Там мужчины обязаны ходить в туфлях. Все. Если, конечно, себя уважают. Удобно или неудобно – неважно, дело не в этом. Кроссовки – обувь индейцев. Правильный аргентинец никогда не позволит себе выглядеть как индеец.
Говорят, что у нас бюрократия. Блажь. Взять работу медучреждения там. Необходимо получить номерок и отстоять очередь в первый кабинет, где выпишут бумажку для следующего кабинета, где заберут первую бумажку и отправят в третий, и только оттуда пошлют в нужный, где снова нужно взять номерок-талончик и отстоять новую очередь. Понятно, что человек с генной памятью бывшего Союза просто идет в тот кабинет, куда ему надо. Сразу.
Если есть голова и желание, выжить там можно. Жить, если не заладилось с работой – нет. Пришлось вернуться. После Аргентины родные реалии навевали тоску.
Закрутилось. Белая полоса. Внезапная любовь. Возвращенная вера в людей. Роспись в ЗАГСе. Друзья, поднимающие тосты за вечное счастье молодых. Доверие. Крылья за спиной…
Черная полоса. Предательство. Отомстить помог друг. Нет вот так: «Друг». Так он назвал себя в сети.
Чарли и Друг познакомились в интернете. Там много живущих местью, чересчур много. Но если мужики не плачут, а действуют, то женщины плачут, ищут сочувствия и просят помощи. Почему не помочь? При правильном подходе дело оказывается выгодным во всех смыслах. Обиженная женщина, которая жаждет возмездия – страшное оружие, надо только уметь направить.
Оставалось продумать детали. Через пару месяцев в руках Чарли оказалась виртуальная, но реально боеспособная организация. В ней каждый делает свою часть работы и при этом знает лично только одного из членов Комиссии, которую поставили во главе новообразованной Лиги. Бабское царство. Злое и беспощадное. Наблюдая со стороны, Чарли посмеивается – не дай Бог попасть под зуб этого ядовитого террариума единомышленниц.
Почему «Чарли»? Все думают, что это псевдоним из кино. Пусть думают, так даже забавнее. На самом деле имя привычно с детства. Кличку во дворе прилепили по фамилии, потом за границей оно же приклеилось намертво. Так и осталось.
Сейчас Чарли наблюдает за выбранной жертвой. Веб-камера не умеет стесняться, она показывает все. Девушка не знает, что ее снимают.
Красива. Но оттого виновна еще больше. Красота – оружие. Против безоружных запрещено. Это геноцид безоружных, преступление против человечности.
Чарли понимает, что чувства у женщин часто руководят разумом. И что же? Отвечать приходится за поступки, а не за мотивы. Ожидающая своей участи в подземелье виновата, оттого должна быть наказана. Вообще и в частности.
Главным принципом Лиги поставлено: «Зло должно быть наказано». В Лигу идут, чтобы с помощью других отомстить предавшему человеку и вывести на чистую воду других. Ради этой цели задвигаются подальше совесть и мораль.
Чудовищное получилось оружие. Но донельзя эффективное.
- - - - - - -

– В общем, Жануля, ты прелесть.
Жеманно склонив головку и носочком сапожка выписывая забавную дугу, героиня дня с кокетством вздыхает. Словно ждет, чтобы ее приласкали, погладили и вообще.
Алексу не до вообще.
– Черт. Чуть не забыл. – Он хватает телефон, тычет в клавиши, долго слушает. Нужно срочно сообщить Кириллу про Лизу. Лиза и Кристина в одной команде. В команде противника.
Он ждет. Напрасно. Кирилл не отвечает.
Острый штык колет под сердце. Он зовется интуицией. Алекс запрашивает отслеживание номера.
– Одну секунду, – говорят из технического отдела. – Сейчас… Нет такого номера.
– Есть!
– Среди действующих нет. Появится – сообщить?
– Обязательно. Сразу.
Теперь и Кирилл пропал. Пропащий, воистину. Все вокруг него пропадают. Дети, женщины, начальники. Кто следующий? Он, Алекс?
Всплыла картинка врезающегося неуправляемого тарана, сминающего его автомобиль. А если…
– Прости, Жануленька, дела. – Пригибаясь от укоризненного взора, словно от пулеметной очереди, он сбегает с поля боя, где у противника все козыри.
Ушел почти без потерь. Так, совесть чуть-чуть поныла, и все. Ничего, Жанна поймет. За то и ценят.
Он сверил номера. Пронесло. Эта не та «БМВ», что после похищения проезжала мимо дома Матвеева с женщиной за рулем. И хорошо, случайные совпадения надоели. Но на всякий случай…
Он набирает адрес сайта и подобранный Горбатым пароль. На планшете грузится знакомая таблица. Затем Алекс открывает ее же, как сохранил на момент открытия дома у Кристины. Черт подери.
Изменение в таблице всего одно: в графе «Особые» у некой «Артистки» ноль сменился на единичку.
Ноги сами выносят его из кабинета.
– Горбатый, ты еще здесь?
Алекс врывается в каморку дальше по коридору. В темноте из-за спящего монитора всплывает утренним солнышком сонная недовольная голова.
– Заснул?
– Думаю.
– Можешь подумать еще на одну тему? – Алекс показывает визитку врезавшейся в него женщины, оставленную для связи после составления протокола дорожного происшествия. Внизу прописан и-мейл. – Есть сайт. Есть электронный адрес, с которого пользователь мог заходить на этот сайт. Посмотришь насчет связи между ними?
Внутренний мотор поддал газу. Что-то подсказывает…
– Сайт «Ложись»? Раз плюнуть, – бурчит Горбатый. Он потягивается, любовно поглаживает процессор, напоминающий останки летающей тарелки, побывавшей в руках ребенка, и полностью тонет в нем.
Через минуту:
– Не заходил.
Алекс облегченно выдыхает. Лучше так, чем наоборот.
Горбатый чешет патлы:
– Учти, компьютер выдает не то, что ты от него хочешь, а то, что спросил. Сформулируй задачу правильнее. Кто именно тебя интересует?
Теребя визитку с надписью «Театр-студия "Зеркало"», Алекс сообщает:
– Та, что заходит под ником «Артистка».
Горбатый вновь начинает понятные лишь ему шаманские ритуалы.
– Ага, – говорит он, – только что заходила, отписалась о неудачном завершении какого-то поручения. Адрес другой. – Косится на визитку. – То, что ты дал – почта студии. Личная у твоей «Артистки» иная.
Логично.
Алекс молчит. Интуиция, которая редко врет, подсказывает: Лига открыла на него охоту.
- - - - - - -

– Жанна, я уехал. Будет что-то аховое – звони, остальное на твое усмотрение.
Не первый раз. Понятливый кивок. Умная мордашка. Вообще – умница. Побольше бы таких, да откуда взять. Многие пробовались, но испытания сторонними деньгами не выдержали, сломались, когда предлагаемые за предательство суммы зашкаливали и упирались в непредставимый сектор. Сломанное выбрасывают. Крепкое взращивают.
– Подождите, Борис Борисович, – Жанна, сладкий сон всей мужской части фирмы, бросается наперерез, коленки сверкают, глазки горят, грудки прыгают.
Сыч притормаживает на ходу и глядит с удовольствием.
Секретарша не только фантастически обаятельна, но и не по возрасту мудра, отличая правильное от формального, пусть второе по закону, а первое не совсем. А также она естественна и соблазнительна настолько, что забываешь о возрасте. В словах и отношениях честна, дика, как кошка, а жизнь воспринимает как вызов. Шикарная смесь. И взрывоопасная.
– Только что сообщили. – Подбежала, запыхалась. Белья, чертовка, не носит – острые выкрутившиеся тюбики в окружении темных корон вспарывают ткань на сдобе выпуклостей. Видит, что видят, но лишь посмеивается лукаво. – Выяснили: наш Матвеев – многоженец.
– О как. – Теряя мысль, Сыч с трудом отводит взор, хмурится. Рассказать бы о нескромном поведении ее отцу…
Альфред, большой человек, с которым не один куль соли сперли (или как там говорится), когда доверял дочку другу и компаньону, считал, что под крылом верного человека на его родную кровиночку ни одна ворона не нагадит, ни одно перышко не упадет. Знал бы, что представляет из себя дочурка на самом деле…
Альфред долгое время был партнером Сыча. Потом женился. И все, нет человека. Книги, театры, званые вечера в компании светских особ… Одно слово – женатик. Пришлось Сычу продолжать общее дело в одиночку.
Впрочем… не совсем. Теперь у него есть Жанна Альфредовна. Девочка унаследовала лучшие папочкины гены – те самые, тех незабываемых лихих времен.
«За сумму, которую я плачу, мне нужна не просто работа», – в свое время сказал ей Сыч, когда огласил уровень будущей зарплаты.
«Я понимаю», – кивнула пришедшая устраиваться девушка.
«Что понимаешь?» – въедливо упало вслед.
«Что с меня спросится за сделанное и за несделанное, что потребуется возможное и невозможное, праведное и не очень, – расшифровала Жанна свое понимание. – Правильно? Со всей ответственностью заявляю: согласна. Я сделаю все».
«Все?» – на всякий случай заострил внимание Сыч
Он замер, представляя, как молоденькая козочка встряхнет сейчас очаровательными локонами и вскинется: «За кого меня здесь принимают?!..»
Чистый прямой взгляд встретился с его потрошащими выискиваниями, намекающими на нескромную многозначность упомянутого «всего».
«Все», – твердо объявила тогда Жанна.
Прошедшее время доказало – он сделал идеальный выбор. Довольными от трудового союза оказались все. Жанну соблазн предательства ради денег или положения не коснется. Такая предаст только если предать ее, а этого Сыч никогда не сделает. В общем, идеальная ситуация. Идеальная работница.
Да, побольше бы таких.
– Игнат в этом направлении работает, – продолжает идеальная работница, искря плутовством и провокационно маня открывшимся вырезом. – Сейчас с кем-то разговаривает. Сбросил сообщение, что Матвеев обещал жениться одновременно двум.
Сыч начал пристраивать новый факт к уже известным, а известно, что Матвеев с невестой и сыном от первого брака (о котором бывшая жена думает, что он с отцом)поочередно исчезли на следующий день после Горского. Потом Матвеев объявился в городе – его видели с девушкой, ищут.
– Только двум?
Сыч прокручивает в голове изменившуюся ситуацию. Банальный поступок ловеласа – или здесь присутствует умысел, как у Горского? Кирилл собирался уйти к другой? А если так: уйти С другой. И с деньгами.
Ход мыслей взламывает ледокол по имени Жанна. Не принимая цинизма начальства, она продолжает серьезно:
– С Аленой, которую пока не нашли, у него через неделю намечена роспись в ЗАГСе. Странно, что при этом Матвеев встречается и со второй, причем тоже не скрывает серьезных намерений.
Черт возьми, какая у нее грудь. Сыч переминается с ноги на ногу. Надо сходить в сауну, отвлечься. Полковник давно приглашал. У него такие телочки – душу высосут. А как умолял хоть разок привезти с собой Жанночку… Губа не дура у старого хрыча. Молчун поганый. Ведь знает что-то, наверняка знает. Капитан никогда бы не решился сам.
Взор вновь непроизвольно упирается в вызывающе торчащие бусинки на мячиках, зовущие хватать и грубо мять все ожерелье.
Он никогда ничего не позволял себе с Жанной. И не из-за дружбы с родителями, а просто работа есть работа. Смазливых баб миллионы, а незаменимая Жанна одна.
Стоп. Полковник – молчун… Жанна…
Отвернувшись, Сыч вытаскивает личный телефон.
– Петрович, – произносит он, как только абонент отвечает, – как настроение насчет шары покатать? Предмет твоей зависти против предмета моего интереса. Устраивает? Жди.
- - - - - - -

Хочешь что-то сделать – сделай сам. Аксиома.
Руки крутят баранку, взор настороженно прыгает из стороны в сторону. От машины нужно избавляться как можно быстрее, как и от той, первой. Во-первых, когда выезд из города отследят, это сработает на нужную версию. «Объект» сбежал. Ищите ветра в поле. Страна у нас – огромная, а вместе с заграницей – непосильная даже для организаций с неограниченным ресурсом. Во-вторых, как говорится, концы в воду – теперь не только в переносном, но и в прямом смысле.
Снежные просторы искрят ненужной красотой, а запланированный поворот никак не появляется. Но уже скоро.
Он все делал сам. С самого детства. Поздний ребенок, родители стары, брат и сестры уже своих нянчат, не до причуд малолетки. Постигал жизнь самостоятельно. Любил книги о приключениях. Но Майн Рид и Джек Лондон отдыхали, это было далеко и неправда. Он зачитывался Ильфом и Петровым. Его героем был Корейко с шармом Бендера. Точнее, Бендер с масштабом и предусмотрительностью Корейко. Два в одном. Идеальное сочетание. Золотой теленок в преломлении подростковых амбиций вырос в золотого быка с повадками льва и хитростью гиены. Апис и прочие священные коровы отдыхают. Бык-бог должен был стать золотым, чтобы быть счастливым, а не наоборот.
Воспитание принесло плоды. Дворовое детство научило не бояться и надеяться только на себя. Все это пригодилось, когда он стал зарабатывать.
Первые деньги были опасными – процент от фиктивных сделок с госбумагами. Затем – обналичка через фирмы-однодневки. Один раз – фальшивые авизо. Впрочем, его оправдали, ниточки уходили на Кавказ, дальше никто не разбирался. С этих денег через юридическую контору он зарегистрировал фирму за рубежом и качал миллионы на зачетах НДС. Проще некуда: его юридическое лицо в России заключало договор поставки выдуманной продукции с иностранным предприятием (в его случае – с принадлежащим ему же и существующим лишь на бумаге), он подписывал за обе стороны накладные, а российский бюджет по предъявлении этих бумаг возмещал ему налог на добавленную стоимость с суммы фиктивной сделки.
Миллионы. Как просто. Но не один он такой умный, кто-то же писал этот закон под себя. Этот кто-то не любил конкурентов. Мелкий одиночка едва успел соскочить с пути несущегося автопробега гигантов, как жулики-антилоповцы в Ильфо-Петровском романе: «Настоящая жизнь пролетела мимо, радостно трубя и сверкая лаковыми крыльями. Искателям приключений остался только бензиновый хвост. И долго еще сидели они в траве, чихая и отряхиваясь.
– Вам не завидно, Балаганов? – сказал Остап. – Мне завидно».
Зависть неконструктивна. Дают – бери, бьют – беги. Всему свое время, как сказал старик Экклезиаст, пускаясь в словоблудие о камнях. Лавочку прикрыли, усложнив до невозможности, и оставили кормушку лишь для своих. Но он уже обладал достаточными средствами.
Потом было еще много всего и везде. Далеко и близко, высоко и низко. Иногда очень далеко. Иногда очень низко.
Понимание пришло со временем. Деньги правят мир, но не лечат душу. Они – средство. Счастье не купишь. Его нужно растить. Как дерево. Воспитывать. Как сына. Строить. Как дом.
Фундамент заложен давно. Стены упираются в небо. Осталось последнее.
Вот и нужный поворот. Руль резко вправо, небольшой занос. Режим офф-роуд – на максимум. Машина приподнялась на пневмоподвеске и полезла сквозь целину, вгрызалась в намерзшие торосы. В пути он дважды помогал лопатой и один раз лебедкой, чуть не переломив оказавшуюся хлипкой березу. Полынью у давно присмотренного съезда к реке пришлось прогрызать по периметру прогретой в салоне бензопилой, которая на морозе все время глохла, а кое-где долбить ломом.
Уф, готово. Огромный угловатый кит со вздохом пустил последний фонтан.
Следы? Обещали снегопад, но немного покидать лопатой, припорошить и пройти ветками не мешает. Обратно – на лыжах, которые он бросит у придорожного кафе в семи километрах отсюда. Дальше на автобусе. Все распланировано. Как и с первой машиной, только та утопла гораздо ближе к городу – темнота позволяла.
Отойдя достаточно далеко, он не выдерживает, вынимает телефон и входит в сеть. Пальцы мгновенно замерзают, оставшись без перчатки. Аппарат тоже не любит холода, но пока держится. Оживает изображением.
Она.
Ради этого все.
- - - - - - -

