.
По соседству с киммерийской провинцией, на Кубани да в Поволжье обитали племена савроматов, прозванные так за особую – саврасую, масть разводимых ими лошадей. Слава про тех сивок-бурок даже до берегов Хуанхэ докатилась: в чжоуских хрониках их прозвали народом пестрых лошадей – «бо-ма» по-китайски. В свое время это они помогли кунам покорить киммерийцев, а затем одними из первых влились в Скифскую империю. Во многом благодаря им Грифоны заняли алтайский престол. Это они под предводительством своего хана Скопасиса партизанскими вылазками истощили силы армии Дария, вторгшейся в скифские пределы. Это их руками хакан Иданфирс после победы над персами восстанавливал единство Скифской империи. А уже при правнуке мудрого Иданфирса, при Скиле, воспитанном матерью эллинкой, за славным племенем савроматов закрепилась презрительная кличка «сарматы» - мешочники, ибо все их имущество помещалось в небольшие вьючные мешки из телячьей шкуры – сармы.
Зажрались царские скифы. Куны у них – узкоглазые, савроматы – мешочники, про то, как других обзывали, из памяти людской стерлось, но думается не менее презрительно. Да ладно бы за глаза дразнили, а то в официальных переговорах новые «названия» своих подданных стали использовать! Иначе как бы эти прозвища в европейские летописи попали?
Оскорбительная кличка для степного воина уже достаточное основание для кровной вражды, но Грифоны дальше пошли: курултай по выбору хакана отменили, стали, как южане, власть от отца к сыну передавать; дворцы со множеством слуг в эллинских полисах завели; города ремесленников по степи строить начали…. Но самое главное – стали веру предков забывать, эллинским богам жертвы приносить повадились. Тут уж терпение у подданных кончилось.
Степь восстала. Началась долгая и кровавая гражданская война, длившаяся не одно десятилетие. На западе восстание возглавил савроматский хан Гатал, на востоке – Модэ, кунский полководец из рода Лани. Вначале они со сторонниками Грифонов бились, а в 177 году до нашей эры и между собой в алтайских горах сошлись. Предки наворожили удачу кунам, и командующий их войском Лаошан, сын Модэ, сделал из черепа савроматского царя чашу для питья. Так потомки Оленя-Солнца вернули себе власть над Степью.
Время скифского владычества минуло. Свергнутый род Грифона (они же царские скифы, юэчжи, тохары или пазырыкцы) большей частью покорился победителям, лишь 150 семей бежали с Алтая в Бактрию и Пахлаванское (Парфянское) царство, где у власти стояли скифские династии. Еще часть скифской элиты закрепилась на арендованных эллинами землях в северном Придунавье и на южном побережье Крыма.
Европейский анклав скифов просуществовал до 3 века нашей эры и был завоеван готами, а сами скифы постепенно растворились среди северо-причерноморских народов. Правда, не бесследно. До сих пор на гербах многих правящих родов, а также республик, образовавшихся на месте прежних династий, можно увидеть грифона – олицетворение нерушимого союза тохарских родов Беркута и Барса. Если верить геральдике, скифский след прослеживается в крови австрийской императорской династии Габсбургов и российской династии Романовых. Память о скифском владычестве осталась на гербах Латвии, Крыма, Татарстана, Костромской и Свердловской областей, республик Алтай и Хакасия. А уж сколько древних родов свою родословную от скифов ведут – то ни в сказке сказать, ни пером описать.

Сказка шестая, про начало Противостояния.(продолжение)

....Первым с этой проблемой столкнулся Ышбара-хакан, закончивший объединение Степи под властью Грифона, за что, кстати, и получил свое прозвище, в переводе с пратюркского означающее «могучий», а именно пратюркский язык всегда был в степи языком межнационального общения. Ну а эллины его прозвище переделали на свой лад в Ишпакай, под этим именем он и попал в древние летописи. Так вот, в 679 году до нашей эры Могучий-хакан, закончив объединение Степи, двинул своих удальцов в Закавказье, где они в качестве союзников, или скорей наемников на протяжении восьми десятилетий принимали самое активное участие в междоусобицах переднеазиатских царей. Здесь скифские воины получали боевой опыт, славу и богатство. Причем последнее широкой рекой текло на восток, существенно пополняя казну хакана.
