Запутанные, запутанные модели. "Конец мира - это только начало", перевод книги Питера Зейхана о конце периода глобализации, ч. 10⁠⁠

Запутанные, запутанные модели

Теперь, когда нам всем нужно немного выпить, давайте рассмотрим несколько примеров того, на что может быть похож успех. Хотя наш мир никогда не испытывал ничего подобного тому, что нам предстоит пережить, демографические и геополитические реалии некоторых стран заставили их столкнуться с передовым краем этой трансформации раньше, чем остальных. Есть несколько мест, куда мы можем обратиться за вдохновением. Или подсмотреть ограничения. Или, по крайней мере, не наступить на мины.

Я предлагаю вам рассмотреть два из них.

РОССИЯ . . . КАК ИСТОРИЯ УСПЕХА

Хотя в России всё и всегда делалось по-своему... необычно, неоспоримым является тот факт, что Россия была частью первой большой партии стран, начавших индустриализацию: после британцев и в те же сроки, что и немцы. Переплетенные демографические и промышленные истории русских и немцев, по сути, были историей Европы с начала 1800-х годов и до наших дней* (В Disunited Nations (предыдущая книга Зейхана, прим. пер.) есть не менее толстый раздел, посвященный и этой переплетенной паре).

Но если немцы использовали возглавляемый американцами Порядок, чтобы совершить квантовый скачок по шкале добавленной стоимости и превратить свою экономику из индустриальной в более ориентированную на экспорт технократическую структуру, то Советский Союз был целью, против которой и создавался Порядок и поэтому не мог сделать ничего подобного. Вместо этого Советский Союз пошел по пути коммунизма и коммандной экономики. За пределами военной сферы Россия просто не могла идти в ногу с технологическим динамизмом мира, возглавляемого американцами. По мере того, как годы складывались в десятилетия, советская экономика достигла плато в плане развития, и почти весь экономический рост в 1960-х и 1970-х годах происходил не за счет технологий или производительности, а за счет увеличения численности трудоспособного населения. Больше вошло - больше вышло.

Чтобы поверить, что Советский Союз будет функционировать в течение длительного времени, нужно было верить, что советское население будет продолжать расти, а этого просто не было. Между периодами разрушений во время мировых войн, сталинских усилий по урбанизации и коллективизации, широкомасштабной бесхозяйственности при Хрущеве и организационного застоя при Брежневе Советский Союз перестал генерировать достаточное количество новых работников. К 1980 году демографический конвейер был уже исчерпан. ...а затем наступило дно. Травма советского краха была экономической, культурной, политической, стратегической и демографической. В период с 1986 по 1994 год уровень рождаемости снизился вдвое, а уровень смертности почти удвоился. Сегодня Россия деиндустриализируется одновременно с сокращением численности населения.

Мрачно? Да, но Россия, вероятно, является одним из лучших сценариев для большей части промышленно развитого мира. В конце концов, Россия, по крайней мере, обладает достаточным потенциалом, чтобы прокормить и обеспечить себя топливом, а также достаточным количеством ядерного оружия, чтобы заставить любого потенциального агрессора остановиться и подумать (несколько десятков раз), прежде чем начать нападение. В мире ограниченных торговли и капитала можно оказаться и в гораздо более тяжелом положении, чем Россия, которая имеет стратегическую глубину (большая территория) плюс достаточно надежное продовольствие, топливо и электричество.

Но образец в плане подготовки к жизни после роста находится в другом месте.

ЯПОНИЯ: СТАРЕЕМ КРАСИВО

Япония уже более пяти десятилетий находится на пути к демографическому исчезновению. Экстремальная урбанизация стала нормой после Второй мировой войны, и в вездесущих токийских кондоминиумах просто не хватает места для того, чтобы с легкостью заводить семьи, тем более семьи большого размера. Процесс старения настолько глубоко укоренился, что около тридцати тысяч японцев умирают в своих квартирах каждый год, и никто не замечает этого, пока не появляется... запах. Приходится проводить дезинфекцию. Япония прошла точку невозврата в своей демографической структуре еще в 1990-х годах, но вместо того, чтобы заползти в нору и умереть, японское правительство и корпоративный мир уже давно разветвились, отражая основные демографические слабости и сильные стороны страны.