– Да, Аглая Лукинична. Конечно, Аглая Лукинична. – Камбала изо всех сил старался не сорваться. – Понимаю, Аглая Лукинична. Еще бы, Аглая Лукинична. Само собой, Аглая Лукинична. Вот как? А вы, Аглая Лукинична? Да что вы говорите!
Он закатил глаза и мысленно отхлестал себя по щекам. Себя, а не эту говорливую старушенцию. Шапокляк, кляк ее шляп. Впрочем, не будь она столь несносно любопытна и говорлива…
– Он самый. – Соседка Лизы, сотрудницы «Риэлтинга», тыкала желтым пальцем в фотографию Кирилла Матвеева, цели номер два. – Что я видела, спрашиваешь? Все видела! Милок, у Аглаи Лукиничны глаз алмаз. Что там алмаз, бриллиант! Мышь не проскочит. Раньше – некий Александр захаживал, Санька-алкаш. Отшила его Лизка, когда с какой-то козой на стороне связался. Потом были еще несколько, некоторые возвращались скандалить, что эта мерзавка, дескать, – старушка кивнула в сторону Лизиной двери, – их подставила. Грозились поймать, нехорошими словами обзывали.
– По делу-то обзывали?
Весь на нервах, Камбала поддерживал разговор из последних сил. Ему бы рыло кому начистить… Нет, послали сюда, разговоры разговаривать. Типа, он на все руки мастер. Не мастер, а только КМС по нескольким дисциплинам, но оральное искусство в этом ряду рядом не лежало.
Аглая Лукинична не видела страданий собеседника. Она рада поговорить. Вновь обнажился неровный частокол золотых и стальных коронок:
– Не гуляет, но… погуливает. Молодая, глупая. Кровь играет. Лизка у нас девка аппетитная, мужикам дюже нравится. Но разборчивая. Хотя… всяко бывало. Которые хамили и руки распускали – приезжала мили… свят-свят, тьфу ее, полиция, всех забирала. Лизу ни разу. Скажу по секрету: полиция ее опекает.
Игнат Камбала стал похож на рыбу камбалу. Или на лягушку, которой не по размеру клизму поставили или насосом слегка надули.
– Что?
Бабулька довольна:
– Я потом спросила офицера, тот сказал, что СВЕРХУ, – изогнутый палец пронзил притолоку, – просили обезопасить девочку от случайностей. Теперь патруль всегда под боком, и чуть что…
Слушая, как в отношении дебоширов сразу принимаются крутые меры и вешаются статьи – минимум за хулиганство, минимум с условными сроками (чтобы прочувствовали высоту покровителей, забыли сюда дорогу и больше не рыпались), Камбала снова поднял фото Матвеева:
– А этот? Тоже дебошир?
Аглая Лукинична расцвела:
– Что ты! Это ее жених.
– Жених?!
Руки сами начали набирать срочное сообщение в офис. Камбала нервничал. Вводную дали, что у «цели номер два» другая на примете, все ноги сбили, разыскивая. Ух, мерзавец.
– И что же? – Камбала настолько искренен в своем внимании, что старушка сияет.
– Ушли не так давно, – говорит она. – Скоро вернутся.
– Уверены? – удивляется Камбала.
– Так ить мороз на улице, – разводит руками бабка. – Но не из-за этого. Ты Лизку-то видал? Думаешь, долго утерпят?
Игнат понимающе скалится. Всезнающая соседка, щурясь довольно, сообщнически посмеивается вместе с ним.
Ушли – это, значит, к адвокату. По описанию таксиста, Матвеев был именно с Лизой.
Но – скоро вернутся… Игнат расплывается в своей самой добродушной из улыбок, от которой посторонние почему-то мочатся в штаны. Будет настоящая работа. Глаза высматривают, как лучше организовать засаду. А брать будет сам…
– Если, конечно, на другую квартиру не уйдут, – продолжает вещать говорливая соседка.
– Что? – стоп-кран в мозгах и свист тормозов.
– На другую квартиру. Какая-то тетка Лизе оставляет, не знаю зачем. Тайны у них какие-то. Но от меня ничего не укроется…
- - - - - - -
(продолжение следует)

Бабушка говорила: «Прочитай Евангелие так, будто его для тебя писали. Получишь ответы на все вопросы». Увы, увы.
Похитители не объявились. Чего тянут? Цену набивают? Условия менять будут, сумму повысят? Алекс, которого он набрал, отверг все домыслы, новостей не сообщил, желание говорить с Горской поддержал, напомнив об осторожности. За деньгами приедет. А потом…
– Про Горского ты в курсе?
– Есть новости? – Кирилл надеялся, что генеральный директор нашелся. Или почти нашелся. Тогда все беды – под нож. Все замыкается на генерального.
– Я про Алену.
Стоп. Не понял. Горский и… Алена?! Кирилл обратился в лед.Мрак. Зима в сердце.
– Что? – переспросил он машинально. И сразу: – Перезвоню.
Туу… туу… туу… туу…
Нажать отбой сил хватило. Опустить трубку – нет.
Не верит. Вспоминает. Неужели?!
И все равно сомневается, невзирая на упрямую видимость правды. Как тот на нее смотрел… А когда танцевали на офисном празднике… Обнимающие руки… Большой и маленькая…
Забыть. Выкинуть. Растоптать.
Еще эти кошмарные снимки, которые показывал Вращ…
Плевать.
Кто любит, тот прощает.
Алена…
Кашель не прекращается. Низенькая, по сравнению с Кириллом, Лиза заботливо берет его голову хрупкими ладошками и наклоняет к вздернутому носику. Взгляд напряжен. Холодные губы касаются набитого чугуном лба.
– Кирилл, у тебя температура!
Температура. Слабость. Озноб.
Пусть. Какая разница?
– Поедем, Кирилл!.. – Она отбирает у него телефон, отдает адвокату и прощается за обоих. Пытается подтолкнуть Кирилла к выходу.
– Нет. – Он встает столбом. – Сейчас приедет человек. Женя. – Кирилл достает из кармана сверток. – Здесь документы. Очень важные. Отдашь. Не уходи, пока не отдашь, ни в коем случае. Дай слово.
– Но ты…
– Не беспокойся. Дай слово.
– Хорошо. – Девушка сдается.
У нее нет выбора.
– Я должен узнать последние шаги Владимира. В них ответы на все.
– А потом?
Кирилл отводит взор:
– К тебе нельзя. Будут искать.
Думал – гол. Нет, в штангу. Глаза предусмотрительной девушки лучатся загадкой:
– Есть решение. У меня дальние родственники уехали, оставили ключ от квартиры, чтобы цветы поливала. Тебе подойдет.
Кирилл в нерешительности. Она так прилипчива… Но где другие варианты?
Лиза протягивает быстро накарябанный на листочке адрес.
– Через час или два приеду, – тихо сообщает Кирилл. – Или через три. Не больше. Если не приеду…
Он вздыхает.
– Обещаешь?
Два взгляда – обреченно пустой и пронзительно жадный – входят друг в друга, пытаясь найти что-то важное.
Ничего общего. Каждый находит свое.
«Она была необыкновенно привлекательной. Но казалось, что она создана только для любви и ни для чего больше», вспоминает Кирилл прочитанное у Зощенко. Это про Лизу. Алена другая. Алена создана для большего.
Если хочешь большего, меньшее не существует.
- - - - - - -

Он бьет себя по лбу: Лиза с деньгами ждет у адвоката.
Главное в этом – не деньги и не адвокат. Лиза!
– Черт. Лиза!
Расхожая фраза гласит: «Мужики умнее, но дуры их постоянно обманывают». Эх, Кирилл, Кирилл…
– Вообще-то я – Жанна, – сообщает секретарша с вызовом.
– Прости, не до тебя. – Алекс вылетает за дверь.
Жанна поймет. Он не сволочь, он хороший. Просто работа такая.
– А поцеловать? – повторно несется вслед сразу удрученно и насмешливо.
Алекс уже далеко. Пролетев мимо охранника, он выскакивает на мороз, плюхается в не успевший промерзнуть салон, включает зажигание. Автомобиль приходит в движение. Одной рукой выруливая с закрытой офисной стоянки на проезжую часть, другой Алекс вытягивает ремень безопасности…
Сбоку – свист тормозов. Узкие фасеточные глаза, хищные ноздри. Неуправляемый танк марки БМВ вминается в скорлупку Алекса точно в районе водительской двери.
Словно ребенок скомкал бумажку. Одновременный оглушающий хруст и лязг смешиваются в ощущение, что тебя взорвали.
Из немецкой торпеды, чей нос превратил в кашу половину подставленной боком недавней красавицы-яхты, с трудом выбирается женщина. Вопль ужаса. Непомерные блюдца глаз. Дрожь в коленях.
Подушка безопасности и ремень сделали свое дело. Она хромает, но бросается вперед и заглядывает в протараненный автомобиль. Ее трясет.
Блюдца превращаются в тарелки: место водителя, где только что сидел человек, пусто. Тарелки катятся дальше и обнаруживают искомое:
– Вы живы?! Слава Богу! Старалась повернуть, но скорость… Тормоза… Лед…
Не справилась с управлением?
Алекс сидит ни жив ни мертв. Сидит на месте переднего пассажира. Скорчившись в невообразимой позе. Сознание пытается восстановить картинку.
Тело двигалось само. Краем глаза угроза – невероятный прыжок вправо из позиции сидя. И уже там Алекса настиг удар, сокрушивший левую дверцу.
А если бы успел пристегнуться?
Что-то везет ему сегодня на баварские машины.
Сбоку шаги.
– Уже вызвал. Будут в течении двух минут, – сообщает охранник.
Женщина куда-то звонит. Алекс с трудом выбирается из покореженного металла, отряхивается от битого стекла. К нему, шатающемуся и местами побитому, но удивительно целому, бросается выскочившая без верхней одежды Жанна:
– Жив?
– Не дождетесь. – Он улыбается.
Из-за поворота приближается сине-красная иллюминация – сюда мчится машина ДПС с включенной мигалкой.
– Жанна, – просит Алекс, – необходимо сгонять в одно место. Срочно. Положиться мне больше не на кого, а здесь я, видимо, надолго. Тебе есть, кого за себя оставить?
– Попрошу Полину из отдела информации, она сегодня дежурит. Все равно сидит, пусть посидит за моим столом.
– Борисыч не возмутится?
– Утрясем.
Вот за это она ему и нравится. Хотя, если посмотреть шире… и ниже… и глубже…
Н-да, не только за это.
- - - - - - -

На ноги подняты все. Братва, власть, полиция. Приказ прост:
– Достать из-под земли!
Горского и Матвеева. Если точнее – не столько найти их, сколько вернуть деньги. Информация доводится до врачей скорой помощи, водителей общественного транспорта, дворников, охранников, продавцов многих магазинов. Задействуются летучие команды. Осматриваются гостиницы, нелегальные ночлежки и притоны, квартиры, сдающиеся посуточно или на час. Прорабатывается частный сектор. Информируются диаспоры. Камеры на ведущих из города трассах берутся под контроль, на вокзалах проводится визуальный досмотр.
Наиболее умелые люди Сыча занимаются сбором данных по ближнему и дальнему окружению обоих директоров «Риэлтинга». Через пару часов под каждым нужным окном будет дежурить свой человек. Пока же на глаза боссу никто старался не попадаться – не с чем.
У Сыча брынькает странным звуком личный телефон. Редко он слышит этот позывной. Звонит человек нужный и высокопоставленный.
– Привет, Борис, – говорит солидный голос без привычной уху Сыча подленькой заискивающей угодливости. – Я попросил и, невзирая на выходные, мои ребята разобрались с документами интересующей тебя фирмы. Есть кое-что любопытное.
Долгая театральная пауза нервирует. Собеседник наслаждается томлением своего визави.
– На счету «Риэлтинга» – абсолютный ноль. А учитывая начисленные и не проплаченные налоги – огромный минус. Больше чем в Антарктиде.
Сыч чувствует, как внутри что-то трескается. Словно с гранаты сердца сорвали чеку. Считаем до четырех, и…
Голос из телефона продолжает:
– Перед исчезновением Горский лично, за своей подписью, снял с расчетного счета фирмы все деньги. И это еще не все. – По интонации понятно, что телефонный собеседник усмехается, понимая пороговое состояние криминально-делового «партнера». – Перед этим он продал несколько принадлежащих фирме квартир – все генеральные доверенности были выписаны на руководителя. Деньги от сделок, как догадываешься, в кассу тоже не поступили.
«И ведь ничего не боялся… – всплывает у Сыча. – Почему?..»
Вслух:
– Еще не выяснилось, кто навел следствие на «Риэлтинг»?
Голос издевательски серьезен:
– Здесь все в порядке. Дело заведено в результате плановой проверки.
«Ах, двурушник!..» – бурлит все у Сыча.
Вслух:
– Спасибо.
– Не за что. Всегда готов помочь старому другу.
Отбой.
Стучится секретарша Жанна.
– Борис Борисович, срочная информация по Горскому.
– Переключай.
Стационарный аппарат оживает.
– «Дискавери» Горского час назад засветился на выезде из города в сторону столицы. Нашли в записи с дорожных камер.
– Перехватить! Предупредить гайцов. Узнать, кто из наших и не наших на трассе, чтобы забыли все и искали! И чтоб нашли!
Последнее можно было не добавлять. Стареет, однако.
– Уже. – Голос сотрудника приободрился. – Секундочку… Нашли вторую! «БМВ» с номерами генерального директора «Риэлтинга». Укатила в ту же сторону вчера поздно вечером.
– Работайте. – Сыч отключается.
Дважды из города и ни разу обратно? Или на второй убыл коммерческий директор? Какого черта Матвеев сбежал, если все денежки прикарманил Горский?
Матвеев, согласно примете, будет жить долго, поскольку сразу следует новое сообщение:
– Про Матвеева. Таксист опознал. Отвозил час назад. Судя по адресу, номер второй отправился к адвокату номера первого. Матвеев был с девушкой. Занимаемся.
– С Богом.
Сыч не верит в Бога. Он сам бог.
Был. Горский и Матвеев поколебали веру в него. Придется восстанавливать со всей строгостью. Во избежание появления будущих Люциферов. Сыч всемогущ, но, в отличие от Всевышнего, не вечен, а потому не всепрощающ.
Трудно быть богом. Слишком нервно.
- - - - - - -