А поскольку скифы, так же как и куны, поклонялись своим умершим предкам, то в могилы знатных скифов, особенно расположенные в урочище Пазырык курганы царского рода Грифона, чего только не клали! Драгоценные украшения алтайских мастеров; лучшее оружие кавказских кузнецов; иранские ткани с изображением жриц в высоких тиарах; изделия из шкуры леопарда; семена средиземноморского кориандра и раковины каури, привезенные с берегов Индийского океана; крытая парадная повозка, сделанная чжоускими мастерами с берегов Хуанхэ…. По богатству сопровождающего покойников инвентаря пазырыкские курганы могли поспорить с усыпальницами египетских фараонов.
Эти царские захоронения вызывали страшную зависть и ненависть у прежних хозяев степи – кунов. Дети Оленя-Солнца и верные им рода, оттесненные скифами в сухие монгольские степи, формально числились подданными скифских царей. Однако, на деле куны не только сберегли свою самобытность и независимость, но и сохранили свою власть над местными тунгусо-маньчжурскими народами. Конечно, сил для прямого противостояния с Скифской империей у кунов не было, слишком сильны у скифов были их небесные предки-заступники. Вот и направляли они все свои силы на то, что бы разорить скифские усыпальницы. При этом они не столько грабили покойников, сколько всячески калечили их тела и изымали все оружие, дабы на Том Свете предкам кунов было легче их победить и вернуть удачу и благословение Неба детям Лани. Ну а воины Грифона стремились всячески этому помешать. За каждого убитого гробокопателя скиф на сбрую своего коня позолоченную медальку в форме отсеченной головы вешал. И чем больше таких наград у воина было, тем знатней и авторитетнее он считался.
И такая непримиримая война шла за царские курганы между скифами-Грифонами и кунами, презрительно обзываемыми йарымсепи-узкоглазые, из-за того, что большую часть их войска составляли монголоиды, что слухи об этой войне до самой Эллады докатились. Аристей из Проконнеса про то целую поэму «Аримаспея» (так он записал тюркское слово «йарымсепи») написал.
Пять веков скифы в степи полноправными хозяевами были, и все эти годы шла между ними и кунами-аримаспами непримиримая «партизанская» война, а чем закончилась – о том отдельная сказка.

Сказка шестая, про начало Противостояния. (начало)

Хорошо ли, плохо ли жилось под властью кунского хакана, да только с каждым годом все новые и новые рода да племена под его руку переходили. В дела оседлых соседей-южан дети Лани не вмешивались. Зато было у хакана заветное желание – объединить всех потомков «гиперборейцев», а, как известно, желание наместника Бога – закон для его подданных. Так что если кто добровольно «воссоединяться» не желал, того силой понуждали. Уж чего-чего, а умелых воинов и добротного бронзового вооружения у кунов было в достатке – урало-алтайский регион в то время оставался основным центром бронзово-литейного производства, а в степи каждый мальчишка воином воспитывался.
В девятом веке до нашей эры кунская экспансия до Причерноморских степей докатилась. За две тысячи лет до этого именно отсюда Первый Исход начался, который принес технологии бронзового века в самые отдаленные уголки Евразии. И вот теперь отдаленные потомки древнеямников вернулись на землю пращуров в качестве завоевателей.