Японские фирмы понимают, что их местные демографические показатели плачевны, но они также понимают, что для массового производства продукции у себя дома требуются молодые рабочие, которых у них больше нет, и что выброс такой продукции на другие рынки часто воспринимается как грубость. Поэтому японцы выбрали нечто новое: десорсинг.
Японские фирмы переместили большую часть своих промышленных производственных мощностей в другие страны, где они используют более многочисленную местную рабочую силу для производства товаров, которые затем продаются на тех же местных рынках. Затем часть доходов от этих продаж возвращается в Японию для поддержания (постоянно стареющего) японского населения. Проектно-конструкторские, технические и очень высококлассные производственные работы - такие, которые выполняют высококвалифицированные пожилые работники - остаются в Японии, но почти вся остальная производственная цепочка находится по другую сторону государственных границ. По сути, японцы прочитали надпись на стене (это выражение на английском значит "понимать, что происходит", прим. пер.) в 1980-х годах. Они увидели, как их американский гарант безопасности возмущается демпингом продукции, и начали многолетнюю работу по производству товаров на своих целевых рынках. В частности, концепция "строить там, где продаешь" стала новой корпоративной мантрой компании Toyota.

Эта новая промышленная модель позволила Японии состариться красиво. Но есть и несколько серьезных проблем.
Во-первых, японская экономика затормозилась. В пересчете на инфляцию японская экономика в 2019 году была меньше, чем в 1995 году. Невозможность строить и продавать для собственного населения означает, что необходимо сместить некоторые ориентиры. Даже выдающийся экономический успех в мире пост-роста просто не имеет большого потенциала, хм, роста.

Во-вторых, крайне маловероятно, что путь Японии можно повторить. В конце концов, японский опыт 1980-2019 годов во многом уникален.

- Переход Японии к системе пост-роста происходил под надежным американским прикрытием. Токио никогда не приходилось опасаться за свою физическую защиту внутри страны. Современная незаинтересованность Америки указывает на то, что такая защита будет недоступна для большинства стран.

- Корпоративная Япония не сталкивалась с серьезными угрозами безопасности за рубежом, отчасти из-за того, что обстановка после окончания холодной войны носила характер "мы все друзья", а отчасти потому, что американцы предотвратили возникновение каких-либо угроз безопасности. Уход Америки из мира означает, что большинство стран и большинство торговых путей будут лишены той железной защиты, под которой развивались японцы.

- Японская трансформация произошла, когда ее фирмы получали доступ к глобальным потребительским рынкам, в первую очередь к американскому. Если даже отбросить фактор стареющего населения, американская политическая система стала очень замкнутой, и Америка просто не собирается держать мир открытым для торговли. Америка определенно не будет держать мир открытым для демпинга товаров на американском потребительском рынке.

- Япония была дико богата в начале своего переходного периода. В пересчете на душу населения Япония стала такой же богатой, как Америка в конце 1980-х годов. За все те промышленные предприятия, которые японцы построили за рубежом, нужно было платить, и японцы должны были платить за это сами, но они могли платить за это сами, потому что, хотя их демографическая ситуация и менялась, она еще не изменилась. Когда в 1990-х годах японцы приступили к десорсингу, у них все еще было около двадцати лет с доступной работоспособной рабочей силой. Сегодня очень мало стран, которые могут претендовать на столь позитивную отправную точку с точки зрения благосостояния, и ни одна из них не имеет налоговой базы или трудовых ресурсов, которых хватит более чем на десятилетие.

- Население Японии является самым однородным в мире: более 98 процентов населения - это чисто этнические японцы. Это единство позволило провести социальные и экономические преобразования, которые вызвали бы массовые потрясения в более разнообразных странах.

- Японию можно легко защитить. Япония - это архипелаг, который никогда не подвергался успешному вторжению. Даже американцы были настолько напуганы задачей завоевания Домашних островов, что предпочли взорвать атомные бомбы в Хиросиме и Нагасаки, чтобы принудить к капитуляции, а не посылать морскую пехоту в мясорубку. Суть в следующем: оборонительные цели Японии в мире без американского наблюдения вполне выполнимы, а японский флот имеет правильные размеры для решения задачи обороны дома.

- Наконец, как и во всем, что касается демографии, Япония обладает самым важным активом - временем. Экономические преобразования не происходят в одночасье. С того момента, как старая японская экономическая модель сломалась в результате краха фондового рынка и рынка недвижимости в 1989 году, у Японии было три десятилетия для перехода к тому, что стало ее новой нормой.