Госпожа-Удача, курирующая дело о похищении, проснулась и повернулась к Алексу тем местом, которым надо. Наконец-то. Никто не любит тайн.
Горбатый делился изысканиями:
– Сайт «Ложись» у них вроде места встреч. «Ложись» – вульгаризированное сокращение аббревиатуры ЛОЖИС, потому что истинное название сайта и его посетителей – «Лига обиженных женщин, ищущих справедливости».
Брови Алекса непроизвольно скакнули, хотя «всемука» уже объяснила многое. Стали понятны странные движения Кристины на момент приезда полиции.
Связано ли это с похищениями?
Вряд ли. Игры взрослых детей.
– Почему уровень безопасности сайта столь низок? – смущает Алекса.
Горбатый скребет затылок и ищет нужные слова.
– Понимаешь… Есть люди айфона и люди шансона. Защиту сайта доверили вторым.
– Непрофессионалам?
– Для их уровня – достаточным специалистам. Для моего – любителям.
– Не смогли найти настоящего профи?
– А оно им надо? Кому очень нужно, любую хитрость обойдет. Зачем переплачивать или тратить лишнее время, если главное – защита от случайных вторжений?
Они сидят в заваленном аппаратурой закутке компьютеропоклонника, глушат кофе и пытаются во всем разобраться. Информации сутулый Горбатый накопал выше крыши.
– Сайт висит где-то за океаном, но вести его, как понимаешь, можно из любой точки мира. Здесь следы запутали основательно, любо-дорого посмотреть. Про хакерскую группу «Анонимы» и им подобных слыхал? Так же не узнать, откуда сигнал идет.
– А ты говоришь – любители.
– Это ты говоришь. Я говорю – проблемы они решают в соответствии с уровнем необходимости. Смотрим далее. Почти все Ай-Пи-адреса пользователей за парой исключений принадлежат местным провайдерам. – Сосредоточенно щурясь, компьютерный гений глядит на календарь. – Суббота? Черт. Сегодня не получится, нужные каналы отрезаны. Гарантирую, что в понедельник адреса обретут материальность.
Это, конечно, незаконно. Много всего происходит не так, как положено. Но если на кону жизни…
Поэтому Алекс здесь.
Ухватившись за данные Кристининого ноутбука, Горбатый потихоньку вытягивает и распутывает всю цепочку.
– Вот переписка респондентов между собой. Вскрыть удалось пока трех, у остальных соединение отсутствует. Как только появится… – Не договорив, он грузит следующую страницу. – А это видео с их машин. Я хорошо поработал?
– Стоп! – вскидывается рука Алекса.
На скачанном ролике – Горский.
- - - - - - -

Вопреки всемирному женскому девизу, не все мужики – козлы. Мужчин Лиза делит на козлов и ослов. Ослы не разбираются в женских капризах и комплексах. Козлы разбираются в них больше, чем нужно. Но те, кто не козлы – с теми скучно.
Лиза мерзнет.
Ждала возможного козлоосла Евгения – прибыла расчудесная девица-раскрасавица Евгения на шикарной карете, иными словами на роскошном личном автомобиле. Кажется, шансы Лизы тают, как сахар. Сладость сладостью…
То, чем собиралась брать она, у соперницы не меньше, а шарма и денег больше. Полный провал.
Понятно, почему Кирилл не сладкоежка. Обожрался. Алена, Женя…
– Женя?
Взгляд у Жени странный. Словно та давно ее знает. Лиза молча ждет ответа. Возгорается надежда: может быть, просто прохожая? А через минуту придет настоящий Евгений, очередной козел или осел, и тогда…
– Лиза?
Снова облом. Все бабы – стервы. А эта… Эта – просто сучка.
- - - - - - -
Чего хочет настоящий мужчина? – спросил однажды Ницше. И сам же ответил: опасности и игры.
Почему кто-то думает, что настоящим женщинам не хочется того же? Наблюдаемое на экране компьютера свидетельствовало о жуткой однобокости Ницшевского размышления. То, что некая чудесница вытворяла с Горским, не лезло ни в какие ворота. Если бы Валерия Даниловна, его супруга, увидела – не жить ему больше на свете. А если жить, то, как минимум, хорошим танцором. Или калекой с обширной черепно-мозговой травмой и переломами обеих ног – чтобы больше не бегал и даже не думал…
Нет, не видела. Ролик не новый, судя по дате размещения, но почему-то висит в неиспользованном. Почему? Не успели?
Думать трудно, у Алекса не умолкает телефон. Отправленные «в поля» сотрудники отчитываются по сделкам с переселением, о которых рассказывал Кирилл:
– Номер первый – одинокая старушка в деревне в двадцати километрах от города. Никаких родственников, проживает по указанному адресу, с соседями ладит. Обиженной себя не считает. Номер два – алкаш, разведен, наследников нет. Бывшая жена тоже пьет. О переезде бывшего мужа наслышана, ругается, но полную юридическую несостоятельность претензий понимает. Номер три – одинокий дед, сменявший с доплатой квартиру в центре на дом в деревне, помер в том доме три месяца назад. Родственники не объявлялись, дело о наследовании дома и денег зависло у нотариуса. Прошлый год проверять?
– Проверять, но приоритет снизить.
– Ясно.
По этой линии пока все чисто. Вроде бы, не они.
Вновь заговаривает Горбатый:
– Оставляю, читай, смотри. Тут много всего.
- - - - - - -

Так бывает, когда отрываешься от реальности. Просто Алена забылась. Вообразила, что прошлого нет, и наступило настоящее. Размечталась о будущем.
Жарко. Боже, как жарко. Влажность. Капли на стене. Пот ручьем. Смрад. Ведро с чистой водой уже пусто. Ни помыться, ни глаза протереть. Еще немного, и кожа начнет зудеть от постоянной влажности, покроется красными пятнами, а затем язвочками. Халат давно промок – пыталась вытереться им, как полотенцем. Теперь напоминает использованную половую тряпку.
Наряд, как известно, предисловие к женщине, но иногда и вся книга. Алена кривит губы в горькой усмешке: в ее случае предисловие оказалось никуда не годным, а то, ради чего книгу приобретали, брошено в пекло геенны огненной и, кажется, забыто здесь навсегда. Седьмой круг ада – для сладострастников. Жизнь – синусоида. Было слишком хорошо – должно стать настолько же плохо.
Вот и стало.
Она находится под землей. Это для полноты сравнения с адом. Освещение – тусклая лампочка. Кормили пока два раза. Первый раз еда уже была на столе, когда Алена очнулась. Второй, после долгих часов мысленного самоубийства и нервного сна, опустили вниз на веревке. Оба раза это сделала женщина в маске.
Иногда сверху слышалась шумная возня. Стук молотка, грохот передвигаемой мебели, даже визжание дрели, которое раньше Алена не переносила. Ее криков никто не слышал. Или не обращал внимания.
И вот снова шаги. К люку. Алена хватает халат, быстро влезает в неприятную сырую тряпку, та сразу прилипает к коже. Сквозь влажную ткань все бесстыдно проступает. Завернувшись в эрзац-одежду, потерявшую свою главную функцию, но дающую хотя бы видимость защищенности, Алена забивается в угол и прикрывается руками.
Скрип. Люк поднимается. Яркий электрический свет. Глазам больно.
– Что вам от меня надо?!
Нет ответа. Женщина. Маска. Прямое разглядывание в упор.
– Чего вы хотите?!
Вниз движется корзинка на веревке. Алена приподнимается и, продолжая прикрываться одной рукой, второй вытаскивает содержимое.
Записка сверху огромными печатными буквами: «Подарок. Чтобы не скучала».
Спустили книги. Все – про любовь.
Сволочи.
- - - - - - -

Алекс отхлебывает остывший кофе. Итого. Что выяснили?
Кристина является активным участником созданного с подругами клуба ЛОЖИСь.
Они провоцируют несвободных мужчин на измены, потом сообщают женам.
Не брезгуют шантажом для получения средств на существование клуба. Поэтому соблюдают тайну.
Все происходящее в обязательном порядке записывается для последующего разоблачения или шантажа и отправляется руководителям данного «клуба по интересам», которые именуют себя Чрезвычайной Комиссией.
В переписке часто упоминается завтрашнее ежегодное Событие, второе от основания. То самое, с главной страницы сайта, до которого один день. Ждут чего-то грандиозного. Готовятся, как школьницы к выпускному.
Как это связано с похищениями?
Кофе закончился. Алекс с нетерпением покосился на стол Жанны, сейчас его занимала другая девушка. Новенькая в качестве секретаря тоже хороша. Заполненная белым жемчугом улыбка нежных губок наивна, сосредоточенна и чуточку испуганна. Гонять такую прелесть по мелочам видится преступлением.
Жанну можно было погонять. Но Жанна сама кого хочешь погоняет. Это взаимно и ненапряжно.
Алекс возвращается к размышлениям на нужные темы.
Кристине мог отомстить кто-то из облапошенных клиентов. Надо составлять список. Если не сработают другие ниточки, придется проверять всех.
В отношении Павлика все логично. Но каким боком Алена?
Странно все это.
Алекс встал, размял мышцы. Что за Событие, где, почему вокруг столько шума? И как бы туда попасть? Спросим по-иному: кого послать? Мужчин, как он догадывается, там не жалуют.
Перед глазами вновь возникает образ Жанны.
Образ в тот же миг обретает плоть и кровь:
– Заждался?
– Плохо без кофе.
– Я тебе тоже рада. – Грязные каблучки сапожек смачно прочавкали в направлении вешалки для верхней одежды
Жанна непредсказуема. Весела, умна, озорна. С ней можно быть собой.
Ее заместительница облегченно вскакивает и исчезает.
– Держи. – На стол Алекса полетела тугая бумажная пачка. – Спасибо, что Женей назвался. Я бы выглядела нелепо, представляясь Дмитрием или Илларионом.
– Это она? – вставляет Алекс.
Скинувшая пальто собеседница понимает, кивает и начинает причесываться.
– Ты с ней говорила?
Мерзопакостная улыбочка в ответ:
– Мало того. Теперь мы лучшие подруги.
– В смысле?
– Забирая пакет, я идентифицировала нашу Елизавету и сразу же стала плакаться о пропащей жизни. Что усатые-пенисатые до ручки довели. Особенно я крыла на чем свет некоего Алекса, козла безбородого. Что просто убила бы. Проникшаяся моими проблемами Лизавета предложила помочь.
– Убить?!
– Проучить. Она сказала, что система отработана. Я пригласила погреться в кафе. Через десять минут и два коньяка я узнала о Лиге обиженных женщин и была приглашена кандидатом. Удачно сходила?
– Дай расцелую! Что про Лигу конкретного?
– Раз в год на балу выбирают комиссию. Лиза в списке претендентов.
У Алекса открылось второе дыхание.
– Про бал подробнее.
«Событие?!»
– Бал как бал. В нужный час за каждой участницей приезжает автомобиль. Пока та садится, шофер сидит с закрытыми глазами. Открывает по команде, когда на женщине уже надета маска. Никаких лиц. Полная тайна вкладов. В смысле – участниц.
– Что за маска? Новогодняя?
– Карнавальная, вроде венецианских, но в полное лицо.
– Потом?
– Бал. Награждения лучших. БП.
– БэПэ?
Прикрытые ажурной блузкой плечики вспархивают:
– Так Лиза сказала. И не расшифровала.
– За что награждают?
– За труды на общее благо, естественно. В нескольких номинациях.
У Алекса перед глазами – таблица с сайта.
– «Главные, поддерживающие, особые»?
Жанна оборачивается на него, в глазах – веселое изумление:
– Откуда?
Алекс доволен – хоть в чем-то утер хитрый носик умелой ловкачке. Но – хороша… Кто мог подумать, что так здорово сориентируется на местности, да еще с таким результатом?
– Может, дальше не отчитывается? – играет в обиду ехидная стервочка.
– Я даже не знаю, что означают эти термины, которые назвал, – сознается Алекс.
В направленных на него красивых глазах – триумф:
– А я знаю.
– Скажешь?
– А поцелуешь?
– Потом. Если захочешь.
– Грубиян. – Ровные бровки насупливаются. – «Главные» – это идейные акции. Как предложенная мне Лизой. С примерным наказанием подлого изменщика. «Поддерживающие» материально обеспечивают существование и деятельность Лиги. «Особые» – это поручения комиссии, истинного смысла которых сами исполнительницы не ведают. Но все – на благо Лиги и во имя торжества справедливости.
– Само собой, – фыркает Алекс.
– Всемуко! – мстительно бросает Жанна. – Самый умный, да? А я поинтересовалась на эту тему. Не думай, что там кто-то бабки стрижет. Количество главных, то есть основных, во имя идеи, и материально поддерживающих Лигу акций должно быть минимум один к пяти – чтобы не привить вкус к шантажу.
– Спасибо и на этом, – цедит Алекс. – А попасть в тюрьму за такие «поддерживающие» мероприятия наши дамочки не боятся?
Надменно ухмыльнувшаяся Жанна подкована и в этом вопросе:
– Объединенные возможности позволяют правильно исполненным поддерживающим операциям Лиги оставаться безнаказанными. А также каждый исполнитель извещен: те же действия при попытке совершить самостоятельно расцениваются как предательство истинных интересов. Со всеми вытекающими. Вся мощь организации, как меня не замедлили предупредить, обратится в обратную сторону – на отступницу.
– Логично. Главное – целесообразно.
- - - - - - -

(продолжение следует)

Бабушка говорила: «Бог поможет». Не помогал. «Потому что не веришь». А как поверить? Бог бы не допустил.
Вдруг Алена в Москве? Тот утекший сутенер мог приехать за ней и вернуть неправедным путем. Не потому ли она села в машину, что знала того, кто там сидел? А напоследок гаденыш решил еще денег сшибить?
Один бы он не справился. Выходит, действовал не один. А Кирилл даже Алексу о визите не сообщил.
– Ефим Натанович, от вас можно позвонить?
– Пожалуйста.
Внутрь юрист не приглашает, вместо этого достает из внутреннего кармана и протягивает сотовый.
Глядя на вынутую бумажку, Кирилл давит цифры, отворачивается и тихо разговаривает. Лиза с адвокатом ждут.
- - - - - - -

