1 сезон тут

А что же Виталя Глист? Как поживает наш знаток кишечной фауны? Чем он занят? Что его тревожит? Хорошо ли он кушает? Начнем с ответа на последний вопрос. Кушает Виталя плохо. После того, как батя провел его инициацию в гельминтологи, Виталя стал опасаться матушкиной стряпни. Не подумайте, он не парился от возможности заразиться. Он дружил с червями. И зачем бояться друзей? Но почему-то все-таки какое-то реликтовое, в ДНК прописанное заблуждение все-таки портило ему аппетит.

Стремление к пище у Витали вообще ослабело. Причины не являлись для Глиста загадкой. Он влюбился.

Любовь вышибла из Витали дух, как удар в солнечное сплетение. Сначала, в первый день, она кружила голову и бегала по коже мурашками. А уже на следующее утро любовь стала приносить страдания.

«Надо позвонить Марианне! – думал Глист. – Ведь я знаю ее телефон! Надо, надо звонить и назначить свидание, и потрахаться!»

Он достал трубку, открыл папку «Контакты», нашел телефон абонента «Марианна».

И затупил.

«Что я ей скажу? – думал Глист. – Привет! Я Виталя, то есть, Даниил. Не перепутать бы! Ну, вот сказал. И чо? А она такая: «И чо тебе надо, Даниил? Ты, наверное, хочешь е..аться? Но вот обломайся, Даниил! Только не со мной. Потому что ты слишком уродлив».

Глист подбегал к зеркалу. Он вдруг со всей очевидностью понял, что похож на Стивена Хокинга.

«Надо подстраховаться, – думал Глист. – Она мне скажет: «Ты, чувак, капец уродлив!» А я скажу: «Ха-ха!»

МАРИАННА: Ты трындец уродлив.

ГЛИСТ: Ха-ха!

МАРИАННА: Зачем ты мне звонишь? Меня засмеют, если увидят меня с таким уродцем, как ты!

ГЛИСТ: У тебя тоже внешность не идеальна. Почему у тебя одна из сисек странной формы?

Хотя нет. Такого Глист не скажет. Просто язык не повернется. Вычеркиваем из сценария последнюю фразу. «Внешность не идеальна». И точка. И что же Марианна на это скажет? Дадим ей слово.

МАРИАННА: Иди на..уй!

Ну, нет. Нет. Она воспитанная, знает вьетнамский язык. Разбирается в червях! Она не может так сказать.

МАРИАННА: Что ты имеешь в виду?

ГЛИСТ: Сиськи.

Блин! Какого черта! Глист не сможет произнести слово «сиськи». Он захихикает. Он ничего не может с этим поделать. Это необоримый рефлекс. Когда разговор заходит о сексе, Глист начинает хихикать. И происходит это всегда.

В общем, в этот день Глист Марианне так и не позвонил. И дико терзался тем, что не звонит она.

«Она меня не любит! – тревожился Глист. – Хотя с какого фига, чувак, она должна тебя любить? За то, что ты червяка сожрал? А почему нет? Точно, я же в ее глазах крутой! Я ел червя! Звонить! Звонить!»

Но мысль эта пришла ночью, когда звонить было неприлично.

А утром мысль уже остыла.

«И что? – думал Глист. – Как я ей позвоню?»

ГЛИСТ: Эй, привет, детка! Я тот самый крутой чел с рынка.

МАРИАННА: С какого рынка?

ГЛИСТ: С вьетнамского? Помнишь, я там червяка хавал?

МАРИАННА: Трындец ты урод!

ГЛИСТ: Почему?!

Короткие гудки.

В принципе, любая нормальная девушка сказала бы так любому червееду. Естественная реакция. Хотя Марианне же это понравилось? Но и в этом Глист уже не был так уверен. Второй день тоже обошелся без звонков. И третий. Потом Виталя отходил от пережитой смертельной опасности. Как бы он позвонил?

Неделю спустя желание звонить не остыло. Но усилилась и робость. Да, в тот день на рынке Виталя победил это парализующее чувство. Но робость была коварным врагом. Она нарастила силы и стала душить Глиста в своих ватных объятиях.

«Я обязательно позвоню! – обещал сам себе Глист. – Вот только с духом соберусь!»

А собраться-то и не получалось. На Глиста начал наезжать батя. Мол, где же твой подопытный? Не согласился ли? Что-то долго он Муму еб..т.

Хотя так-то батя не говорил, конечно. Но в виду имел примерно это.

