ЗАПРЕДЕЛЬНОЕ ТОРМОЖЕНИЕ
В медицине запредельным торможением называют такое состояние мозга, когда он на невыносимую боль выдаёт замедление всех процессов организма вплоть до полного отката системы. Нестерпимая боль — и вылетают пробки, человек в отключке, но живой.
Если боль не только физическая, но и психологическая, принцип неизменно тот же. Компенсаторно мы выживаем в моменте, а в долгосрочной перспективе попадаем в замкнутый круг пресловутого абьюза.
Абьюз — слово, до одури надоевшее, ставшее штампом само по себе без рядом стоящего прилагательного. Вот мы жили и ничего не знали о насилии, и вдруг, словно дамбу, прорвало — абьюза стало много, о нём говорят без стыда, не прячут голову, не отводят взгляд. Абьюз сверкает в софитах своей извращённой славы и, кажется, ему это даже нравится — быть в центре, он на коне.
«Почему ты не ушла?» Неожиданно, но вместо понимания и сочувствия жертва насилия чаще всего слышит этот прямой и жестокий вопрос. И чувствует себя дурой. А еще слабой, больной, ненормальной, не способной одним коротким и чётким ответом закрыть вопрос. Потому что... и начинаешь мяться, подбирать слова. А они не подбираются. И вот тот, кто спросил, уже винит тебя во всём, даже если молчит. А про себя думает: «Хотела бы, ушла» или «Сама виновата».
От моего последнего абьюзера я уходила пять или шесть раз в течение четырёх лет. Недавно я нашла старую переписку, в которой чётко говорю ему: «Я ушла и больше не вернусь. Причина — твоё жестокое поведение, контроль и оскорбления. Если и есть демоны — они в тебе». Потом — блокировка. А дальше мой абьюзер разблокирован, и в переписке я прошу его купить по дороге домой молока. Словно ничего и не было. Словно не я принимала взвешенное решение больше никогда не впускать в свою жизнь абсолютное зло.
Долгими вечерами после, когда уйти всё же удалось, пусть и запоздало, мне не давала покоя мысль о том, почему я забывала снова и снова тот ужас, что абьюзер вытворял. Почему я приходила сначала к верным выводам, а потом как ни в чём не бывало опять начинала тонуть в деструктивных отношениях? Зачем я возвращалась?
Оказалось, я забывала боль быстрее, чем следовало. Долгими вечерами, оставшись одна, я внушала себе, что всё было не так уж и плохо, что я накрутила, преувеличила. А в подтверждение этой версии начинались звонки от моего мучителя, или он приезжал, несчастный, добрый, жалкий. Как не простить? Я такая глупая, вечно преувеличиваю! Вот же он какой ласковый стоит, родной, свой.
Откуда мне было знать про эффект пресловутого запредельного торможения? Память вытесняла всё самое худшее, подтирая ластиком самые нелицеприятные моменты. На местах потёртостей оставалась только смутная тревога, неприятно давящая тоска. Где-то совсем глубоко в подземелье сознания кричала интуиция, пал ниц здравый смысл, утёрлось стыдом моё достоинство. А я заново входила в старый привычный ритм бытия — в цикл очередного насилия.
Теперь я знаю наверняка: чтобы уйти от абьюзера, нужно научиться помнить. Во что бы то ни стало вам пора отключить механизм запредельного торможения и посмотреть правде в глаза. Моя книга — всего лишь дневник памяти, который я вела какое-то время после очередного выхода из абьюза. Этот дневник спас меня. Он позволил мне помнить, пока шла детоксикация. Когда я закончила писать, у меня не осталось сомнений и жалости. Я вернула себе себя.
Теперь дело за вами. Когда решитесь уйти, блокируйте демона и садитесь писать всё, что вспомните. И чем больнее будет вспоминать, тем больше пишите, не останавливайтесь. Эту чашу нужно допить до дна, как сделал это Дамблдор ради того, чтобы добыть крестраж. А пока вы всё еще думаете, стоит ли уходить от домашнего тирана или вам просто что-то там кажется, почитайте мой дневник. Вдруг так окажется, что он поможет вам вспомнить то, что вы спрятали от самой себя. И я обещаю, как бы там ни было, я никогда не скажу ни одной из вас: «Почему ты не ушла?»