Самое большое разочарование в жизни было родом из детства – что Штирлиц, оказывается, персонаж выдуманный. Сейчас его настигло второе.
Выказав неконтролируемую ярость подчиненным, заставив их летать электробобиками, Сыч запирается в кабинете. Неожиданно-спокойно разваливается в кресле. Концерт окончен. Глаза перестают брызгать расплавленным металлом, дыхание выравнивается. Он поправляет галстук и набирает известный только ему номер.
– Полковник, когда же генералом станешь? – говорит радушно, как старому другу.
– Спасибо, Борисыч, дай Бог.
– По моей просьбе ничего?
– Все в курсе. Как только, так сразу. Доложат – не забуду, отзвонюсь.
– Жду, Петрович.
Палец тычет в клавишу быстрого набора номер два:
– Выяснили?
– Да. Сам начальник отдела. Фамилия – Бражинский.
– Звание?
– Капитан.
– Номер?
Он сразу набирает диктуемое на другом телефоне и звонит:
– Капитан Бражинский? Борис Борисович беспокоит. Знаешь такого?
– Здравствуйте, Борис Борисович.
– Горским занимаешься ты?
– Так точно. – Капитану тыканье явно неприятно, но возразить не смеет. – Сейчас все зависло, оба фигуранта в бегах. Сегодня объявлены в федеральный розыск.
– Начистоту. Почему именно ты?
Пауза.
– Борис Борисович… У меня свое начальство…
– Знаю. А ты знаешь меня. Итак: кто был заинтересован в разгроме фирмы?
– Простите, вопрос не в моей компетенции.
– Выше?
– Я только исполнитель.
– Не юли. Не знаешь?
– Вопрос не ко мне.
– Выше – знают? – Вопрос провокационен. Там только что признались в неосведомленности. Но капитан упорно намекает, что инициатива не его, он, дескать, только исполнял приказ.
– Не знаю.
– Ладно. Если что узнаешь…
Отбой.
Наняли. На высоком уровне. С просьбой не афишировать.
Не на того напали. Отъехав в кресле на полметра назад, Сыч откидывается на спинку и закидывает ноги на стол. Колесики истошно стонут в напряжении, когда кресло слегка наклоняется. Взгляд в потолок.
Кому-то потребовалось разобраться с «Риэлтингом». Судя по результату, требовалось именно закрыть. То есть – подставить. Если активы (счета и имущество) ввиду уголовного дела замораживаются, руководство не может вернуть деньги. Вложившиеся – в том числе Сыч – ищут виновных среди руководства фирмы и мстят. Кто придумал такой сценарий?
Формулируем вопрос номер два: кому выгодно перессорить бизнесменов с вкладчиками и довести ситуацию до опасного края? Иными словами – кто заказчик?
Вопрос номер три: куда делись руководители фирмы?
Вопрос номер четыре: кто предупредил Горского?
Наконец, вопрос номер один, главный:
Как вернуть деньги?!
- - - - - - -

В офисе тихо. Босс заперся у себя, остальные корпят над планами либо вызванивают своих людей, загулявших по причине выходных. Общий сбор. Свистать всех наверх. Полундра. Деньги босса – дело святое.
Алекс занят тем же, но наполовину. Найдется Горский – найдутся деньги. От Горского зависит и дело Кирилла, который потерял близких. В поисках генерального директора Алекс на стороне Сыча и всячески помогает. В остальном…
Он всеми силами прикрывал обложенного, как волк, Кирилла. Еще когда тот отправился на несостоявшуюся встречу с похитителями, Алекс позвонил в технический отдел:
– Сотовый Матвеева найден. У меня. Снимайте с поиска.
Там только рады. Заботой меньше. Алекс получил возможность беспрепятственно держать аппарат включенным.
А вот и сам добровольно-принудительный скиталец объявился. Звонит с неизвестного номера:
– Разговаривал с адвокатом генерального. Владимир Терентьевич знал о скорых проблемах, принял меры. – Затяжной кашель, похожий на лай осипшей псины, мешает Кириллу говорить. – Хочу выяснить все о последних шагах Горского, собираюсь к его жене. Ты с ней разговаривал?
– Лично нет. Ребята проверяли алиби. Кажется, она ни при чем. Ее саму кинули.
Надо бы остановить…
Алекс удерживается от первого позыва. Пусть лучше попробует разговорить Кирилл, которого Горская хорошо знает. От постороннего она многое утаит. И чужой может пропустить важную мелочь.
Главное, чтобы Кирилл все сделал быстро. Махина поиска потихоньку разворачивается, большинство известных адресов уже взято под наблюдение или будет взято в ближайшие часы. Жены, подруги, юристы, родственники-друзья-коллеги – в первую очередь. Хорошо, что жилье Горского пасет человек Алекса, поставленный на конкретную задачу «найти хозяина» и еще не осведомленный о «цели номер два». Доклад о неизвестном госте придет именно Алексу. Но торопиться нужно, как-никак живем в век коммуникаций.
– У тебя есть, где остановиться?
Вина в интонации. И Кирилл понимает. В другое время Алекс пригласил бы к себе. Но сеть уже закинута.
– Найду.
Алекс морщится: значит, нет.
– Постараюсь что-нибудь придумать, – говорит он, – сразу сообщу. Постарайся затаиться. К юристу как добирался?
– На такси.
– Бери частников. И если соберешься к врачу…
– Понял. Начну с самолечения.
– Только не переборщи.
Кирилл вспомнил еще кое-что:
– Я хотел бы вернуть деньги, при себе держать опасно.
– Ты еще у юриста? Через полчаса подъеду. Наружу не показывайся.
– Тогда оставлю знакомой, дождется тебя у дома адвоката. Зовут Лиза.
– Доверяешь?
– Приходится. О содержимом ей не скажу.
– Как выглядит?
– Сказочно. С Ефимом Натановичем не перепутаешь.
– Назовусь Женей.
Затем Кирилл рассказывает про Враща. Алекс знает об этом больше:
– Не бери в голову. Он сам ее искал.
– Вдруг нашел?
– Искал после.
Слышны скрип, легкие шаги. Без стука появляется секретарша. Сияет.
«Подожди, не до тебя», – машет Алекс. Собеседнику:
– Ты знал про московское прошлое Алены?
Молчание.
– Ясно. Прости. Еще вопрос, я вынужден его задать: про Горского ты в курсе?
– Есть новости?
– Я про Алену.
На том конце – смерч, молнии, гром и, наконец, опустошение:
– Что?
Жанна что-то показывает пальцами, улыбается. Алекс опять отмахивается.
– Перезвоню. – Морально сломленный Кирилл отключается.
Телефон снова трезвонит.
– Прости, – говорит Алекс всплескивающей руками Жанне и отвечает на вызов. – Да?
Отчитываются засланные в поля ребята:
– Информация по второму «БМВ» с записи. В котором две женщины сидели. Нашли обеих. Проверили. Ни каким боком.
Ниточка отпала. Остался автомобиль Владимира Терентьевича. Кстати, он у Горского не единственный.
Алекс набирает других:
– Машины Горского? – интересуется он.
– Обе со вчерашнего дня пропали. Гараж пуст, в розыск не объявлялись, с учета не снимались, в городе не показывались.
Жанна хмурит бровки, показывает кулак и агрессивно смотрит на аппарат. Алекс убирает предмет раздора в стол:
– Все, солнышко, теперь я в твоем полном распоряжении.
– В полном-полном? – хитрый блеск в глазах.
– Относительно. – Алекс улыбается. – Чем обрадуешь?
– Нашла твое Всемуко. Пока без Путенабы.
Алекс с трудом перенастраивается. Вникает в сказанное. В руках переламывается карандаш.
– Нашла в интернете, – сообщает Жанна.
– Я пробовал!
– А по слогам?
Алекс, поперхнувшись, давится уязвленным самолюбием:
– Получилось?
Смесь ехидства и величия взирает на него снисходительно. Молча упивается победой.
– Жанна, ты гений.
– Знаю. Прошу эту фразу написать, подписаться и перечитывать ежедневно.
– Опять?! Обещаю. Так что же там?
Жанна ведет его к своему столу, где открыта нужная страница.
– Пост некой Бетти. Погляди, какая смазливая мордашка. Не узнаешь?
Алекс хмурит лоб.
– Где-то видел…
Жанна усмехается:
– И я видела. Лежит в распечатке. У тебя такая же в деле Горского и Матвеева. Сотрудница «Риэлтинга» Елизавета Андреевна Крамер. Двадцать три года, не замужем, детей нет. Агент по недвижимости.
Девушка появилась в «Риэлтинге» уже после ухода Алекса, они не знакомы. Но в Сычевой разнарядке, кого прорабатывать, именно это лицо.
– Рассказывает, как ее парень бросил, – продолжает Жанна. – Жалуется, что все мужики – сортиры, полны дерьма, либо заняты.
– Когда говорят «все», в уме имеют кого-то конкретного.
– Именно. Елизавета-Бетти имеет некоего Саню, о котором самыми нелестными словами сообщает много нехорошего. А потом твое сакраментальное: Все! Му! Ко! – Жанна давится смешком: – Сокращение по началам слов. Согласись, что все му… в самом деле такие ко…!
– Ешкин кот, как просто. Спасибо!
– За козла?
– За все!
– А поцеловать?
- - - - - - -
(продолжение следует)

Часть 3 Суббота, день

– Запись сделали?
– Сделали запись. Лучше сказать так.
– Почему?
– Гм.
– А насчет записи?
– Все как надо. По-моему, немного затянуто. Теряем темп. Зритель устанет.
– Правильно, клип снимаем, а не сериал. Сценарист!
– Понял. Уже поправляю.
– Давай, родимый. Время не просто деньги, а такие, что тебе и не снились.
– Лишь бы вы не приснились. Кстати, следующая часть нормальная, драйв зашкаливает.
– Прекрасно. Работаем. Фонограмму с того же места. Все на местах? Музычку, и – поехали!
«Тыц-тыц-бомммм, тыц-тыц бо-бомм», – ударные.
«Дрррвжззз…» – трио медиатора, фузза и фленжера.
Голос солиста:
– Любовь…

***
– …А ревности хватило бы
На батальон Отелл.
Мне наплевать на перст судьбы –
Убить тебя хотел.
Да, не себя (я не дурак)
И даже не его.
Причина кто? Да, ты. Вот так.
За что же…
Пронесшаяся на желтый свет машина едва не сносит обоих с дороги. Кристина испуганно хватает распавлинившегося Леонида под руку. Тот мечтательно затихает.
– Серьезно? Это – ты сам?.. – не верит она.
– А то.
– Не думала. – Кристина понимает, что после совместного выхода в люди и чтения собственных стихов провожалки стопроцентно обещают закончиться напрашиванием на рюмочку чая.
Не то, чтобы ей этого не хотелось, но если бы только в определенных рамках. Идти до конца – не приведи Господи. После вчерашнего все мужики вызывают омерзение. Даже вещавший об истинной любви певец на эстраде, которому еще вчера отдалась бы прямо перед зрителями лишь за один такой взгляд.
Взгляд. А потом? Волосы на груди. Бесцеремонные руки. Мохнатые ноги.
Много мохнатых ног.
Бррр…
– Что с тобой?
Кавалер услужливо заботлив.
– Холодно, – не врет Кристина.
Еще как холодно. Леонид естественным движением обнимает ее. Вроде бы как спасает от мороза.
Они идут. Скоро придут. В партнере растет нетерпение.
– Слышала, ваш босс в политику собирается? – сводит она разговор на постороннее.
– Не сам.
Она хихикает. Леонид удивляется:
– Что?
– По Гарольду Ласвеллу в политику подаются мужчины, у которых есть проблемы в постели. Крах на личном фронте пытаются возместить успехами на общественном.
Леонид не знает Гарольда Ласвелла, он знает логику:
– Значит, будущих политиков можно выявлять на ранней стадии – по нарушениям в интимной сфере.
Оба смеются.
– А великих политиков – по наибольшим нарушениям?
Смех сближает.
Кристина почему-то вспоминает Кирилла. В свете изложенной теории он никогда не стал бы хорошим политиком.
Она мрачнеет. Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты недавно любил. Она вздыхает. Пар окутывает лицо. Чужие руки укутывают тело.
Проклятый Кирилл.
Всемуко. Всемуко Путенабо.
Она отомстит. И ему, и не только. Теперь она живет этим.
- - - - - - -

Три человека – Алекс, Колумб и Горбатый. Алекс руководит, Колумб потому и Колумб, что может открыть все, вплоть до Америки, а Горбатый на самом деле сутулый, как большинство из положивших жизнь на алтарь харда и софта.
Все трое – лучшие в своем деле из работающих на Сыча.
Не более минуты понадобилось Колумбу на дверь. Рассредоточились. Из рассказа блондина следовало, что ноутбук находится в детской. Теперь он в спальне, у постели. Настает очередь Горбатого.
Алекс осматривается. Видеокамера, из-за которой разгорелся сыр-бор, находится быстро. Соединение проводное, картинка шла именно в компьютер.
Взломщики железа стального и электронного молчаливы. Пальцы Горбатого напоминают пойманного за одно крыло мотылька – мельтешат в глазах так, что рябит. Колумб заскучал. Ничего, ему еще закрывать.
– Посмотри еще, может, какой сейф найдешь, – иронизирует Алекс, продолжая осмотр. – Попрактикуйся.
Колумб остается на месте и листает женский журнал, состоящий, как видно, из одной рекламы. Кроме картинок и цен – ничего стоящего. Одно слово – женский.
Сейфов в квартире не найдено. И никаких компрометирующих вещей или бумаг. Кристину можно поздравить – подпольщик из нее получился бы знатный. Значит, вся надежда на Горбатого.
Тот подзывает Алекса.
– Смотри.
Заставка рабочего стола – почти откровенная фотография самой Кристины. Судя по фону за выпяченными прелестями, снимок сделан где-то на югах. Прикрытая газовым парео она – в центре, сзади – Павлик и некий молодой человек, поигрывающий кубиками пресса. Судя по возрасту Павлика, это было давно. Поверх фотографии встроенная надпись: «Всемуко Путенабо».
– Что это?
– Думал, ты скажешь. – Горбатый продолжает священнодействовать.
Пароль почты оказывается до ужаса простым, всего семь букв и две цифры, Горбатый щелкает то, что хозяйке казалось секретом, как уже надкусанный орех.
– Ага…
На планшет Алекса скачиваются контакты. Вся переписка – отправленные, принятые, неоправленные, черновики. Горбатый продолжает искать дальше.
Фото. Странно мало. Никакого криминала.
Видео. Практически отсутствует. Только новогодний утренник Павлика.
Документы. Отсутствуют.
Всё?
Все трое удивленно переглядываются. Они надеялись, что Кристина не столь щепетильно относится к информации.
– В конце концов, она же не хакер?! – Горбатый скачивает всю историю. Потом посмотрит, вдруг что-то выскочит.
Он просматривает списки в обоих браузерах – в предустановленном, которым тоже пользовалась хозяйка, и в основном.
– А это уже любопытно…
Снова пароль, вскрытый столь же быстро. Нет, она явно не хакер.
– Прошу полюбоваться.
Сайт, который хозяйка чаще всего посещала, именуется Ложись-точка-ру. Вход только для своих, то есть знающих немудреный пароль (детские игры в шпионов какие-то).
Первое, что высвечивается, когда сайт открывается, опять знакомое:
«Всемуко Путенабо».
- - - - - - -

