Юзеф Сарду
"Тук-тук, проснись дитя,
Тук-тук, беги скорей,
Тук-тук, зову тебя,
Тук-тук, в мир теней..."
Заброшено давно поместье Сарду,
Разбиты окна, трещины в стенах,
Шиповник заменил цвет розы алой,
Угасла память об ушедших днях.
Здесь жил когда-то дворянин,
Он гордый был и своенравный,
Однажды у него родился сын,
Единственный наследник — Юзеф Сарду.
Порок снедал ребёнка по крупице,
Был Юзеф настоящий великан,
Тугой струной натянутые мышцы
Едва держали богатырский стан.
Он в девять перерос отца родного,
Макушкой в десять крышу подпирал,
Он кроток был и не роптал на Бога,
Хоть с самого рождения страдал.
Давался каждый шаг с трудом,
Невыносимо боль его терзала,
Смирению научен с ранних пор,
Простому люду сострадал он.
И с радостью бежала детвора,
Завидев Юзефа, что шёл неторопливо,
С улыбкой добродушной на устах,
Он им дарил конфеты, финики и сливы.
Утесом неприступным возвышаясь,
В барашках волн головок детских,
Гигант стоял и, смехом заливаясь,
В ладошки сыпал леденцы с орехом грецким.
Иные, позабыв про лакомства в руках,
Глаз не спускали с трости чёрной,
С навершия искусного из серебра
Оскалилась свирепо волчья морда.
Веками волк хранил род Сарду,
Неистовый, могучий зверь,
С фамильного герба взирал он
И недругов страшил длиной когтей.
Подобен волку старший Сарду,
Поэтому он Юзефа стыдился,
Он проклинал судьбу нещадно
И близкой старости страшился.
Наследник был отцу обузой,
Чтоб силу в тело немощное влить,
Отец решил, пусть юный Юзеф
Усердием недуг свой победит.
Призвал он братьев на охоту
И с ними сына садит на коня,
Далёкий путь по горным тропам
Ждёт впереди, опасности тая.
Их цель — дремучий лес в Карпатах,
Он издавна был вотчиной волков,
Кровь обагрит клинок булатный,
А, может, будет течь с клыков.
Жизнь юноши поставлена на карту,
Сражайся смело и без страха бей,
Трофеем будет волк, добычей — Сарду,
Смерть одного второго сделает сильней.
Лес чёрный ныне было не узнать
От криков жалобных зверей и птиц,
В ночи они не смели глаз смыкать
И страх слезой сочился из глазниц.
Покинуты берлоги, лежбища и гнёзда,
Забыты сон и отдых, брошена добыча,
В предчувствии напасти грозной,
Родители детей тревожно кличут.
Иные из охотников бледнели,
Поводья было повернули вспять,
В проклятый лес они ступить не смели,
Себя на гибель не желая обрекать.
Им старший Сарду заступил дорогу,
Он малодушие терпеть не мог,
Рука его, сжимая меч, не дрогнет,
Сулит погибель трусам, видит Бог!
Так, зная, что их ждёт за бегство,
Охотники вступили под лесной покров,
И с ними Юзеф с тяжестью на сердце,
Узрев вдруг в спутниках колонну мертвецов.
К концу второго дня отец пропал,
По следу волчьему он шёл упрямо,
И, в безрассудстве братьев обогнав,
Исчез во тьме под чёрными ветвями.
И повелось так, на исходе дня,
Лишь только звёзды загорались в небе,
Один из братьев в чаще пропадал,
То был воистину печальный жребий.
Остался Юзеф в лагере один,
Пропал отец и братья не вернулись,
Для каждого из них исход один
И душу юную наполнил липкий ужас.
Чуть солнца свет отринул мрак ночной,
С тоской и горем Сарду совладал,
На поиски родных пошёл лесной тропой
И в дебрях мрачных скоро заплутал.
Быть может, час минул, быть может, три,
Блуждает Юзеф, силясь разыскать следы,
Лес тих, отчётливо слышны шаги
И трости стук о камни средь травы.
Увы, печальным был итог скитаний,
И Сарду, не стыдясь, рыдает громко,
Пропавшие нашлись, но были бездыханны,
Остался лишь волчонок, пали волки.
Тела иссушены, без капли крови,
Расколот череп, мозг раздавлен,
В осколках кости круг багровый —
Венец охотникам бесславным.
Они лежали у пещеры тёмной,
Прохода в камне между двух миров,
Один теплом и жизнью полон,
В другом, бесплодном, всё мертво.
Клонился день к закату, тени крепли,
Одна из них пещерой рождена,
Вуалью скорбной, хваткой цепкой
За пядью пядь скрывала мертвые тела.
Нет времени для скорби и сомнений,
Раз ныне суждено лишиться головы,
Кинжал отцовский, жажда мщения,
Да будет бой, хоть силы не равны.
Кинжал сжимая, Юзеф в тень шагнул,
Вступил отважно под высокий свод,
В проходе дальнем кто-то промелькнул,
Последний Сарду бросился вперёд...
Одиннадцать недель минуло с той поры,
Когда охотники вступили в стремя,
Все до единого, наверное, мертвы,
Болтали местные и Юзефа жалели.
Но вот однажды под покровом ночи
К поместью экипаж подъехал,
Так Сарду очутился в доме отчем,
Но больше не было ни смеха, ни орехов.
Он заперся от всех и днём не выходил,
Слуг распустил, соседей сторонился,
И слухи поползли о том, как много сил
В громадном теле Юзефа таится.
А после слухи были всё мрачней,
Что ночью по деревне великан ходил,
Стоял у окон, на детей смотрел,
И тростью чёрной землю стылую давил.
Чуть погодя, лишь выпал первый снег,
В деревне стали дети пропадать,
Иных не суждено сыскать вовек,
Иных не нужно было далеко искать.
Так двух сестёр нашли в сорочках в стужу,
На маленькой поляне, на рассвете,
В стеклянном взоре удивление и ужас,
В руках у каждой было по конфете.
День ото дня росло число пропавших
И люди в страхе из деревни уезжали,
Бросали сад, и дом, и золотые пашни,
Бросали всё и в никуда бежали.
Заброшено давно поместье Сарду,
Но если верить выдумкам досужим,
И если есть в них хоть крупица правды,
В саду порой при лунном свете тени кружат.
По центру высится огромный силуэт,
Вокруг него неслышно хоровод ведут,
То дети, что не встретят никогда рассвет,
И Юзеф, что однажды их привёл во тьму.
А если духа хватит ближе подойти,
Услышишь шёпот детских голосов,
И песню, что, кружась, поют они,
Далекий и печальный, тихий зов.
"Тук-тук, проснись дитя,
Тук-тук, беги скорей,
Тук-тук, зову тебя,
Тук-тук, в мир теней..."
22.11.2019