В те времена в северном Причерноморье жили различные племена киммерийцев, говорившие на индоевропейских диалектах. В отличие от своих восточных собратьев-кочевников, для которых главным богатством их стада были, киммерийцы с незапамятных времен все больше к земле тянулись, от того и в их имени корень «кем» - «земля» слышится. Селились основательно на высоком берегу да за крепкими стенами, хлеб растили, сады и огороды заводили, а лошадей и скотины держали столько, сколько окрестные луга прокормить могли. Правда, в связи с изменением климата, а он к началу первого тысячелетия до нашей эры очень засушливым стал, многие древнюю практику отгонного скотоводства вспомнили: стали на лето свои стада, табуны да отары на север, в лесостепную зону отгонять, а кое-кто и вовсе к кочевой жизни перешел.
Из всех соседей особо тесные отношения у киммерийцев с эллинами сложились. Так стали называть себя потомки родственных киммерийцам племен ахейцев, данайцев и ионийцев, которые за семь веков до этого на своих колесницах перевалив через Балканы, потеснив и ассимилировав пеласгов, стали заселять побережье Эгейского моря. Сами эллины по своей культуре и хозяйственному укладу уже мало отличались от «цивилизованных южан»: многочисленные враждующие города-государства, сонм капризных и злопамятных богов, вакханалии, рабство, резкое расслоение общества. Для северян, где люди испокон веку жили семейными кланами и от того семейными узами дорожили; где каждый род самостоятельно пас свое стадо; где все на виду и все в трудах с малолетства и до глубокой старости; где глава, будь он хоть самим хаканом, лично вспахивал первую борозду; для них праздная и развратная жизнь эллинской элиты была в диковинку.
И многие богатые да знатные киммерийцы на эту диковинку купились. Начали дома в эллинской манере строить, слугами обзавелись, богатством своим кичится стали, чужим богам поклоняться, жизнь стали вести праздную да распутную. Большинству их соотечественников такая жизнь не по нраву, да и не по карману была. От того, когда кунская конница в Причерноморье вторглась, не многие киммерийские поселения ей отпор дать пытались. Большинство охотно обменяло своих «цивилизованных» правителей на пришлых хаканских нойонов, которые по обычаям предков жили и предкам-прародителям поклонялись.
Это сегодня Европа мнит себя центром цивилизованного мира, а в начале первого тысячелетия до нашей эры, с точки зрения большинства народов, и куны не исключение, Европа была страшным захолустьем. Так что назначение туда для воина почитай, что ссылкой было. Для управления западной окраиной хакан своему нойону подобрал свиту из местных южно-алтайских племен, которые еще во время Первого исхода с Дона сюда откочевали и в предгорьях Монгольского Алтая и на западных отрогах Тянь-Шаня осели. Соседи тибетцы их тохарами (белоголовыми) звали, а сами они себя все больше по тотемному предку величали: Вороном, Барсом, Беркутом…. Говорили тохары на реликтовом индоевропейском наречии. Возможно от того, что язык тохар, как и язык киммерийцев на особицу стоял от пратюркского говора остальных кунов, на них и пал выбор хакана. Но какой бы мудростью не руководствовался всесильный хакан, выбор его роковым оказался, горько аукнулся он его потомкам.
А дело так было:
Кунский нойон со свитой постепенно все киммерийские племена под власть хакана привели: до самого Кавказа и до Дуная дошли. Везде своих идолов – Оленные камни установили. Стали обживаться, с местными обычаями да ремеслами знакомиться, новые торговые связи с соседями устанавливать. А куда деваться? В то время не то что почты или телеграфа, дорог и то не было! Оружие, доспехи, привычные предметы обихода и даже украшения надо было за пять с гаком тысяч верст с Алтая везти. Груженый караван этот путь из конца – в конец, в лучшем случае, за полгода проходил. Волей-неволей пришлось учиться жить у местных народов. А поучиться, как оказалось, есть чему.