Полиция только что ушла.
– Спасибо, – говорит ей Кирилл.
Они опускаются на диван – он слева, она справа. Лиза кивает, мыслями находясь еще там, на площадке. Уже почти на колени встала, деньги хотела предложить. На все была готова пойти.
Наверно, по ней было видно. Какой стыд…
– Саня – твой парень? – Кирилл снова заходится в кашле.
Кашель и спас. «Не видите, он болен! – закричала тогда Лиза. – Очень болен! Это мой жених, у нас скоро свадьба».
«Свадьба? – с нескромной жадностью поднялся по ней взор сержанта до самой груди. – Свадьба это хорошо. А второй?»
«Мой бывший. Никак не смирится».
«Бывший, точно. Глаза б его не видали!» – вставила соседка, не в восторге от прежнего выбора девушки и с интересом разглядывая новый.
«И что же с ним делать, с вашим бывшим?» – Сержант вертел в руках отобранный нож. Нож хорош. Не столько красив, сколько ценен – у сержанта взгляд знатока.
«Он-то не болен, – цинично заявила Лиза. – Заберите, пусть в себя придет, подумает».
Наряд оказался другого мнения.
«Раз уж вы тут все свои, сами разберетесь. А ножичек, от греха подальше, изымем».
На том и разошлись, Саня под ручки с полицией – подышать свежим воздухом на морозец, «жених и невеста» – в квартиру.
С новыми сухими содроганиями гостя Лиза бросается на кухню. Вода, кнопка электрочайника, заварочный «тампакс» в чашку. Ложечка. Мед. Что еще?
- - - - - - -

Кирилл разглядывает комнату. Ничего особенного. Похоже, что съемная, свои обычно выглядят по-другому. Или Лиза живет не в квартире, а в выдуманном мире.
– Я застала его с другой, – доносится с кухни насчет злосчастного Сани. – Выгнала. Видно, теперь его и оттуда поперли.
Это любопытно, но интересно другое.
– О чем спрашивали в полиции?
На журнальный столик перед ним опускается чашка со свисающей ниточкой и банка меда.
– Можно, сначала я? – перебивает девушка. И с улыбкой: – Почему ты сбежал?
Рассказать? Зачем? Лишние уши – лишний рот.
– Личные проблемы, – напускает он тумана. – Нельзя мне сейчас в полицию.
– Из-за побега – не только сейчас.
Глазки ее затянуты чувственной поволокой. Кажется, телом она здесь, а мыслями…
Он снова вмешивается в ее то ли планы, то ли мечты:
– Так что же? – Оказывается, на Владимира Терентьевича нельзя завести уголовное дело. Поэтому завели на тебя.
– Почему нельзя?!
В ответ – пожатие хрупких плеч, колыхнувших то, что так вдохновляло сержанта:
– Не знаю. Ты пей, пока не остыло. Посидишь минутку один? Я переоденусь.
Кирилл не дал ей упорхнуть:
– Подожди. – Ее игривость раздражала. Он пришел именно за ответами. – Что спрашивали? Дословно.
– Все. О директоре, о тебе, о фирме.
Она все-таки унеслась за перегородку.
– Лиза! – позвал Кирилл, подавившись очередным «кха-гррха-а». – Поможешь еще в одном деле?
Он поднялся, диван скрипнул. Красивое личико мгновенно вынырнуло над ширмой, продемонстрировав точеную шейку над обнаженным плечиком:
– Чего надумал? – прозвучало возмущенно и обидчиво. – Отлежись, приди в себя. Сейчас принесу градусник, померим температуру…
Он не слушал:
– Мне нужно к адвокату Горского.
– Но ты болен.
Отхлебнув чаю, Кирилл поставил чашку на место и направился в прихожую.
– Постой! – наспех вползая в натягиваемое на бедра домашнее платье, Лиза выскочила из-за ширмы. – Что нужно сделать?
Он улыбнулся:
– Вот это разговор. Одевайся. Я побуду еще немного твоим женихом?
Она замирает недоверчиво.
– Что?
– Доведи меня до места без приключений.
– Без приключений? – машинально повторяет она.
Интонация странная. Но ему некогда думать о постороннем.
Куртки, шапки, сапоги-ботинки. Готовы. Из соседней двери за их выходом следит соседка. Кирилл приветливо кивает.
– Если тебе негде остановиться… – Лиза догадывается, что жизнь за чертой закона не проста. Она хочет помочь.
Но его ищут и за этой чертой. Полиция – меньшее из зол.
– Спасибо, – говорит он. – Пока не знаю.
Кирилл широко шагает с висящей на локте девушкой, которая так усердно пытается взять его под опеку. Кажется, у девушек это в крови.
Мысли улетают в сторону. Алена, Павлик, теперь еще Горский.
Хорошо, что мороз. Легко прятаться. Особенно с такой помощницей.
Взяли такси. Ехали молча. Кирилл знал, где живет юрист генерального директора, это ни для кого не составляло секрета.
Такси сворачивает в квартал красивых уютных коттеджей – небольших, но солидных, сделанных со вкусом. Около нужного дома Кирилл просит Лизу вызвать юриста, сам остается в стороне. На всякий случай.
Ждать приходится минут пять.
– Кирилл?
– Здравствуйте, Ефим Натанович. – Он выходит из тени навстречу появившемуся из дома юристу. – Простите за беспокойство.
– Молодой человек, после визита плясавшей под чью-то дудку полиции видеть вас на свободе – счастье. – Радушие пожилого адвоката неподдельно.– Чувствую, у вас имеются вопросы?
– Вы сказали – под чью-то дудку? Это точно?
– Конечно. Заказ виден сразу. Кому-то помешала ваша фирма.
– Кому?!
– Вопрос не ко мне.
– Ладно, другой вопрос. Почему на Владимира Терентьевича нельзя завести уголовное дело?
– Согласно объявленной недавно амнистии.
– Что за черт? Какой амнистии? Каким боком здесь Горский?
Пожилой адвокат качает головой: ох, горячая молодость…
– Амнистия распространяется на подозреваемых по экономическим статьям, которые имеют на иждивении малолетних детей, – поясняет он.
Мгла прорезается озарением:
– Скажите, Ефим Натанович… Разводом Владимира Терентьевича занимались вы?
– Бумаги готовил я.
– Из-за спешки?
– Именно, – хитрый мудрый взгляд поверх очков благодарит за понимание. – И как вы уже догадались, детей Горский оставил себе.
- - - - - - -

Они ушли от Кристины благополучно, никто не видел. Квартиру оставили – комар носа не подточит. Спецы. Именно за таких людей и возможности Алекс ценит Сычевскую контору.
Колумб сразу распрощался. Горбатый, едва вернувшись в офис, унесся к подвывавшему дополнительным вентилятором любимому гробу с монитором. Будет до упора копаться в добытом. Проктолог. Разве нет? Найденное что у того, что у другого, как правило, равнозначно.
Алекс расположился в своем кабинете. Секретарша Жанна предложила принести ему кофе. Секретарша одна на всех, старается. Тоже невзирая на выходные. Ее стол располагается прямо в холле. Не столько даже секретарша, сколько хозяйка офиса. Распорядительница.
Принесла, призывно повиляла бедрами. Прикоснулась плотным растекшимся жаром к напряженной спине. Сильные пальчики без просьбы стали разминать ему затекшую шею.
Хорошо…
После ухода жены, которая бросила в тяжелый момент, он сторонился женщин. Жанна являлась приятным исключением.
– Работаешь? – Наклон. Кошачья грация. Игривый тон.
– Думаю.
– Помочь?
– Всемуко Путенабо – ничего не говорит?
– Это по-грузински или по-японски?
– Спасибо за кофе. – Он склоняется над планшетом.
– Шеф интересовался ходом работ.
– Передай: будут результаты – зайду.
Алекс не в настроении. Он не мальчик на побегушках. От него ждут дел, он и занят делами.
В глазах – сайт. Что бы это значило? А ведь что-то значит.
Умная подружка бесшумно исчезает.
Чертово «Всемуко Путенабо». Под непонятным заглавием – таблица. Около двадцати имен по горизонтали, в названиях столбцов. Все – женские. У кого-то вписано не имя, а прозвище. «Артистка», например, или «Скромница». Четыре последних, начиная с «Марго» выделены, они белые на черном фоне.
По вертикали таблица состоит из трех позиций: «Главные»,
«Поддерживающие», «Особые».
Внутри – цифры. Разные. От нуля до трех десятков. Самые большие в «Главных», в двух других – нули-единички-двоечки.
Ниже таблицы только сообщение: «До события осталось дней». И цифра в окошке под сообщением – единица. Все.
Взрывается трелью выспавшийся телефон. Это объявились с отчетом ребята, проверявшие алиби Агеенко, Горского и жены Горского. Работы продолжаются, поскольку запрет Сыча на постороннее обойти легко – дело Алекса напрямую связано с поисками самого Горского. По просьбе Алекса ребята задают и другие вопросы.
Отчитывается Дым. Так прозвали за то, что в свои недотридцать – белый, как снег. Причем, это не естественный цвет волос, который дан от рождения. И не краска. О том, что стало причиной, Дым не распространяется, зато каждое слово седого парня всегда выверено и весомо:
– У жены крепкого алиби нет. Вроде бы сидела дома с детьми. Горский вчера уже отсутствовал.
– Агеенко?
– Соседи говорят, что женщины к нему периодически ходят, мужчина же видный, неженатый. Про пятницу не помнят. Не видели.
– Плохо. Ищите еще.
Главный подозреваемый, у кого есть мотив – Кристина – к самим фактам похищений Алены и Павлика не причастна. Алиби железное – два любовника и последующий наряд полиции.
Агеенко при личной встрече не ответил на последний вопрос Алекса. Он не удивился, не стал спрашивать, зачем это нужно «детективу, занимающемуся разработкой Кирилла Матвеева».
– Где вы были и что делали вчера вечером? – спросил Алекс перед прощанием. – И кто может подтвердить?
– Не ваше дело, – грубо ответил Агеенко и захлопнул дверь.
Ничего, если понадобится, его снова спросят. Но уже другим тоном.
Опять звонок, теперь на проводе Леонид. Напарник интересуется с ленивой ехидцей:
– Успешно?
– А у тебя?
Смешок. Умиротворенно:
– Давно мечтал.
– Что выяснил?
– У нее вся попа в родинках.
Алекс злится.
– Теперь по делу, – мгновенно перестраивается Леонид. – На полную откровенность не вывел, но кое-что узнал. И от нее, и от соседей. – Пауза, набор воздуха. – Бывшего мужа Кристина бесконечно ненавидит, что значит – еще любит. Живет с сыном, при первой возможности спихивает нянькам или Кириллу. Она уже подставляла Кирилла, бесследно исчезая с Павликом на время, чтобы бывший муж понервничал и помучился. Несколько раз срочно занимала у него значительные суммы на лечение сына, на отдых с сыном… В общем, на многое. Деньги потрачены на другое. На себя. Потом, что естественно, не отданы. Кстати, одно время даже за возможность видеться и общаться с сыном Кристина требовала платы. Сейчас вроде бы утихомирилась.
– Думаешь, могла забрать сына и спрятать?
– Вариант. Могла придумать так вымогать очередные деньги, зная, что в полицию при угрозе ребенку Кирилл не пойдет. А вообще – знойная женщина… Завтра чем-то занята, а послезавтра снова пойду трудом и потом добывать новую информацию.
Голос Леонида мечтательно подтаивает и к концу рассыпается по нежному бархату восторженными колокольчиками.
– О новых родинках?
– Фу, поручик!
– Как погляжу, тебе все женщины Матвеева нравятся, – замечает Алекс. – То за Аленкой втихую ухлестывал, когда она только появилась…
– Не сравнивай, – обижается соратник. – То было платоническое удовольствие лицезреть, а здесь – ничейный цветок, который никто не нюхает.
– Не надо насчет лицезреть. Ты если берешься…
– А ваша группа что-нибудь нашла? – перебивает Леонид, вспоминая об истинной цели выгула знойной женщины в свет.
– Всемуку путенабу.
– Что? Не понимаю.
– Никто не понимает.
- - - - - - -
(продолжение следует)

Если сформулировать его профессию одной фразой, то Алекс – решатель проблем. Любых. От незначительных, вроде возвращения плачущей девчушке укатившегося мячика (просьба ребенка для него не менее важна, чем просьба губернатора) до глобально-мировых. Вроде устройства мира так, чтобы все были счастливы. Для чего он и работает.
А по убеждениям… Нет, не экстремист и не революционер. Он считает всех людей равными, независимо от цвета кожи, национальности и вероисповедания. Равными перед законом.
Если в мире существуют законы – они должны исполняться. А кто трактует их исключительно в свою пользу, тому не место среди законопослушных граждан. Вывод прост – этих выбравших быть вне закона нужно оправить в жизнь вне закона. Вне нормальных людей. В ад.
Сейчас у Алекса имелись возможности, о которых раньше не мечтал. Он всегда поступал по совести, даже в ущерб себе. Единственное, с чем приходилось мириться – с репутацией нынешнего работодателя и его крутых парней. Временный компромисс. Единственный на совести Алекса. Потому что только здесь он мог помогать другим с наибольшим результатом и идти к своей главной цели. Это искупало все.
– Алекс, ты вроде бы работал на Горского?
Все повернулись к нему.
– Да. Агентом по недвижимости. Недолго. Я и Леонид.
– Что можешь сообщить?
– Владимир Терентьевич всегда поступал честно. Ни клиентов, ни сотрудников при мне не кидал. Как бизнесмен – успешный, не мелочный…
– Не мелочный – это точно, – давится кто-то смешком, вспомнив о десяти миллионах.
Часы показывают одиннадцать. Через час Кирилл должен передать выкуп похитителям. А туго стянутая резинкой пачка сотенных, выписанных для спецоперации, все еще жжет карман. Десять тысяч долларов, как нужно. Нарушенное счастье простого человека важнее боссовых миллионов. Главное – не ляпнуть подобной крамолы вслух.
Сыч хороший физиономист. Он улавливает то, чего не заметили остальные:
– Ты упомянул – «при мне». Что-то подсказывает, что не зря.
– Не зря. Сейчас занимаюсь поисками пропавшей женщины и ребенка. Похититель женщины уехал на темной БМВ пятой серии без номеров. Через несколько минут камеры наблюдения отследили в том районе два пятых бумера, один из них принадлежит Горскому. Это его вторая машина. Обычно он ездит на «Дискавери».
– «Успешный, не мелочный…» – с хихиканьем цитируют его за столом.
– Что предпринял? – падает вопрос босса. Смех умолкает.
– Послал Дыма поставить наружку у дома и слушать телефоны. Результат нулевой. Горского дома нет. Телефон заглушен.
– Забудь про женщину с ребенком, сосредоточься на главном, – командует Сыч. – Найди и вытащи подлюгу из норы, где тот затаился. Доставь мне в меру живым, но дееспособным. Работай. Все работайте. Свободны.
И, когда все уже встали, информационная бомба вдогонку:
– Для общего сведения. – Голос босса понизился. – Дом сторожить бесполезно: на днях Горский развелся с супругой, выписался из коттеджа, снял все средства сл счетов и кредиток и еще занял у всех, у кого мог.
Долгая пауза. Обреченная констатация:
– У меня тоже занял. Еще двести тысяч, плюсом к тому, что ранее вложено в его фирму.
- - - - - - -