И тогда Виталя начал писать жирному. Тот ссал и тупил. Говорил, что родители забрали у него паспорт. Может, и не врал.

Глист рассказал об этих проблемах бате.

– Если сложности связаны с его родителями, то надо говорить с ними! – проскрежетал Айрон Мэйден. – Чувствую, что в дело придется вмешаться мне.

И вот за этими заботами как-то забылось главное – позвонить Марианне. При мыслях о ней Виталя трепетал, как бычий цепень на ветру.

Прошло почти двадцать дней, а Глист так и не позвонил Марианне.

Но в день, когда его батя пошел к родителям жирного, Виталя вдруг решился и набрал номер.

Решился Виталя на работе, во время перерыва. Глист подрабатывал менеджером в салоне сотовой связи, за мизерные деньги. Устроился туда четыре месяца назад, совершенно сдуру. Витале там не нравилось.

Но в этот день ему перла удача. Он продал три телефона. Притом, в двух случаях покупателями были провинциальные люди, и Глисту удалось им впарить еще и доптовары – наушники, коробочки, чехол. А это был подвиг, за него уже полагался бонус. Глист чувствовал прилив азарта. Как Кеану Ривз в старом фильме, Виталя оседлал гребень штормовой волны. И сейчас надо было брать быка за рога.

Глист вышел на улицу и, наконец, сделал то, на что не решался почти двадцать дней. Открыл меню «Контакты», нашел абонента «Марианна» и нажал зеленую кнопку с трубкой.

«Что ты делаешь? Стой!» – завопил внутренний трус. Но что-либо предпринимать было поздно. Рубикон был перейден.

– Алё! – ответила Марианна со второго гудка.

В горле немедленно пересохло, его поверхность словно облепила едкая пыль. Глист стал кашлять, хрипеть и хихикать.

– Алё! – недовольно повторила Марианна.

Как жертва землетрясения выбирается на свет из под обломков, так у Витали вдруг порвался наружу голос.

– Привет! – сказал он. – Это я…

– Кто это «я»?

– Ну, Даниил, помнишь, на рынке, – торопливо зашептал Глист.

– Кто? – переспросила девушка. – Прости, я не расслышала. Можно погромче?

– Я Даниил! – заверещал Глист. – Даниил! Вспомнила?

Мимо прошла Кристина – редкостная мымра, коллега. Она очень не любила Глиста. И сейчас явно слышала, как он представляется чужим именем. Не таясь, остановилась. Стала греть уши.

Глист похолодел.

– А, привет, Даниил! – сказала Марианна. – У меня твой телефон стерся, представь. Как ты поживаешь?

– Нормально, – прохрипел Глист.

Гнусная Кристина ловила каждое слово.

– Я потом перезвоню, – торопливо сказал Глист и нажал красную трубку, зная, что не выполнит обещания.

«По-моему, я влип», – подумал Виталя.

Кристина пожирала его взглядом, а Глист не придумал ничего лучше, как развернуться и пойти обратно, на работу.

Страх сдавливал шею ледяными тисками. Стремное ощущение.

На работе Глиста недолюбливали. Он прекрасно об этом знал. Своими ужимками и хихиканьем Виталя, признаем честно, не привлекал, а наоборот отпугивал клиентов. Однажды был случай, когда клиентка, потенциальная покупательница, выбежала из салона. Притом кричала от ужаса. А Глист всего-то подкрался к ней сзади и спросил, как полагалось: «Могу я вам что-нибудь подсказать?»

Были, надо признать, и еще подобные эпизоды. Когда именно из-за Глиста уходили покупатели. Салон был в прососе. У него были чуть ли не худшие показатели по продажам. И старший менеджер Анатолий считал корнем зол Глиста.

Виталя вернулся в стеклянную будку взволнованным. А вскоре пришла и Кристина. И стала что-то шептать Анатолию – пухлощекому аккуратному очкарику. Тот смотрел на Глиста. А Виталя делал вид, что ничего не происходит. Но тревожное предчувствие продолжало давить шею ледяной хваткой.

И тут у Витали зазвонил телефон. Абонент «Марианна». И Анатолий, и Кристина заметили это. Уставились. На работе вообще-то было нельзя разговаривать по телефону по личным делам. Но влюбленный Глист нажал на зеленую трубку. И тем самым во второй раз за сегодняшний день перешел Рубикон.

– Ну, привет! – сказала Марианна.

Говорила она доброжелательно, и, кажется, была рада слышать Виталю.

– Привет! – поплыл Глист.