Так сложилось, что незадолго до вторжения кунов в Предкавказье проникла технология обуглероживания и закаливания железа (то есть получение стали). Само-то железо было известно человечеству довольно давно. Да только сыродутное, мягкое, быстро ржавеющее железо ни в какое сравнение с бронзой не шло. Вся и польза, что дешево: мелкие месторождения железной руды имеются почти повсюду и добывать его не в пример легче, чем медный колчедан. Другое дело сталь. И температура плавления ниже, и ржа ее не берет, а по прочности и легкости много лучше бронзы будет. А главное цена и доступность – куда там бронзе!
В общем, немного времени прошло и алтайские посланники на месте производство легкого, прочного и долговечного оружия да доспехов наладили. Такого, что и самому хакану и не снилось. Тут-то власть и переменилась. В степи ведь как? На чьей стороне сила и удача – тот и любимец богов, тому и другими править – божественную волю выполнять.
К тому времени два тохарских рода Беркута и Барса объединились, породнились, да и прибрали к рукам всю власть в киммерийской провинции Империи кунов. Своим тотемом они мифического Грифона – помесь орла и барса избрали. От жертвоприношений Оленю-Солнцу отказались, а поклонение предкам стали совершать, втыкая в вершину кургана, где древние воины-пращуры похоронены, свой железный меч-акинак – символ могущества и независимости от Алтайского центра. Благо курганов тех по степи за три предшествующих тысячелетия немало насыпано было. Кстати, именно с тех давних пор крест – графическое изображение скифского короткого меча, стал священным символом.
На месте Киммера – отдаленной провинции Империи кунов, новое самостоятельное государство сложилось. Соседи эллины новый народ, от сплава киммерийцев и тохар родившийся, скифами-скитальцами окрестили. В итоге в степи в место одного два цивилизационных центра оказалось: старый азиатский на Алтае, где по-прежнему правил хакан кунов, и молодой европейский, где воцарился скифский объединенный род Грифона. С этого то и началось Великое Противостояние между консервативным Востоком и новаторским Западом, продолжающееся и по сей день.
В то время на стороне Востока была вся экономическая и военная мощь огромной империи. Алтайские металлурги в достатке обеспечивали войска бронзовым оружием и доспехами, которые хоть и уступали по качеству железным, но в умелых руках и палка – грозное оружие. А большинство населения Империи – кочевники скотоводы – прирожденные воины, которые с малолетства верхом пасли в степи свои отары, защищая их от хищников и добывая себе пропитание дойкой, охотой и рыбалкой. Такой по первому зову хакана сам во всеоружии явится и о своем пропитании сам позаботится.
Скифам, чтобы одолеть эту мощь, мало было заполучить технологию изготовления более эффективного железное оружия. Оружие еще надо выковать. А потом найти и обучить воинов, которые возьмут его в руки. А воинов надо одеть, обеспечить боевыми конями. А потом еще и содержать, так как большинство киммерийцев давно уже кочевую жизнь забыли, на одном кумысе да бастурме (мясе провяленном под седлом лошади) они бы через неделю взбунтовались. Поэтому, прежде чем идти войной на восток, скифы направили своих коней на юг. В 714 году до нашей эры они совершают дерзкий набег в Закавказье. Разбив войско царства Урарту, скифы грабят окрестные города и захватывают ради выкупа множество знатных заложников. И лишь получив в результате набега ресурсы, боевой опыт и славу удачливых (читай угодных богам) полководцев, род Грифона начинает свою борьбу за хаканский престол.
Тридцать пять лет понадобилось скифам, что бы овладеть степными народами и утвердить Грифона на месте Лани. Много крови пролилось, но в итоге все земли вплоть до Ордоса вошли в состав Скифии. В руках Грифонов оказались богатейшие месторождения меди, олова, свинца, серебра и золота, а заодно и мощнейшее для того времени металлургическое производство. И, в отличие от весьма умеренных в быту сынов Лани, новые хозяева степи прекрасно знали как этим богатством распорядиться.