Ушел.
Ощущение, что в легкие впились когти монстра и рвут изнутри. Чтобы отдышаться, Кирилл забивается в подъезд деревянной восьмиквартирной двухэтажки. Дом – древний, еще сталинской постройки, жильцы – с тех же времен, пенсионеры и алкоголики. Потому домофон и стальная дверь отсутствуют, у людей на это не нашлось денег. И это спасение.
Когда горло оказывается способно на подвиг, он набирает Алекса:
– Это я. Меня ищет полиция.
– Не только.
Не до подробностей.
– Жду где обедали, когда вместе работали. Где Наташа курила, когда для всех делала вид, что не курит. Не забудь про деньги.
– Ты там поосторожнее.
Отключившись, Кирилл разбирает телефон. Как действует полиция в случае объявления человека в розыск, он не знает, но лучше перестраховаться.
Алекс – метеор. Метеорит. На заднем дворе кафешки темно и мусорно. Кирилл только что пробрался туда. Снаружи у сугроба останавливается автомобиль, пассажирская дверца распахивается.
– Кирилл!
Лицо Алекса серьезно. Кирилл влезает и хочет поделиться новостями.
– Оденься, – останавливает его Алекс и указывает назад.
На сиденье лежит что-то большое в темном полиэтиленовом пакете. Внутри оказываются длинный серый пуховик и шапка. Прекрасно. В них Кирилл становится непохож на себя.
– Вот. – Алекс протягивает завернутую в газету и перетянутую резинкой пачку банкнот. – Десятка.
– Спасибо… Ты же понимаешь, отдам нескоро…
– Понимаю.
Впереди светится рекламная вывеска «Атриума». Они останавливаются и выходят недалеко от автобусной остановки, в другом месте здесь машину поставить негде. Мгновенно пробирает мороз. Мимо бредут похожие на роботов люди, они ничего не видят, они знают цель и движутся к ней вопреки обстоятельствам. Злой ветер ошпаривает колючим искристым снегом.
– Почему полиция? – интересует Алекса.
– Не понимаю. Все абсолютно легально. Обвинения глупы и притянуты за уши.
Алекс выслушивает подробности, его губы кривятся:
– Притянуты, но основательно. Сидеть твоему генеральному, это точно. Если раньше его на куски не порвут.
Кирилл не понимает.
– Вкладчики волнуются. – Улыбка Алекса недобра. – В том числе Сыч с ребятами. Ищут Горского и тебя.
– Меня?! Почему?
– Горский исчез. Развелся, занял денег и исчез.
«Обманутые вкладчики» – говорил следователь.
– Где твой телефон? – спрашивает Алекс.
– Разобрал. По нему меня могут…
– По нему могут связаться и изменить инструкции похитители.
– Я собирался включить позже.
– Отдай мне. – Корпус телефона исчезает в одном кармане Алекса, аккумулятор в другом. – ПИН-код есть?
– Восемьдесят шесть тринадцать.
Они медленно продвигаются к «Атриуму». Час Икс приближается.
– Время. Прости, прикрывать буду один, своих подключить не смогу. Ты теперь – дичь. Твой телефон буду держать включенным, если позвонят, отслежу. Объявятся вторые – представлюсь тобой и приму меры.
Кирилл кивает. Голова не вмещает всего, что надо. Она вообще пуста. Сейчас там живет только надежда.
Из параллельного мира доносится:
– Я буду поблизости, вмешаюсь только при угрозе жизни. В остальном – что бы ни случилось, меня не должны увидеть с тобой. Когда обмен состоится, домой не ходи. В любом случае не ходи, пока Горского не найдем. Мне теперь звони на другой номер. – Пальцы Кирилла автоматически принимают что-то протянутое. – Это тебе аппарат для экстренной связи, потом вернешь. Но лучше пользоваться электронкой с чужих компьютеров.
Кирилл снова кивает. Ему вручают листок с номером, на который звонить, и и-мейлом.
Без двух двенадцать. До входной арки сто метров.
У Алекса звонит телефон.
– Слушаю, – говорит он в трубку. – В центре. А без меня никак? Сейчас буду.
Он поворачивается к Кириллу:
– Прости, вызывают. Отказаться нельзя. Не забудь, что мне тоже поручено тебя искать, постарайся не делать глупостей.
– Постараюсь.
– Удачи, – говорит Алекс.
Пожатие рук.
- - - - - - -

Ругается последними словами умирающий под ногами раздавленный снег. Не глядя по сторонам, Лиза спешит домой. Допрос затянулся. Караулин очень старался, но притянуть и ее не получилось.
А она теперь безработная.
Вот и подъезд. Тепло. Голос из темноты:
– Лиза!
Она не пугается. Ждала. Надеялась – и не ошиблась.
– Пойдем, – просто кивает она и направляется к лифту.
Сумбур в сердце. Смесь радости и страха на прячущемся за отстраненностью лице, красном не только от мороза.
– Нет, – останавливает ее Кирилл, берет за руку и разворачивает к себе.
Глаза в глаза. И что же, что темно? Неважно.
– Не зайдешь? – огорченно выдыхает Лиза.
– Не сейчас,– бросает гость. Кашляет.
– Простыл?
Кирилл морщится:
– Пробежка аукнулась. Отвык. По морозцу-то.
– Чаю?
– Нет, кх-кх, спасибо. Что интересовало следователя?
Лиза косится по сторонам. Почтовые ящики скалятся грязными ухмылками, боковые квартиры затаились во мраке, от входной двери сквозит. Войти могут в любой момент.
– Может… все же поднимемся? – настаивает она.
Новый приступ кашля сгибает Кирилла пополам.
– Хорошо, – наконец, соглашается он.
Лиза идет вперед. Ему не видно, что она улыбается.
- - - - - - -

Он простоял более трех часов. Стоял бы и дальше. До вечера. До утра. Неделю. Жизнь.
Звонок в кармане вернул из небытия.
– Как дела? – спрашивает Алекс. Он говорит едва слышно. Видимо, рядом находятся те, кому не следует знать о разговоре.
– Никого.
– Ты еще там?!
– А что делать?
– Они не пришли и не позвонили. – Голос Алекса тих. – Три часа – слишком большой срок. Уже не придут.
– Что теперь?
Кирилл говорит устало и почти равнодушно. Единственное чувство – дикая опустошенность. Он не знает, что делать и зачем жить. Алекс сообщает:
– Тебе – ждать. Мне – искать.
Итак, жить ради будущего. Все еще наладится. Обязательно.
В голове гуляет ветер, а надо строить планы. Куда податься? Правила просты: если тебя ищут – будь на шаг впереди. Иначе…
Он понимает. Все обычные связи отпадают. Вот только…
Кирилл смотрит по сторонам. Неужели в век сотовых этот аппарат не снят и не сломан? Удачно, не нужно искать кого-то или что-то, не нужно просить.
Кутаясь в шапку и воротник, он покидает арку «Атриума», на которой как честный человек уже обязан был жениться, если бы овеществилось все, что о ней за эти часы передумал. Из кармана брюк появляется завалявшаяся потрепанная карточка-жетон. Хранил, будто знал. Жетон входит в отверстие таксофона.
Давно остывший труп уличного телефона мертво глядит на Кирилла дырами с цифрами.
Не получилось. Звонить с Алексовой трубки не стоит, номер могут отследить. Ладно, адрес он помнит – однажды в день рождения Лизы помогал ей нести из дома в офис огромный торт, Владимир Терентьевич отрядил. Еще глазами некрасивые намеки делал. Старый развратник.
Вообще-то, к ней тоже опасно. Но нужно все знать.
Вот и встретились.
Он идет за ней следом. Кирилл знает, что Лизе он нравится. Хорошая девушка, только себе на уме. Не будь у него Алены…
Боль. Не пришли, не позвонили. Нахлынуло.
Сквозь безобразные круги и нелепые пятна – бледное лицо:
– Кирилл, что с тобой?
Кружится голова. Куда-то пропадает тело. Почти насильно девушка вталкивает его в лифт. Поддерживает, сопя где-то в районе груди под склоненной шапочкой. Когда ворота уединенности раздвигаются, она бережно подхватывает его за талию и ведет к квартире.
– Ты!
Удар в грудину.
Рука в перчатке, а грудь у Кирилла в пуховике, и эффект получается больше моральный. Ошеломить, а не угробить.
– Оставь Лизавету в покое! Еще раз увижу…
Боже, как мелочно… Сердце вновь начинает биться.
Это не Сычевы бугаи. Жить и радоваться.
– Успокойся, я вообще…
Его оправдания никому не нужны. Поджидавший на площадке парень пьян и невменяем.
– Саня! Это не то, что ты подумал! Собственно, что ты, вообще, себе вообразил! Не имеешь права, это моя жизнь, ты ушел – вот и уходи! Ой, мамочки!!
Кинувшаяся между ними Лиза кричит от страха – в руке напавшего блестит нож. Длинный, узкий, холодный. Противный и непредсказуемо опасный, как хозяин.
Кирилл собирается с силами, перехватывает качающуюся руку с ножом и заламывает ее назад. Хорошо, что противник пьян.
– Убива-а-ю-ут!!! – оглушает вопль любопытной соседки из квартиры напротив.
Почему полиция оказывается рядом когда уже поздно или совершенно не нужно?
- - - - - - -

– Он его, а этот того, а тот чуть этого не совсем того, вот и… – возбужденно объясняет свидетельница с удовольствием вдыхающему тепло полицейскому.
Подмерзший наряд как раз находился рядом. Сейчас один страж порядка держал скрученного в три погибели Кирилла, другой возвышался над поверженным Саней. Третий, сержант, проводил дознание.
– Простите, – Лиза пытается защитить обоих, – это я виновата.
– Документы? – говорит сержант, вкусно рассматривая девушку.
Ох, как же она хочет выгородить и вызволить своих красавчиков. Прыгает зайчиком и чуть не стелется. Ну-ну.
– Вот, – Лиза достает из сумочки паспорт и протягивает.
Сержант открывает документ на первой странице.
– Елизавета Андреевна? Проживаете здесь?
– Вот, – следует кивок назад.
– А эти?
– Не здешние они! – доносится от пожилой соседки. – Оба! И пьяные!
– Разберемся, – говорит сержант и оборачивается к Кириллу. – Ваши документы.
– С собой нет, – кряхтит Кирилл под нажимом.
– Вот как? – радуется сержант и еще раз оценивающе глядит на раскрасневшуюся девушку с невероятными глазами. – Придется доставить в отделение. Всех. До выяснения.
Лиза в трансе. Кирилл пришел… А этот Санька… Всю жизнь испоганил…
Саню грубо приводят в чувство и поднимают.
– Сержант, не надо! – умоляюще кричит Лиза. – Не надо в отделение…
Тот разводит руками:
– Ничем не могу помочь.
(продолжение следует)

Любовь – культурная надстройка на половом инстинкте, направленном на существование и размножение вида. Да, именно так – если ты ученый сухарь. Потому что любовь – это нечто, что чувствуешь, но объяснить не можешь.
Ох, как чувствуешь…
Чертовы домофоны. Чтоб их, в бога душу мать в пекло через задницу, и много других случайно вырвавшихся нехороших слов. Кирилл гордится великим и могучим, но сейчас хочет орать обыденным обидным.
Открывать подъездную дверь никто не желает.
– Пожалуйста! – умоляет он. – Это срочно!
Смилостивилась одна старушка с самого верхнего, долгие ей лета. Щелчок запора слышен и снаружи. Зуммер. Кирилл ныряет внутрь.
Пусть сначала пятый. На нужную сторону выходят две квартиры. Кирилл начинает с ближней.
Сердце выпрыгивает. Дзинь-дзинь! Тишина. Еще раз: дзинь-дзинь! То же самое. Вот тебе и суббота.
Он перелетает к другой двери. Здесь ждет удача.
– Простите… – он склоняется к образовавшейся щели. – Вчера кто-то снял на телефон машину у соседнего подъезда. Не подскажете…
– Нет. – С резким стуком щель схлопывается.
Нервы. Кулаки побелели. Костяшки пальцев хотят наружу.
Ноги несут вверх.
Шестой, справа. Кнопка, пиликанье, шаги.
– Скажите…
– Вы кто?
– Сосед из другого подъезда. Можно один вопрос?
– Если быстро.
– Вчера…
– Вчера нас не было дома. Извините.
Слева. «Дрррр», – словно не звонок, а магазинная сигнализация. Зато хорошо слышно. Затемнение в глазке – кто-то смотрит и не спешит отворять.
«Дррр», – еще раз.
– Откройте, пожалуйста. – Кирилл дрожит от нетерпения. – Я не уйду, пока не поговорю. Всего один вопрос…
То ли похожая на угрозу просьба почему-то срабатывает, то ли там просто долго раскочегариваются. Скрип отворяемой двери ласкает уши.
– Скажите…
Бум!
На Кирилла наваливается темнота.
- - - - - - -

