Женя⁠⁠

Дима потянул ногу к толстому вагонному окну, заляпанному изнутри, и, ощутив холод, брезгливо потряс ей. Пожалуй, он знал, зачем едет, но его волновало другое, стоит ли оно того? Со старой жизнью было покончено, новая ещё не началась и лишь жена слегка маячила в памяти, отдавая в нос запахом приевшихся духов.

"Хорошо, что хоть детей не завели. Наверное, было бы жалко," - подумал Дима и поморщился. Сегодня он был не в духе ещё больше, чем обычно. Поезд подъезжал к нужной станции и приближение чего-то нового волновало его.

Он часто представлял её тело, но не то, чтобы Дима её просто хотел, нет. В этом его интерес был отнюдь не биологическим. Его волновало другое — станет ли Женя тем человеком, к которому его будет тянуть. Станет ли тем, для кого захочется что-то делать, к чему-то стремиться. Жена таким человеком быть перестала, да и вряд ли была. Молодость, гормоны, она сама цепкая была, первая полезла к нему, первая бегала, первая призналась в любви.

Хотя он и сейчас не стар. Может просто... Может надоела...Да и чёрт бы с ней, но всё равно стыдно. Расстались-то вроде бы как люди, а на душе всё равно кошки скребутся. Да, Женя лучше её, Женя важнее, лишь бы любил её по настоящему, а не просто потыкать приехал. А то дорого вышло.

"Ну ведь уже что-то есть, не зря же еду!" - успокаивал он себя.

- Мужчина, через полчаса ваша остановка, - пробурчала проводница. Лицо её было слегка опухшим, видимо эту ночь она снова провела с пассажирами.

- Спасибо, - промямлил Дима и ещё глубже закутался в тонкое одеяло, которое уже несколько часов его совсем не грело.

Повозился несколько минут, потом встал, поплёлся в уборную.

«Стареешь, Дима, стареешь», - подумал он, глядя в испачканное мылом зеркало.

Несколько минут пытался пригладить чёлку на лбу, чтобы скрыть появляющиеся залысины. Набрал воды в рот. Прополоскал. Сплюнул.

"Сначала надо съездить в гостиницу. Не могу же я вот так просто к ней явиться. А, чёрт, наверняка ведь на платформе будет ждать".

Он нервно пощёлкал пальцами и прикусил губу. Вернулся на своё место и облокотился. Дрёма не отступала и он снова начал думать о Жене.

Познакомились они совсем случайно, не хотелось ему баб тогда. Бог его знает, что заставило нажать на голубую подставу "Добавить в друзья". Видимо, расстояние и подстегнуло, думал, если что - из глаз долой, из сердца вон, как и жену вот сейчас. Только ведь с женой труднее было. Всё-таки три года прожили, с мясом пришлось отрывать. Но, когда добавлял, знал уже точно, что разводится. Просто успокаивал себя. Говорил, что сама виновата, а Женя — что, Женя - это так, душу отвести. Да и не изменял ведь.

Как он и думал, она уже ждала его на платформе. Такая же, как на фотографиях, хотя нет, даже лучше. Хотелось бежать к ней, обхватить что есть мочи и целовать, целовать, целовать. Но страшно, жуть страшно, как будто впервые девчонку приглашаешь на танец. Да и она ещё предательски мялась. То ли засмущалась, то ли он не понравился. Но назад дороги нет. Вот он. Приехал. За билет заплатил, номер в гостинице забронировал. Как хочешь, а быть с ним ты обязана, хоть по парку гулять, кому какая разница.

«Глаза ярко накрасила, слишком ярко, наверняка какая-нибудь подруга недалёкая помогла, сразу видно, что не сама. Вроде бы так лучше, взрослее выглядит, но и нежность пропала».

Красивая, но какая-то вся чужая, простая как две копейки.

Он пошёл к ней, заторопился, хотя всё равно шагал как кирпичом ударенный, переваливался с одной на другую.

Обнял. Вроде бы обмякла. И как-то всё проще сделалось, но только и страшнее от этого. В сердце кольнуло. Приятно, но неожиданно. Так только с женой было, когда впервые поцеловал её на эскалаторе в гипермаркете.

Он старался говорить, она пыталась тоже, но всё не клеилось. Не потому что они друг другу не подходили. Совсем нет. Просто почему-то ещё оба не понимали, что произошло.

В номер сразу не пошли. Гуляли. Город красивый, большой. Даже после Москвы.

Дима маялся, неловко ему было, словно на собеседование пришёл. Надо же себя с лучшей стороны показать, а как, когда её нет? Но обошлось, парочка нелепых анекдотов и её глупая улыбка спасли его самолюбие.

Темнело, по городу гулять, конечно, хорошо, но холодно, да и неуютно в чужом. Наверное пора в гостиницу, но как ей об этом сказать?

Женя начала кутаться в пальто, да и разговор затухал, видимо, пора.

- Хочешь, оставайся сегодня со мной. Номер симпатичный, я могу и на полу поспать, если хочешь. А утром сходим покушаем куда-нибудь? Пойдёшь?

- Да, — сказала она, сглотнув.

В номере неловкий разговор, лишний и приторный, понимали ведь, зачем пришли. Потом её бельё. Обычное, белое. Бледные ноги, неуклюжие, натянутые как пружина.

Потом неловкие стоны и быстрый конец.

На следующий день они никуда не пошли, остались в номере. Женя стала теплее, а Диме стало стыдно и с каждым разом это ощущение всё усиливалось.

Выходные подходили к концу, Димины деньги тоже, но завтрак в номер всё-таки заказал, а Жене даже предложил зерновой кофе, от которого она, по счастью, отказалась.

Днём они сходили в зоопарк и на какой-то глупый фильм в кинотеатр. Дима раздражался по чепухе; ругался, что даже зимой в зоопарке дышать невозможно и, что Голливуд с каждым фильмом всё больше пожирает сам себя.

Вечером номер, третья недопитая бутылка шампанского встала на своё место около тумбочки.

- А какая у тебя цель в жизни? Хотела ещё утром спросить, но не стала, а теперь вот лежу и думаю, не могу не спросить.

- Нет никакой цели, живу и всё, жизнь ради жизни, процесс ради процесса, как заведённый механизм. Раньше, знаешь, верил во что-то, цели какие-то ставил. Но ведь всё без толку. Так только сложнее, понимаешь?

Женя улыбнулась, слегка скривив улыбку, но промолчала.

- Мне с тобой хорошо, сейчас хорошо. И всё, - он притянул её к себе.

Она подвинулась к его груди, но холодная стала и неподатливая, как в первую встречу.

- Но ведь мы не сможем всю жизнь вот так пролежать под одеялом, - сказала она, будто бы в шутку.

Больше этим вечером они не разговаривали, в воздухе ничего не висело и не было пусто. Пахло лишь их телами и шампанским, уже пару дней совершающим второй круг брожения.

Ранним утром, пока Женя ещё спала, Дима тихо встал и уехал. Может быть, обратно домой, а, может, куда-то ещё, на пару сотен километров дальше.