Торговые караваны связали Алтай с Балканами и Закавказьем, с Месопотамией и Согдианой, с долинами Инда и Хуанхэ. Шелка, ковры, изящные повозки, жемчуг, красители и многое другое текло к царскому скифскому роду в обмен на бронзу, серебро и золото. Об объеме товарооборота можно судить по тому, что, по мнению экспертов, большинство золотых изделий архаического периода Эллады изготовлено из алтайского золота. Но не только торговля была источником баснословного скифского богатства.
Традиционно кочевые народы не платили иных налогов, кроме одного – налога «кровью». По первому зову они должны были выставить своих хорошо обученных, полностью снаряженных и обеспеченных всем необходимым воинов, которые не получали никакой платы за свою службу, кроме участия в дележе добычи и подарков от хакана за особые заслуги. Собранное из таких удальцов войско хорошо тем, что не требует на свое содержание ни халка. Но с другой стороны, оставленное без дела, такое войско начинает казаковать-разбойничать среди своих же....

Сказка пятая, про Первую Империю.

Бурным, неспокойным выдалось второе тысячелетие до нашей эры для жителей Евразии. Отголоски Уральской технологической революции до самых отдаленных уголков ее докатились. Стронули с насиженных мест, перемешали народы и языки. Многих очень далеко от прадедовских могил забросило. Об одном из таких племен моя сказка будет.
Их самоназвание «кун», «куну» на древнем «гиперборейском» наречии означало «человек, народ». Ох, и помотало же их по белу свету. От предгорий Урала куны дошли до самой Месопотамии. Вместе с касситами царя Гандаша они тревожили древние города Элама и Вавилона. За особые заслуги им были дарованы земли в Луристане, где на какое-то время в тепле и уюте осели степные удальцы. Но сменилось несколько поколений и тесно стало молодым колесничим на библейской земле. Покатились их колесницы на восток в поисках новых земель и новых еще непокоренных народов. Долг оказался их путь, всюду на пути встречали они таких же выходцев с севера, правящих местными народами. Нигде их колесницы и дальнобойные луки в новинку не были. Не раз через заснеженные горы переходили, много раз через бурные реки переправлялись, сотни километров по безводным пустыням прошли. Наконец достигли плата Ордос, что в излучине Хуанхэ. Дальше на восток пути не было, там владения шанских правителей начинались.
Осели здесь куны, медные руды нашли, хозяйством обзавелись, с местными племенами породнились. С соседями взаимовыгодную торговлю завели. У шанских ванов много диковинок типа чая и шелковой ткани нашлось, да и кунские топоры, по луристанской традиции кованные, большим спросом на местном рынке пользовались. Но самое главное куны особую породу лошадей разводить стали. За время своего долгого путешествия они от многих вещей отказались, в том числе колесницы и повозки забросили, не слишком-то они пригодными для горных троп и пустынь оказались. Все свое имущество куны на крепких вьючных лошадях перевозили. Выносливые, мощные кони, пережившие переселение, не только вьюк-сарму, ребенка или юношу – взрослого воина с вооружением нести могли.
Благодаря этим коням у кунов впервые в мире боевая конница появилась. Конечно, без седел, без стремян, без специального вооружения толку от нее не много на полях сражений было. Поначалу весь эффект в том был, что бы быстро перебросить группу воинов на нужный участок, но и это немалое преимущество в бою давало. А уж когда у кунов конные лучники появились, то равных им по силе воинов во всей степи не нашлось.
Лет триста просидели куны на плато Ордос. Большой авторитет у окрестных племен заимели, а все благодаря знаниям да умениям за время скитаний ими обретенным. Плюс к тому изготавливаемые кунскими мастерами высококачественные бронзовые изделия, да еще посредничество в торговле между Шанским царством и народами Степи. Ну и конечно воинское мастерство конных лучников весомое значение имело.
Особым почетом род Лани пользовался. Фамилий тогда не было, а рода по тотемному животному различали. Самый старший род, из которого традиционно куны правителей себе избирали, поклонялся небесному оленю – символу животворящего солнца и проводнику душ в загробный мир, от того и звались они родом Лани. Слово это древнее, свой след и в славянских и в тюркских языках оставившее.