Существует очень мало стран, которые могут похвастаться квалифицированной рабочей силой и капиталом, чтобы попытаться осуществить десорсинг, подобный японской модели. На ум приходят Дания, Нидерланды, Великобритания, Сингапур, Южная Корея и Тайвань. Европейские государства из этого списка, возможно, смогут позаботиться о собственной безопасности с ограниченной американской помощью или, возможно, в партнерстве с более демографически стабильной Францией. Что касается азиатских государств, то они могут быть в состоянии броситься вперёд без оглядки под присмотром не кого иного, как Японии.

Но для всех них это было бы сумасшедше сложной игрой в вопросе о том, куда они пойдут за ресурсами.

В какой-то степени западноевропейцы, составляющие первоначальное ядро Европейского Союза, попробовали эту стратегию с центральноевропейцами, которых они приняли в Союз в 2000-х годах. Но в среднем центральноевропейцы стареют даже быстрее, чем западноевропейцы, поэтому эта стратегия рухнет под собственным весом в 2020-х годах. У "Азиатских тигров" есть возможность десорсинга в страны Юго-Восточной Азии, и это уже произошло. Но ни у одного из них нет военного потенциала, чтобы поддерживать такие отношения без значительной внешней помощи. За исключением Соединенных Штатов, любая страна с достаточно здоровой демографической ситуацией, скорее всего, будет экономическим конкурентом и/или конкурентом в сфере безопасности и, следовательно, неразумным местом назначения для их инвестиционных фондов.
Переход к новой системе всегда должен был быть болезненным, и большинство стран просто не смогли бы принять в ней участие. Когда в 2016 году я начал прорабатывать основные идеи этой книги, я полагал, что у нас будет около пятнадцати лет, чтобы разобраться во всем. Это смехотворно короткий срок для того, чтобы перевернуть полтысячелетия истории, но это было лучше, чем ничего. Но затем, внезапно, трагически, ужасно, в первые недели 2020 года, вся надежда улетучилась.

ДОЛБАНЫЙ КОРОНАВИРУС

Пандемия коронавируса не просто лишила нас жизней. Она лишила нас того, в чем мы нуждались больше всего на свете, чтобы подготовиться к грядущему демографическому опустошению. Она лишила нас единственного, чего никто на Земле не может создать больше.

Она лишила нас времени.

В ноябре 2019 года в китайской провинции Хубэй начал циркулировать патоген, который мир узнал как новый Coronavirus-2019-COVID-19, или просто COVID, для краткости. Местные власти, пытаясь сохранить лицо, подавляли сообщения о растущем уровне заболеваемости. Даже своему начальству. Даже медицинскому персоналу. Хотя правительства многих уровней проявили поразительную изобретательность в управлении кризисом, используя самые разнообразные способы, но именно это первое решение о скрытии информации превратило местную проблему здравоохранения в глобальную пандемию. COVID является самым заразным заболеванием, проникшим в широкие слои населения со времен кори, а уровень смертности от COVID в пять раз выше. На момент написания этой статьи (февраль 2022 года) диагноз COVID был поставлен более чем 300 миллионам человек во всем мире, 6 миллионов из них погибли* (Национальная, не говоря уже о глобальной, статистика по COVID запутана. Это не (просто) некомпетентность политики. До 40 процентов случаев COVID протекают бессимптомно, поэтому истинное число заражений и смертей, несомненно, намного выше этих цифр).

КОВИД распространяется почти исключительно через дыхательные пути, что, с экономической точки зрения, хуже некуда. ВИЧ можно остановить с помощью презервативов. Рак не передается. Сердечные заболевания в значительной степени зависят от образа жизни. Чтобы заразиться столбняком, нужно перелезть забор из колючей проволоки. Но что если вы можете распространить или заразиться заболеванием, просто дыша? Это проблема. Люди живут в закрытых помещениях. Большая часть бизнеса ведется в помещении. Большинство продуктов питания употребляется в закрытых помещениях. Большинство видов транспорта работает с закрытыми окнами. COVID проник в каждый аспект нашего существования и угрожает ему.
Единственное эффективное средство борьбы с респираторным заболеванием - ограничение контактов. Маски немного помогают, но изоляция помогает больше. Усилия по смягчению последствий КОВИДа не привели к остановке всего, но, надо же, это нанесло удар по экономике большинства стран.