– Вовка – это кто? – Рука Алекса потянулась к планшету.
– Горский, Владимир Терентьевич, – охотно разъясняет Агеенко. – Друг детства. Потом судьба развела, а недавно встретились опять. Я их и познакомил на Вовкином дне рождения. Все как обычно: «Алена, это Вова, Вова, это Алена». Активно лысеющий Вова галантно шаркает ножкой. «Вы танцуете?» Медленное кружение… сокращение дистанции до нуля… бархатный шепот… Валерия, его жена, с тех пор меня ненавидит.
Алексу требуется конкретика:
– Их не могло связывать что-то… серьезное?
Агеенко грубовато хмыкает:
– Не могло, а связывало. Ради нее Вовка собирался уйти из семьи, готов был супругу с детьми бросить. И если бы Аленка не увлеклась потом более молодым и перспективным сотрудником Вовкиной фирмы…
– Уверены? – настаивает Алекс на предыдущем тезисе.
– Более чем, – смеется Анатолий. – Я уже говорил, что мы разрешали друг другу больше, чем принято в обычных семьях. Однажды моя очередная пассия не пришла, и я, вернувшись без предупреждения, застал обоих интересующих вас голубков в интересной позиции. Пошутил еще, нельзя ли присоединиться. Вовку как ветром сдуло. Большой наивный мальчишка. Верил в любовь.
– Что потом?
– Они встречались какое-то время, пока ваш молодчик старого коня из борозды не выпихнул.
– А вы?
На губах Агеенко появляется печальная улыбка:
– Давно понимал, что Алена уйдет, не знал лишь, когда именно. Пока оставалась – не гнал, когда пришел срок – отпустил. Я не люблю проблем.
Алекс задумывается на секунду.
– Как вы познакомились с Аленой?
Вопрос Анатолию неприятен:
– Это обязательно?
– Желательно. Не имею права объяснять всего, но ваш ответ, возможно, спасет чью-то жизнь.
– Ну что ж, – Агеенко кивает. – Если все так серьезно…
Он встает, делает несколько шагов к окну, оборачивается:
– Об этом никто не знает, кроме меня и нее.
– Вопрос жизни и смерти, – напоминает Алекс.
– Хорошо. Но это должно остаться между нами.
– Само собой.
Алекс откровенен. Хозяин видит это.
– Дело в том, что я выкрал Алену.
– Откуда?!
– Как ни неприятно говорить… Из борделя.
- - - - - - -

Слышно приглушенно, как через вату; разговаривают, видимо, за стеной:
– Как он нас выследил?
– Узнал, как же еще. Нечего было свою рожу высовывать. Знал же, что я сзади.
– Ну, мало ли.
– Теперь кончать его, что ли?
Тишина из опасливо-задумчивой превращается в зловещую.
До Кирилла доходит, где он видел физиономию паренька, который открыл дверь и обрушил на бедную голову трехкилограммовую гантелю. В прошлый раз это был утюг.
– Пацаны, – зовет Кирилл подростков, накачивающих себя для принятия судьбоносного решения. – Мне ничего не нужно. Даже не заявлял. Расписку дам, если хотите, что все вам сам подарил.
Рядом появляются две мосластых фигуры:
– Серьезно?
– У меня жена пропала.
Попытка понимания. Страх.
– И что? Типа, простишь нас и все оставишь?
Они неплохо набрали по мелочи. Деньжат вот только маловато.
– Прощу и оставлю. Если поможете отыскать автора ролика.
– Чего?
– Того, кто примерно отсюда, – Кирилл подбородком указал на окно, – вчера снимал на телефон.
- - - - - - -

Морщины на лбу Алекса выстроились по ранжиру:
– Как-как? Хотите сказать…
Он думал, что неспособен удивляться. Как же многого мы о себе не знаем.
– Из него самого, – повторил Агеенко для непонятливых. – Она там работала. В Москве. Я в этом заведении оказался случайно, увидел Алену и не смог устоять. Терять было нечего – одинок, неустроен. Ей было еще хуже. Я предложил увезти с собой и увез. Вот так и познакомились.
У Алекса не нашлось слов.
– Кстати, сейчас прошлое словно прорвало, – добавил Агеенко, – прет одно за другим. Вчера одно, сегодня другое.
– Вчера? – напрягся Алекс.
– Приходил один хлыщ… как раз откуда. Искал.
– Зачем?
– С тех пор, как она сбежала, и ищут. Наверное, неустойку требовать. Я дал ее новый адрес.
У Алекса руки едва не выжали воду из сдавленных подлокотников:
– Зачем?!
– Маленькая месть Кириллу. – На лице Анатолия – кривой оскал. – Если смотреть на дело юридически, то он увел у меня жену, и неважно, какие у нас были отношения. Какая бы ни была и откуда ни взялась (а, кстати, как забыть, откуда я ее вытащил?) она была моей, и мне с ней было неплохо. Молодая, битая жизнью, без запросов. Другие о таких мечтают. Главное, повторяю, что она была моей, а когда у меня берут пусть даже что-то ненужное, я обижаюсь. Но теперь мы в расчете.
Н-да…
– Что за человек приходил?
– Сутенер, владелец салона.
– Так и представился?
– Пришлось пугнуть маленько… – Агеенко извлек из стола и показал угрожающего вида пневматик.
– Поверил? – Алекса внешним видом не проведешь. От огнестрела отличает мгновенно.
– Еще как.
Придется запрашивать Москву, просить помощи у тамошних. А это значит становиться обязанным. Ответные просьбы, как правило, подванивали.
– Можно поинтересоваться, чем на жизнь зарабатываете? – Алекс обвел взглядом квартиру.
Обстановка не кричала о больших доходах. Все как у всех, что-то в большую сторону, что-то в меньшую: мебель, обои, техника. Так живут миллионы.
– Владею маленьким бизнесом, – прозвучало в ответ. – Если понадоблюсь – обращайтесь. Может, починить чего…
Анатолий протянул визитку.
После сообщения о мелочной мести к Кириллу уважение к нему упало. Бегло глянув, Алекс сунул визитку в карман.
– Непременно.
Взгляд при этом сказал другое: вряд ли.
Алекс прощается. На этот раз тиски рук холодят сталью.
– Последний вопрос. Где вы были и что делали вчера вечером? И кто может это подтвердить?
- - - - - - -

Неточность – вежливость снайперов? Не тот случай. И все же какая-то пара сантиметров в сторону – и Кириллу каюк. А так только шишка. Но он уже не в обиде.
– Это же Генка с пятого, – радостно восклицает старший несостоявшийся убивец. – Его ник.
Они только что посмотрели ролик.
– Хочешь с ним поговорить? – лебезит второй, младший.
Они с Кириллом уже друзья. Ну, почти. Кирилл написал им расписку.
– Конечно.
Он собирается встать, его останавливают.
– Не, не надо. Ван момент. Вот. Генка. В сети – СуперГендальф-33.
«Привет, – пишет Кирилл. – Ты дома?»
«А чо?» – Генка.
«Открой, разговор есть».
«Спускайся через минуту». – СуперГендальф-33 думает, что переписывается с соседом сверху.
Кирилл отодвигает клавиатуру.
– Пока, пацаны. Совет на будущее – прекращайте опасные игры. Доиграетесь.
– Само собой, начальник! – хищно щерится старший, пряча расписку поглубже.
Младший с облегчением и улыбкой глядит на старшего.
Кирилл уже мчится на пятый.
– Ты Генка? – вопрошает он вихрастое привидение, способное спрятаться за шваброй.
Это та дверь, где раньше не открыли.
– И?
– Ты снимал вчера похищение?
– И?
Словарный запас парнишка бережет.
– Почему стал снимать?
– А чо?
Кирилл начинает злиться. Но боль в груди напоминает о главном.
– Это была моя жена.
«Была» режет ухо не только собеседнику.
– В натуре? Чо, правда, похитили?
– Что ты видел? Почему стал снимать?
СуперГендальф-33 пожимает хлипкими плечами:
– Мужик за рулем позвонил куда-то и маску надел. Показалось прикольно.
– Мужик? Точно? – Грудная клетка не вмещает беснующийся орган.
– Вроде.
– Как выглядел?
– Просто мужик. Сверху плохо видно.
– Цвет волос? Стрижка? Толстый или худой?
– Средний. В чем-то теплом. Вязанная шапка. Может, и женщина. Но мне показалось, что мужик.
– Какую маску?
– Детскую, новогоднюю. Смешную такую. Хрюша или Степаша.
– Почему же на ролике только крыша машины?
– Он сначала на обочине стоял. Там все было видно. Он позвонил по телефону, надел маску и подъехал к подъезду. Я и снял, как выскочила баба в одном халате, – Генка осекся, глядя на побелевшего Кирилла, но продолжил, – и прыгнула внутрь. Машина укатила. Все.
Пауза. Наконец, Кирилл очнулся:
– Если вспомнишь что-то еще – позвони. Хорошо?
- - - - - - -

В офисе «Риэлтинга» необычное для субботы столпотворение. Погононосцы обращают на него внимание:
– Здравствуйте. Коммерческий директор Матвеев?
– Что случилось? – Кирилл еще только сбивал снег с ботинок на входе. Он только что подошел.
На кражу не похоже. Налоговая уже была, пожарники тоже. Зачем же полиция?
– Пройдемте внутрь.
Испуганная Наташа, бухгалтер-кассир фирмы, работающая с самого основания – уже там, у закрытых дверей.
– Кирилл! – причитает она, похожая на старую бабку, хотя едва за тридцать. – Ничего не понимаю. С отчетностью у нас все в порядке. Зачем нас всех сюда? Зачем они?..
Появилась Лиза – удачливый агент по недвижимости, после открытия нового направления перемежавшая работу в полях с должностью офис-менеджера. Молодая, улыбчивая, симпатичная. Она пытается строить глазки офицеру:
– Молодой человек…
Поправив шапку с кокардой, тот обращается к Кириллу:
– Ключи с собой?
– Да.
– Откройте и снимите с сигнализации.
– Может, подождем генерального?
– Нет.
Пожав плечами, Кирилл выполняет просьбу-приказ. Полицейские осматриваются, начинаются понятные только им передвижения.
В помещение входит еще один, в костюме. Удостоверение в нос:
– Следователь Караулин.
Обменявшись рубленными фразами с остальными, Караулин выцепил взглядом Кирилла:
– Откройте сейф.
– Ключ у Владимира Терентьевича.
– У вас должны быть дубликаты.
– Должны быть. Но нет. И прошу, в конце концов, объяснить, что происходит.
Следователь достает свернутую пополам бумагу.
– Увы, – он предъявляет постановление, – вынуждены изъять всю документацию, а фирму закрыть. Незаконная предпринимательская деятельность. Статьи сто семьдесят первая и сто семьдесят вторая УК Российской Федерации.
Лиза бледнеет. Лицо Наташи вытягивается:
– Как же незаконная? Есть все документы. Уставные… из администрации… из налоговой… Ни одной претензии! Прошли все проверки…
Следователь улыбается:
– Не имеете права заниматься данным видом деятельности. Заведено уголовное дело.
– В таком случае, нужно дождаться генерального. – Скрестив руки, Кирилл расправляет плечи. Готов ждать до скончания века.
– С Горским мы уже беседовали. Точнее, с его адвокатом.
– С адвокатом?
Хм. Владимир Терентьевич привык решать проблемы сам, без юристов. Юрист появляется, когда ситуация безвыходная. И это настораживает.
Лиза и Наташа тоже переглядываются.
– Теперь за главного вы, Матвеев, – сообщает следователь. – У нас есть несколько вопросов. Вы принимали вклады от населения?
– Нет. – Кирилл категоричен.
– Клиенты говорят, что да.
– Не вклады. Деньги за метраж. Продавали недвижимость по частям. И не я лично, а фирма.
– Это так, – активно кивают обе сотрудницы.
– То есть, в рассрочку? В договорах нет такого определения.
– Не в рассрочку, – объясняет Кирилл. – Клиенты могли купить хоть квадратный сантиметр по сегодняшней стоимости, а завтра докупали по завтрашней. Пока не набиралось на планируемую квартиру. Фирма на эти средства приобретала на вторичном рынке недвижимость. Эти квартиры постоянно числились на балансе, чем гарантировалась реальность вложений. Часть денег вкладывалась в более доходные проекты, но этим занимался лично генеральный.
– Ага, все-таки, говорите, вложений. А только что говорили – не было вкладов.
Кирилл морщится. На защиту кидается Лиза:
– Вложения в недвижимость и вложения в банк – разные вещи!
– Девочка, не надо мне объяснять про вложения, – грубо отмахивается следователь. – Не учи отца. Ваши действия подпадают под статью о незаконной предпринимательской деятельности. Принимать взносы имеют право только банки. Отсутствие у акционерного общества «Риэлтинг» банковской лицензии говорит само за себя.
– Но мы не принимаем взносы! – рвется Лиза отстаивать честь фирмы. – Мы продаем и покупаем недвижимость! И мы работаем официально, все виды деятельности прописаны в Уставе и утверждены во всех инстанциях!
Следователь жмет плечами. Чужое мнение ему неинтересно. Лиза злится. Следователь усмехается:
– Если вы такие честные и все деньги вкладывали, то на что жили?
Лиза, красная, как собственная кофточка, готова сдерзить. Кирилл вмешивается:
– Недвижимость находилась в обороте, то есть постоянно продавалась, вновь покупалась, а также сдавалась в аренду. Отсюда прибыль.
– Если клиент хотел расторгнуть договор и забрать свои деньги, он мог это сделать? – Хитрый взгляд следователя похож на капкан, что готов защелкнуться.
Кирилл не видит подвоха. Он честен:
– Естественно.
– На каких условиях?
– Выкупленные метры жилплощади в рублях по стоимости на день обращения.
– Как бы с процентом, да?
– Если цены выросли, то конечно.
Руки следователя радостно вскинулись.
– А вы говорили… – упивается он счастьем, потирая ладони. – Вам инкриминируются вышеуказанные статьи Уголовного кодекса РФ, части вторые, пункты «а» и «б»: деяния, совершенные организованной группой и сопряженные с извлечением дохода в особо крупных размерах.
Ужас Наташи и Лизы. Победный взор следователя:
– От трех до семи лет.
- - - - - - -

Полиция готовится к опечатыванию офиса. Сейф решают пока не трогать (тяжелый, дураков нет). Для начала – изъять незапертые документы и отвезти подозреваемых на допрос. Их на данный момент трое. Как выясняется из бросаемых реплик, девицы, скорее всего, отделаются легким испугом, если не станут мешать следствию, а Кирилла, как основного подозреваемого, могут задержать надолго.
– Почему, – недоумевает он, – и нельзя ли отложить допрос на более удобное время?
Часы тикают. Скоро полдень. Ему еще деньги у Алекса получать.
Следователь Караулин щурится:
– Торопитесь? Не надо. С этой минуты можете никуда не торопиться.
– Но… – Реальность теряет материальную составляющую. Кирилл едва удерживается на ногах.
Алена… Павлик…
– Я не могу. У меня обстоятельства.
– Никаких обстоятельств. Забудьте. Сначала нужно ответить перед законом.
– Сколько времени это займет?
Мерзкая физиономия расплывается в упоении властью:
– Ответить не только в плане ответов на вопросы. Ответить – значит, отсидеть, сколько положено. А потом, когда выйдете, вам предстоит судиться с обманутыми вкладчиками и десятилетиями выплачивать из собственного кармана по их гражданским искам.
– Обманутыми? – режет неправильное слово. – Почему обманутыми?
Следователь в ухмылке кривит губы.
Капитан, присутствующий здесь же, недовольно оборачивается (надо же, целого капитана отрядили. Для изъятия могли ограничиться сержантом. Почему же капитан?):
– Матвеев, вы проедете с нами. Необходимо допросить по всей форме, составить протокол, это может занять несколько часов.
– А если выяснится что-то интересное, то придется закрыть в КПЗ или сразу в изолятор, – добавляет следователь. – Тогда ваша отлучка займет несколько больше времени, чем думает господин капитан. Все зависит от степени сотрудничества со следствием.
Напрашивается. Или провоцирует. Кирилл готов выплеснуться проросшим хамством, едва держится. Нельзя. Никак нельзя.
– Капитан, – обращается он к офицеру, игнорируя неприятного Караулина. – Обещаю быть у вас через три часа. Даю слово.
– Слово… – хмыкает следователь.
– Могу оставить залог. Документы. Все, что хотите.
– Не положено. – Капитан отворачивается.
Кирилл глядит в сторону окна. За ним – задний дворик и несколько выходов в разные стороны. Сознание пульсирует на уровне помешательства.
Вспоминается утренний посетитель – тот, что принес дурные вести. Может – так же?..
Страдание. Тоска. Боль. Решимость.
Лиза перехватывает его уходящий в свободу нечеловеческий взгляд. В ее глазах проявляется понимание. Губы трогает слабая улыбка, и – словно поправляя выбившийся локон – ладошка поднимается к уху: позвони! И…
– Господин полицейский, а что же всем нам теперь делать – тем, кто здесь работал? – Она встает на пути между Кириллом и полицией.
У него появляется шанс. Шанс используется.
Бросок к окну. Рывок ручки вниз и на себя. Себя – в морозную свежесть. Свист воздуха в ушах. Шум позади.
Он бежит. Лиза. Замечательная девушка. Спасибо. Она дала ему фору в игре на жизнь.
Не свою. За свою он никогда не пошел бы на такое.
Теперь – вне закона. Пусть.
- - - - - - -