Народы степи в те времена сплошь анималистами были. Во всем живую душу и разумную силу видели. Особо верили, что их благополучие и удача от умерших предков зависят. Как предки за них на Том Свете порадеют, такая и судьба весь род ждет. От того и мертвых своих со всем почетом хоронили, и жертвы обильные им приносили. Притом каждый свой род от какого-нибудь животного вел, с которым в их мировоззрении определенные силы природы были связаны: медведь за хозяина нижнего мира почитался; лебедь весну и плодородие олицетворял; орел – огонь; волк – войну; ну а олень – солнце.
А кто главнее всех на свете? Для северян, конечно солнце – даритель жизни и тепла, а случись недоброе – засухи и бескормицы! Так что как то само собой получилось, что к концу тринадцатого века до нашей эры род Лани стал старшим не только для ордосских кунов, но и для всех народов азиатской степи от Алтая до Сихотэ-Алиня. Да и кому как не сынам самого Оленя-Солнца править Степью, кому как не им просить своих предков о благополучии для народа? А к тому времени кунами – народом, себя всякий житель степи восточнее Уральских гор именовал.
Благо, что правители из сыновей Лани получились весьма годные. И знаний полезных о том, как люди жизнь свою сообща устраивают, они за время своих скитаний от разных народов поднабрались. И воины их – конные лучники, даже традиционным колесничим достойный отпор дать могли. А самое главное, лишней власти они себе не требовали, народ с насиженных мест не сгоняли, налогами не облагали, законов непривычных не навязывали. Судили да рядили споры по справедливости, слабого да безвинного в обиду не давали. Мирно спокойно в их землях жилось. Оттого многие народы добровольно власть сынов Оленя-Солнца над собой признавали. Ну, а против беспокойных и непокорных соседей у кунов и колесницы, и конные лучники в крепких доспехах, да с лучшим оружием в достаточном количестве имелись.
Во главе всех стоял хакан, что на древнем, от «гиперборейцев» идущем наречии означало «стоящий над командующими». Должность это была выборной. И хотя претендентом мог быть только взрослый мужчина из рода Лани, но кто именно – решало собрание всех племенных вождей и родовых старейшин – курултай. Избранного на белой кошме поднимали – Солнцу-прародителю показывали.
В мирное время власть хакана скорей сакральной была. Он и его наместники, которые в каждом из присоединившихся к кунам племен сидели, все больше роль жрецов Оленя-Солнца выполняли. Следили, чтобы все положенные жертвы народ не только своим предкам, но и главному божеству вовремя и в полном объеме подносить не забывал, да еще что бы всех «рожденных от солнца» альбиносов лошадей, быков и верблюдов в дар хакану направляли. Ну и конечно споры и тяжбы, что меж родами случались, они разбирали.
А случись война, тут уж власть хакана становилась абсолютной. Он единолично определял с кем из соседей воевать, а с кем мириться. Кому и сколько воинов выставлять. Он и войском командовал, он и добычу делил. Ну а в случае неудачи всю полноту ответственности нес. Ибо если стали народ неудачи преследовать, значит, предки от хакана – посредника между мирами, отвернулись, удачу в сторону увели. А значит, пора курултай созывать и более угодного Небу хакана на белой кошме поднимать.
Своей главной ставкой куны горный Алтай выбрали. Тут и богатейшие месторождения медных, оловянных, серебряных и свинцовых руд. И золотоносные россыпи. И лес для строительства и металлургии. И пастбища. И вода. И дичь. И рыба. Ордос же сакральным местом почитался – прародиной элиты кунов.