И он перешел Рубикон в третий раз. С трубкой у уха он вышел за пределы гнусного стеклянного аквариума, в котором работал. Согласно корпоративным правилам, на все звонки по личным вопросам надо было отвечать, что перезвонишь после работы. А в рабочее время надо было заниматься только впариванием клиенту трубок и гарнитур.

Так что, сам понимаешь, дорогой читатель, Глист сейчас немыслимо хамил старшим коллегам. Они провожали его недобрыми взглядами. «Пошел мудак в рабочее время трепаться по личным делам!» – читалось в глазах коллег.

– Слушай, я так рада, что ты меня нашел! – сказала Марианна. – Как твои дела?

– Нормально, – забулькал Глист. Собственный голос напоминал ему квохтанье курлыкающего голубя.

Сейчас, наверное, надо было бы о чем-нибудь пошутить, но гнусная атмосфера на работе совсем не располагала к шуткам.

– Погода, скажи, хорошая на улице? – сказала Марианна.

– Ну да, – забулькал Глист.

– Может, погуляем где-нибудь?

Счастье оглушило Глиста, как удар кувалдой.

– Пошли, – сказал он.

– Ништяк, – сказала Марианна. – Завтра давай?

– Давай.

Стали договариваться о встрече. И никак не могли договориться. Марианна жила где-то в Хуево-Кукуево, до которого от метро «Планерная» надо было еще полчаса добираться автобусом.

Можно было договориться встретиться в центре, но что там делать – Глист не знал. Кремль чувихе показывать? Или Третьяковку? «Вот у..бан!» – скажет чувиха. И ведь будет права.

– А приезжай ко мне домой? – сказала Марианна. – Вот прямо завтра, в шесть вечера.

– Хо… хорошо! А куда?

– А я тебе сейчас все эсэмэской пришлю, ага?

– Ага, – сказал Виталя.

И совершенно счастливый, нажал «отбой».

А рядом с ним стояли Анатолий с Кристиной. Их физиономии выражали хищную решимость.

– Виталий, нам надо серьезно поговорить, – сказал Анатолий. – Пошли-ка в салон.

Глист понял, что над ним хотят учинить расправу.

– Ты разговаривал по телефону в рабочее время, – пошел в наезд Анатолий.

– Ну… это был, типа, важный разговор, – заизвивался Виталя.

– Это был разговор, не имеющий никакого отношения к твоей работе, за которую ты получаешь фиксированную зарплату. В свободное время – хоть изговорись. Но рабочее время создано не для этого. Оно создано для того, чтобы ты занимался тем, за что ты получаешь деньги. Понимаешь?

– Я больше не буду, – сказал Виталя.

– ОК, ты больше не будешь, – сказал старший менеджер. – Но объясни тогда, почему ты, выйдя за территорию нашего торгового центра, представлялся по телефону чужим именем?

– Даниилом, – сказала Кристина.

– Подслушивать нехорошо, – буркнул Глист.

– Врать тоже, – продолжал нападение Анатолий. – Кому ты представлялся чужим именем?

– Это мое личное дело, – заметил Глист.

– Ой ли?! – взвился этот мелкий царек убогого салона. – Это очень подозрительное личное дело. Ты звонишь кому-то в рабочее время, называешься именем другого человека. А у нас в салоне пропадают телефоны, между тем. И нет ли тут связи с нашим сотрудником, который в рабочее время, отойдя подальше, представляется не пойми кому, не пойми кем?

– Я не брал никаких телефонов! – возмутился Глист.

– Как я могу тебе верить? – прищурился Анатолий.

– Я вообще сегодня три трубки продал, – защищался Глист.

– Обезьяна за пишущей машинкой тоже может раз в сто лет написать «Войну и мир», – ответил Анатолий. – Тот же случай.

– Я ухожу, – сказал Глист.

– Было бы очень хорошо, – просиял старший менеджер.

Не прошло и часа, как Виталя оказался свободным человеком. Деньги должны были прийти на карту через неделю. За вычетом стоимости спизженных неизвестно кем трубок.

Теперь-то Глист понимал, что спиздил их сам Анатолий. Может быть, вместе с Кристиной. А их пропажу эти бессовестные люди решили свалить на несимпатичного им сотрудника. У них не было никаких доказательств. Они творили беспредел. И жаловаться на них было бесполезно.

Выходя из постылого торгового центра Глист чувствовал тревожное облегчение. От любви и свободы кружилась голова.

Блямкнула эсэмэска. Марианна прислала свой адрес.

Продолжение следует...