– Найдите мне эту сволочь! – брызжет слюной разъяренный босс, и сидящие за столом опасливо опускают лица. – Из-под земли достаньте! Алекс кивает:
– Сделаем.
Никогда еще не видел Сыча таким.
– Всех касается! – Гневный взгляд словно гиперболоид выжигает на поникших лбах собравшихся витиеватые кренделя.
Совещание вышло нервным. Алекс пришел в офис конторы привычно отчитаться о проделанном. Ему не было разницы, кому помогать, это являлось его профессиональным долгом, а зарплату по условиям договора он получал в любом случае. Теперь выяснилось, что дело его бесплатного клиента нужно отодвинуть в сторону из-за того, что кто-то нагрел босса на огромную сумму.
– Забудьте обо всем, что я поручал ранее, – со всего маху врезает по столу кулак материально наказанного Бориса Борисовича, впервые попавшего в подобную ситуацию. Обычно наказывал он. – Не может быть ничего важнее. Забудьте о личном. Выкиньте из головы нытье жен и сиськи подружек. Найдите эту мразь и вытрясите душу!
Бригадиры достают кто блокнот, кто смартфон, кто планшет. Бывшие бандиты, ставшие начальниками отделов и кураторами особых направлений, умеют искать людей. Они знают, как возвращать долги и компенсировать потери.
– Десять миллионов долларов! – воздеваются к светодиодному потолку ладони Сыча.
Солидно. Кто-то удивленно качает головой, кто-то хмыкает в подбородок.
– Акционерное общество «Риэлтинг», – диктует Сыч.
По листкам скрипят ручки, пальцы елозят по экранам.
Алекса берет оторопь. Замерев в нехорошем предчувствии, он слушает продолжение.
– Генеральный директор – Горский Владимир Терентьевич. Цель номер один. Исчез, когда узнал, что полиция собирается прикрыть лавочку. Сегодня счета и имущество фирмы арестованы.
Алекс хочет что-то спросить, но вовремя останавливается. Позже. Босс приказал забыть о других делах.
– Цель номер два, – Сыч внимательно следит, чтобы все прониклись важностью ставящейся задачи, – заместитель Горского. Коммерческий директор Матвеев Кирилл.
Палец Алекса прилипает к планшету.
- - - - - - -
(продолжение следует)

На бумажке – интернет-адрес. Линк на известный портал, всемирный отстойник самопальных видеороликов.
Срочно к компьютеру. Но сначала окно: ага, беглец цел, почти невредим и быстро удаляется. Скатертью дорога. Кирилл закрыл окно.
Теперь главное. Буквы и символы вбиваются в адресную строку. И…
«Похищение?» – называется ролик.
Боже. Она. Любимая. Как он и высчитал, в халате и тапочках. Выскакивает из подъезда на лютый мороз. Вид немного сверху – снимал кто-то с балкона. Соседний подъезд, этаж примерно пятый-шестой.
Алена наклоняется к открывшейся дверце машины и будто бы падает в нее, исчезает внутри. Дверца захлопывается, машина рвет с места. При отъезде видно, что номеров нет. Все.
Комментарии (с исправленной лексикой):
«Не завидую. Моржиха что ли? Смотреть холодно!»
«А вдруг реально похитили?»
«Сбежала от мужа!»
«От любовника! Муж вернулся, пришлось драпать в чем мать родила – в такси…»
«Жаль не я тот таксист».
«Ко мне тоже однажды такая краля ввалилась…»
«А ко мне пока нет. Не отказался бы».
«Приспичило-то – на первого встречного мужика кинулась».
«Наверное, кавалер сказал, что без бутылки не будет, вот и ломанулась в киоск».
«Что вы, она просто время спросить вышла. А у того часов с собой не оказалось. Сказал, что знает, где есть. Она и поехала».
Бред. Невидимый кинжал под ложечку. Виски в тисках – кто-то усиленно заверчивает ручку. Боль.
Кирилл пересматривает снова и снова. Алена, дверца, машина. Выскочила, склонилась, исчезла. Раз за разом.
Ничего нового. Кто за рулем – скрыто. Единственное, что дает запись – вид машины без номеров. И ее марку.
Машина, проглотившая Алену – Бумер-пятерка. Цвет не разберешь, просто темный. Таких полгорода, весь бизнес и администрация. Да и кто в здравом уме на дело свою погонит? Кирилл не верит, что Алена села туда сама. Совсем не верит. Не хочет и не может верить. Видно же. Мышь опять давит по запуску ролика: ведь не сама? Точно не сама?
Опомнившись, Кирилл набирает Алекса:
– У меня новости. Сейчас сброшу ссылку.
- - - - - - -

Непомерно большой апельсин балансирует на кронах деревьев, взбираясь на небо осторожно и муторно-медленно. В морозном тумане на него можно смотреть не щурясь.
Красота пейзажа Алекса не впечатляет, не до того. За истекшее время он успел многое. Начать с того, что отчитался перед Кириллом о проделанной работе (человек на грани, нужно понимать), затем сумел разыскать оказавшихся уже не дома бесславно, зато бесплатно отпущенных блондина с брюнетом. Алекс представился частным детективом. Дескать, исполняет заказ от похоже пострадавшего мужчины.
Узнать удалось немало. Кино оказалось двухсерийным, о чем полиция пока не в курсе. И вряд ли ее известят. Денег Кристина действительно не взяла, но показала запись вчерашнего «срочного совещания» благоверным обоих жизнелюбов. Скандал, ругань, угроза развода. Ничего хорошего.
– Сама показала?! Среди ночи, сразу обеим, в разных частях города? – уточнял Алекс.
– Не интересовались. И какая разница?
Разница имелась. Насторожила еще одна подробность.
– Вы же сказали, что в компьютере следов записи или трансляции не обнаружили?
Блондин:
– Их там не было. Точно. Я разбираюсь.
– Как же?
Пожатие плеч:
– Успела стереть.
Алекс кивает. В планшете появляется заметка: «Кристина действовала не одна». Сразу – звонок своему основному напарнику Леониду. Быстро несколько слов.
Не успел отключиться – Кирилл на проводе. – У меня новости, – говорит приятель. – Сейчас сброшу ссылку.
- - - - - - -

– Принес мальчик из квартиры, которую я вчера опрашивал, – объясняет Кирилл. – Сказал мне, что папа случайно нашел.
– Случайно ли?
– Думаю, да.
– Снимали они?
– Нет, из другого подъезда.
– Автора записи сможешь найти?
– Займусь сейчас же.
Нажав «отбой», Кирилл вспоминает, что забыл рассказать про визит столичного горе-шантажиста. И черт с ним. Неприятно узнавать такое. Лучше бы и не знать. Боль в сердце усиливается.
Ох, Аленушка…
- - - - - - -

У Алекса не умолкает телефон. Отчеты и распоряжения следуют одно за другим. Выкроив паузу, Алекс открывает спутниковую карту и укрупняет местность. Нашел. Если от Кирилла свернуть в гаражи, там можно остановиться и прикрутить номера на место, дело двух минут.
Итак, БМВ пятой серии. Запись с правого перекрестка в пять тридцать пять показывает знакомую машину. С номерами. Значит, теперь есть фамилия и адрес владельца.
Алекс приблизил изображение. За рулем мужчина, рядом женщина, которая вполне может оказаться Аленой – разглядеть лучше не позволяет качество записи.
Первая ниточка. Главное – дернуть правильно, чтобы не порвалась.
На всякий случай Алекс поглядел и левый перекресток.
Черт. Еще одна. На передних сиденьях – две женщины. И каждая похожа на пропавшую.
Набрав номера обоих автомобилей в базе данных, Алекс получил ответ. Удивленный взлет бровей сменился довольной улыбкой.
- - - - - - -

Тусклая лампочка без абажура. Масляный обогреватель с коротким шнуром, который уходит в стену безо всяких вилок-розеток. Прибитый к полу деревянный стол с куском клеенки. Деревянный же сундук с матрасом и подушкой поверху. Два ведра: одно с водой, другое пустое. Все.
Ни окна, ни двери. Только голые стены из бетона и сверху наглухо задраенный люк, до которого не допрыгнуть. Под самым потолком виднеется закрытое решеткой отверстие вентиляции, но в нем мало смысла: одна только вытяжка без притока воздуха – почти фикция.
Наверное, утро. Кто знает. Как и вчера, когда Алена очнулась, женщина в маске принесла ей еды – спустила на веревке. Миска с кашей, пластиковая ложка, кусок хлеба, теплый чай. Чай, а не вода. Боятся, что заболеет? Значит, она – товар.
В заторможенном мозгу вспыхивает недавняя картинка, последняя цветная:
– Сюда! – Голос натужно надтреснут, словно его изменили нарочно. Теперь понятно – чтобы не опознала. Если подумать, то это хороший признак. Добившись своего – отпустят.
Только… добившись чего?
Дверца автомобиля распахивается. Разгоряченная после пробежки, зябко дергаясь от ужалившей воздушно-ледяной ванны, Алена нагибается спросить…
Крепкая рука втягивает ее внутрь, вторая угощает чем-то предельно едким, вроде хлороформа. Отключка. Потом, кажется, еще вкололи что-то. Очнулась она здесь, в глухой узкой камере.
Ночью не замерзла. Клетушка настолько мала, что мощность электрообогревателя можно бы даже убавить. Но регулировки отсутствуют. Отключить тоже нельзя. Ну, если только с силой выдернуть шнур из стены. Но лучше жара, чем холод.
Из вещей у нее только халат. Когда спала, он служил одеялом. Под халатом, как назло, совсем ничего – не об одежде она думала, когда бежала на улицу.
В отношении удобств здесь туговато. Делать нечего. Пришлось. Зато полегчало. Теперь одно ведро прикрыто клеенкой. Стол остался без скатерти.
Жара нарастает. Халат сброшен. Накинет, когда сверху послышатся звуки.
Клеенка с ролью крышки не справляется, запах из ведра мешает думать. Неужели придется есть во всем этом?
Лучше думать о другом.
Женщина. Интересно, это она была за рулем? Маска и парик другие. Похитивший ее водитель был плотнее, и голос был грубым, сиплым, низким. Впрочем, если надеть пуховую куртку поверх нескольких свитеров…
Наверху шаги. Халат мгновенно облек плечи и стянулся на обхваченном руками поясе.
Ожидание ничего не дало. Показалось.
Или не показалось?
- - - - - - -

Скользящий по экрану палец находит среди новой информации нужный номер и набирает бывшего супруга Алены.
– Господин Агеенко? Детектив Алекс Акимов, охранное агентство «Страж». Извините за беспокойство, я занимаюсь разработкой Кирилла Матвеева, о котором вы должны быть наслышаны.
Собеседник сопит. Наслышан. Наконец, с неудовольствием прилетает:
– Что еще натворил этот подонок?
Вот как. Любопытно.
– А что он натворил до того? – мгновенно интересуется Алекс.
– Мало ли.
Не очень разговорчивый субъект. Или тема неприятна. Лучше говорить, глядя в глаза.
– Мы можем встретиться? – просит Алекс.
– Давайте. Как у всех нормальных людей у меня сегодня выходной.
- - - - - - -

Потрескивают на морозе бенгальские огни утренних троллейбусов. Отфыркиваясь снежными брызгами, любимое полноприводное чудо Алекса причаливает к нужному адресу. И как он раньше жил без машины?
Подъезд, домофон, лифт. Агеенко встретил в дверях.
– Анатолий?
– Алекс?
Краткое рукопожатие до легкого хруста, словно выяснение, кто главнее. Убедившись, что противник сдаваться не собирается, они улыбаются друг другу. Дверь перед гостем распахивается сильнее. У Анатолия неуютно. Чувствуется, что в доме нет женщины. Постоянной. Или желающей чувствовать себя хозяйкой.
Агеенко откидывает с кресла спортивные штаны, предлагает сесть, а сам, сложив руки на груди, располагается напротив:
– Интересуетесь Кириллом?
– Очень. – Искренность в глазах. – И его будущей женой. Извините, если напоминаю о неприятном.
– Да ладно, какое там.– Агеенко устало машет рукой. – Хотя… не без этого.
– Почему вы с Аленой разошлись? Из-за него?
– Как посмотреть. Честно говоря, все было предопределено задолго до Кирилла.
Взглядом Алекс просит расшифровать.
Анатолий опускает кисти на подлокотники. Вылитый царь на троне. Только без царства.
– Я по жизни человек не семейный. Не потому, что не могу, а не хочу. Не требую от других большего, чем могут дать, и не выношу, когда этого требуют от меня. Нет ничего лучше свободных отношений. Сейчас мне хорошо, у меня все так, как нужно. – Агеенко вспоминает, что спрашивали не о нем. – С Аленой в этом плане тоже все было в порядке.
Алекс внимательно слушает.
– Мы с Аленой не мешали друг другу жить, – продолжается исповедь. – Судьба свела нас, когда мне нужна была нежность, ей – сила, помощь и защита. Это именно то основание, те три кита, на которых строились наши отношения. Не больше. Плюс разница в возрасте – мне глубоко за сорок. Почти в два раза. Я понимал, что это не могло длиться долго. Каждый дал другому что мог.
– И тут появляется Кирилл… – подгоняет Алекс, – молодой, интересный…
Пыл рассказчика, только что пошедший на убыль, снова взлетает:
– Нет.
– Что – нет?
Недоумение гостя льстит рассказчику как оратору.
– Кирилл потом. – Ухмылка против поднятых бровей. – Сначала Аленка связалась с Вовкой, а он мой ровесник.
- - - - - - -
(продолжение следует)