Но Монгольскими степями земли кунов не ограничивались. Везде где устанавливалась власть рода Лани, появлялись их наместники-жрецы, а вместе с ними и каменные идолы, изображающие предка-прародителя. В разных землях этих идолов местные мастера-каменотесы на особицу, в меру своих навыков и художественных традиций, резали: где в виде воина с полным вооружением, а где и просто в виде каменной стелы. Неизменным было одно – многократно повторенное изображение Оленя-Солнца, за что их археологи Оленными камнями прозвали. Широко по степи те камни разбросаны. Больше всего их, конечно, от Ордоса до Алтая поставлено было, но отдельные камни и сегодня, через три с лишним тысячи лет находят в Киргизии, Казахстане, Приуралье, в Иране, на Северном Кавказе, и даже на Балканах и у берегов Эльбы.
Хочешь верь, хочешь не верь, а получается, что в начале первого тысячелетия до нашей эры на огромной территории от Хинганских гор до гор Альпийских установилась власть хакана из кунского рода Лани. Ибо кто же будет чужих идолов в своих землях устанавливать, ба еще таких, которые тысячелетия переживут? Уж как это царство-государство правильно называть, то пусть историки меж собой спорят. Я же буду ее Империей Кунов именовать – для сказки годиться, а по сути – судите сами. На землях, что хакану подчинялись, можно штук пять империй, таких как созданная Александром Македонским разместить. А уж единообразия и порядка в ней было никак не меньше, чем в Священной римской империи. А что в степной империи полиции, банкиров да мытарей не было, так ведь она на многие столетия старше всех европейских и южно-азиатских империй возникла. В те времена в Греции в каждом городке в полтора переулка свой царь сидел да по вечерам коз пас, а до основания Рима еще не одно столетие пройти должно было.
С соседями куны по большей части мирно жили. Из современников на них только Чжоуские ванны жаловались. Мол, «дикие хуну» набеги совершают, грабят приграничные селения. Ну, а что они хотели? Чжоуские княжества как раз на пути между Империей кунов и Шанским царством образовались. Ни шанскому ванну, ни хунскому хакану не подчинялись. Меж собой воевали и торговые караваны, что по Хуанхэ ходили, грабили нещадно. Тут уж как аукнется, так и откликнется.
Зато в месопотамских царствах, где кунов то же хорошо знали и оленями-саками дразнили, про них никто худого слова не написал. Наоборот, отсюда во все индоевропейские языки корень «сак» просочился в значении «священный», что и не удивительно, учитывая как куны к своему главному предку-тотему относились. Ведь в Месопотамии и Средиземноморье в то время богов да божков чуть меньше чем живых людей было: у каждого народа и даже города свой, да часто не один. Народ своих богов больше боялся и задабривал жертвоприношениями, тогда как куны к своим идолам со всем почтением обращались, как и положено детям обращаться к родителям.
Ну а как кунам в Европе отнеслись, и что из этого вышло о том отдельный рассказ.

Сказка четвертая, про Первую Экспансию.(продолжение)

К концу того же столетия боевые колесницы докатились до царства Мелухха, на протяжении четырех веков процветавшего в долине Инда. Его основателями были то ли потомки «гипербореев» - дравиды, пережившие таяние ледников в горах Гиндукуша, то ли пришедшие с первой волной переселения древнеямники, а скорей всего и те и другие здесь наследить успели. Как бы то ни было, боевые колесницы пришедших с севера племен ариев положили конец этой цивилизации. В этот раз это были не просто ватаги удальцов, а полноценные переселенцы, из-за своих религиозных убеждений, отличных от верований большинства соплеменников, искавшие новой родины. Сотни городов были разрушены, тысячи людей убиты, а оставшееся население поделено на две касты: вайшья (земледельцы и ремесленники) – потомки ранее переселившихся сюда дравидов и древнеямников, и шудры (слуги) – местные племена, жившие в долине Инда со времен палеолита. Сами же пришельцы объявили себя брахманами (жрецы) и кшатриями (воины). Брахманы, проповедавшие культ Агни (огня), пришли с запада, из района распространения индоиранских племен срубной культуры. Какое-то время они проповедовали в азиатских степях, набирая сторонников среди прототюркских племен, которые и стали их кшатриями-воинами.
