Чемодан Довлатова или почему накрылся СССР
Довольно часто, сегодня, в нашей уютной пикабушечке, стали появляться посты о светлом советском прошлом. Так ли это?
Детство.
У многих, ныне еще живущих, времена СССР ассоциируются со счастливым детством. Собственно, дело совершенно не в социалистическом строе, детство само по себе счастливое время. Это именно ассоциация, и она совершенно естественна. Ну а раз детство было счастливым, значит и время было счастливое. Безупречная логика. Непрошибаемая.
Идеология.
Идеи, заложенные в марксизме-ленинизме не то чтобы не новы, но сильно концентрированы и выглядят весьма привлекательно. И, на первый взгляд, легко реализуемы. Все равны, человек тебе друг, товарищ и брат, все совместно владеют средствами производства и каждый по потребностям получает свою порцию благ. Ну и, как результат, все живут в благоденствующей стране. Все бы хорошо, но идеология, основанная на равенстве, на деле превращается в простую уравниловку. Она совершенно не учитывает ни характер, ни черты, присущие практически любому человеку ни, собственно, саму его сущность.
Основным двигателем прогресса является простое желание каждого человека жить завтра лучше, чем вчера. Совершенно естественное стремление к переменам, к лидерству в малом, к состязательности во всем. В коммунистической идеологии человек как личность не существовал и не мог существовать. Интересы общества, поставленные выше интересов его членов, общества, которое по сути и состояло из этих людей, начисто лишало это самое общество какой-либо даже возможности движения вперед. Где общие интересы мифически прекрасного будущего ставились выше личных желаний и стремлений абсолютно конкретного человека.
Идеи, хорошо видимые и работавшие с высоты птичьего полета, откуда неразличимы отдельные особи, преставали работать когда касались двух соседей. Ведь каждый доложен был жить не для себя, а для этого самого соседа. А мы, тайно, всегда мечтали, что у него наконец сдохнет корова.
Именно поэтому основной задачей партии считалось создание человека «новой формации». Но он, блять, почему то не хотел создаваться, несмотря ни на профильные фильмы, ни на идеологически выдержанные книги, ни на практически наглухо закрытые границы, ни на партсобрания, ни на глушение чуждых голосов по радио.
Не работали должным образом ни лозунги, ни митинги и праздничные шествия с транспарантами типа «Свободу Луису Корвалану».
Человек оставался самим собой, прекрасно научившись лицемерить в обществе и позволять себе лишнего только в узком кругу. Естественное приобрело уродливую форму написанных от руки книг и их ксерокопий, тайное прослушивание «голоса Америки», покупка тряпок и пластинок из под полы и в подворотне у фарцы, накидывания заведующему мебельным магазином тридцатки сверху за югославский мебельный гарнитур.
После этого он, чистой совестью, одевал штиблеты фабрики «Большевичка» и шел на партсобрание громить очередного, недостаточно идеологически выдержанного товарища.
Массовое мелкое воровство.
У простых людей общественная, социалистическая собственность прочно ассоциировалась с мыслями, что «все вокруг колхозное, все вокруг мое». Поэтому тащили все.
Исконно русская привычка прибирать к рукам все, что плохо лежит, приобрела просто грандиозные масштабы. Не пугала людей даже статья за хищения. Дурным тоном считалось отсутствие гвоздей в доме, где папа работал в цехе по их производству.
Люди жили двойной жизнью: на партсобрании говорили одно, а в курилке - совершенно другое. У людей развивалось безропотное безразличие к постановочным выборам, любым решениям сверху. Он не решал ничего, ничего не мог изменить, он преставал быть гражданином, а превращался в некоего «патриота в кустах», говорящего после третьего стакана «пусть только попробуют, мы им покажем».
Ячейка общества
Семьи членов социалистического общества должна быть образцовой, младшие отпрыски в обязательном порядке были октябрятами, постарше-пионерами а пубертатное поколение комсомольцами. Все население от мала до велика как племенной скот было подконтрольно ее пастуху - Партии Поступающей Всегда Правильно, вакцинированное инъекциями правильных социалистических взглядов и идей, одинаково мыслящих, думающих, поющих строго правильные песни. Короче «все, как один».
Секса, естественно, не было. Детей делали по-тихому в темноте и строго под одеялом. Разборки личных семейных отношений в товарищеском суде, на комсомольском/партийном собрании были в порядке вещей.
Исход
Вся эта масса людей к концу восьмидесятых вступила в зону абсолютной свободы, т.е. совершенно новой крайности. Политика лжи и лицемерия дала о себе, наконец, знать. Пока партийные боссы, первые секретари обкомов и райкомов, партийная номенклатура на должностях директоров заводов, совхозов и прочих фабрик, бывших профсоюзов, аппарата ЦК КПСС, забыв про заветы Ильича, пилила социалистическую собственность, не лучшая его часть сбивалась в банды, недорезанная в свое время большевиками часть бывших и потомственных кулаков, мещан и ушлой интеллигенции пытались вписаться в дикий и бесконтрольный рынок, создавая кооперации, большая часть людей, оставшись без пастухов, и совершенно разучившаяся самостоятельно принимать решения, в буквальном смысле бедствовала.
Им нужен был Вождь, Царь, Идол наверху, который скажет, что делать. Они так привыкли. Их так учили. Они иначе не умели. Отсутствовала инструкция как жить дальше.
На стенах типовых панелек продолжали висеть старые плакаты, на которых стройные колонны одинаково могучих рабочих в однопалых рукавицах, девушки в косынках со строго выдержанной длиной юбки уходили в рассвет новой эпохи. Но это уже не работало.
Им еще надо заново учиться быть гражданами своей страны, научиться отвечать за выбранных лидеров, самим создавать свое государство. Требовать и контролировать. Выбирать и принимать решения. Вновь стать личностями. Уникальными и неповторимыми, яркими и не очень, заново учиться говорить что думаешь и перестать, наконец, быть управляемым стадом.
Тридцати лет оказалось для этого мало.
Люди сегодня настолько не уверены в своем будущем, что даже истлевшие ленинские идеи им вновь кажутся привлекательными. Что происходит?
А при чем здесь чемодан Довлатова?
А об этом позже поговорим.