Последствия такого легко распространяющегося патогена многочисленны, но для наших целей можно выделить четыре:

Во-первых, сокращение и ограничение контактов между людьми напрямую приводит к сокращению и ограничению экономической активности, или, как это называется технически, к рецессии. К августу 2020 года стало ясно, что спад не будет единовременным, а будет продолжаться до тех пор, пока население не достигнет коллективного иммунитета. К октябрю 2021 года мы узнали, что иммунитет, возникающий при заражении доминирующим в то время дельта-вариантом COVID, сильно различался по степени защиты, но, что более важно, для некоторых такая защита длилась всего несколько недель. Мы поняли, что вакцинация - единственный разумный выход* (По крайней мере, большинство из нас пришли к такому выводу). К счастью, серия вакцин начала поступать на рынок в декабре 2020 года, но из-за нерешительности вакцинации и производственных ограничений большая часть развитого мира не смогла достичь 90-процентного порога вакцинации, необходимого для предотвращения передачи вируса в сообществе в 2021 году, а новые варианты продолжали двигать цели для определения того, что означает "успех" вакцинации.

Во-вторых, сама природа нашей экономической "нормальности" изменилась. Каждая из тридцати ведущих экономик пережила блокировку и сбои. Прямые рецессии были достаточно тяжёлыми, но нарушение образа жизни изменило корзину потребляемых товаров: меньше услуг, больше товаров, и больше очень специфических товаров, таких как электроника и компьютерная техника. С каждым закрытием и/или открытием магазинов наша потребительская корзина менялась, и с каждым закрытием и/или открытием производители по всему миру пытались перенести свои усилия на удовлетворение изменившегося спроса. Каждая такая попытка требовала больше работников, больше инвестиций и больше времени. Говоря техническим языком, каждая попытка приводила к дикой инфляции. ... в то время, когда все больше и больше бэби-бумеров выходили на пенсию и переходили на фиксированные доходы. На момент написания этой статьи, в начале 2022 года, мировые промышленники проводят уже девятое по счету переоснащение, связанное с COVID.

В-третьих, если целью является экономическая стабильность в тех частях мира, где бушевал COVID, то те части мира, которые каким-то образом избежали COVID, были ... не теми частями. В Африке к югу от Сахары дела обстоят достаточно хорошо, но, говоря прямо, в большинстве стран региона ожидаемая продолжительность жизни просто слишком низка, чтобы там было много людей в возрасте старше семидесяти лет. (Более половины всех смертей от коронавируса приходится на людей в возрасте от семидесяти пяти лет и старше, поэтому демографическая группа, которая больше всего страдает от этого заболевания, просто не существует в массовом порядке). Вторым регионом была Восточная Азия, где быстрые и компетентные меры реагирования со стороны правительств привели к сокращению числа заболевших. К сожалению для глобальной системы, страны Африки к югу от Сахары являются незначительными игроками, в совокупности производящими лишь 1,9 процента мирового валового внутреннего продукта (ВВП), в то время как все экономики Восточной Азии являются экспортными. Для мирового потребления не имело большого значения, что они не заражены. Они потеряли рынки сбыта.

В-четвертых, во время кризиса, вызванного коронавирусом, обострились не связанные между собой проблемы, что привело к дальнейшему разрыву глобальных связей. В частности, администрация Трампа вела торговую войну с Китаем, а Китай впал в нарциссический национализм. И те, и другие подталкивали все системы, ориентированные на потребление, в том числе и Соединенные Штаты, к тому, чтобы вынести как можно больше своих производственных потребностей на внутренний рынок. По причинам националистического страха, популизма, здоровоохранения, национальной безопасности, политики или занятости, сложные цепочки поставок, которые на протяжении десятилетий все больше доминировали в производственном секторе, агрессивно разворачивались.

На момент написания этой статьи COVID уже более двух лет нарушает работу той части мира, которая ориентирована на потребление. Экспортно-ориентированная часть мира должна была скатиться от экспортно-ориентированной к пост-ростовой в 2020-х годах независимо от этого, причем большая часть этого скатывания произойдет в первой половине десятилетия. COVID ослабил связи между экономиками, ориентированными на экспорт и на потребление; это привело к тому, что большинство экономик, ориентированных на потребление, ушли в свои собственные частично изолированные миры, одновременно лишив экономики, ориентированные на экспорт, экспортных продаж, необходимых для подпитки их систем, и переходного времени, необходимого для адаптации их систем к тому, что придет после глобализации.

Игра в глобализацию не просто заканчивается. Она уже закончилась. Большинство стран никогда не вернутся к той степени стабильности или роста, которую они пережили в 2019 году. А сейчас большинство из них потеряли возможность даже попытаться перейти на новую, более подходящую основу.

Ключевое слово в этом последнем предложении, конечно, "большинство".