Не менее трагичная судьба постигла и Срединное царство, созданное легендарным Желтым императором в междуречье Хуанхэ и Янцзы. Колесницы шанского предводителя Чентана принесли на Великую китайскую равнину не только прогресс, но и кровавую практику человеческих жертвоприношений. На протяжении семи веков сотни людей заканчивали свою жизнь на алтарях Духов-предков, в фундаментах дворцовых комплексов, в основаниях городских стен, в могилах знатных вельмож. А уж вслед за правителем на тот свет отправлялись тысячи его подданных и военнопленных.
В середине XVII века царство Митанни, где правила степная по происхождению хурритская династия, довольно быстро объединило окрестные племенные группы и подчинило семитские (аморейско-аккадские) города-государства на всем пространстве между Загросскими и Аманосскими горными линиями. Это породило новую волну военной экспансии, которая докатилась до Ближнего Востока. Колесницы месопотамских удальцов, завоевывают вначале Палестину и Северную Сирию, а затем и Египет, которым потомки уральских скотоводов правили более ста лет (XV династия).
В конце XVII века до нашей эры колесницы ахейских племен, перевалив Балканы, вторглись на Пелопоннес. Местные племена пеласгов были частью истреблены, частью покорены и ассимилированы. Свое имя и культуру им какое-то время удавалось сохранять только на отдаленных островах Средиземного моря, куда непобедимые колесницы ахейцев докатиться никак не могли….
Историю победного шествия по Ойкумене выходцев с евразийских степей можно продолжать и продолжать. Да нужно ли? Скажу только, что в 1518 году до нашей эры под их натиском пали Вавилон и Элам – последние из древних царств, сохранявшие собственные царские династии. По сути, на просторах Евразии и даже Северной Африки не осталось ни одного государства, где бы на трон не воссел потомок одного из степных вождей. Другое дело, как долго они на том троне засиделись.
Поди сохрани чистоту северной крови, когда в поход одни воины шли. Атаман да пара его ближних, конечно, могут себе позволить с далекой родины себе невест привезти, а простому воину где семейного счастья искать? Да и про династические браки, наложниц да бастардов забывать не стоит. В общем, сменялось два – три поколения и только светлые волосы да голубые глаза, нет-нет да и встречающиеся среди дворцовой аристократии, напоминали о ее северном происхождении.
Сидит, например, Папахдилма – потомок Анитты на троне Куссара, правит Анатолийским плоскогорьем, ничем от своих подданных, кроме царственной осанки не отличается. А случись ему против местных богов да традиций пойти, обряды степных предков вспомнить, так тут же на его место более покладистый братец Лабарна будет посажен. И мало кто из потомков воинов, пришедших с его пращуром, встанет на его защиту. Проросли они корнями в покоренный народ, породнились, с молоком матери впитали местную культуру и быт. А не найдется покладистого братца, так можно и новую династию основать, а то и вовсе старую, правившую до прихода воинов-колесничих, восстановить.
Так что, прокатилась по Евразии волна степняков-колесничих. Докатилась до самого края обитаемой земли. Докатилась, да и схлынула. Впитали завоевателей местные народы, как песок воду, только сказания да мифы о той поре остались.
Может и этого бы не осталось, память людская что водица, да только люди к тому времени письменность изобрели. Знание это в форме линейного письма вместе с новыми технологиями вначале на Урал попало, а позже вместе с колесницами по всему свету раскатилось. Бумаги тогда не знали и про все важные события на камне, на глине да на кости записи делали. А обожженная глина или черепаховый панцирь куда как долговечней папируса, так что даже там, где потомки постарались забыть, какой ценой им прогресс достался, археологи откопали документарные свидетельства современников тех событий. А я почитал, да как смог вам пересказал.